одним целым

Токио встретил холодной погодой и леденящим ветром. Мороз неприятно обжигал и без того красные щеки, и Хината зарывался лицом в тёплый кашемировый шарф, который, кстати, подарил Кенма на рождество, в надежде хоть как-то согреть пылающую кожу.  Неожиданный снегопад, начавшийся утром, не планировал прекращаться даже вечером. Снежинки кружили вокруг платформы, мягко опадая на плечи и волосы. Выходящие из поезда люди завороженно наблюдали за этой картиной, удивляясь происходящему. Возможно, кто-то видел снег в Токио в первый раз.  Для столицы Японии такая погода была большой редкостью. Блокирующий с нескрываемым блеском в глазах смотрел на заснеженные улицы города.  Шоё валился с ног от усталости, ехать в поезде восемь часов было достаточно утомительно. Бегая глазами по толпе, заглядывая каждому человеку в лицо, он наконец увидел Кенму. В груди приятно защемило, и он уже хотел бросить все и побежать к нему, но предательский здравый смысл говорил, что не стоит. Вдруг он что-то подумает, или кто-то обратит внимание на них, а Кенме будет неприятно. Только, несмотря на шёпот в голове, его сердце делало на один удар больше. Улыбка озарила его лицо, руки дрожали, а в животе скручивался неприятный узел от предвкушения. Они очень давно не виделись. Сейчас Шоё хотел оказаться в тёплых объятиях дорогого ему человека, заставить того улыбаться. Кенма улыбался редко, это было известно всем. Поэтому у Хинаты даже есть фотография в телефоне такого редкого мгновения — точнее скриншот с их последнего видеозвонка, который он тщательно скрывал от других людей. Особенно рыжик скрывал тот факт, что не может перестать открывать эту фотографию в любую свободную минуту и любоваться таким прекрасным Козуме.  Не сумев совладать со своими чувствами, блокирующий все же рванул навстречу Кенме, раскрывая руки в качестве приглашения на объятия. В принципе, он так делал всегда. Но сейчас такой жест имеет абсолютно другой окрас. Если раньше Хината радовался встречи с другом, то сейчас в животе порхали бабочки, потому что эта была встреча уже с любимым.  Кенма застыл, не в силах оторвать взгляд. Даже с раскрасневшимися щеками и растрёпанными волосами он был самым красивым. Крашеного часто спрашивали о том, что его привлекло в коротышке. Тогда Кенма не мог понять смысл вопроса, разве другие не замечают, какой Шоё красивый?  Тетсуро тогда лишь смеялся над ним, а связующий днями напролёт обдумывал это, периодически поглядывая на тайно сделанные фотографии, и лишний раз убеждался в глупости остальных.  Обычно в таких случаях Козуме лишь недовольно фыркал и еле слышно отвечал «всё».  Хината невольно посмеялся, увидев трясущихся некомовцев с раскрасневшимися лицами и ушами. Действительно, как можно было не надеть хотя бы шапку.  Не предвидевшие холод Куроо и Кенма оделись совсем не по погоде, тем самым всю дорогу дрожали от продувающего насквозь ветра. Ведь правда — после Мияги Токио показался чуть ли не летним курортом, поэтому никто из них, конечно же, не додумался глянуть прогноз погоды. Тетсуро всю дорогу недовольно пыхтел и кидал прожигающие взгляды на блондина, намекая, что тот зря потащил его с собой.  Блокирующий с нескрываемой радостью набросился на Кенму, повалив того на землю и заключив в крепкие объятия. Бабочки в животе запорхали с новой силой, тепло в груди согревало от набирающей обороты вьюги.  Мир замер, все происходящее двигалось в замедленной съёмке. Двое влюблённых никак не могли прервать зрительный контакт, взгляд говорил все за них. Сейчас не существовало других людей, не существовало ужасного холода, и наконец, не существовал Токио.  Существовали только они. И чувства обоих только подтверждали этот факт.  Тепло приятно разливалось по телу, проникая в душу. Шоё мурлыкал от удовольствия, находясь в такой близости с любимым. Губы обжигали шею связующего — руки крепко сжимали плечи. Козуме чувствовал бёдра Хинаты на своих.  Проходящие мимо люди казалось бы даже не обращали внимания на эту картину, а может и не хотели прерывать идиллию этих двоих. Куроо невольно залюбовался, даже секундно позавидовал этим чувствам, но громко вздохнув, отвернулся, высматривая расписание автобусов.  Кенма плавился от такой тесной близости, затуманившей разум, заставляя сердце бешено стучать, а руки намертво вцепиться в талию блокирующего. Козуме понемногу сходил с ума, забыв о том, где они находятся — сейчас ему было абсолютно плевать на других людей. Все, что он хотел сейчас — завладеть Шоё, сделать своим, заставить его влюбиться в себя. Кенма и не догадывался, что он такой собственник.  К сожалению, не только хорошие мысли одолевали мозг Некомы. Козуме не был дураком и прекрасно понимал, чем может закончиться его любовь. В лучшем случае — они останутся друзьями, в худшем — Блондин будет смотреть, как его возлюбленный целует другого человека. Скорее всего, это будет девушка.  Такие рассуждения резали сердце на кусочки. Душу нещадно калечило, казалось, можно было даже почувствовать воткнутые иголки. Тяжесть оседала в груди, не позволяя дышать. Кенма не хотел плакать. Кенма хотел, чтобы Хината был его.  Голос Тетсуро вернул связующего из сладостной истомы в реальность. Аккуратно приподняв Хинату, блондин помог ему встать. Не в силах унять смущение и посмотреть в глаза, влюблённые отпрянули друг от друга, намеренно опустив взгляд в пол.  — Мы опоздаем на автобус, если не поторопимся. — Брюнет похлопал друга по плечу, обращая на себя внимание. — Ну что, идём? — Куроо взял тяжёлую, по его мнению, для коротышки сумку. Ведь он всегда был добрым человеком, так ведь?  Кенма привычно играл в приставку, а Хината не находил себе места, чувствуя неловкость. Он ещё никогда не гулял втроём, и сейчас умолял глазами капитана Некомы начать разговор.  Сопровождаемые тишиной, приятели шли до автобусной остановки. Привыкший к холоду префектуры Шоё лишь едва вздрагивал, когда порыв ветра усиливался. Козуме уже заметно дрожал, дуновения обнажали его покрасневшие уши, и это не укрылось от пристального взгляда блокирующего Карасуно. Стянув с себя шапку и шарф, он поспешно надел их на блондина, не обращая внимание на его бормотание и смех Куроо.  Крашеный еле заметно покраснел, только уже не от мороза. Тихо прошептав спасибо, и улыбнувшись уголками губ, он вызвал неподдельную радость у Хинаты, который теперь прижимался к Кенме, дабы не потерять тепло. Козуме думал о том, каким образом он согревает Шоё, но решил не озвучивать этот вопрос, наслаждаясь таким мимолетным мгновением. 

***

Вскоре беседе завязалась, и простояв в пробке два часа из-за непогоды, компания вошла во вкус и обсудила все последние новости.  Завернув в ближайшую кофейню, они поспешно заказали напитки. Хината взял горячее какао, Тетсуро — американо, отчего десятый скривился, представляя этот горький вкус, а Кенма — карамельный раф, и в этот раз рыжик уже умилялся.  Не прошло и 10 минут, как Хината увлечённо рассказывал про школу, Карасуно и тренировочные матчи, не упуская рассказ о звонках по видеосвязи с Кенмой, и Куроо даже показалось, что тот будто гордится этим. Шоё всегда слишком активно жестикулирует — сейчас не исключение, но он чуть не ударил пару раз Кенму по лицу. Тот лишь тихо смеялся, нежно отодвигая руку подальше.   В свою очередь капитан Некомы повествовал о предстоящих экзаменах, намеренно пугая младших, заливаясь смехом, увидев, как Хината посинел от страха. А потом вспомнил, как создатели быстрой атаки опоздали в тренировочный лагерь из-за заваленных экзаменов, и Тетсуро засмеялся с новой силой.  — Кстати, совсем забыл сказать! — Блокирующий резко поднял руки вверх, отчего чуть не пролил какао. — Я так рад, что вы победили. — Хината широко улыбнулся, увидев победную ухмылку Тетсуро. — Теперь мы сможем сразиться на национальных! Глаза Кенмы загорелись от предвкушения. Связующий не был человеком, которому нравился волейбол. Но жажда победить крутого босса, как он сам его назвал, заставляла упорно тренироваться, или как говорит Кенма — прокачиваться. Капитан только радовался этому рвению, ведь отныне Козуме будет играть в полную силу.  Непринуждённая беседа продолжилась бы дальше, но Куроо наспех попрощался с двумя влюблёнными, написав краткое смс своего другу: «по-моему, он к тебе не равнодушен».  Кенма изо всех сил пытался скрыть румянец на щеках, но разглядывающий его Шоё сразу заподозрил неладное.  — Кенма, ты себя плохо чувствуешь? — Блокирующий заботливо приложил руку ко лбу. — Да у тебя же жар! — Десятый быстро расплатился, и закутав Кенму ещё сильнее, повёл его домой. Блондин понимал, что действительно перемёрз, и красные щеки были такими не только от смущения. Такое происходило довольно часто. Сильно замёрзнув — валялся дома с температурой. — Кенма, у тебя есть жаропонижающее? — Спросил Хината, когда они уже подходили к дому.  — Да, вроде были. — Козуме с нескрываемой радостью наслаждался заботой со стороны любимого человека, Шоё всю дорогу крепко держал его за руку, от этого сердце трепетно пробегало уже который круг. 

***

Оба лежали на кровати под тёплым одеялом. Всё-таки кожа горела до сих пор, неприятно покалывая, и Хината прижимался к Кенме все ближе, чтобы согреться.  По приходе домой блокирующий заботливо напоил блондина лекарствами и положил мокрое полотенце ему на лоб. Десятый пытался держаться до последнего, но усталость после долгой дороги дала о себе знать, и Шоё забрался к другу под одеяло, не в силах бороться со сном.  Их разбудил настойчивый звонок в дверь. Рыжик неохотно выпутался из одеяла, сонно шагая по квартире.  — Шоё, скорее всего привезли пиццу, возьми карточку на столе. — Тихо пробормотал Кенма, еле волочась до гостиной. Козуме был закутан в одеяло, он изредка зевал, прикрывая губы ладошкой.  Хината закусил губу, чтобы случайно не проговорится о том, какой блондин уютный и домашний прямо сейчас. Быстро получив пиццу, он забрался на диван к Кенме и включил телевизор.  — Это мой любимый фильм, Кенма! — Радостно завопил Шоё, держа в руке кусочек.  — А о чем он? — Безразлично спросил Козуме. Не то, чтобы ему было неинтересно, чем увлекается рыжик. Просто сейчас ему был интересен отнюдь не фильм, а сам Хината.  — Люди, использующие иллюзию обмана.. — Блокирующий прервался, чтобы отпить колу. — Пытаются ограбить банк, классно, да? — Шоё ткнул локтем ещё не проснувшегося друга, пытаясь запихнуть кусок пиццы в рот.  — А ещё... — Козуме понял, что Хината не собирается останавливать рассказ, и ему пришлось повернуться лицом к нему. — Ещё во второй части играет актёр из Гарри Поттера.. — Кареглазый резко спрыгнул с дивана, используя пульт как волшебную палочку, начал демонстрировать на себе сцены с заклинаниями. — ..Представляешь? — Шоё широко улыбнулся. — Только здесь он играет злодея.  Кенма, не выдержав всей гаммы эмоций, искренне посмеялся, уткнувшись в плечо рыжеволосому. Тот еле слышно прошептал — — Я рад, что ты улыбаешься. — Но Козуме услышал это, почувствовав горячее дыхание возле своего уха. 

***

Время давно перевалило за полночь. Кенма второй час играл в приставку, отчего его глаза покраснели и ощущались потрескавшимися. Связующий устало тер их рукой до тех пор, пока переживающий Хината не протянул ему капли.  — Откуда они у тебя? — Удивлённо спросил Козуме, наконец оторвавшись от игры.  — Кенма, я тебя хорошо знаю. Специально купил. — Шоё хихикнул и принялся собственноручно закапывать глаза блондину. «Говоришь, что хорошо меня знаешь, но так и не понял моих чувств к тебе» — Подумал про себя связующий и шумно усмехнулся своим мыслям, что вызвало заинтересованность у блокирующего. Тот вопросительно наклонив голову, придвинулся чуть ближе, но тут его сердце пропустило удар.  Рыжеволосый задрожал от удушающей близости. Он сидел на коленях у Кенмы и только сейчас понял, насколько близко они находились друг к другу. Непреодолимое желание поцеловать манящие тонкие губы заглушало здравый смысл. Шоё сильно жмурился, пытаясь отогнать такое смущающее видение. Но у Козуме были свои планы — ярко-янтарные глаза пожирали взглядом потемневшие глаза напротив. Время застыло. По крайней мере, так казалось двоим влюблённым.  Несколько секунд они просто смотрели друг на друга, не произнося ни слова.  Первым нарушить тишину решил Шоё — — Кенма... Я должен.. — Хината мешкался, не зная, с чего начать. — Должен кое-что сказать тебе.  Кареглазый только сильнее заёрзал на коленях связующего от его убийственного взгляда.  — И что... ты хочешь сказать? — Намеренно пошло протянул Козуме, опыляя шею горячим дыханию и крепко обнимая за талию.  Хината плавится от незнакомых, но таких приятных ощущений. Сейчас он просто хотел отдаться любимому человеку, не думая о последствиях. Однако глаза были на мокром месте, ком подкатывал к горлу — Хината боится — он не хочет, чтобы это был чисто дружеский секс. Руки блондина исследовали тело, и блокирующий отчётливо чувствовал его между ног.  Наслаждение накатывало с головой, закручивая узел внизу живота. Кенма бесстыдно подливал масло в огонь, раз за разом прокручивая сообщение его лучшего друга и наплевав на свой стеснительный характер. Сейчас он просто хотел Шоё.  — Подожди.. Кенма.. — Голос охрип от накатывающего возбуждения, крашеный почувствовал мурашки по всему телу. — Я не договорил.  Связующий неохотно выпустил того из рук, потянув к кровати.  Козуме слышал, как громко выдохнул Хината, явно собираясь с мыслями. Они просидели так несколько минут, пока блокирующий набирался смелости.  — Кенма.. — Ещё раз произнёс десятый. Кареглазый схватил его руку, переплетая пальцы. — В общем.. Я даже не знаю, как это сказать.. — Шоё вновь заёрзал на месте, волнение выдавало его с головой. — Прошу, не нужно ненавидеть меня после этого.. — Щеки Хинаты резко залились краской.  — Я люблю тебя, Кенма. Мне кажется... Мне кажется, я очень си-сильно — Запинаясь, выпалил Шоё — Очень сильно люб-  — Что ты сказал? — Перебил его связующий, который резко подорвался со своего места, притягивая к себе за подбородок, вынуждая посмотреть прямо в глаза.  — Не заставляй меня повторять это снова. — Несмотря на заметный румянец на щеках, блокирующий говорил довольно уверенно.  Кенма был в шоке. Его окутывали совершенно разнообразные чувства. С одной стороны — он хотел прыгать от радости, потому что Шоё теперь его, а месяцы страданий от безответной любви теперь можно с удовольствием выбросить из головы. Но с другой — он совсем не ожидал такого поворота событий. Козуме опомнился, когда его резко потянули за футболку, притягивая к себе. — Скажешь уже что-нибудь? — Смущение совсем пропало — Кенма почувствовал себя странно, увидев такого раскрепощённого Хинату.  Блондин довольно прыснул, нежно перебирая рыжие волосы, — Я тоже тебя люблю, Шоё. — Как всегда тихо проговорил, смотря прямо в глаза.  Теперь была очередь блокирующего удивляться. Нахмурив брови и посмотрев, будто говоря «это правда, серьезно?», Шоё наклонил голову в вопросительном жесте, не догадавшись, что это даст свободу действий прозорливому коту.  Хината громко застонал, ощутив горячее дыхание на свой коже, а позже и укусы, но тут же прикрыл рот ладошкой. Попытка отстраниться от блондина не увенчалась успехом, Козуме только сильнее впился зубами в тонкую кожу, отчего Шоё вскрикнул и попытался отбиться кулаками. Продолжая блуждать руками под футболкой и оттянув мочку покрасневшего уха, Кенма услышал судорожный вздох рядом с собой.  Победно улыбнувшись, одним движением повалил любимого на кровать, позволив обвить руки вокруг своей шеи.  Глаза затуманены желанием, и от страха не осталось ни следа. Сейчас они хотели идти на поводу чувств. Слишком долго этого ждали.  Грань, разделяющая их, постепенно стиралась. Хината много раз представлял этот момент у себя в голове, но сейчас все чувствовалось иначе. Он видел, как взгляд напротив бегает с глаз на губы и обратно, чувствовал, как рядом учащено бьется сердце, а собственное дыхание перехватывает от осознания того, что это сейчас произойдёт. Такая близость у обоих была не в первый раз, они ведь долгое время были друзьями, а оказывается — когда губы соприкасаются с губами напротив в нежном и чувственном поцелуе — сердце резко падает вниз и взлетает обратно.   Каждое его движение, вздох, взмах ресниц, теперь вызывали у Кенмы чувство щемящей нежности. Козуме чувствовал себя так, будто он под палящим солнцем в сорокаградусную жару — настолько сильно жгло кожу, пока он изучал его мягкие и чуть сухие губы.  Воздуха катастрофически не хватает, кровь больно пульсирует в ушах, стоны растворяются в накаленном от жаркого дыхания воздухе — влюбленные исследуют тела друга друга, мокро целуются, переплетая не только пальцы рук, но и соприкасаясь горячими языками.  Их губы и тела оказались близки как никогда, чувства душили обоих — но они лишь прижимались сильнее.  А затем властный, требовательный, но невероятно чувственный поцелуй полностью захватил разум, вырывая из груди Хинаты низкий стон наслаждения. Кенма нетерпеливо показывает своё желание обжигающими прикосновениями — тонкие и бледные пальцы нежно гладят бедро, поднимаясь все выше, тонкие губы засасывают кожу, оставляя множественные метки.  Козуме с ухмылкой наблюдает за мечущимся под ним Шоё, наконец снимая его футболку дрожащими от предвкушения руками.  Рыжий тянет любимого на себя, обхватывая его поясницу лодыжками, вновь возвращая пусть неумелый, но страстный и мокрый поцелуй. Срывая ненужный предмет гардероба напротив, блокирующий пожирает глазами худой торс связующего, издав протяжный хриплый стон.  — Ты слишком красивый, Кенма. — Всхлипывает толи от зависти, толи от восхищения. — Я кончу, только посмотрев на тебя. И такой.. Такой прекрасный парень достался мне, боже — Шоё закрывает своё раскрасневшееся лицо рукой.  Крашеный улыбается, кладёт одну ногу к себе на плечо, оставляя дорожку мокрых поцелуев от лодыжек до внутренней стороны бёдра. Хината все ещё в шортах, и это ему не нравится.  — Шоё, можешь мне помочь? — Коротко ухмыляется на реакцию рыжего — надеется, что его намёк был понят. — Я пока достану смазку. — Десятый почувствовал, как его уши и шея пылают от смущения, но тем не менее, раздевается догола и совсем невинно тянется к шортам Кенмы.  Оставшись голыми, влюблённые не могут не разглядывать друг друга. Хината шумно сглатывает, думает, о том, какой же Кенма красивый, черт возьми. Длинные светлые волосы, впалые скулы, тонкие аристократические губы, выпирающие ключицы и нездоровая худоба. Блокирующий соврёт, если скажет, что ему это не нравится.  Последние остатки неловкости улетучиваются, оставляя жаркое вожделение. Они трогают друга друга в непристойный местах, узел в животе тянет сильнее от прикосновений к чужой, но такой родной коже.  С давно вставших членов сочится смазка, пачкая бёдра и животы. Даже невесомое касание прошибает током все тело. Хината перестаёт дышать, когда чувствует, как его грудь ласкает горячий и мокрый язык.  Хината стонет громко, хрипло. Горло жжёт от боли — но он не обращает на это никакого внимания.  Слюны становится настолько много, что блокирующему кое-как удаётся сглатывать, глаза влажные от возбуждения, он чувствует Козуме везде, его слишком много — но это только заводит, тело пылает от грубых поцелуев и ранок. Он уже давно понял — Кенма собственник. И на ближайшей тренировке придется переодеться раньше всех.  Поцеловав напоследок страстно и смазано, крашеный распределяет по своим арахнодактилийным пальцам вязкую субстанцию — Шоё закатывает глаза от мысли, что этими пальцами он будет пасовать мячи. Не стоит говорить, что любовь в понимании блокирующего — Кенма и волейбол?  Шоё практически не больно. Чувство наполненности заставляет его задыхаться от наслаждения. Козуме так грубо кусает его шею — но так нежно проникает длинными пальцами. Чувство эйфории разливается по венам, голова кружится, и Кенма думает, что он явно под наркотой.  Хината чувствует, как неимоверно стучит его сердце, счастье накрывает от мысли, что он ощущает внутри любимого человека.  Столько месяцев мечтать о поцелуе — и сейчас видеть напротив любящий взгляд кошачьих глаз — до одури хорошо.  Кенма спешно натягивает презерватив, закусывая губы до крови от надвигающегося наслаждения. Хината вылизывает его шею, оставляя свои метки. Грубо кусает за кадык, отчего крашеный вскрикивает. Блокирующий пользуется моментом, проникая в чужой рот, соединяясь с языком Кенмы и исследуя собственным. Во рту металлический привкус — рыжий мурчит от удовольствия, заглушая стоны своим поцелуем. Специально впивается в бледную спину короткими ногтями, оставляя следы.  Жестко оттягивает крашеные волосы назад, отчего Козуме морщится от боли, предоставляя себе доступ. Шоё оставляет нежные прикосновения по всему лицу — прижимается пухлыми обветренными губами к нежной коже под глазами. Оттягивает мочку зубами, будто играя с ней — повторяет до тех пор, пока не раздались громкие, судорожные стоны. Улыбнувшись проделанной работе и оставив напоследок ревностные засосы под скулами —Шоё жизненно необходимо  знать, что его любимый будет ходить по школе с его метками, иначе он просто его собственными руками задушит — валит на кровать, заключая блондина в клетку. Козуме чувствует себя жертвой.  Задумавшись, он даже не заметил, как Кенма начал проникать в него. Животное желание вырывается наружу — повторяет эхом в голове одну мысль — прижаться еще сильнее, впиться в кожу, доставить удовольствие разгоряченному и желанному телу напротив. Хината думает, что впервые кончит без прикосновения к себе.   Шоё видит звёздочки в глазах, когда Козуме входит до основания. У обоих учащается пульс, и Кенма глухо рычит в закусанную шею и до фиолетовых пятен сжимает бёдра.  Он двигается нарочито медленно — хочет заставить Хинату молить о разрядке. Блондин плавится от ощущений. Плавится в буквальном смысле, ощущая, какой Шоё горячий внутри. Кенма переплетает их пальцы, свободной рукой нежно касается обнаженной кожи — перебирает огненные волосы, большим пальцем оттягивает нижнюю губы — проникает языком во влажный рот, утягивая в безумный поцелуй, от которого голова идет кругом. Двое сливаются и растворяются в долгом страстном поцелуе, соединившем не только их губы, но и сердца. Они пытаются передать нежность, любовь и заботу друг к другу, накопившуюся за долгие месяцы.  Отрывается от губ — Хината всхлипывает — тихо шепчет о том, как сильно любит его, и Кенма не может не улыбаться. Кажется, блондин может впервые заплакать от счастья — он чувствует, как они становятся одним целым, соединяя души и сердца. Как же это приятно. Козуме срывается на быстрый темп, чувствуя скорую разрядку. У Хинаты даже уши покрасневшие — слюна тонкой струйкой бежит из уголков губ — Шоё кричит от удовольствия, до белых костяшек сжимая простынь. Яростно царапает спину, из ревности оставляя глубокие алые полосы, пытается притянуть к себе ещё ближе — насадиться сильнее — и Кенме кажется, что Хинату слышно даже на улице. Восторг от долгожданного слияния двух тел сильнее приближает к оргазму. Шоё выгибается до хруста костей, когда его парень коснулся своим членом простаты. Сейчас он жалеет, что они не делали этого раньше. Кенме хочется закусать Хинату до багровых и фиолетовых меток, но разглядывая дрожащее от удовольствия тело расширяющимися зрачками — понимает, что уже это сделал. Козуме почему-то очень умилял тот факт, что на лобке блокирующего волосы тоже рыжие.  Живот мокрый от собственной смазки, Хината старается не думать о том, что Козуме стонет, проникая в него, чтобы не кончить раньше времени. Понимает — любимый скоро кончит, когда его собственный член обхватывают белоснежные пальцы и двигают в одном ритме с толчками. Шоё закатывает глаза от таких сильных приятных ощущений. Кенма проникает ещё глубже, и Шоё чувствует колющую щетину на лобке своей кожей.  Пара минут таких движений — Хината прижимается к потному телу своим, со всей силы царапает кожу — пошло выгибается, хрипло и протяжно стонет, сжимая Кенму внутри себя еще сильнее. Блондин вдалбливает податливое хрупкое тело в кровать, доводя себя до оргазма. Не пришедший в себя рыжий тихо поскуливает, облизывая и кусая выпирающие бледные ключицы.  Перед глазами взрываются фейерверком разноцветные искры — Кенма гортанно стонет, ощущая приятное головокружение. Мышцы дрожат от усталости, и он падает на кровать, обнимая любимого за талию и прижимая к себе.  Они долго валяются, пытаясь восстановить сбившееся дыхание. Их голые торсы блестят от пота и спермы. Хината кладёт голову на грудь связующего, вырисовывая рукой понятные только ему узоры. Он разглядывает валяющийся на полу презерватив, задумавшись. Через пару минут произносит до сих пор дрожащим голосом:  — В следущий раз кончишь в меня, Кенма.  — Хорошо. — Впервые за несколько недель Козуме широко улыбается. — Знаешь, Кенма.. — Шоё замолкает, приподнимается на локтях, прищурено смотря в глаза напротив, — Это был мой первый раз. Блондин откровенно заливается смехом, держась рукой за живот. Хината краснеет и отводит взгляд, пытается отползти подальше — однако, крепко сжимающая его талию рука не позволяет этого сделать. — Мой тоже, Шоё. — Козуме нежно улыбается, завлекая в очередной поцелуй. Губы опухли и болят — но кого это волнует? Не в силах пошевелиться, оба растягивают такой сладостный момент, почувствовав, что уже нашли взаимную любовь — что рядом любящий человек, и ощущая это возвышенно-радостное, блаженное чувство, когда вы любите того, кто любит вас и находится рядом с вами. Оба знают — с этого момента чувства станут ещё крепче и надёжнее. 

***

Хината первым выскочил из душа, меняя постельное белье. Подушки пахли шампунем любимого, было невозможно не уткнуться в них, вдыхая родной запах.  Решив поискать куртку Некомы, которую Кенма, кажется, носит постоянно, Шоё перерыл весь шкаф.  Затея увенчалась успехом, и через минуту блокирующий наслаждался знакомым ароматом, накинув куртку на голое тело. Красная мастерка выглядела ярче из-за копны огненно-рыжих волос. Белая надпись красовалась на хрупкой спине. Рукава наполовину закрывали ладони, и десятый мысленно промурлыкал, Кенма был порядком выше его, и он чувствовал себя в защищённости, утопая в большой одежде.  — Что ты делаешь? — Знакомый голос прервал наслаждение, отчего Хината раздосадовано простонал.  — А ты сам не видишь? — Шоё поворачивается к Козуме, и у обоих перехватывает дыхание.

Только по разным причинам. 

Во рту скапливается густая слюна, крашеный смотрит сверкающими глазами. Улыбка больше похожа на оскал — Кенма выглядит так, словно он зверь догоняющий свою жертву. Собственнические чувства разжигают кровь — видит перед собой любимого Шоё, которого на протяжении нескольких месяцев считал недосягаемым, мастурбируя по ночам на его фотографии. А сейчас он сидит в его красной куртке, и Кенма думает, как было бы прекрасно трахать его после тренировок в раздевалке своей школы — может стоить позвать Карасуно на тренировочный матч? Хината с бледным лицом как-то странно сглатывает воздух, словно давится. Блондин в одном полотенце, с мокрых волос падают капельки воды, огибая бледный торс с еле заметным просвечивающим прессом — тонкая ткань почти не перекрывает сильные бёдра.  Шоё видит очертания мошонки за просвечивающей материей, чувствуя, как к горлу подкатывает возбуждение и приподнимается собственный орган.  Душа улетает в рай, когда Кенма отбрасывает мешающее полотенце, набрасываясь как голодный зверь.  Блокирующий пытается снять с себя мастерку — не получается, руки грубо сжимают, держа над головой. Не сказать, что он против. Почему-то от нежного в повседневности и до безумия грубого в постели Кенмы возбуждение накатывает ещё сильнее.  — Я хочу заняться с тобой любовью, пока ты будешь в моей куртке. — По собственнически говорит Козуме, зацеловывая плоский живот, спускаясь все ниже к истекающему члену.  Хината протяжно стонет, когда головку обхватывают губами и задевают языком каждую венку — переплетает пальцы рук, до боли сжимая от невыносимого удовольствия. Мысли и стеснение уходят на второй план — Шоё ничего не видит, чёрная пелена застилает глаза, гул в ушах больно ударяет по вискам. Тем не менее, он прижимается ближе, двигая бёдрами.  Горячий и мокрый рот обжигает орган, доводя до нереального блаженства. Головка упирается в тугие стенки горла, и Хината чувствует приближающийся оргазм.  Кенма выплёвывает на салфетку, вытирая рот. Глаза лихорадочно блестят — собственный член изнывает и яйца тянет из-за не наступающей разрядки. Жадно облизывает пересохшие губы, тянет за руки, заставляя Шоё наконец посмотреть на себя. Блокирующий сгорает от стыда, не зная, куда деть взгляд. Ему тоже хочется сделать приятно любимому человеку, и он чувствует себя неправильно.  Считая, что удовольствие в отношениях должны получать оба.  Не поднимая глаза, силой толкает связующего к стене, заставляя прижаться к ней. Наспех находит школьный галстук, завязывая им руки. Теперь Хината берет на себя роль хищного зверя.  Вставая на колени, сначала осторожно проводит пальцами по твёрдому члену, оттягивая крайнюю плоть большим пальцем. Опускается губами, нежно посасывая головку — пробуя на вкус. Пальцы аккуратно гладят мошонку — и Шоё двигается вверх-вниз, стараясь прятать зубы.  Резко отстраняется — смотрит снизу на Кенму, пошло облизываясь и проглатывая слюну, смешанную с натуральной смазкой. Козуме уже несдержанно стонет — влага скапливается в уголках глаз от блаженства. Крашеный пытается освободить руки, за что получает болючий укус в плечо — и шипит от боли. Блокирующий нарочно медленно двигает языком, вылизывая орган от мошонки до головки, — Кенма отмечает про себя — Хината будто лижет леденец. Блондин хрипло стонет во весь голос и двигает бёдрами навстречу, не в силах терпеть. Кареглазый понимает намёк, хищно улыбаясь. Заглатывает член, причмокивая. Кенма закатывает глаза на это действие, чувствуя нереальный кайф. Шоё напряженным до боли языком быстрыми движениями касается сначала уздечки, затем — головки. Козуме чувствует, что на пределе, беспорядочно шепчет имя Шоё, пожирая его влюблённым взглядом. Хината чуть поднимает голову — взаимная любовь сопровождается безудержным биением сердца — подробно рассматривает столь желанное тело, чтобы запомнить этот момент надолго.  Блокирующий выжимает максимум из своей неопытности, вспоминая случайные разговоры одноклассников, и что уж скрывать — порно.  Сердце бешено стучит, совсем не так, как при обычной дрочке, все ощущения почему-то усилены — от осознания, того, что он делает минет любимому человеку — кружит голову до тёмных пятен перед глазами. Шоё действительно наслаждается моментом, чувствуя, как бабочки в животе поедают органы — лихорадочно трогает Кенму везде, запоминая подушечками пальцем эту нежную кожу.  Козуме кончает с коротким, но до безумия громким стоном. Из уголков пухлых губ тонкими струйками стекает семя. Кенма завороженно смотрит на столь вульгарную картину — Хината как-то по животному скалится, плотоядно сверкая глазами.  Блондин подаёт ему салфетку затёкшими руками — тяжело сглатывает, когда Шоё высовывает язык с ухмылкой на губах, к удивлению Кенмы, язык совершено чистый.  — Я давно хотел это сделать, любииимый. — Специально тянет последнее слово — мокро целует растерянного Кенму, обнимая за шею.   — Я тоже тебя люблю, ты же знаешь. — Утаскивает на кровать, накрывая обоих тёплым одеялом. Зацеловывает каждый участок кожи, где-то еле прикасаясь губами, где-то —осторожно и нежно покусывая.  Хината засыпает с улыбкой на лице, заключённый в крепкие объятия, прислушиваясь к непривычному ровному стуку сердца рядом с собой. 

***

Блокирующий уезжает обратно в Мияги через 2 дня, прихватив с собой любимое худи Кенмы и сделав напоследок много фотографий. Поясница неприятно ноет — Хината не обращает на это никакого внимания, ощущая бархатистое тепло в душе.  По всему телу красуются багровые метки. Шоё ухмыляется — знает, что у Кенмы их ещё больше. Искренне надеется, что они не пройдут так быстро. Все в школе должны знать, кому принадлежит Козуме.  Хината энергично машет рукой через окно поезда. Блондин коротко улыбается, морщась и вздрагивая от мороза — все же, в Токио так же холодно. Кенма не отрывает взгляд до тех пор, пока поезд не трогается с платформы.   Козуме не будет скучать, ну или по крайней мере надеется на это — знает, что через три недели они встретятся на национальных.  Платформа пустеет, и Козуме быстрым шагом возвращается в пустую квартиру.