Aedd Caerme

Некоторое время назад

      Геральт сжал поводья, ощущая, как Плотва рвётся вперёд, улавливая тревогу хозяина. Ветер резал лицо, принося запахи влажного леса и сырой земли.       В ушах звенела тишина, глушащая привычный шорох леса. Плотва тревожно всхрапнула, чувствовала — впереди ждёт нечто худшее, чем чудовище.       Шаэрраведд был близко — и с ним что-то тёмное, липкое, чуждое. Позади оставались Исенгрим и Ева. Она рвалась за ним, но он не мог позволить. Этот путь был не для неё. Эльф удержит её. Так безопаснее.       Ей не место там, где мир трескается по швам. Или... он просто боялся, что увидит в её глазах отражение того, от чего бегает всю жизнь.       Геральт натянул поводья, когда лес расступился, открывая вид на Шаэрраведд. Руины поднимались из земли, словно кости древнего зверя, и в воздухе повисла тяжесть, от которой Плотва застыла на месте.       Руины Шаэрраведда встретили молчанием. Башни-призраки, колонны, покрытые мхом, — реликвии былой славы. Но в этой тишине сквозила чужая, живая тень. Плотва тревожно фыркнула. Геральт спешился.       Разбитые арки, оплетённые плющом, и статуи с пустыми глазницами хранили эхо былой эльфийской славы. Ветер шёпотом скользил между камней, будто оплакивая ушедшее.       — Давно не виделись, ведьмак, — раздался голос, густой, как ночь.       У колонны стоял Гюнтер о’Дим. Безоружный. Но страшнее любого клинка. Его глаза блестели, как лёд над бездонной трещиной, а улыбка — словно насмешка над самим понятием тепла       — Чего ты добиваешься на этот раз? — голос был ровен, но в груди пульсировала ярость. — Опять играешь жизнями?       — Твоего выбора, как всегда, — усмехнулся О’Дим. — Мне особенно любопытно, что ты выберешь сегодня. Ведь ставки... куда выше.       Геральт сделал шаг, рука легла на эфес. Но он знал: против этого врага меч бесполезен.       — Хватит игр. Чего ты хочешь?       — Не я хочу. Мир хочет. Я лишь предлагаю... возможности. Но забавно, — прищурился О’Дим, — ты ведь всегда знаешь цену, но всё равно платишь. Как думаешь, кого поставят на весы в этот раз?       — Если ты её тронешь... — Геральт шагнул вперёд, голос стал глухим.       — О, ведьмак, — голос О’Дима зазвенел ложной мягкостью. — Её судьба давно вписана в эту историю. Но не мной. Я лишь страница в книге. А ты... ты всегда между строк. Так что... сыграем? Или ты отступишь — снова?       Воздух сгустился, липкий и тяжёлый, и в этой мгле Геральт ощутил — началась игра. И на этот раз ставка — не жизнь. Хуже.       — К тому же, это только ты тут играешь, Геральт. Всегда играл. Помнишь Тир На Лиа? О, я слышал, как ты звал её по снегу... Цири, — мягко растянул он имя, словно пробуя его на вкус. — И что ты получил взамен? Только тени и следы.       Геральт ощутил, как ярость обратилась в ледяной укол. О’Дим знал. Знал то, что не должен был знать. Имя Цири полоснуло его, как клинок. Он стиснул челюсти, подавляя дрожь в руках, зная, что малейшая слабость — и О’Дим вцепится в неё, как волк в добычу.       — Тебе не достать её, — выдавил он.       — А разве я говорил, что хочу? — Гюнтер шагнул вперёд, и воздух вокруг сморщился, будто сам мир отшатнулся. — Ты ведь и сам чудовище, Геральт. Не потому что мутант... А потому что, сколько бы ты ни спасал, сколько бы ни рубил чудовищ... ты всегда опаздываешь. И всё, что остаётся — прах. Как здесь, в Шаэрраведде. Как Йеннифэр... — Он прищурился. — Или как мальчик, которого ты так и не нашёл под Каэдвеном.       Сердце ведьмака сжалось, но лицо осталось камнем. О’Дим не просто играл — он рылся в тех ранах, что не заживали.       — Ты хочешь от меня выбора? — Геральт шагнул вперёд, кулаки сжались, ногти вонзились в ладони. — Тогда знай — я всегда выбираю то, что губит таких, как ты.       Гюнтер усмехнулся уголком рта.       — О, в этом и интерес, Геральт. Ты всегда идёшь против меня... но всегда — туда, куда я хочу.       — У меня для тебя есть другое предложение. Или, лучше сказать... откровение.       Воздух вокруг сгустился, мир застыл, как перед бурей.       — Ты ведь думаешь, что отдал её Исенгриму, чтобы уберечь? — О’Дим склонил голову, словно издеваясь. — Забавно. Но... она уже перешла ту черту, что ты так боялся. И, что самое интересное... — его глаза вспыхнули льдом. — Она согласилась сыграть со мной.       Тишина звенела, как натянутая тетива.       — Лжёшь, — голос ведьмака был тихим, но в нём таилось предгрозовое рычание.       О’Дим усмехнулся. — А ты спроси у неё, если успеешь.       Ветер завыл, и воздух наполнился вкусом пепла. Игра началась. Но теперь Геральт не знал, кто в ней станет фигурой, а кто — жертвой.