Дитя Дъявола

— С вас пятьсот пятьдесят рублей, — грубым голосом с неправильными паузами оповестил мужчина старше сорока пяти лет. У него был морщинистый лоб, колючая щетина на нижней части лица и большие раздутые ноздри. Весь путь, от самого города до местного посёлка мужчина был немногословен, а лицо его выражало полное равнодушие ко всему и лишь сдвинутые брови выдавали раздражение. На заднем сиденье, держа подбородок на ладони, медленно оторвал взгляд от картиной за стеклом пассажир. Это был юноша, студент, с кудрявыми, тёмно-коричневыми волосами, пряди которых выглядывали из нелепой, почти детской шапки-ушанки, серыми, с голубизной глазами, бледной, почти трупного оттенка кожей, носом с небольшой, но заметной горбинкой (в частности из-за этой горбинки юноша старался не смотреть на своё отражение в тыльном окне и сосредоточивал свой взгляд на зимних, хоть и похожих друг на друга, но всё равно имеющих особую важность для парня, пейзажах) и аккуратными, искусанными до крови губами. Неприятная желчь появилась у него в горле. Он уже почти физически ощущал мороз, который царил на улице. В его уши были воткнуты проводные наушники и как только он их снял, тошнота и дурнота неприятно в него врезались. Влад не любил тишины, не любил он и тратить много денег за раз, ведь их всего-то было у него немного, не любил он и мороз, забирающейся под одежду и пробирающий до самых костей. От разочарования ему хотелось кричать и расцарапать себе лицо. Потянувшись в свой портфель из коричневой кожи, Влад засунул руку во внешней карман и достал оттуда чёрный, по краям скокуженный кошелёк. — Сколько? — переспросил Влад тихим голосом. — Пятьсот пятьдесят, — тяжело сглотнув, таксист договорил, — пять. Влад вручил купюру по пятьсот, с невообразимым чувством горечи передавая её таксисту, потом пятьдесят и в конце монетку по пять. Выйдя из машины, Владислав оглянулся. Это была проезжая часть дороги посёлка для богатых и парень разглядывал высокие, с разными орнаментами и элементами декора дома, ориентируясь по цифрам на них. Это был конец февраля, снег уже был мокрым и липким, и издавал соответствующий звук, когда ботинки Владислава ступали на него. Одет он был в пальто с бежевым ворсом, в тёмную-коричневую водолазку и дешёвый свитер со странными узорами в тёплых оттенках. Когда Влад прошёл так мимо шести-семи оглушающе тихих домов, он резко остановился. Внутри что-то оборвалось, а затем словно начало его душить. — Изумительно… — пробормотал он. Перед ним предстала картина, словно снятая со стен Лувра. Высокие, древние ёлки, стояли так плотно и так близко друг к другу, что их кроны заслоняли небо, но тропа, проложенная между самыми большими ёлками казалась проводником в мир сказок и чудес. То белка перепрыгнет с одной ветки на другую, то птица защебечет: «Чирик-чирик», — то Влад спустится по каменным ступенькам, то поднимется по ним. Это простая местность казалось Владу прелестной и из-за того, что словно бы ели это стены, которые укрывали его от всех бед, а белки лучшие друзья, которых не сыщешь на всём белом свете. И когда тропинка стала расширяться, Влад открыл рот и почти перестал дышать. Вход на территорию дома, куда ему нужно было попасть, чтобы написать портрет нанимательницы, был украшен аркой со сложным, искусным орнаментом и двумя статуями гаргулей. Подойдя к калитке, которая никак не подходила к общему интерьеру, Влад нажал на нужную кнопку и стал ждать. С обеих сторон от дорожки высились зелёные кусты, высотой с Владислава. Со своего места Влад мог видеть лишь крышу дома, с заострённым концом. — Добро пожаловать в особняк великолепной, всемогущей, уникальной в своём роде Валерии Островской! И пусть Дъявол всегда будет с вами! — механический, женский голос закончил свою речь и калитка открылась. «Что это было?» — вопрос зазвенел в кучерявой голове Влада. Калитка близилась к тому, чтобы закрыться и Владислав схватился за ручку. «Видимо сегодня я буду рисовать портрет женщины слишком себялюбивой,» — однако когда Влад зашёл на территорию особняка и калитка за ним захлопнулась, неприятное чувство тревожности стало расползаться по его телу. До этого ему было просто прохладно, а сейчас было ощущение, что пальцы немеют на ногах и руках. «И куда дальше?» Влад поднял голову к небу. Серые облака скрывали от глаз голубизну, однако солнышко боролось за право быть на небосводе и несколько лучей освещало путь Влада. У него создалось ощущение, что вокруг него атмосфера плотнеет и тьма окружают его. Слабая, еле заметная, но тьма. Однако он заставил себя зажмуриться и встряхнуть головой. «Нужно настроиться на работу,» — приказал себе Влад. Когда Влад дошёл до развилки, его обдуло ледяным порывом ветра. «Мне жутко, — мысль отразилась на лице Владислава, — мне что страшно?» Влад поглядел на правую тропу, затем на левую и остался стоять на месте со своим кожаным портфельчиком и небольшим чемоданчиком, с необходимыми приборами для рисования. — Прошу прощения, сэр, — по левой тропе бежала, запыхавшись, миниатюрная, с большими карими глазами и круглым лицом девушка в форме горничной. У неё были пшеничного оттенка густые волосы, обстриженные до плечей и чёлка на весь лоб. Поверх горничной формы на ней была чёрная, длинная куртка. У неё была миловидная внешность и Влад почувствовал симпатию, однако сам понял, что вряд-ли смог бы общаться с этой леди. — Вы должно быть замёрзли, — голосом, который словно бы одним своим звучанием должен был показать, как девушка готова прислуживать, заметила горничная. Влад слабо улыбнулся и только тогда заметил, как у него бьются друг об друга зубы. — Я… Немного, немного замёрз, — девушка улыбнулась, а в глазах её вспыхнуло нечто странное, напоминающее издёвку. Владислав не отводил взгляда и молчал. Девушка широко улыбалась. На её веках были розоватые оттенки, а пухлые губы блестели. — Пройдёмте, — наконец предложила девушка. Влад перехватил свой багаж и коротко кивнув, последовал за девушкой, та через секунд тридцать сравнялась с ним. — Вы будете писать портрет Валерии Фёдоровной? Влад разглядывал в этот момент мраморную статуя, стоящую на небольшом дворике. Они остановились и девушка ничего по этому поводу не сказала, позволив Владу насмотреться вдоволь на творение искусства. — Да, — сквозь туман собственных мыслей отозвался Влад. — Я заметила, что вы засмотрелись на эту статую, — Влад кивнул, разглядывая мраморную, с обнажённым бюстом девушку, скованную цепями. Левой рукой она словно бы пыталась до чего-то дотянуться, рот был открыт, словно женщина кричала, а глаза, будто стеклянные. Круглая форма лица, исхудавшее тельце, так, что видны ключицы, скулы, рёбра. Сейчас же Влад разглядывал искуссно сделанные волосы. Ему было очень любопытно узнать имя этого творца. — Кто создатель? — повернувшись к девушке, спросил Влад. — Мне она никогда не нравилась, — словно бы игнорируя вопрос, сказала горничная. — Мм… Ну, а как Вы думаете, какая история создания? О чём думал творец, создавая эту даму? — спросил Владислав, рассуждая, как художник. — О том, как уродлива она должна быть… — Мне не кажется она уродливой, да и тем более разве не все мы не без уродства? Девушка встретилась с ним взглядом, полным непонимания, но на губах играла лёгкая улыбка. — Вы рассуждаете не как человек, а как творец. Для вас каждое живое существо имеет свою прелесть даже в собственном уродстве, — Влад немного приподнял брови вверх. Горничная поразила его столь точной мыслью. — Вы только посмотрите на её глаза, кажется, она чего-то явно боится, — девушка усмехнулась. Владислав решил не возвращаться к прошлой теме, раз так пожелала девушка. — Может она несчастна… — предположил юноша. — О, да, она несчастна, — слишком уверенно для предположений вымолвила горничная. У Влада осталось странное послевкусие после этого диалога, но он постарался забыть о нём, как можно быстрее, однако та неразгаданная эмоция в глазах девушки ещё долго преследовала его. Пока они подходили по каменной дорожке к главному входу особняка, Владислав ощущал внутреннее восхищение. «Либо же женщина, живущая здесь, разбрасывается деньгами как хочет, либо же это женщина с необычайно хорошим вкусом на уникальные и красивые дома.» По двум сторонам от входа, ввысь тянулись две каменные башни, с чёрно-стеклянными куполами. Два балкона на третьем этаже были украшены разными узорами, а по стенам везде стекались вниз лианы, словно бы змеи окупировали это здание. Когда они приблизились к двери, Влад услышал знакомую ему мелодию. Это была англоязычная попса, только сыгранная на клавишном инструменте. — Я словно бы попал в… — захваченный атмосферой изысканности, Владислав решил озвучить свою мысль вслух, но был немного-немало озадачен вопросом горничной. — В преисподнюю? — У вас очень интересное представление о… о том, что такое есть преисподняя. Девушка звонко рассмеялась, однако ледяной сарказм, сочившийся в её следующих словах, когда они зашли в особняк, шёл в разрез с её простодушием. — А кто знает о том, что такое преисподняя? Быть может Вы? Владислав не был религиозным человеком и именно поэтому не захотел продолжать диалог. Сейчас разглядывая расписной потолок и стеклянные, панорамные стены, он вдруг ощутил всю усталость, которую испытывал в такси. Когда повернулся к горничной, чтобы задать вопрос на фоне мелодии, исполняемой на фортепиано, Владислав тихо пробормотал. — «Arctic Monkeys» — британская рок-группа. — Вы правы, да. Вам нравится? Это Диана играет. — Да… — протянул Влад, хотя сам задался вопросом кто же есть Диана. — Я Виолетта, кстати, — обойдя Владислава со стороны, воскликнула горничная и вскочила на лестницу, — идёмте же, Валерия Фёдоровна не любит ждать. Чем дальше они уходили в глубь коридора, где царил мрак, тем больше знобило Влада. Приблизившись к двери, его буквально выворачивало наизнанку. Подойдя к двухстворчатой, высокой двери, выполненной в том же стиле, что и весь интерьер, Владислав уловил пение, точно принадлежавшее женщине. Оглянувшись назад, не обнаружив там Виолетту, у Влада скрутило желудок. Ощущение, что и возникло у него на улице, снова постигло его. Тьма словно бы опять стала сгущаться вокруг него. Когда он глянул на дверь в темноте коридора, то увидел блеск карих глаз. — Вы… — Владислав потерял дар речи, но стоило Виолетте распахнуть двери, молодого художника словно бы ударили в грудь, выбив весь кислород из лёгких. — You said you got to be up in the morning, — взгляд зелёных глаз, заставляющий думать лишь о глубизне цвета и непередаваемой силе и мощи. Голос брал настолько высокие ноты, что поражал своей эмоциональной интонацией. — Gonna have an early night, — тёмные волосы, цвета ворона крыла, длинные, густые, две коротких пряди у лица, очертавшие скулы. Алого цвета, словно кровавые, пухлые губы, с тёмной-красной помадой. Молодая девушка, стоящая за спиной полу-обнажённой пианистки, неожиданно перестала петь, вызвав у Влада ощущение тоски. — Хватит, Диана. Он не мог произнести ни слова. Голос, певший те две строки не уходил из его головы. — Валерия Фёдоровна, — Виолетта коротко поклонилась. Не будь Владислав занят тем, чтобы приводить себя в состояние обыденное для него, полное осознанности, он бы заметил, как Виолетта кивнула девушке, сидячей за пианино. Это была блондинка с двумя косами, бледной кожей, яркими, розовыми губами, накрашенными глазами, нейтральным бюстгальтером и короткой, мини-юбке солнышке. Когда она встала из-за музыкального инструмента, обранив за собой табуретку, а потом с совершенной пластикой картошки, схватив свои вещи с большой кровати с балдахином и шёлковым одеялом, Влад моргнул и отвернулся от входного проёма. — Прошу простить меня за вторжение… — Что Вы, милый, — голос данной леди был для Влада сродни тягучей, сладкой субстанции, что вытекала из его ушей. Но ему стало ужасно неловко за сложившуюся ситуацию. Когда блондинка вместе с Виолеттой прошла мимо него, он попробовал ухватиться за то, зачем сюда явился. Виолетта лукаво ему улыбнулась. — Приятно было познакомиться. Владислав коротко простился. Он остался наедине с этой богатой дамой за его спиной. Влад затылком чувствовал её изучающий взгляд. — Я прибыл в этот роскошный особняк для того, чтобы нарисовать портрет некой Валерии Фёдоровны и мне очень жаль, что я нарушил Ваше удовольствие… «Удовольствие? Ты идиот, ты мог бы сделать вид, что ничего не понял… Идиот, идиот, идиот…» — О, да, я люблю таким образом проводить время… Музыка чудесна, особенно с такими людьми, как Диана, она блистательна не правда ли? — Да. Ваш дуэт с этой дамой превосходен. — Что же Вы там стоите, проходите, — после этих слов Владислав услышал шаги и с глубоким выдохом попробовал опустошить свою голову от посторонних мыслей. Всё это было для него очень странно. Сначало то странное приглашение в дом, затем слишком общительная и раскрепощённая горничная, а потом ещё и этот дом и голос, и… Вспоминая свою скучную, серую жизнь, где Владислава постоянно преследовали его страхи и тревоги, ему хотелось засмеяться от того, что происходило с ним сейчас. Когда Владислав разместился, кинув своё пальто на подоконник, встав спиной к балкону, темноволосая вокалистка непринуждённо облакатилась на свой локоть и спину, полу-лежа, полу-сидя на кровати, решив никак не прихорашиваяться и не переодеваяться. Кроме алой, матовой помады и чёрно-серых теней на ней не было никаких элементов декора. Чёрный, шёлковый халат на такую же кружевную, чёрную ночнушку. Влад начал работать красками с мазков, как и всегда, однако он слишком мало смотрел на холст и слишком много на свою модель. Вокруг неё словно бы повисло невидимое сияние, а пронзительный взгляд зелёных глаз продирался сквозь дебри его сущности, пригвождая к месту. — Это Ваш дом? — неожиданно для себя самого спросил Владислав. Ему было несвойственно первым начинать диалог, однако молчать он не мог. — Конечно. — Этот особняк настоящее творение искусства. — в голове Влада вспыхнула скульптура, а затем слова, сказанные на входе. Девушка расплылась в улыбке, которая по-особенному осветила её лицо. Влад стал замечать комнату, в которой находился. Его мысли блуждали где-то далеко, а сам он словно бы парил над комнатой, становясь частью этой изысканной, загадочной, немного мрачной, но прекрасной атмосферы. Спальня, выполненная в тёмных тоннах, сочилась дорогой мебелью, но интерьер был сдержанный. Девушка встретилась взглядом с Владом и тот выронил из рук кисть. — Ваша кисть, — пролепетала хозяйка дома, сверкнув белоснежной улыбкой. Влад тряхнул головой, снимая с себя потрясение, а когда поднимался и вовсе снял с себя сонливость и оцепенение. И только тогда он смог заметь пристальный взгляд леди, то, как вальяжно и властно она разместилась на своей кровати, и всю абсурдность ситуации. «Что это за чёртово место? Что со мной происходит?» — первый выдох, второй, а затем падение в пропасть тьмы и страха. «Только не сейчас, пожалуйста,» — уже более медленно и менее уверенно, Владислав водил кистью по холсту. Рука задрожала и рисовать стало невозможно. Владислав избегал смотреть на девушку, в то время, как кислорода для него становилось всё меньше, а в груди словно бы стали царапать внутренние органы кошки. Когда воздух вокруг юноши настолько уплотнился, что ему стало казаться, словно он сейчас задохнётся, в его голове лишь судорожно носилась одна единственная мысль: «Всё хорошо. Всё в порядке. Успокойся. Дыши медленнее. Всё в порядке. Это временно. Сейчас пройдёт.» Страх заполнил всё сознание Владислава, но он продолжал рисовать, чувствуя безысходность и отчаянность. Дрожь усилилась, Владислав стал промахиваться. Перед глазами поплыла картинка. «Когда это закончится?» — отчаянно спрашивал себя Влад. Сердце колотилось, как бешенное, ладони потели и дрожали, а дышать стало невозможно. Кажется, прошло уже больше десяти минут, а состояние Влада только ухудшалось. Он мог попросить простить леди его и выйти на балкон подышать или даже просто попросить стакан воды, но одно лишнее движение и его мир рухнет. Медленно, мучительно отрываясь от холста, Влад приглушённо вскрикнул. Темноволосая девушка находилась на расстояние трёх шагов от него. — Чего вы боитесь? — голос отдавался эхом в голове Владислава, требуя ответа, проникая в глубины сознания, но страх выталкивал всю осознанность Влада. «Если открою рот, мне придёт конец.» — Чего именно вы боитесь? — В-в-всё в п-п-по… Тяжело сглотнув, Влад со свистом втянул в себя воздух, отшатнувшись от холста и выронив кисть. «Чего ты боишься, Влад? Откуда этот страх?» Голос точно принадлежал ни Владу, он был ни женский, ни мужской. Протяжный, приятный, успокаивающий, но требовательный до нельзя. — Вы… Вы в моей голове? — но Влад тут же поматал головой, вытягивая руки вперёд. — Извините, — в голосе Влада слышалась дрожь и отчаяние. Он закусил до боли губу, чувствуя, как слёзы подкатывают к глазам. «Ты в безопасности, Влад,» — с этой внезапной мыслью весь мир юного художника прекратил своё существование. Осталась лишь пустота. — Вы очень красивый, — сказала девушка, присаживаясь обратно на матрас, застеленный шёлком. — Как художник могу сказать, что ваше лицо безупречно, в нём нет изъянов, а ваши глаза… — Влад помедлил. «Что именно ты хочешь сказать?» — задал он себе вопрос. — Мои глаза? Что с ними не так? — такая живая эмоция вызвала у парня удивления. Кажется, это было изумление. — Они столь глубокие и… словно отправляют человека, смотрящего в них в вашу душу… М-м-м, простите, не подумал. — И какая же на ваш взгляд, юный художник, моя душа? — саркастичность девушки была так тонка, но заметна до нельзя. — Извините, мне нужно идти. Как бы это не звучало, но как натура вы мне больше не нужны, остальное я могу доделать и без вашего присутствия. — не понимая зачем, Влад коротко поклонился, окружённый атмосферой средних веков. Собирая свои принадлежности, его не покидали странное чувство того, что всё слишком странно и непонятно, ему хотелось поскорее покинуть это место. — Уже уходите… Дойдя до двери, Влад повернулся к леди. Сжал губы, затем открыл рот, закрыл, а затем сказал. — Возможно, я нарушаю ваши личные границы, но мне кажется, я обязан выразить вам моё восхищение. Столь обаятельного и прелестного существа я вижу впервые. — Всё же, думаю, моя красота ничуть не уступает вашей, художничек. — И… Спасибо… Помедлив, Влад добавил. — Я напишу вам как закончу. Девушка коротко кивнула. Наклонив голову набок, она опять посмотрела так, словно изучала душу Влада. — У каждого страха есть начало. Ничего не ответив, Владислав выскочил из комнаты, чуть ли не бегом удаляясь из особняка.