Aedd Caerme

      На следующий вечер комната утопала в тишине, нарушаемой только их тихим дыханием, смешивающимся с прохладой ночи, что просачивалась сквозь щели в ставнях. Простыни были смяты, кожа всё ещё горела, а мышцы приятно ныли после бурного часа.       Ламберт лениво откинулся на спину, одна рука легла под голову, другая небрежно покоилась на простыне. Его грудь медленно поднималась и опускалась, а на губах играла слабая, довольная ухмылка.       Ева лежала рядом, её глаза были прикрыты, дыхание глубокое, а тело всё ещё подрагивало от остаточного напряжения. Ламберт скользнул взглядом по ней — расслабленной, без её вечно колючего взгляда и язвительных слов, которые обычно летели в него, как стрелы. Ему нравилось это: видеть её такой — уязвимой, открытой, без брони, которую она носила днём.       Он протянул руку, лениво провел ладонью по её животу, его пальцы рисовали узоры на её коже, пока он наслаждался редкой тишиной. Он был спокоен, расслаблен, почти слишком доволен собой, и это её бесило. Как будто всё, что только что произошло, было для него обычным делом — ещё одна ночь, ещё одна женщина.       Она закрыла глаза, но внутри бушевал хаос. Всё её существо протестовало против этой опасной близости. Ей не следовало так увлекаться, не следовало позволять ему трогать себя так, будто между ними было что-то большее, чем просто секс.       «Глупая, наивная девчонка,» — ругала она себя мысленно. И вот теперь она ощущала этот странный жар — мелкие разряды, пробегавшие по телу, когда его пальцы касались её кожи. Словно искры, что оставляли электрический след, будоражащий и пугающий одновременно.       — Ламберт… — её голос был тихим, чуть хриплым после их бурной ночи. — Почему… когда ты меня трогаешь… ощущение, будто током бьёт?       Ламберт фыркнул, его губы дрогнули в ленивой ухмылке.       — Эманации, принцесса, — протянул он, его голос был низким, хриплым, с лёгкой насмешкой. Он продолжал медленно гладить её, явно наслаждаясь реакцией её тела. — У ведьмаков такое бывает. У кого-то сильнее, у кого-то слабее.       Ева плотнее прижалась к подушке, пытаясь успокоить дыхание, но его прикосновения мешали.       — Это… магия? — спросила она, чуть нахмурившись.       Ламберт рассмеялся — глухо, довольным смехом, провёл рукой по её бедру, вызывая очередной электрический отклик.       — Что-то типа того, — усмехнулся он. — Это как остатки мутаций. Чувствительность, тонкие колебания энергии. Ты просто… чувствуешь меня сильнее, чем обычного человека.       Вот только этого не хватало. Чувствовать его сильнее? Она и так слишком много себе позволила. Ева закусила губу, пытаясь взять себя в руки. Нет, нельзя привязываться. Она знала, что это опасно — Ламберт ведьмак, человек, который не держится за других, не привязывается, не обещает ничего.       Его жизнь — вечные скитания, монстры, ведьмачий путь. А когда они найдут способ разобраться с её тьмой и вернуться к нормальной жизни, он уйдёт. Вернётся к своим дорогам, к своему одиночеству. Вряд ли ему нужна такая обуза, как она и Каэлир.       Глупая девчонка, зачем ты лезешь в это?       Её сердце уже принадлежало другому. В глубине мыслей мелькнули два образа. Исенгрим — суровый, прямолинейный, сильный. Когда она думала о нём, внутри разливалось тепло — его голос, его руки, его прощальный взгляд, полный боли и невысказанных слов, когда они расстались у таверны.       А потом Имлерих. Этот странный, противоречивый ублюдок, который разрывал её на части, которого она ненавидела и которого не могла забыть. Чёрт с ним, — оборвала она себя. Он насиловал её, мучил, причинял боль. Какого хрена она вообще о нём думает?       Но вот Ламберт… За маской грубияна, пьяницы и упрямца в нём скрывалось нечто большее. Она видела это — в редких моментах, когда он смягчался, когда в его насмешках проскальзывало что-то тёплое, почти человеческое. Но нет. Это не то, что ей нужно. Она не хочет связывать себя с ним.       Ламберт для неё — просто способ отвлечься, выпустить злость, эмоции, напряжение, что копились месяцами. Он не тот, кого можно любить. И он сам этого не хочет.       Ламберт ухмыльнулся, заметив её молчание.       — Возможно, поэтому чародейки так и липнут к ведьмакам, — лениво бросил он, проводя пальцами по её боку, вызывая ещё одну волну дрожи.       Ева фыркнула, стараясь спрятать реакцию своего тела.       — Тоже мне, причина, — пробормотала она, но её голос был неуверенным, предательски мягким.       Ламберт наклонился ближе, его тёплое дыхание скользнуло по её шее, а губы почти коснулись кожи.       — Ты об этом ещё пожалеешь, — прошептала она, но её голос сорвался, выдавая слабость.       Ламберт ухмыльнулся шире, его рука спустилась ниже, пальцы уверенно прошлись по её бедру.       — Может быть, — пробормотал он, его губы наконец коснулись её шеи, оставляя горячую дорожку. — А может, наоборот…

***

      На следующее утро кухня встретила Еву привычным запахом травяного чая и тёплым светом, льющимся сквозь занавески. Она сидела за старым деревянным столом, потёртым от времени, кормя Каэлира кашей. Малыш сидел на её коленях, его маленькие пальцы цеплялись за ложку, а серо-голубые глаза — такие же, как у Имлериха, — блестели от удовольствия, когда он жевал.       Ева улыбнулась, утирая ему подбородок, и поставила миску на стол, чтобы налить себе чай. Пар поднимался от кружки, согревая её холодные пальцы, но мысли были далеко от этого тихого утра.       Сегодня они с Трисс займутся тренировками — её магию нужно развить, и быстро. Они застряли в её родном мире после того, как портал сработал не так, как ожидалось, выкинув их сюда вместо того, чтобы раскрыть тайну её тьмы.       Для Евы это был дом — знакомый, пусть и полный воспоминаний, — но для остальных это был чужой, непонятный мир. Геральт, Ламберт, Золтан, Лютик, Трисс — они не смогут здесь прижиться.       Машины вместо лошадей, электричество вместо магии, города из стекла и бетона вместо деревень и лесов. Они уже начали ворчать, путаться, а Лютик вчера чуть не сломал микроволновку, пытаясь “разогреть лютню”.       Ева вздохнула. Если она не научится контролировать свою магию и не найдёт способ открыть портал обратно, эта компания рано или поздно натворит что-нибудь, а ей потом расхлёбывать.       Но мысли, как назло, возвращались к прошлой ночи. Ламберт. Его горячие руки, скользящие по её телу, его мускулистое тело, двигающееся сверху, его дыхание у её шеи. Ева стиснула кружку, её щёки вспыхнули, и она резко оборвала себя.       «Идиот, — мысленно выругалась она. Залез в мои мысли, так и знала, что ничем хорошим это не кончится.»        Надо отдать ему должное — он был хорошим любовником, даже более чем. Его грубая уверенность, его прикосновения, этот странный электрический жар, который она до сих пор чувствовала в кончиках пальцев. Но это не меняло главного: он — временное увлечение, способ выпустить пар, ничего больше. Ева глубоко вдохнула, заставляя себя сосредоточиться на чае, но внутри всё ещё тлела искра раздражения.       Дверь скрипнула, и на кухню вошёл Золтан, его шаги были тяжёлыми, а борода слегка растрепалась. В руках он держал старый кнопочный телефон — чёрный, потёртый, с треснувшим экраном. Ева сразу узнала его: он принадлежал её бабушке, лежал в шкафу среди старых вещей.       Золтан явно копался там, пока она была занята Каэлиром. Он остановился у стола, хмуро глядя на устройство, и поднял его повыше, будто оно могло укусить.       — Мать твою, Ева, что это за странная штука? — буркнул он, его голос был полон подозрения. — Нашёл в шкафу, среди всякого барахла. Это что, какой-то ваш человечьий артефакт?       Ева моргнула, её губы дрогнули в слабой улыбке, несмотря на усталость.       — Это телефон, Золтан, — сказала она, ставя кружку на стол. — Старинный, но всё ещё телефон. Люди тут используют их, чтобы говорить друг с другом на расстоянии.       Золтан прищурился, поворачивая устройство в руках. Он нажал на кнопку, и экран мигнул тусклым зелёным светом, показав разряженную батарею. Краснолюд фыркнул, его брови поползли вверх.       — Говорить на расстоянии? Без магии? — Он покачал головой, явно не веря. — Это что, как эльфийские зеркала, только без чар? Вы, люди, совсем сбрендили с этими железками.       Ева тихо хмыкнула, глядя, как Золтан тыкает в кнопки, будто ожидая, что телефон заговорит.       — Что-то вроде того, — ответила она. — Только работает на электричестве, а не на магии. Но этот старый, вряд ли включится без зарядки.       Золтан буркнул что-то себе под нос, явно недовольный её объяснением, и бросил телефон на стол с лёгким стуком.       — Электричество, мать его, — проворчал он. — Всё у вас тут какое-то ненормальное. Лошади железные, свет из стен, а теперь ещё и говорящие коробки. Как вы вообще живёте без нормального топора в руках?       Ева слабо улыбнулась, её взгляд смягчился.       — Привыкаешь, — сказала она, поднося ложку к губам Каэлира, который с удовольствием открыл рот. — Но я понимаю, почему вам тут не по себе. Поэтому и хочу поскорее вернуться.       Золтан хмыкнул, скрестив руки.       — Вот и правильно. А то этот ваш мир… он мне шкуру наизнанку выворачивает. Вчера Лютик чуть дом не спалил, пытаясь “зажечь огонь” в этой вашей штуке… как её… плите?       Ева фыркнула, представив Лютика с его лютней у плиты, и покачала головой.       — Надо его подальше от кухни держать, — пробормотала она, но её мысли снова унеслись к Ламберту.       Его голос, его насмешливая ухмылка, его пальцы на её коже. Она стиснула ложку чуть сильнее, прогоняя образы.       «Идиот, — снова выругалась она мысленно. Нечего о нём думать.»       Золтан заметил её напряжение и прищурился.       — Ты чего такая смурная, девка? — спросил он, его тон стал чуть мягче. — Это из-за Ламберта, что ли? Видел я, как вы вчера переглядывались. Если он тебя достал, скажи, я ему уши надеру.       Ева замерла, её щёки вспыхнули, но она быстро отвела взгляд, сосредоточившись на Каэлире.       — Ничего такого, — буркнула она, её голос был натянутым. — Просто устала. Сегодня с Трисс тренироваться буду, вот и всё.       Золтан хмыкнул, явно не поверив, но не стал давить.       — Ну, смотри, — сказал он, кивая на телефон. — А с этой штукой что делать? Выкинуть или оставить?       Ева пожала плечами, её улыбка стала чуть шире.       — Оставь. Может, Лютик придумает, как из него балладу сделать.       Золтан расхохотался, хлопнув себя по колену.       — Мать твою, это было бы зрелище! — прогудел он, уходя из кухни с телефоном в руках, видимо, чтобы показать его остальным.       Ева осталась одна с Каэлиром, её взгляд упал на чай, уже остывший в кружке. Она знала, что впереди трудный день — тренировки с Трисс, попытки овладеть этой проклятой тьмой внутри. Но мысли о Ламберте, об Исенгриме, о прошлом всё ещё цеплялись за неё, как колючки, которые невозможно выдернуть. Она вздохнула, прижимая сына ближе, и прошептала:       — Мы выберемся, малыш. Обещаю.