Aedd Caerme

      Трисс стояла у дрожащего портала, её руки дрожали от напряжения, а голос стал резким:       — Быстрее, все внутрь! — крикнула она, её взгляд метнулся к Еве. — Её силы на исходе, я не знаю, сколько она продержит его!       Ева стояла перед аркой, её тело дрожало, кровь стекала из носа, а чёрные вены медленно бледнели на её коже. Она стиснула зубы, чувствуя, как тьма внутри истончается, словно нить, готовая порваться. Портал дрожал, его края искрились, а холодный ветер Каэр Морхена уже тянулся к ним, принося запах снега и мокрого камня.       Геральт шагнул первым, его фигура исчезла в мерцающем свете, за ним последовал Золтан, буркнув что-то про “наконец-то”. Лютик, прижимая Каэлира, театрально вздохнул и прыгнул внутрь, напевая: “Прощай, чужой мир!” Трисс вошла последней из группы, бросив Еве быстрый взгляд поддержки. Ламберт задержался на миг, его глаза сузились, глядя на неё, но он молча шагнул следом за остальными.       Ева осталась одна перед порталом. Её ноги подкашивались, голова кружилась, а тьма пульсировала слабо, как угасающий огонь. Она вдохнула холодный воздух, бросила последний взгляд на двор её дома — траву, старый сарай, тёмные окна — и шагнула внутрь. Портал с громким хлопком закрылся за ней, словно захлопнув дверь между мирами.

***

      Она очнулась в лесу, её тело лежало на влажной земле, покрытой мхом и опавшими листьями. Холод пробирал до костей, а запах сырости и хвои заполнил лёгкие. Ева медленно подняла голову, её взгляд упал на полуразрушенную крепость Каэр Морхена, что виднелась невдалеке — её каменные стены поднимались над деревьями, серые и молчаливые в лунном свете. Она была одна. Почему-то портал отбросил её чуть дальше остальных.       Ева встала, её ноги дрожали, а голова кружилась так сильно, что она опёрлась о дерево, чтобы не упасть. Где-то рядом послышались голоса — знакомые, приглушённые расстоянием. Геральт, Золтан, Лютик. Она пошла на их звук, её шаги были неуверенными, а дыхание — рваным. Ветки цеплялись за её одежду, холодный ветер хлестал по лицу, но она упрямо двигалась вперёд. Вдруг рядом раздалось низкое рычание. Ева замерла, её взгляд метнулся к пруду неподалёку — три утопца копошились у воды, их гнилые тела блестели в лунном свете, а когти скребли по камням. Она поморщилась, отвращение скрутило желудок при виде этих мерзких созданий. Но утопцы заметили её — их головы дёрнулись в её сторону, глаза вспыхнули жёлтым, и они побежали к ней, хрипя и плюясь.       Ева вскрикнула, её ноги рванулись вперёд, но она запнулась о корень и рухнула на землю, её руки вцепились в мох. Она подняла ладонь, пытаясь вызвать тьму, но ничего не вышло — лишь слабая искра мелькнула между пальцами и погасла. Её силы иссякли, потраченные на портал, и она осталась беззащитной. Утопцы приближались, их когти уже тянулись к ней, а вонь гнили ударила в нос.       Но тут слева мелькнула тень — быстрая, точная, как удар клинка. Ламберт выскочил из-за деревьев, его меч сверкнул в лунном свете, и в одно мгновение он рассёк первого утопца пополам. Второй получил удар в горло, третий — в грудь, и их тела рухнули на землю, хрипя в агонии. Ламберт остановился, его дыхание было тяжёлым, а меч в руке блестел от чёрной крови.       Он повернулся к Еве, его взгляд поймал её — в его глазах мелькнула тень беспокойства, но он быстро скрыл её за привычной ухмылкой.       — Ну что, принцесса, уже нашла неприятности на свою прекрасную задницу? — протянул он, его голос был хриплым, но с лёгкой насмешкой. — Повезло, что мы тебя услышали, иначе пришлось бы собирать твои кишки по лесу.       Ева фыркнула, её щёки вспыхнули, но она не ответила сразу, всё ещё тяжело дыша. Ламберт шагнул ближе, протянул руку и помог ей подняться, его хватка была твёрдой, но не грубой. Она встала, опираясь на него, её ноги дрожали, а голова кружилась.       — Спасибо, — буркнула она, её голос был слабым, но искренним.       Ламберт хмыкнул, его ухмылка стала шире, но в ней мелькнула тень чего-то мягкого.       — Да ладно, — сказал он, отводя взгляд. — Пошли к остальным.       Они двинулись к поляне, где ждали остальные. Голоса становились громче — Золтан ворчал, Лютик что-то напевал, Трисс тихо говорила с Геральтом. Когда Ева и Ламберт вышли к ним, все повернулись. Каэлир на руках у Лютика засмеялся, увидев мать, а Геральт шагнул вперёд, его лицо осветилось редкой улыбкой.       — Каэр Морхен, — сказал он, его голос был полон облегчения. — Мы дома.       Золтан хмыкнул, хлопнув себя по колену.       — Мать твою, наконец-то нормальный воздух, — прогудел он, его взгляд скользнул по лесу. — И никаких железных телег!       Лютик прижал Каэлира к груди, его глаза сияли.       — О, это начало новой саги! — воскликнул он. — “Возвращение героев в крепость судьбы!”       Трисс подошла к Еве, её взгляд стал мягче.       — Ты в порядке? — спросила она, заметив кровь под носом Евы.       Ева кивнула, вытирая лицо рукавом.       — Да, — тихо сказала она. — Просто устала.       Геральт посмотрел на крепость, что виднелась впереди, её полуразрушенные стены поднимались над деревьями.       — Идём пешком, — сказал он, его голос был твёрдым. — Это недалеко.       Все были воодушевлены — даже Золтан, ворчавший последние недели, шёл с лёгкой улыбкой, а Лютик напевал громче. Этот мир, хоть и полный опасностей, был их родным, и возвращение в него наполняло их радостью. Ева шагала рядом, её взгляд скользнул по лесу, а потом на Ламберта, который шёл чуть впереди. Она фыркнула себе под нос, вспомнив его ухмылку, но в этот раз не стала спорить. Они шли к крепости, оставляя за спиной лес и утопцев, а холодный ветер Каэр Морхена встречал их, как старый друг.

***

      Ева шла чуть позади, её рубашка цеплялась за колючие кусты, а дыхание вырывалось облачками в холодном воздухе. Каэлир на руках у Лютика тихо посапывал, его маленькие пальцы сжимали край плаща барда. Геральт возглавлял группу, его шаги были уверенными, а взгляд скользил по лесу, выискивая угрозы. Золтан ворчал себе под нос, но его топор покачивался в такт шагам, а лицо светилось довольством. Трисс шагала рядом с Евой, её джинсы были испачканы грязью, но она держалась спокойно, будто этот лес был её стихией. Ламберт шёл последним, его меч звякал за спиной, а взгляд то и дело цеплялся за Еву, но он молчал, погружённый в свои мысли.       Дорога поднималась вверх, тропа вилась между сосен и скал, пока наконец перед ними не открылся вид на Каэр Морхен. Крепость стояла на склоне, её полуразрушенные стены из серого камня поднимались над лесом, местами поросшие мхом и плющом. Башни зияли провалами, где когда-то были окна, а главный вход был окружён обвалившимися бойницами. Это был дом — суровый, молчаливый, но родной для ведьмаков.       Когда они подошли ближе, у входа показались две фигуры — высокие, в потёртых доспехах, с мечами за спиной. Весемир и Эскель. Их силуэты вырисовывались в лунном свете, и было ясно, что они заметили вспышку портала и вышли встретить прибывших. Весемир, седой и статный, стоял с прямой спиной, его взгляд был строгим, но тёплым. Эскель, чуть моложе, с лёгкой ухмылкой и шрамом на лице, держал руку на рукояти меча, но выглядел расслабленным.       Геральт шагнул вперёд первым, его лицо осветилось редкой улыбкой. Он обнялся с Весемиром, хлопнув его по плечу, а потом с Эскелем, их объятия были короткими, но крепкими — как у братьев, давно не видевших друг друга.       — Рад вас видеть, — сказал Геральт, его голос был низким, но искренним.       Ламберт подошёл следом, но ограничился кивком, его лицо осталось хмурым, а руки скрестились на груди. Весемир кивнул ему в ответ, а Эскель слегка ухмыльнулся, будто вспоминая что-то из их прошлого. Их взгляды скользнули по остальным — Золтану, Трисс, Лютику с Каэлиром — и остановились на Еве. Она стояла чуть в стороне. Весемир и Эскель знали всех, кроме неё и малыша, и их брови поднялись в немом вопросе.       Лютик, как всегда, не упустил шанса вставить своё слово. Он шагнул вперёд, прижимая Каэлира к груди, и театрально объявил:       — Позвольте представить! Это Ева, дама сердца Ламберта. — Его голос был полон восторга, а глаза сияли от предвкушения драмы.       Ева и Ламберт одновременно скривились, их лица исказились от возмущения. Ева бросила на Лютика холодный взгляд, её щёки вспыхнули, а Ламберт шагнул к нему, сжав кулаки.       — Заткнись, бард, — буркнул он, его голос был хриплым и резким.       Лютик замолчал под их взглядами, его рот закрылся с лёгким хлопком, а он неловко кашлянул, отступая назад. Весемир недоуменно поднял брови, его взгляд метнулся от Евы к Ламберту, а потом к Каэлиру, явно пытаясь сложить кусочки пазла. Эскель понимающе ухмыльнулся, его шрам дрогнул, и он протянул:       — Ну дела…       Геральт покачал головой, его голос был спокойным, но твёрдым:       — Пойдёмте внутрь, — сказал он, кивая на вход. — Нечего стоять во дворе. История будет долгой, и лучше рассказывать её сидя. Желательно с какой-нибудь выпивкой.       Весемир кивнул, его взгляд всё ещё задерживался на Еве, но он повернулся и повёл всех внутрь. Эскель пошёл следом, бросив Ламберту лёгкий подзатыльник, когда проходил мимо, и хмыкнул:       — Ты не меняешься, — пробормотал он, но в его тоне была тёплая насмешка.       Ева шагнула последней, её ноги всё ещё дрожали от усталости, а тьма внутри казалась пустой, выжатой до капли. Она посмотрела на крепость — её каменные стены, её молчаливую мощь — и вдохнула холодный воздух Каэр Морхена. Они вернулись.

***

      Внутри Каэр Морхена было тепло — впервые за недели Ева почувствовала, как жар от очага прогоняет холод из её костей. Каменные стены крепости окружали их, грубые и потёртые временем, с трещинами, где гулял сквозняк, но всё равно уютные для тех, кто называл это место домом. Огонь в очаге трещал, бросая танцующие тени на лица собравшихся, а запах эля и старого дерева наполнял воздух.       Они сидели вокруг стола — массивного, вырезанного из дуба, исцарапанного годами тренировок и пиров. Каэлир спал в колыбели, которую Весемир притащил из какой-то дальней комнаты, его тихое дыхание было едва слышно за гулом разговоров.       Ева сидела рядом с очагом, её ноги поджаты под стул, а в руках она сжимала кружку эля. Её пальцы грелись о тёплую керамику, но взгляд был далёким, погружённым в мысли. Она размышляла о своей жизни — о том, как всё началось в той подворотне, о дыме Велена, о криках, что до сих пор звенели в её ушах. О том, как судьба подкинула ей один кошмар за другим — Имлериха с его жестокостью, Гюнтера с его зловещими играми, тьму, что теперь жила в её венах.       Она вытащила из кармана брюк монетку — старую, потёртую, с выгравированным узором, который казался живым в свете огня. Это была та самая монетка, что оставил ей Гюнтер о’Дим, его прощальный “подарок”. Ева повертела её в пальцах, её взгляд застыл на изгибах металла, и она почувствовала, как тьма внутри дрогнула, словно откликнулась на его тень. Она сжала монетку в кулаке и убрала обратно в карман, её губы сжались в тонкую линию.       Между тем Геральт рассказывал её историю Весемиру и Эскелю, его голос был низким и ровным, но полным веса. Он сидел во главе стола, его кружка стояла рядом, а руки лежали на потёртой столешнице. Весемир слушал молча, его седые волосы отливали золотом в свете огня, а взгляд был внимательным, цепким, как у старого волка. Эскель сидел чуть сбоку, его шрам дрогнул, когда он отхлебнул эля, но его ухмылка исчезла — он был поглощён рассказом.       — Её затянуло в Велен через портал, — говорил Геральт, его взгляд скользнул к Еве, но она не подняла глаз. — Я нашел её там, в грязи и крови, после того как Дикая Охота сожгла деревню. Она не знала нашего мира, но быстро втянулась.       Весемир кивнул, его брови слегка поднялись.       — И этот ребёнок… — начал он, кивая на колыбель. — Оттуда же?       Геральт коротко кивнул, его голос стал тише:       — Да. От Aen Elle. Она прошла через многое, чтобы его спасти.       Эскель хмыкнул, отставляя кружку.       — Ну дела, — протянул он, его тон был лёгким, но с уважением. — И как вы все оказались в том… другом мире?       Геральт продолжил, рассказывая о их путешествиях — о встречах с Исенгримом, о Гюнтере о’Диме, о том, как они застряли в мире Евы с его машинами и странными устройствами. Лютик то и дело вставлял свои комментарии, вроде “а я чуть не сгорел от этой их плиты!”, чем вызывал тихий смех Золтана и ухмылку Эскеля. Трисс сидела рядом, добавляя детали про магию портала, её голос был спокойным, но точным. Ламберт сидел чуть в стороне, его кружка была почти пуста, а взгляд то и дело скользил к Еве, но он молчал, лишь хмыкая на особо громкие выпады Лютика.       Ева слушала вполуха, её мысли крутились вокруг монетки в кармане. Она вспоминала, как Гюнтер перевернул её жизнь, как каждый шаг в этом мире был борьбой — от Велена до Каэр Морхена, от Имлериха до Ламберта. Она отхлебнула эль, его горький вкус немного отрезвил её, но не прогнал тень усталости. Её взгляд упал на огонь, и она почувствовала, как тьма внутри шевельнулась — слабо, почти незаметно, но всё ещё живая.       Весемир наконец прервал Геральта, его голос был глубоким и твёрдым:       — Значит, эта девушка — ключ к порталу, — сказал он, глядя на Еву. — И эта тьма в ней… она от того, кто вас сюда затащил и устроил эту кутерьму?       Ева подняла глаза, встречаясь с его взглядом. Её пальцы сжали кружку чуть сильнее, но она кивнула.       — Да, — тихо сказала она, её голос был хриплым. — Гюнтер о’Дим. Он начал это всё.       Эскель присвистнул, его ухмылка стала шире.       — Ну дела, — повторил он, откидываясь на стуле. — С таким врагом не заскучаешь.       Геральт кивнул, его взгляд стал серьёзнее.       — Он всё ещё где-то рядом, — сказал он. — Мы вернулись, но это не конец.       Весемир нахмурился, его рука легла на стол.       — Тогда отдыхайте, — сказал он, его тон был строгим, но тёплым. — Завтра разберёмся, что дальше. А пока… добро пожаловать домой.       Ева слабо улыбнулась, её взгляд вернулся к огню. Она была дома — или в том, что теперь стало её домом. Но монетка в кармане всё ещё жгла пальцы, напоминая, что тень Гюнтера не исчезла.

***

      Очаг в Каэр Морхене потрескивал, его пламя медленно угасало, оставляя лишь тлеющие угли, что отбрасывали мягкий оранжевый свет на каменные стены. Воздух был тёплым, пропитанным запахом эля, старого дерева и лёгкой дымкой, что поднималась от догорающих поленьев. Все отдыхали после перехода через миры — усталость навалилась тяжёлым грузом, приглушая голоса и движения.       Весемир и Эскель ушли в свои комнаты, их шаги затихли в коридорах крепости, оставив за собой лишь эхо. Геральт допил свой эль, кивнул всем и поднялся, его силуэт растворился в темноте лестницы. Золтан, ворча о “старых костях”, ушёл следом, прихватив бутылку на ночь. Лютик, всё ещё сжимая Каэлира, унёс малыша в колыбель и вскоре сам зевнул, пробормотав что-то про “балладу завтра” перед тем, как исчезнуть в своей комнате.       Трисс осталась последней, её глаза были полузакрыты от усталости, а кружка в руках давно опустела. Она поднялась, её голос был тихим, почти шёпотом:       — Я пойду спать, — сказала она, бросив взгляд на Еву и Ламберта у очага. — Вы тоже отдыхайте. Завтра будет новый день.       Ева слабо кивнула, её взгляд был прикован к огню, а Трисс ушла, оставив за собой лёгкий скрип двери. Теперь в гостиной остались только Ева и Ламберт. Тишина опустилась на комнату, нарушаемая лишь потрескиванием углей и их дыханием. Ева сидела на стуле, её ноги были поджаты, а кружка эля в руках почти остыла. Она была в меланхоличном настроении — усталость после открытия портала выжала её до капли, оставив лишь пустоту и тень грусти. Её мысли кружились вокруг всего, что она пережила — от первого портала до этого момента, от ужаса до надежды, и монетка Гюнтера в кармане казалась тяжёлым якорем, тянущим её назад.       Ламберт подсел ближе, его стул скрипнул, когда он придвинулся к ней. Он взял бутылку эля с стола, налил ей ещё в кружку, и тёмная жидкость тихо плеснула о керамику. Ева молча кивнула, её пальцы сжали кружку, но она не подняла глаз, лишь отхлебнула, чувствуя, как горечь растекается по языку.       Ламберт смотрел на неё, его лицо было усталым, но в глазах мелькала тень чего-то тёплого, почти непривычного для него. Он молчал, что было редкостью, и просто сидел рядом, его присутствие было ощутимым, но не навязчивым.       Спустя какое-то время Ева, сама не зная почему, положила голову ему на плечо. Её движение было медленным, почти неосознанным, словно она сдалась усталости и тишине. Ламберт замер от неожиданности — его тело напряглось, дыхание сбилось, а кружка в руке чуть дрогнула. Он не привык к таким жестам, особенно от неё, и на миг его глаза расширились, отражая свет углей.       Но он быстро пришёл в себя, его рука инстинктивно обхватила её за талию, притянув ближе. Его пальцы легли на её бок, твёрдо, но не грубо, и он чуть сжал её, словно проверяя, не исчезнет ли она.       Ева не сопротивлялась, её голова осталась на его плече, а дыхание стало ровнее, почти спокойным. Её рубашка чуть сползла, обнажая плечо, но она не стала её поправлять, слишком усталая, чтобы заботиться о таких мелочах. Ламберт молчал, его взгляд скользнул по её лицу — бледному, с тёмными кругами под глазами, с едва заметной кровью под носом, что она так и не стёрла до конца. Его рука осталась на её талии, тёплая и тяжёлая, а другая сжимала кружку, но он не пил, просто смотрел на огонь.       Тишина между ними была мягкой, почти уютной, несмотря на их обычные колкости. Ева чувствовала его тепло, его запах — эль, кожа, лёгкая дымка от очага — и это было странно успокаивающим после всего, что она пережила. Она не знала, почему не оттолкнула его, почему не ушла, но в этот момент ей просто хотелось тишины, а он её не нарушал.       Ламберт тоже не шевелился, его дыхание было глубоким, а рука на её талии чуть расслабилась, словно он боялся спугнуть этот редкий момент.       Огонь в очаге догорал, угли тлели, бросая последние отблески на их лица, и Каэр Морхен вокруг них молчал, принимая их обратно в свои каменные объятия.