Ночи сейчас холодные

      То утро началось сумбурно, странно. Машинист, проснувшись от будильника, быстро вскочил с дивана, оделся в форму, и ушёл на кухню. Паша же, никуда не исчезавший и наблюдавший всю эту картину со стороны, недоумевал и удивлялся этой спешке. Алексей уже налил себе кофе, залпом выпил и быстрым шагом пошёл в сторону входной двери. — Слушай, ты куда так быстро собираешься? — спросил призрак, все это время находившийся рядом. Ответа не было. Как будто тот его и не слышал, так старательно игнорировал. — Ты ведь не забыл, что я к тебе привязан, да? Я ведь все равно узнаю, куда ты идёшь.       Молчание в ответ. И всю дорогу до здания с большой надписью "РЖД" тоже прошли в тишине. Паша больше не пытался говорить с ним, смотреть на него, думая, что машинисту неприятно разговаривать с ним из-за того, что Паша – призрак сбитого им подростка. Алексей молчал же, будучи уверенным, что он один, а Паша — его самый прекрасный на свете сон. Они оба думали друг о друге, заметив, случайно, что эти мысли слишком частые, слишком неправильные, но слишком манящие и увлекательные. С неохотой отогнав их, Алексей вошёл в здание, а Паша полетел следом. В здании был большой просторный коридор множеством дверей, в одну из которых вошёл Алексей. Не имев желания нервировать и мешать, Паша остался в этом самом коридоре, сев на лавочку у окна, куда никто не ходил. Вдруг он увидел перед собой старушку, одетую в старые лохмотья. Она была призраком, это было ясно, ведь светилась она ярким белым цветом. — Кто ты, сынок? — спросила она добрым голосом, каким обычно разговаривают бабушки со своими внуками. Ну, должно быть именно таким себе представлял его Паша, ведь не знал наверняка: его бабушка умерла очень давно, до его рождения. Ехала к новорождённому внуку, хотела увидеть его, да случилось что-то и не доехала она. Паше эту историю не рассказывали. — Паша я, — нехотя ответил подросток. — И что же ты здесь делаешь, Паша? — вновь спросила старушка. — Не знаю. Я.. на самом деле много чего не знаю. После смерти я ни на шаг не могу отойти от машиниста, который меня переехал. А он меня видит только по ночам. Я не знаю, что мне делать, я не хотел всего этого, я не хотел...       Он заметно погрустнел и уткнулся взглядом в одну точку. Старушка ласково посмотрела на него, и сказала: — Ну-ну, сынок, не расстраивайся. Сейчас я тебе расскажу кое-что. После смерти призраками становятся те, кто не выполнил до конца свои дела, кого что-то ещё держит на земле. И это не всегда бывает просто понять. Призраки привязаны к чему-то, что как-то повлияло на их смерть. У меня, вот, это комната потерянных вещей — здешнее бюро находок, другими словами: надолго и далеко от неё не отойду, как ни крути. У кого-то вон вещи какие-нибудь, а у кого-то, как у тебя, люди. Как же прошла твоя смерть? Ты, вижу, сам руки наложил.. — Как вы узнали? — удивленно всхлипнул Паша, у которого не было уже сил спорить, как он всегда делал в таких ситуациях. — Да ты же серый ведь, как асфальт после дождя. А серые призраки они все так умирали... — А что вы там говорили про какие-то цели?. — осторожно спросил уже заинтересованный призрак подростка. — А что те дела, которые при жизни не выполнил, держат тебя здесь, не дают уйти со спокойной душой, переродиться. Но только торопись, сынок, а то твоя душа растворится в воздухе и исчезнет навсегда. У тебя есть второй шанс все исправить, не упусти же его.       Паша вслушивался в каждое слово, впитывал информацию, как губка. И после этого он лишь глубоко задумался о своей жизни, о своей смерти. Что же он не успел? Вспомнилась мама, её ругань, споры, а затем слезы осознания, что её единственный сын мёртв... Извиниться. Он не успел извиниться перед ней. Неизвестно сколько времени прошло, но видимо уже достаточно много, раз дверь на другом конце коридора открылась и из неё вышел Алексей. Пашу потянуло к выходу. Единственное, что он успел сделать, это крикнуть старушке: — Спасибо! Спасибо вам! Я понял! Всё благодаря вам! Вы хороший человек, хороший, вы не должны были умирать. Я знаю. Я вижу, вы очень добрая. Вы как будто бы моя бабушка.       Входная дверь захлопнулась. В коридоре здания "РЖД" донеслось эхо последнего "Спасибо", а затем загорелась яркая белая вспышка света,которую видел только Паша. Что-то чудесное, невероятное случилось там, за дверью, но ему не удалось увидеть что. Он лишь знал, что это то самое, для чего нужно бороться. Чего нужно добиться. И, погрузившись в эти размышления, он и не заметил, как они оказались дома. Да, эта маленькая, старая, но уютная квартира уже воспринималась почти родной, своей. Да и машинист сам уже тоже воспринимался таким уютным, прекрасным и... любимым что ли. Хотя нет, неподходящее слово. Хорошее, но неправильное для всей этой ситуации. Зайдя в квартиру, Алексей направился на кухню и налил себе крепкого чёрного чая. "Ну хоть не алкоголя, и на том спасибо", — подумал Паша и направился в сторону балкона. Он проводил ночи в этой квартире исключительно там. Пустая детская, пропитанная злостью спальня, одинокая гостиная и кухня с молчаливым машинистом не вызывали у него желания находиться там, поэтому оставался только балкон. Было красиво: в этот ранний вечерний час небо было прекрасного бледно-василькового цвета, переходящего в лазурно-синий. Мимо проплывали светлые, контрастные персиково-розовые облака. Небо было невероятно светлым, несмотря на наступающий вечер. Подул ветер, уже привычный пронизывающий и холодный ветер, ставший символом майских вечеров. Закат, ночь, ветер, прохлада, свежесть и рассвет. Да, рассветы были красивые. Но их нужно было дождаться. Времени было бесконечно много, но так мало одновременно. Будто бы в запасе была вечность, сжатая до крупицы. Нужно было что-то делать, срочно что-то делать, но, увы, он ничего не мог, только смотреть на мимо идущих домой прохожих, на закатное небо и на то и дело зашарающиеся и гаснущие огни рядом стоящих домов. И мысли быстро влетали в голову, а затем также стремительно уносились вдаль, по направлению ветра. Дверь открылась. Повеяло домашним теплом, но лишь на то короткое время, когда дверь была открыта. Вышел Алексей, подошёл к перилам, облокотился на них, зажёг сигарету. — Не боишься, что случится как вчера? — язвительно спросил Паша, зная, что его игнорируют. — Ну, в такие моменты ты всегда оказываешься рядом.       Вот как, значит. Молчать целый день, но разговаривать сейчас, вечером? Много о себе думает. — И не в такие тоже, знаешь ли, но твоя гордость не позволяет тебе общаться с таким отбросом как я, правда? Только вечерами, когда остаёшься один, да? Алексей удивлённо посмотрел на него. — Ты был рядом днем? Я.. не видел тебя и не слышал тоже. Я уже думал, что ты мне от стресса снишься.       Взгляды встретились но секунду, длящуюся вечность. — Так вот в чем дело... А я.. думал, что настолько противен тебе стал, после того, как ты узнал, кто я.. — Что ты, нет.. — он осекся и замолчал. — Ну, раз нет, то может теперь ответишь на утренний вопрос. Куда ты ходил сегодня, если не секрет? Алексей вздохнул и заметно погрустнел. Паша поспешил сказать: — Если не хочешь отвечать, не надо.. — Нет, нет. Всё в порядке. Я сегодня был в моём филиале РЖД, ходил к начальству.       Паша удивлённо и одновременно тоскливо посмотрел на него. — Т-тебя уволили из-за меня?.. — А? Что? Нет, конечно нет. Меня признали невиновным ещё в тот вечер. Мне сказали, когда следующий рейс, дали время на восстановление и... рассказали о тебе.       Сердце кольнуло. — И что же ты узнал? — Я узнал, кто ты такой. И я.. не понимаю, почему ты в тот вечер бросился под мой поезд.       Парень лишь хмыкнул в ответ. Не понимает он. Конечно, не понимает, не жил так же, не чувствовал то же. — Ну и кто же я такой? — Павел Леденев. Ты — хоккеист нашей городской сборной, подававший надежды. У тебя был прекрасный шанс стать лучшим в этом спорте. Но потом ты ушёл из хоккея, а потом и тот вечер не за горами.. Почему, скажи, почему?       "Подающий надежды".. Очень смешно. — Ты действительно хочешь послушать? — Ну да, иначе бы не спрашивал. — Хорошо. Да, я был в нашей хоккейной сборной. Я в хоккей играл класса с пятого, ну так, чисто с ребятами после школы зимой на катке. Нравилось мне все это. А вот маме моей нет, твердила, что зубы все выбью, нос разобью, кости переломаю. Ну а я и все эти зимы до конца школы в тайне от неё играл. А потом экзамены... Пропустил тогда важную тему: меня в тот день как раз в сборную нашу позвали, я и пришёл пробовать силы. Взяли меня, а алгебру я, вон, так и не выучил. Тема дурацкая была, сам не понял, да и разобраться не особо пытался: все о хоккее думал. А она возьми и на ЕГЭ попадись, вот же черт. И если бы так только с алгеброй было... Не тупой я, ты не думай, но просто времени не было параллельно и учиться, и готовиться, и в хоккей за сборную играть, да и побеждать причём. Завалил я экзамены... Пришлось все рассказывать маме: и про прогулы, и про хоккей, и про экзамены... Она тогда очень разозлилась, но молчала. Долго молчала, пару недель, наверное, пока на тренировке я ногу себе не ушиб, да руку чуть не сломал: упал неудачно. Кость треснула, врач сказал, что играть пару месяцев не смогу. А в сборной сказали... Ну, что до того, пока полностью не приду в физическую форму, играть не буду с ними в полном составе. Пришёл домой, а маме уже позвонили и все рассказали. А она взяла и выгнала меня, сказала, что я ей больше не сын. А мне в то время и так несладко было, ну вот я и решил пойти на рельсы. А дальше... Ты и так знаешь. Паша наклонился голову и замолк. — Я не знал, прости... И так без отца рос парень, так ещё и такое. — А меня ведь мама так и не простила.. Я так и не извинился перед ней.. Она меня ненавидит..       Парень всхлипнул. Мужчина притянул его к себе, обнял и прошептал: — Ну-ну, тише, тише... Я думаю, она тебя простит. Или, скорее всего, уже простила. Она любит тебя, я уверен, любит. У самого дочка есть. Так что не волнуйся ты так.       Паша чуть отстранился и посмотрел на него. Красивый.. Затем спросил: — А у тебя что? — В смысле? — Не поверю, что все хорошо. От тебя ушли жена с дочкой, ты после этого чуть не умер, я же видел. Что случилось?       Машинист тяжело вздохнул. — Не хочу грузить тебя своими проблемами.       Пронзительный укоризненный взгляд со стороны призрака. — Хорошо, хорошо. Ну, в общем, я же машинистом работаю. Постоянно в разъездах. А в поездах-то люди не из самых честных и правильных встречаются. Пару раз чемодан украли, пару раз подарки.. Да много что крали вообще. А жена моя, Ленка, все о моей неорганизованности и безответственности говорила. Что дочку только она и воспитывает, что вещи слишком часто крадут и новые покупаются, а жить толком и не на что. Стал экономить на себе, но ей все мало было, все искала повод разругаться. Не мил я был ей, нашла она другого себе человека, только Катенька и мешала ей уйти. А тут вон и ты появился, а она раз, и ушла с Катей. Я ведь Катю очень люблю, очень по ней скучаю. А тут вон как. Раз — и все, нет будто дочки. Но в сердце-то она осталась, в сердце-то она есть. Так я по ней скучаю, конечно.. Слезы сами потекли у машиниста из глаз. Паша, взяв инициативу на себя, прижал его ближе к себе, и начал говорить: — Ещё не все потеряно слышишь? Ты купишь домик ей на день рождения, придёшь и подаришь. Она любит тебя и скучает не меньше, я сам по матери очень тоскую. Она поймёт, слышишь, поймёт. Они обе поймут. Все будет хорошо.       Оба сидели на том старом балконе серой пятиэтажки, у обоих текли слезы рекой. Мороз пробирал по коже, да только вот, сердца грели настолько, что будто и не было его. — Ты прав, все будет хорошо. У нас все будет хорошо, — тихо сказал Алексей и аккуратно поцеловал уже дремавшего Пашу в макушку,а затем ушёл спать. Лёг на диван, закрыл глаза и понял, что этот призрак изменит его жизнь. А вернее, уже изменил, заставив сердце биться быстрее.