Ночи сейчас холодные

      Сегодняшнее утро, казалось, начиналось, как предыдущее: будильник, чей-то звонок, завтрак, кофе, сборы. Но оно определённо таким не было. Хотя бы потому, что проснувшись, Алексей прошептал в, казалось бы, пустую для него квартиру: — Доброе утро.       Ему было достаточно осознания того, что Паша его слышит. А Паше, в свою очередь, было достаточно того, что про него помнят. И эти простые вещи заставили их щеки потеплеть, а сердца застучать чаще. — Мне сегодня нужно будет снова заглянуть в свой филиал, документы собрать, ну и к рейсу все необходимое подготовить. Потом, боюсь, времени на это не будет. Не заскучаешь там? — объяснил Алексей, выпивая стакан чая. Его настроение было просто прекрасным: он будто светился от счастья. — Не заскучаю...— ответил Паша, понимая, что его не услышат, но не расстратваясь ни капли от этого. Были переживания и поважнее. Спустя несколько минут молчания, Алексей надел надел куртку поверх формы, сказал: "Ну что, пошли" весёлым голосом и вышел за дверь.       Вся дорога прошла в молчании, и у призрака появилось время подумать. О том, что же ему нужно сделать для перерождения. А ещё, как де извиниться перед мамой, чтобы она все поняла, но не стала призраком, как и он. Ведь на самом-то деле он не хотел умирать. Хотел только припугнуть, снова стать её сыном. Хотел, чтобы она поняла, что не права была... Но неправ был он, сейчас, в мыслях, неправ был Паша. За то, что прогуливаю, играл в хоккей, завалил экзамены, чуть не сломал себе ноги-руки, вылетел из сборной и особенно за то, что умер. Умер в тот день, не успев извиниться за все. И сказать эти шесть несчастных букв сложнее всего. И тогда, и сейчас. Он просто не умеет извиняться. Просто не умеет просить прощения, как это делают обычные люди. Обычно конфликты либо сами сглаживались, либо забывались, либо отношения с человеком заканчивались. До слова "прости" не доходило. А жаль, очень жаль...       Погрузившись в свои размышления, Паша и не заметил, как уже оказался внутри здания, в котором был вчера. Тот же коридор, те же лавочки, но вчерашней старушки нигде не было. Паша хотел осторожно спросить, есть ли она здесь, но с удивлением и досадой понял, что не спросил даже имени. Поэтому он просто задал вопрос в пустоту: — Кто здесь?       Послышалось шуршание, ворчание, и из  дальней стены вылетел фиолетовый призрак уже не молодого мужчины. — Тебе чего надо, парень?       Тот новый призрак был очень странный: весь потрепанный, уставший с синяками под глазами и уставшим видом. Он выглядел лет на сорок, а может и все сорок пять, в ужасной серой офисной форме. При взгляде на него сразу становилось скучно, а глаза закатывались сами. Все эти эмоции усиливал скрипучий, недовольный и ворчливый голос. Собрав всю свою волю в кулак, чтобы не нагрубить, Паша ответил : — Извините за беспокойство. Вы не видели тут женщину, бабушку, белого такого призрака? Призрак мужчины посмотрел на него презрительно, но одновременно и с удивлением. — Нет больше бабки. Переродилась она. Нашла, видно, что её держало.       Пристальный взгляд на подростка. — Постой, постой, я тебя вспомнил.. Ты приходил вчера сюда. Да, точно, ты разговаривал с ней о чем-то, а потом ушёл. Она после этого и переродилась...       Минутная пауза, которая, казалось, длилась вечность. — Кто ты, парень? — спросил наконец фиолетовый призрак.       Хороший вопрос. Паша и не знал, что ответить. Времени сочинять ложь не было, а под пристальным взглядом хуже думалось. Поэтому пришлось отвечать как есть: — Я.. Я Паша. Паша Леденев.       Мужчина хмыкнул. — Ну и откуда же ты взялся здесь, Паша Леденев?       Паша задумался. У него не было однозначного ответа на этот вопрос. Эта история слишком длинная, чтобы её рассказывать, но слишком детальная, чтобы что-то упустить. — Эй, Паша, ты чего молчишь-то? — А? — очнулся парень, —  Это... Долгая история... — Ну так мы никуда и не торопимся.       Паша замялся: — Ну хорошо...       И рассказал вкратце историю с поездом, машинистом, мамой и той загадочной старушкой. Незнакомец внимательно слушал и периодически кивал. Закончив свой рассказ, Паша спросил: — А у вас что случилось? И вообще, как Вас зовут-то?       Мужчина нахмурился. — Не думаю, что тебе понравится эта история. — Ну ведь я вам свою, рассказал, так ведь? — Так. — Теперь и Вы мне свою расскажите. Торопиться вам все равно некуда. — Хорошо, хорошо. Я работал здесь, документы составлял для заполнения. Звать меня Григорий Работин. Работал я здесь, значит, долго, очень долго. И один раз как-то, перед новым годом было дело, в тот день ещё корпоратив намечался, работал я с утра до ночи почти. Не хотелось в праздники потом все это делать сидеть вместо каникул с семьёй, вот я и сидел без перерывов. На корпоратив идти желания не было, да и сил тоже, а меня все звали и звали коллеги. Ну а я возьми да и скажи, что спать хочу, домой мне пора. А они возьми, да и сделай мне кофе. И подлили, как я потом уже понял, какой-то напиток энергетический, не разбираюсь, и сахар насыпали. Я в тот день и так много кофе выпил, а тут ещё одна чашка со всем этим... Сердце у меня слабое. Не выдержало, так и упал там. А те бездари подумали, что я сплю или просто притворяюсь. А когда поняли... совсем поздно было. Вот я с тех пор и живу здесь, надолго и далеко от кабинета не улетая. Старуха здесь была, раньше меня ещё появилась. Говорила, что к внуку ехала, сумку оставила или потеряла где-то на вокзале, её сюда отправили. А ночи холодные были, она ждала, да и околела совсем. Не дождалась она в ту зимнюю ночь, так и замёрзла на морозе насовсем. Привязалась после смерти к бюро находок. Думала, что сумку найдёт и все закончится, ан нет. А потом вон пришёл ты и все, переродилась она. Успела. Времени-то у нас совсем мало. Видел я, как призрак исчезает навсегда: кружка на полке стояла давно, очень давно, старая кружка, с надписью "1#босс". У ней призрак один привязан был, начальник отдела какого-то. Ну и увидел я, что какой-то неуклюжий задел кружку, та упала и разбилась, а призрак начальника будто тоже раскололся и исчез. Времени у нас мало... Да только, как найти то, что нас держит здесь. Неясно. Пашка взглянул на призрака ещё раз. И увидел в морщинах, синяках под глазами, потрепанной и старой изношенной одежде трагичную историю этого Григория. Увидел, как его ждала дома семья, дети, как он старался и зарабатывал все, что мог, но... У жизни были другие планы. Стало жаль этого потрепанного судьбой работягу. — Я думаю, вам нужно отметить праздник с семьёй. — Ч-что? — Праздник с семьёй. Это вы не успели сделать при жизни. Вы должны провести с ними время. — Но я привязан к кабинету, я не могу покидать его пределы надолго. — Ну, может у вас как-нибудь получится. — Надеюсь на это. Ну а тебе, Пашка, стоит действительно извиниться перед матерью, обязательно стоит. И вот ещё что: поговори с машинистом. Мне кажется, что твоё пребывание здесь зависит и от него тоже. — Это... Хорошая мысль. Спасибо. — Не за что.       Дверь открылась. Вошла уже не молодая дама с двумя молодыми девушками. Григорий с изумлением взглянул на них. До призраков донеслись обрывки фраз про кабинет, Работина и про смерть. Потом они направились а сторону кабинета, из стены которого и вылетел призрак мужчины. — Я.. Не верю своим глазам Это ведь моя семья. Понимаешь? Моя семья... — Я думаю, это Ваш шанс переродиться. Не упустите его.       И пролетев вслед за людьми в кабинет, Григорий кричит: — Спасибо тебе, Паша! Надеюсь, и у тебя все получится.       День вечерел. Из щели под дверью кабинета Григория полился яркий фиолетовый ослепляющий свет. Из щели под дверью кабинета Алексея стали видны мужские туфли. А позже, и сама дверь открылась, машинист вышел и направился домой. Небо снова было невероятно красивым, а ветер невероятно холодным. И по приходу домой, когда солнце уже закатилось, небо стало ещё красивее, а ветер ещё холоднее. — Май сейчас очень морозный, правда, — доносится до Паши голос Алексея. Вскоре и сам владелец голоса появляется на балконе. — Я скучал.       Неловкий взгляд и робкий ответ машинисту: — Я тоже..       Минутная пауза. Затем вопрос от подростка: — Чем занимался сегодня? — Говорил же, что к рейсу готовился: вещи собирал, документы подписывал, ну и, в общем, занимался такой скучной рутиной. А ты что в это время делал? Ты ведь не исчезла, да? — А куда мне исчезать-то было? Конечно я был там. У вас в том филиале немало призраков, между прочим. Я тут понял, что мне нужно, чтобы переродиться... — Чтобы что? — переспросил Алексей, — Впервые о таком слышу. — Чтобы переродиться. Ну, чтобы моя душа вселилась в новорождённого человека, чтобы обрести новую жизнь. И для этого нужно выполнить дела, которые не успел при жизни. — И что же тебе нужно сделать? — Извиниться перед мамой. Я ведь... так ничего ей и не сказал, даже слова "прости". Я должен это сделать! Правда, я не представляю как, но должен.       Алексей посмотрел в его глаза и ответил: — Я помогу тебе. — Но как? — Не знаю как, но помогу. Придумаем что-нибудь. — Правда? — Правда, конечно правда. —Ну, а ты сегодня утром был такой счастливый после разговора с кем-то по телефону.. — перевёл тему призрак. — А, да... Это была моя жена, ну, ты уже её видел. Она разрешила мне иногда навещать Катеньку. Ну, вернее, заявление о разводе не давало поводов запрещать мне видеться с ней. И это меня не могло не радовать. Паша взглянул в эти полные счастья зелёные глаза. — А вы очень любите свою дочь, да? — Ну конечно! Ну конечно я её люблю! Она ведь единственная у меня. И... я бы очень хотел, чтобы она выросла прекрасным человеком. Она делает мою жизнь счастливее. Одновременных шёпот и призрака, и машиниста: — Ты тоже...       Этот шёпот был таким неловким и неожиданным, но таким искренним, что заставил их замолчать. Наступила пауза, во время которой каждый обдумывал что-то свое. Но тишина вскоре начала угнетать от своей недосказанности. Алексей перевёл взгляд на небо и сказал: — Луна сегодня красивая, не правда ли?       Посмотрев в глаза Алексею, Паша прошептал: — Такая красивая, что умереть можно.       Взгляды встретились, дыхание прервалось, а сердце пропустило удар. Что-то притягивало их друг к другу настолько сильно, что вот их лица уже в паре сантиметрах, щеки горят, а горячие дыхание обжигает кожу. Осторожно коснувшись губами чужих призрачных ледяных губ и убедившись, что его не отвергают, машинист осторожно поцеловал его. Нежно и мягко. Вне всяких сомнений — это был лучший поцелуй для каждого из них. Однозначно лучший.       Отстранившись от этих манящих нежных губ, Алексей выдохнул: — Это ведь неправильно, да? — Неправильно. — Совсем неправильно. — Абсолютно и совершенно точно неправильно. — Так быть не должно. — Не должно. — Давай тогда забудем все это? — Считай, что уже забыли.       Но они не забыли. Этот поцелуй был слишком желанным и нежным, чтобы быть забытым, стертым из памяти. Поэтому притворившись, что все идёт как раньше и как надо, в глубине своего сознания они бережно сохранили этот поцелуй в тайне от другого. Это было неправильно, чертовски неправильно, но так завораживающе, что было плевать на общепринятые мнения. В голове были только они и поцелуй, и ничего больше.       Следующие пару минут прошли в молчании. Им было не обязательно говорить друг с другом, чтобы понимать. Достаточно было видеть, чувствовать. Ощущать сердцем и мыслями. — Уже очень поздно, пора идти спать. А завтра мы что-нибудь придумаем с твоим извинением, — нарушил молчание Алексей. — Спокойной ночи,— ответил ему Паша. — Ты что, останешься здесь?       Призрак смутился. — Нуу да, как и всегда... Раньше тебе было все равно. — Раньше я думал, что ты мне снишься. Но это не так, поэтому... Может, пойдешь спать на диван? — А ты тогда где будешь спать? — Я на кровать уйду, — с некой неохотой и разочарованием сказал машинист. Видя все это, Паша ответил: — Нет уж, ты спишь сегодня здесь, на диване. Я не широкий: поместимся.       Ухмыльнувшись, он уже прошептал: — Ну, тогда спокойной ночи тебе, Паша. — Спокойной, — уже засыпая ответил тот, обнимая рядом лежащего Алексея.       Первые лучи солнца играют за окном. Звенит будильник. Алексей открывает глаза и видит ещё спящего призрака рядом с собой. — Рад, что ты не сон.       Невесомый поцелуй в лоб. Наступал новый день и это утро было одним из самых прекрасных в том мае.