你的笑容使我感到温暖[Твоя улыбка согревает моё сердце]

      Тэхён злится.       Нет, не так — Тэхён в ярости.       Вернувшись в Шанхай, он первым делом едет в Цинпу, но его перехватывают прямо у самого въезда, вовремя предупреждая, что там засада, и теперь он сидит в полицейском участке, разглядывая угрюмое лицо напротив.       От скуки Тэхён крутит ногой, обутой в лакированные начищенные туфли последней коллекции, и ждёт, когда же Шуюй наконец посмотрит на него.       Тот держит глаза опущенными в какие-то бумажки, имитируя сосредоточенную работу, но Тэхён знает — это видимость: просто Шуюй никогда не мог вынести его прямого взгляда.       — Долго будешь делать вид, что меня тут нет? — усмехается.       — Пока ты не уйдёшь, — отвечают ему, по-прежнему не поднимая глаз.       — Шуюй.       — Что ты хочешь от меня, Тэхён? — устало вздыхает, поднимая, наконец, глаза. — Нам позвонили, сообщили о незаконном выращивании запрещённых растений. Я не мог проигнорировать это.       — С каких пор обычный кустарник эфедры является запрещёнкой?       — С тех пор, как таблетки от кашля стали использовать, чтобы получить кайф. Это официальная версия, сам понимаешь, главную причину не скажет никто, — раздражённо. — Но поговаривают, что это из-за тебя и твоих планов. И нет, я не могу вернуть изъятое, Тэхён, — отвечает на немой вопрос, — не могу, даже несмотря на то, что дело замято. Но говорить спасибо ты должен не мне, а нашему старому другу, — показывает указательным пальцем вверх.       — Господу Богу? — фыркает, закатывая глаза.       — Скорее уж дьяволу в твоём случае, — ворчит. — Сунь позаботился о твоём деле. Но предупреждаю, Тэхён: плантации теперь под надзором, и не только...       Тэхён внимательно смотрит на Шуюя и ждёт продолжения. Он уверен — то, что хочет сказать старый знакомый, ему совершенно не понравится.       — Скупка теперь тоже тщательно отсматривается.       — Твою мать!       — Не выражайся! Здесь полицейский участок, а не твой притон, — выговаривает строго.       — У меня клуб, а не притон, — возражает.       — Самому не смешно?       — Мои танцоры не шлюхи, сексуальных услуг не оказывают, то, что они делают после работы — меня не касается, — с нажимом говорит Тэхён, — и оскорблять их не позволю.       — Ладно, угомонись, — вскидывает руки в мирном жесте, — я понял. В общем, хоть это не моё дело, но тебе стоит поискать крысу: сначала накрыли твой товар, теперь — плантации. Ты кому-то сильно мешаешь, либо наоборот кто-то точит на тебя зуб. — Шуюй наклоняется вперёд корпусом, насколько позволяет рабочий стол. — Я этого не должен говорить, всё же я полицейский, и это противоречит моим нормам морали, но хочу предупредить по-дружески о готовящейся проверке всей твоей деятельности. Подчисть документацию и базу данных.             Тэхён прожигает проницательным взглядом лицо напротив, ища обман, но не находит.       — Спасибо, Шуюй, я этого никогда не забуду. И всегда помогу, если тебе вдруг понадобится помощь.       Тэхён встает со стула, на котором сидел и от которого, казалось, онемела вся задница.       — Надеюсь, этот день никогда не наступит, — бормочет тихо, так, чтобы уходящий Тэхён этого не услышал.       Покинув полицейский участок, Тэхён прямым ходом направляется в игорный дом Хонг — пора обговорить дальнейшие детали со своими покупателями. После первого разговора и предупреждения со стороны людей Тэхёна те, как он и думал, прижали хвосты и прибежали к нему в поисках защиты. Но он всё равно не доверял им, зная, что точно так же они могут играть за чёрного генерала.       Он решает прогуляться пешком по набережной, ожидая, пока Минхо соберёт людей и приедет к игорному дому Хонг. Тэхён очень любит эту набережную — здесь сливаются воедино современный мегаполис и древняя культура. Мягкие лучи заходящего солнца красиво отражаются в воде реки Хуанпу, что своими нефритовыми водами омывает берега и обласкивает стоящие на реке судна, создавая неповторимую игру света и тени. Жемчужина Востока множеством ярких неоновых и разноцветных огней освещает набережную, придавая ей особое очарование, и Тэхён невольно вспоминает первое свидание с Чонгуком и то, каким детским восторгом светились его глаза.       Прошло всего полдня, а Тэхён уже скучает. Нужно поскорее закончить дело и вернуть своего ангела.       Игорный дом Хонг славится на весь Шанхай. У неё собираются не только любители поиграть в азартные игры, но и сливки общества, что используют игру как предлог заключить выгодные сделки. Часто ставками за суконным столом выступают нужные контракты или тендеры.       Здесь повсюду слышится гул разговоров, шуршание карт, стук костяшек о стол и выкрики о крупных выигрышах. В центре помещения находится рулетка, возле которой несколько человек напряжённо следят за вращением неуловимого шарика. В углу, за покерным столом, сидят трое мужчин, пытаясь разгадать чужую стратегию и понять, насколько выгодна комбинация карт у соперника. Они кидают фишки, перебивая ставки друг друга и бросая недоверчивые взгляды из-под масок, что скрывают лица, сохраняя их анонимность.       Но Тэхён знает, кто прячется за этой маскировкой, как и то, что один из них является членом семьи, принадлежащей к политической верхушке, потому что не раз видел их у себя в клубе, пьяных и пускающих слюни на его танцоров. И ему чертовски везёт застать их сегодня здесь — одной стрелой уложит двух ястребов. Настроение тут же приподнимается, и душившая его до этого злость понемногу отступает. Судьба всё же не совсем сука и даёт Тэхёну отличный шанс повернуть сложившуюся ситуацию в нужное русло, а именно — так, как будет выгодно ему. Значит, сначала он напомнит этим напыщенным индюкам о себе, и уже после — обсудит дела с хозяйкой этого дома.       Тэхён подходит к ним вальяжной походкой, уже абсолютно расслабленный и как никогда уверенный в себе, и садится на свободный стул.       — Приветствую, господа, на что играете? — обращается сразу ко всем, но смотрит лишь на одного.       — Что тебе нужно? — Байшу сразу напрягается, стоит ему заметить подсевшего к ним Тэхёна.       — Хочу вернуть своё, у меня кое-что забрали.       — Не понимаю, о чём ты говоришь.       — Правда? — наигранно удивляется Тэхён. — А я думаю как раз наоборот: ты прекрасно понимаешь, о чём я. И ты знаешь, как для тебя важно моё молчание, — переходит на вкрадчивый шёпот. — Ведь я могу щелчком пальцев и нажатием одной кнопки похоронить тебя, — он медленно обводит взглядом их компашку, — и твоих дружков со всеми потрохами. И репутацию, и бизнес, и личную жизнь, — думаю внучка министра будет очень расстроена тем, что её муж любит дрочить на красивых мальчиков. А без её протекции тебя выкинут отовсюду.       Байшу начинает злиться, не понимая, что его просто загоняют в западню.       — Я тебя уничтожу, по тебе всё ещё плачет смертная казнь.       — Не думаю, что это в твоих силах, меня даже дьявол испугался принять в свои владения, я тебе не по зубам, подумай об этом, — размеренно сообщает, не обращая никакого внимания на чужой выпад.       Тэхён достаёт телефон, заходит в необходимую ему папку и включает пикантное видео, поворачивая экран так, чтобы видел только Байшу. На нём министр торговли отсасывает танцору, прижатому спиной к холодному пилону, при этом закатывая глаза и яростно надрачивая свой член. И нет, Тэхён такое не одобряет, ведь главное правило его клуба — никаких рук, но бывают и исключения, и иногда они играют ему на руку.       Тот, узнав себя в главном герое фильма для взрослых, падает на колени — плевать, кто что подумает, его всё равно никто не узнает в маске, а вот если это видео увидит его жена — ему конец.       — Пощади, Тэхён, я здесь ни при чём! Ты же знаешь, это не моя сфера деятельности! — отчаянно просит, униженно цепляясь за край брюк. — Я ничего не могу изменить!       — Давай подумаем ещё раз, — почти ласково предлагает, дожимает, держа палец на кнопке "опубликовать".       — Не надо. Я сделаю всё, что ты захочешь! — Нотки отчаяния ласкают слух Тэхёна. — Выполню любую другую просьбу — в пределах разумного! — добавляет.       — Вот видишь, совсем не сложно, правда? — Тэхён улыбаясь победно, хлопает того по щеке. — Мне всего лишь-то нужно разрешение на морскую торговлю, хочу, знаешь ли, начать новый бизнес, — вперивается взглядом в стоящего на коленях мужчину. — И лучше бы тебе не тянуть с этим.       — Через три дня. У тебя будет разрешение через три дня, мой человек привезёт его в клуб.       — Ну и отлично, продолжайте игру, господа, я пойду, пожалуй, тоже сыграю. Кстати, могу передать привет от тебя Хэпину, когда приеду в клуб, — подмигивает Тэхён, наблюдая, как Байшу отряхивает брюки, поднимаясь с колен, и тянет ухмылку, когда тот кривится при упоминании имени, из-за которого он теперь на пожизненном крючке. Тэхён удовлетворённо хмыкает и направляется дальше по помещению — туда, где его уже давно заждались.       Он заходит в комнату для игры в мацзян, приветствуя собравшихся людей и сканируя быстрым взглядом пространство; Минхо, как и предполагалось, уже сидит за квадратным столом, где все ждут только его, чтобы начать игру. Хонг, как гостеприимная хозяйка, предлагает Тэхёну традиционный зелёный чай. Приняв чашку, он делает небольшой глоток, выказывая уважение и доверие, после отставляя её в сторону и бросая взор на игровое поле.       "Стена" уже выложена. Два кубика в центре стола ждут своего часа, когда они смогут вступить в игру, и игроки по очереди выкидывают их, наблюдая за счетом; Тэхён, получивший наибольшую цифру, становится Востоком. Минхо, сидящий справа от него — Югом, а Хонг и Шрам — соответственно Западом и Севером.       Восток — дилер, и именно ему принадлежит первый ход.       Тэхён дважды бросает кубики, начиная первую партию и определяя, чью "стену" ждёт разбор. Выпадает число семь. Хонг берёт кубики и проделывает то же самое, добавляет выпавшую тройку к семёрке Тэхёна и отсчитывает десять пар костей, после вскрывая свою стену и убирая две вынутые кости, ставит их рядом с разрывом. Тэхён берёт первые четыре кости с левой части открытой "стены", а Минхо, Хонг и Шрам по очереди берут по четыре кости по часовой стрелке.       Азарт наполняет воздух, вспыхивая в каждом жаждой победы.       Мацзян — это такая игра, где применяются навыки в области ведения стратегии и тактики, хотя, конечно, не обходится и без удачи. Та дама капризная и немного противная и часто меняет любимчиков, но Тэхёну всегда везёт.       Он уверенно вглядывается в укладку костей на игровом поле, едва заметно дергая уголками губ; от него не ускользают нотки тревоги на лицах соперников: те слишком серьёзно воспринимают данную игру.       — Говорят, копы настроены серьёзно по отношению к тебе, Тигр, слухи у нас быстро распространяются, и многие начинают думать, что ты уже не способен вести дела, — начинает Хонг. — Как мы можем быть уверены в том, что наше дело всё же выгорит?       — Да, Тигр, — Шрам тоже задаёт интересующий его вопрос, — за наркотрафиком тщательно следят, как мы сможем отправить товар, если нам буквально дышат в затылок?       Лицо Тэхёна не выражает никаких эмоций, он спокойно продолжает собирать нужные комбинации костей, одна за другой, внутренне посмеиваясь, как его партнеры начинают нервничать, теряя концентрацию и делая ошибки, укрепляя его и без того выигрышную позицию.       — Через три дня у меня будет официальное разрешение на торговлю, — наконец сообщает он между разбором стены и выкладкой кости в дискард. — Это всё, что вам нужно знать, остальное обсудим после того, как разрешение будет подписано.       Ставит точку, прекращая дальнейшие расспросы.       Когда уже до мацзяна остаются считанные минуты, снаружи раздаются громкие шаги, и в открывшейся настежь двери показывается Номуру, собственной персоной.       Тэхён сидит, как ни в чём не бывало, бросая кубики и выкладывая последнюю кость.       — Номуру? Какими судьбами? — Хонг приветствует незваного гостя, её голос немного дрожит, она испуганно смотрит на Тэхёна, а тот сначала заканчивает первую партию и только после поднимает взгляд на вошедшего мужчину, ничем не выдавая своего волнения.       На его лице не дёргается ни один мускул, он понимает, что тот не мог прийти просто так, а значит, кто-то из присутствующих его предал; судя по тому, как трясётся от страха Хонг, инициатива исходила не от неё. Значит — Шрам. Жаль, придётся лишиться одного покупателя, но нужно для начала убедиться.       — Пришёл взглянуть на знаменитого Тигра, — сверкает фальшивой улыбкой, — решил, наконец, познакомиться.       — И как? — интересуется Тэхён. — Оправдал твои ожидания?       — Впечатляюще, — лебезит тот. — Ты именно такой, каким я тебя и представлял.       — К сожалению, не могу сказать того же о тебе, — притворно сожалеет. — Слухи о тебе преувеличены.       Номуру обводит взглядом помещение, где по периметру располагаются люди Тэхёна, и проглатывает оскорбление, понимая, что сейчас в меньшинстве. Смотрит на Шрама, затем на Хонг, но не находит у них поддержки, значит, всё же он не ошибся — те перешли на сторону Тигра.       — Зачем ты пришёл? — Тэхён отбрасывает любезности, сверлит взглядом лицо японца, что суёт свой нос не в свои дела, и думает, насколько будет сейчас целесообразно пустить ему пулю между глаз.       — Разве это не игорный дом? — удивляется, размахивая руками. — Я пришёл поиграть, как и все остальные здесь.       — Конечно, — соглашается, — вот только эта комната скрыта от простых людей, поэтому я не верю, что ты пришёл для того, чтобы сыграть.       — Ты прав, я пришёл, чтобы поговорить. Миура, — обращается к стоявшему рядом телохранителю, — сыграй вместо Тигра.       Тэхён на это лишь вскидывает бровь вверх, но всё же решает выслушать этого надоедливого японца. Он встаёт из-за стола и, уступая месте Миуре, идёт на выход через черный ход.       Они выходят на улицу, и Номуру протягивает Тэхёну пачку сигарет, но тот отказывается: инстинкт самосохранения давно выработал в нём привычку не принимать ничего из незнакомых рук — особенно, если эти руки принадлежат противнику. Тэхён достаёт свой излюбленный портсигар и демонстративно гладит его пальцами по поверхности, открывая и выуживая оттуда сигару, сразу же закуривая и затягиваясь глубоко, так, что дым лижет стенки гортани.       — Я курю только своё, привык, знаешь ли, — усмехается, давая понять, что его не проведёшь.       Номуру также усмехается и убирает свои сигареты в карман.       — Тогда, может, угостишь своими?       — Конечно, я не жадный, — выдыхает дым и стряхивает пепел к чужим ногам, не сводя при этом с него внимательного взгляда, — если это не касается моего бизнеса или моего личного. — В глазах загораются предупреждающие огоньки: — Зачем ты пришёл?       — Хотел предложить тебе сделку.       — Я не нуждаюсь в этом. Если это всё, то я пойду, — почти разворачивается корпусом, делая очередную затяжку.       — Эфедра.       Всего одно слово заставляет Тэхёна остановиться.       — Продолжай, — щурится, резко выдыхая сигаретный дым прямо тому в лицо.       Номуру слегка дёргается, но быстро берёт себя в руки: ему сейчас нужен Тэхён.       — Я знаю, что ты лишился большого количества эфедры, но я могу её предоставить. У меня есть человек, который прямо сейчас может привезти её тебе. В обмен на, скажем, сорок процентов от всех продаж.       — Не дешевишь? — что-то этот японец темнит, запрашивая неравноценный процент. — Зачем тебе я?       — Мне нравится, как ты ведёшь дела, ты не боишься экспериментировать. Да и таких людей, как ты, лучше держать в друзьях, чем по другую сторону баррикад. У меня есть эфедра и оборудованные лаборатории, а у тебя есть власть и деньги.       А вот и причина: Номуру либо хочет заручится поддержкой сильного, либо это...       Тот тем временем спешит, не давая Тэхёну время подумать обстоятельно:       — Что скажешь?       Тэхён сужает глаза, медленно сканируя Номуру с ног до головы, тот же, нервничая, постукивает пяткой по асфальту. Наконец ему надоедает играть на чужих нервах:       — Идёт.       Номуру расправляет облегчённо плечи. Тэхён делает последнюю затяжку, выкидывая сигарету в рядом стоящую урну:       — А теперь, раз мы на одной стороне, скажи мне вот что — кто тебе сказал, что я буду здесь? Кто меня предал? Хонг? Шрам?       Взгляд Номуру отвечает на его вопрос.       Они возвращаются в игорный дом, и Тэхён подходит к сидящим за столом Хонг и Шраму, от которых за версту фонит напряжением и страхом. Он обходит последнего, приблизившись вплотную к ничего не подозревающему Шраму, быстро достает из небольшого специального кармана кинжал, что всегда с ним, и с нажимом проходится им по дернувшейся в конвульсии шее, ловко, отточенным движением перерезая горло. Кровь стекает на пол, пачкая тот, рядом визжит перепуганная Хонг. Тэхён подходит к ней, снимая с её шеи воздушный шелковый шарфик и накрывает им сталь лезвия, вытирая с него алые подтеки.       — Не верещи, — кривится, хватая её пальцами за щёки и сжимая их до красных отметин. — Закрой рот и послушай меня. Я не терплю предательства, так будет с каждым, кто думает, что меня можно обмануть.       Та торопливо кивает болванчиком, опасаясь такой же участи, но Тэхён уже теряет к ней интерес, отпихивая от себя, и приказывает своим людям уходить, оборачиваясь и бросая напоследок:       — Я сообщу, когда вы мне понадобитесь.

~~~~~

      Мокрые чёрные пряди липнут к вискам и слегка небритым щекам, вода льётся по спинке носа, стекая на губы и дальше вниз, разбиваясь о каменный пол. Стекло душевой кабины запотевает от горячего пара, что окутывает Тэхёна с ног до головы, проявляя отпечаток руки, которой он упирается для того, чтобы не упасть.       Тэхён проводит грубой ладонью по истекающему смазкой члену, увитому синими набухшими венами, спускаясь вниз к самому основанию и поднимаясь наверх к чувствительной головке; крепко сжимает пальцы, причиняя себе лёгкую боль, так остро граничащую с удовольствием, словно пуская себе под вены кислоту, сжигающую их подчистую. Под закрытыми веками стоны, хмелящие рассудок — так, как не способен опьянить ни один алкоголь в мире, глаза-стрелы, что без особого труда попали в цель, пробив броню, пуская паутину трещин, и застряли в груди, заставляя Тэхёна истекать кровью, и очаровательная родинка под нижней губой, вечно зажатой в плен острыми зубами.       Тэхён ощущает Чонгука везде, даже несмотря на его отсутствие.       Под кожей, под рёбрами, он вшит в него красной нитью, оживляя умершее когда-то сердце.       Он стонет его имя, что на языке разливается карамельной патокой, изливаясь себе в кулак и не испытывая никакого облегчения. Потому что его может даровать только Чонгук, его ангел, в чьих хрупких руках Тэхён добровольно готов умереть.       Перекрыв воду и обернув вокруг бёдер полотенце, он входит в спальню, где мимолётно ещё чувствуется присутствие тепла, появившегося в его жизни вместе с Чонгуком, и которого сейчас так не хватает, признаваясь себе, что влип окончательно.       И впервые эти мысли не прогоняет прочь, позволяя им прочно укорениться в нём.       Поправив на себе одежду, он спускается вниз по лестнице, покидает особняк и проходит к машине, кивая сидящему в ней другу.       — Я разговаривал с Шуюем, — говорит Тэхён Минхо в машине, когда они едут в клуб. — Он сказал, что звонок был анонимным, им лишь сообщили координаты и назвали моё имя. Похоже, у нас завелась крыса. И ты должен её найти.       — У тебя есть предположения, кто это может быть?       — Я не уверен, но есть пара догадок. — Тэхён поднимает перегородку, чтобы никто не мог услышать их разговор, продолжая: — Про координаты знали всего несколько человек — один мёртв; осталось трое, не считая тебя, меня и Хосока. Поэтому твоя первоочередная задача — проверить все их перемещения, — говорит Тэхён, проверяя телефон.       — Почему ты не поручишь это Соджуну, как и раньше?       — Он в списке подозреваемых, и если бы я не был уверен в тебе, как в себе, то твоё имя там бы тоже фигурировало. — Тэхён прикрывает на секунду глаза, отвечая совершенно спокойно, зная, что на него не обидятся.       — Спасибо за доверие, — хмыкает Минхо, вновь становясь серьёзным. — Зачем нам сделка с Карпом? Не лучше ли было воспользоваться случаем и по-тихому его убрать? — задает вопрос Минхо, наблюдая, как Тэхён массирует ноющие виски.       — Мне нужна эфедра, — вздыхает, открывая глаза, — но без Номуры её не заполучить: скупка под надзором, плантацию не вернуть. Как только она будет у меня — Номуру будет не нужен. А пока пусть живёт и думает, что я клюнул, — он сжимает челюсти, взгляд становится колючим. — Я сыграю с ним по-крупному, чтобы ни у кого больше не возникало сомнений, кому принадлежит Шанхай. Самое главное сейчас — вычислить крысу.       — Тигр, а ты не задумывался... — запинается, но всё же продолжает Минхо: — Хотя бы на минуту, что это может быть Чонгук? — и застывает от брошенного на него бешеного взгляда Тэхёна.       — Ты забываешься, — цедит он.       — Не рычи, просто выслушай — все проблемы начались, когда ты встретил этого пацана. А что, если это и был их план: зацепить, пробраться в твою постель и заставить потерять голову?       И слова Минхо в любом другом могли бы посеять зерно сомнения, но не в Тэхёне. Он никогда не будет сомневаться в искренности своего ангела и не замарает его беспочвенными подозрениями.       А даже если когда-нибудь ему закрадётся мысль о его предательстве, то Тэхён не будет рубить с горяча, и прежде, чем вынести приговор глазам-цепям, что крепко держат его на привязи — сначала всё досконально и тщательно разузнает. Он верит Чонгуку, даже в мыслях подозревать его не хочется.       — По-твоему, меня так легко обмануть? — негромко спрашивает Тэхён, но голос полнится сталью.       — Тэ, я просто предположил. Я переживаю за тебя, не хочу, чтобы повторилось то, что было. Не хочу, чтобы ты снова слетел с катушек, омыв кровавым океаном Шанхай. Не хочу, чтобы ты снова загремел за решётку. До сих пор помню, каким ты вышел оттуда.       Тэхён тоже помнит дни, проведённые в тюрьме: ежедневные пытки и насмешки, шрамы на спине всё ещё ноют, напоминая ему о том аде, что существует на Земле.       — Минхо, хватит причитать, и без тебя тоскливо.       — Я не причитаю, это называется забота, бесчувственный ты чурбан.       — И я тебе благодарен, но не нужно мне вечно об этом напоминать. Кстати, Шуюй мне тут сказал, что дело с эфедрой замял Сунь. Может, стоит его навестить? Мы давно не виделись, вот уж председатель обрадуется таким друзьям сына, — прыскает Тэхён, веселясь: и не скажешь, что это глава "Саньхэхуэй".       — Это ты его не видел, — вырывается у Минхо, — я же...       Тэхён удивленно пялится на друга.       — У тебя от меня секреты? — спрашивает, подозрительно щурясь. — Мне всё же стоит начать тебя подозревать?       — Нет никаких секретов, мы просто трахаемся по-дружески.       Тэхён совершенно не ожидает такого ответа, поэтому немного выпадает из реальности. Вот уж Минхо удивил так удивил.       — Вы что? Охуеть, вот это новость. Сунь, конечно, всегда неровно к тебе дышал, но ты же всегда держал оборону. И когда всё началось?       — Первый раз — сразу после того, как тебя выпустили, — говорит серьёзно, и Тэхён не дурак, может сложить последовательность.       — Оу, и ты в благодарность его трахнул?       Минхо неожиданно мнётся с ответом, и до Тэхёна внезапно доходит:       — Ты серьёзно? Это он трахнул тебя? И как, познал все прелести простаты? — Тэхён не может сдержаться и уже откровенно ржёт над другом.       — Ой, иди на хуй, а.       — Нет, мой милый друг, на хуй сходил ты, а я хожу исключительно в задницу. Как интересно получается: председатель спит и видит, как снова меня засадить, а его сын трахает мою правую руку, — зубоскалит Тэхён. — Кому скажи — не поверят.       — Давай сменим тему, — просит. — Мне кажется, у Суня скоро начнётся приступ икоты, — а потом снова серьёзно смотрит на Тэхёна. — Значит, ты уверен, что это не Чонгук?       — Абсолютно, но кто бы это ни был — он получит то, что заслужил.       Остаток пути они едут молча, каждый думая о своём, но как только машина подъезжает к клубу, тормозя и ожидая, когда они её покинут, Минхо признаётся:       — Я немного поведал Чонгуку о твоём прошлом и о твоих активах тоже. Не знаю, спросит ли он тебя напрямую, но я бы на его месте спросил.       — Ты сделал что? Нахера, Мин?       — Он сам задал вопрос, — пожимает тот плечами. — Может, он перестанет питать иллюзии насчёт тебя. Тем более ты же уверен, что Чонгук не предатель… Или всё же нет?       — Уверен, — твёрдостью в голосе можно гору разбить.       — Ну, значит, он должен знать, с кем живёт, чуть больше, чем из дешёвых статей из интернета. К тому же, если эта информация где-то всплывёт, ты будешь знать, кто её слил.       На это Тэхёну нечем крыть.