Неизлечимая болезнь

      Он сам виноват в том, что пришёл, в том что попался — разве могло получиться иначе? Везение никогда не находилось на его стороне, так зачем?       Надеялся на встречу? Или хотел увидеть то, за что можно возненавидеть лишь одного человека?       В любом случае всё пошло наперекосяк — прямо в руки Зандика. Если бы Сохре не было в лаборатории, то не пришлось бы смывать яд в умывальнике операционной и тогда, возможно, ученый лишился бы жизни сразу же.       Или нет, ведь даже укус Чан Шэн не повлиял на него. Как это возможно?       Находиться в желанных руках ужаснейшего человека страшно, но не ему. Хотя на совести Зандика целых две жизни, которые он отнял без сожалений. В то же время, обнимая Бай Чжу, ученый становился другим: внимательным, жадным, очень пылким и разговорчивым.       — Если сложно, то вдыхай на один-два, выдыхай на три-четыре, слышишь?       Жар плавил кожу, даже простынь под спиной казалось вот-вот загорится. Воздуха в комнате уже мало. Душно. Волнующе. Безобразно.       — Один... — повелительные нотки в голосе вынуждали медленно вдыхать. — Два...       Наконец грудная клетка, которая недавно неровно сокращалась от недостатка кислорода, медленно поднялась.       — Три... — счёт послышался возле уха. — Четыре... Молодец, всё хорошо, не надо впадать в панику.       Руки Зандика холодные даже в такой ситуации. Видимо это связано с кровообращением, но ломать голову над размышлениями Бай Чжу не мог — в черепную коробку словно залили кипяток, отчего серое вещество по ощущениям растворилось. От прикосновений на пылающей коже оставались незримые ожоги, тело запоминало, не отпускало, требовало больше внимания.       Поясницу приподняли. Влажные губы начали покрывать поцелуями живот. Лекарь весь натянулся, поспешил отвернуться, закусывая губу, и всё равно наружу вырывались тяжёлые выдохи.       «— Контролируй...» — повторял про себя Бай Чжу, но тут же протяжно замычал.       Он не мог видеть намерений Зандика — глаза завязали плотной тканью, а руки зафиксировали над головой, прикрепив к изголовью галстуком, который никто никогда не носил. От каждого прикосновения било током, как и сейчас — укус пришёлся на правый бок, вызывая двоякое ощущение.       Помимо этого одежды на Бай Чжу не было. Учёный избавился от неё без особого труда как только лекарь перестал контролировать тело полностью. С наслаждением он также распустил длинные волосы, теперь они волнистыми лианами раскинулись на подушке, прилипая к мокрой спине, вискам, шее.       — Уже весь извелся, — между лёгкими поцелуями произнёс учёный. — От тебя требуется только просьба и я всё сделаю. К чему такое упрямство?       — Чан Шэн... — в пересохшем горле не осталось сил, Бай Чжу боялся, что его не услышали, повторяя: — Чан Шэн...       — Забудь про всех, — постель рядом с головой слегка прогнулась. Зандик подвелся, нависая сверху. — Сейчас ты зависишь полностью от меня.       Парень развёл безвольные ноги, усаживаясь между. К обнажённой коже прислонилась ткань брюк, через которые Бай Чжу явно ощущал чужое возбуждение.       Услышав жалостливые вздохи, учёный промурлыкал:       — Чего хнычешь, я же говорил, что и без вспомогательных средств сгораю от желания. Боишься? Со мной тебе нечего опасаться.       Пальцы медленно проложили путь от бедра вверх, закидывая ногу на плечо. В таком же издевательском темпе Зандик опускался губами от колена всё ниже и ниже, вызывая у Бай Чжу приступ необъяснимой паники.       — Тш-ш, помнишь? Дыши по счету, если переживаешь.       Внутри очень сильно кипело. Хотелось освободиться от тянущих ощущений, если раньше лекарь думал, что через время отпустит, то сейчас уже секунды длились безразмерно. Он сдался, взывая измученным голосом:       — М-м... Зандик... я хочу, — фраза прерывалась вздохами, отчего теряла связность.       — Ну-ну, я слушаю, — мучитель щекой потерся о пахнущую мятой кожу внутренней стороны бедра. — Скажи внятно.       — Забери... Всё это, пожалуйста, — Бай Чжу попытался притянуть взятую в плен ногу, но цепкая хватка не позволила.       «— Забери это ощущение, уже невозможно терпеть, мне даже говорить тяжело».       — Ах-ха, — смех резанул по ушам, взбудоражив сильнее. — Ты хотел сказать "возьми"? Это стеснительность или всё же упрямство? Так уж и быть, я услышал твою просьбу, но знай, что даже если будешь кричать – не остановлюсь.       Прежде чем лекарь успел сообразить сказанное, он внезапно открыл рот в беззвучном стоне. Зандик взял его колом стоящий член без предупреждения, опуская голову сразу до основания. В бедра вцепились требовательные пальцы, не позволяя отодвинуться.       Мучительно медленно учёный поднял голову, выпуская орган изо рта. Он поднял взгляд на мечущегося в непонятных ощущениях любовника, на пробу языком цепляя уретру.       Бай Чжу недовольно замычал:       — Больно... не надо.       Сразу после этого учёный взял только головку, обильно смазывая её слюной.       На смену неприятным ощущениям пришла дрожь: томительная, приторная, невыносимо-желанная. Бай Чжу расслабленно выдохнул, привыкая к нарастающему темпу внизу. Руками хотелось взяться за густые светло-голубые локоны, поцеловать, прижать сильнее.       Сам Зандик слишком увлёкся, выслушивая полу-стоны любовника. Он держал темп, от которого лекарь сильнее извивался, брал глубоко, пусть и немного неуклюже. Страсть вела сама, внутренний голос подсказывал, когда следовало остановиться.       Дрожь начала бить по всему телу — верный знак для обоих. Учёный до последнего не отпускал, даже когда Бай Чжу начал просить, намекая, что уже не в силах держаться.       Горячий поток семени заполнил рот, парень поднялся, проглотил всё без остатка, ощущая непривычный вкус на языке. Изгнутое дугой тело под ним ещё билось в ознобе.       — Быстро ты. Понравилось? — восстанавливая дыхание, поддразнил Зандик.       — Развяжи, — сильнее дергая руками, потребовал другой.       — Будешь махать ими, чтобы сбежать? — Зандик начал снимать ремень со своих штанов, рассматривая подвластное ему тело.       Кожа с багровыми пятнами от укусов, немного худощавые дрожащие ноги, длинная шея, острые изгибы рук, не истерзаные тяжёлой работой ладони — обычное телосложение, но как же будоражила мысль, что ему разрешено взять его.       Похоть дурманила разум.       — Нет, я к тебе... прикоснуться хочу, — признался Бай Чжу, в голосе снова появились молящие нотки: — Сложно терпеть, пожалуйста...       Правда от слёз в лекаре осталось лишь слово. Он подсознательно использовал метод, который всегда работал с падким на власть любовником.       И это предсказуемо сработало: Зандик развязал руки и снял с глаз повязку. Бай Чжу сначала жмурился, но в комнате царил полумрак, поэтому он быстро привык. Сердце бешено забилось, когда ему предстало красное лицо учёного. Губы опухли, глаза блестели, обнажённое до пояса тело хотелось изучить, обнять, подарить хоть чуточку тепла — бледная кожа пугала и восхищала одновременно.       Ослабевшие руки провели по плечам, цепляясь за них. Бай Чжу попытался встать, его намерение быстро ощутили, потянув наверх. Пришлось закрепить ноги на пояснице крепче, чтобы не упасть обратно.       Зандика заключили в чувственные, крепкие объятия, позволяя приводить в беспорядок зелёные волосы.       — Дурацкая идея с завязыванием, — прикасаясь губами к виску, учёный нетерпеливо выдохнул: — Слишком многое теряю, лучше уже буду терпеть твои бесполезные попытки опираться.       Бай Чжу слегка отстранился, заглядывая в глаза того, кто говорил так, словно у них впереди вечность, чтобы насладиться друг другом. Горький привкус нового поцелуя обратился сладким томлением, дыхание учащалось, руки сжимали крепче, ногти оставляли на спине едва заметные следы.       — Не закрывай рот, — Зандик отпрянул, надавив на подбородок.       Указательный и средний пальцы обвели контур нижней губы. Бай Чжу уже понял, что от него требовалось, поэтому сам принялся делать гибкие движения языком, вбирая ртом всю длинну. Открывая глаза, лекарь наблюдал за выражением лица любовника — скулы напряжены, кварцы словно выгорели, обращаясь в агат, даже уши очень привлекательно покраснели.       Пальцы покинули рот, оставляя после себя тонкую нить слюны. Бай Чжу не стал ждать, припадая к ученому, чтобы ощутимо прикусить мочку уха.       — Значит и ты не железный, — посмеялся змеёныш, целуя горящую кожу.       Ответом послужило движение руки, опустившейся между их телами. Мокрые пальцы надавили на узкий проход, Бай Чжу весь снова напрягся, поднял плечи и отстранился. Его тут же настойчиво поцеловали с намерением отвлечь. Зандик навалился всем телом, опуская лекаря обратно на подушки. Он сплетал языки, кусал, сильнее прижимался, забываясь в предвкушении.       Между короткими перерывами в бреду говорил как сильно хочет быть рядом, обещал забрать, укрыть от всего мира. Бай Чжу оттаял, расслабился под напором чужих чувств, сильно закрывая глаза от движений пальцев.       Непривычно, странно, волнующе.       В прикосновениях лекарь нашёл спасение. Пока Зандик целовал шею до багровых пятен, он ерзал под ним, не зная куда деться. Водил пальцами по спине, оттягивал короткие волосы на затылке, ноги сильнее прижимал к пояснице и дарил вымученные вздохи изголодавшемуся хищнику.       Таким образом Бай Чжу не заметил как количество пальцев увеличилось до трёх. Он сам приноровился к входящим движением, самостоятельно насаживаясь сильнее. Спустя ещё несколько подобных толчков, Зандик отстранился, заставив лекаря поежиться от холодного воздуха.       Нетерпеливыми движениями учёный избавился от стесняющих остатков одежды под томный взгляд медовых глаз из-под полуприкрытых век. Неверие в происходящее длилось до того момента, пока напряжённые руки не принялись размазывать естественную смазку по твердому члену.       Стараясь не думать о предстоящем, Бай Чжу прикрыл глаза внешней стороной ладони. Он не смог увидеть затейливую улыбку на губах любовника. Зандик опустился снова, разведя ноги по бокам.       — Не забывай открывать рот, чтобы я слышал каждый звук, — шёпотом выдохнул он и снова поцеловал.       Медленные и размеренные движения не шли в сравнение с намерениями внизу. К разработанному кольцу мышц приблизилась горячая головка, тут же погружаясь.       Лекарь прервал поцелуй, резко отвернувшись, чтобы взять побольше воздуха. Он не мог понять — ему больно или приятно. Афродизиак в крови определённо размывал ощущения тела, отчего Бай Чжу даже попытался продолжить движение, чтобы окончательно определиться. Зандик не сдерживал грудных коротких стонов, поддаваясь движениям любовника.       Двигаться оказалось тяжело. Стенки сжимали, вызывая дрожь. Хотелось скулить, но учёный кусал губы, не собираясь сдавать позиции. Он слишком долго ждал.       Бай Чжу видел напряжение любовника, немного привыкнув к новым ощущениям, вернее сказать, смирившись с ними, парень прикоснулся к пылающей щеке. Зандик рефлекторно поцеловал ладонь, требуя ласки от обожаемых рук.       Картина трогательная и манящая. Следуя за навождением эти же аккуратные пальцы закрепились на плечах, вынуждая опуститься ближе.       — Ещё сам не передумал? — в губы улыбнулся Бай Чжу едва соприкаясь с ними.       Зандика вывело из транса, он как механизм снова включился, враждебно прищурился, с жестоким напором начиная терзать и без того искусаные губы.       Член полностью покинул тело, чтобы снова уже куда быстрее войти. Темп беспощадно нарастал и учёный очень упрямо не спускал его, наслаждаясь возмущением в громких стонах. Бай Чжу не просил, он знал, что бесполезно, но трёх пальцев было точно мало для размеров любовника.       Ранее мучительно-тянущее ощущение начало трепетать. Учёный удачно зацепил чувствительное место. Бай Чжу откинул голову назад, когда уже который толчок вызывал необъяснимое наслаждение. Ему нравилось, возможно даже не сам процесс доставлял наслаждение, а осозние того, кто находился рядом.       Вечно столь скупой на чувства, помешанный на науке Зандик сам терялся в ощущениях, осознавая, что добился своего. Он вбивался в тело сильнее, победоносно усмехался, когда слуха настигали одобрительные возгласы. Может змееныш пристрастится и сам вскоре будет умолять о ласках.        Пойти против напора ученого Бай Чжу не мог, поэтому он подхватил заданный темп, ногами прижимая любовника ближе, моляще произносил его имя, за что его тут же награждали поцелуем.       Напряжение достигло пика, Зандик взял уже снова твёрдый член Бай Чжу, начиная быстрыми движениями водить по стволу. Лекарь намеренно всхлипывал, делая выражение лица как можно несчастнее, чтобы раздразнить партнёра. Когда их взгляды пересеклись, тот вынужденно замолк, вновь влюбляясь в алые глаза, которые жадно наслаждались им как никто другой.       Первым кончил Бай Чжу, пачкая и свой, и чужой живот. Зандик сделал ещё несколько глубоких толчков, изливаясь внутрь. Реакция лекаря промелькнула в протяжном мычании, брови изогнулись ломаной линией, но глаза он не открыл, пытаясь восстановить дыхание.       — Змеёныш, — голос куда-то пропал, Зандик полностью покинул расслабленное тело. — Это ты мне говорил, что умереть боишься? Так бы и поверил.       Он не злился, ему безумно понравилось. Результат данного эксперимента превысил все ожидания. Накинув на отключившегося Бай Чжу одеяло, Зандик быстро ушёл в ванную. Тревожить спящего он решил чуть позже, потому что следовало разобраться с другими насущными вопросами.       В одних штанах и с полотенцем на голове учёный вернулся в главное помещение лаборатории. Он подошёл к столу, на котором осталась Чан Шэн.       Если с ней правда что-то случилось, то Бай Чжу своими клыками перегрызет ему сонную артерию. Отследив жизнедеятельность змеи, Зандик убедился, что она просто была оглушена сильным ударом.       Но вдруг до его опустевшего сознания дошла одна мысль.       Сохре в лаборатории не было. Зандик забыл о её существовании, вот она и вправду испарилась. Только ни злости, ни досады парень не ощутил. Он словно всё что было отдал Бай Чжу. Думать не хотелось. Снаружи бдили его механизмы, если кто-то выходил из лаборатории, а команды "отставить охоту" они прежде не получили, то... оставалось пожалеть бедолагу.       Рептилию пришлось положить в контейнер с мягкой тканью на дне. Зандик с ним вернулся в комнату, поставив рядом с кроватью — этот лекарь даже глаза протереть не успеет и сразу кинется её искать.       Надо было нагреть ванную и для спящего. Но тот так сладко сопел, нагоняя сон и на Зандика, что силы быстро покинули его. Потом поможет, а сейчас можно лечь рядом.       Зандик лёг поверх одеяла, уткнувшись носом в зелёные волосы. Не хотелось признаваться в жгучем желании жить без всех выматывающих разборок. Хотелось, чтобы человек, мирно спящий в его руках, приходил и ластился к нему каждую ночь, рассказывая о своих травах и забавных пациентах.       Только учёный имел привычку разрушать собственные творения, так что и с трудом кое-как собранные отношения он иногда мог небрежно зацепить. По привычке, может даже не специально. Однако Бай Чжу — живой механизм и, как известно, тело можно восстановить, но незримые шестеренки именуемые "душой", которые нельзя заменить, подлатать не удастся даже самому гениальному механику.       Любовь ошибок не прощает.