Неизлечимая болезнь

      Собрание участников пришлось на самое утро воскресенья. Зандик, как и всегда в последнее время, ночевал у Бай Чжу в гостиной, пока тот скрывался на втором этаже.       Предрассветные потемки ещё спящей улицы прерывались глухим лаем собак. Учёный некоторое время просто сидел, глядя в стену, но как по щелчку встал и поднялся в комнату домовладельца.       Двери в комнату открыты — удивительное доверие. Зандик неслышно ступил на ковёр, осматривая самую обыкновенную опрятную комнату. Бай Чжу всеми силами пытался жить как все, но очевидные старания наоборот выдавали с головой. У него вроде получалось, но учёный всё не мог понять, что именно ему мешало.       Сон Бай Чжу крепче чем у мёртвого. Да и разбудить его никто не хотел. Гость подошёл к постели, заглядывая в умиротворенные черты лица. В темноте алуые узоры на глазах едва можно было отличить, но учёный мог найти желаемое, вглядываясь в темноту. Ресницы не трепетали, дыхание едва заметно тревожило грудную клетку. Лежал лекарь на правом боку, положив руки на подушку, возле лица. Пальцы слегка согнутые, тёплые и отзывчивые — стоило прикоснуться, как они слабо пытались ухватить в плен.       Присев на край, Зандик выхватил взглядом длинные волосы, укрывающие плечи и частично подушку. Его слабость, его соблазн, но фактор, вызывающий безудержное желание, скрывался под занавесом век. Рука провела по всему предплечью, укрытым одеялом. Зандик продолжал движения, наклонившись к спящему лицу. Он хотел что-то сказать, но внимание привлекла змея, спящая над макушкой человека.       Она забавно положила морду на Бай Чжу, кажется тоже не услышав вторженца. Учёный передумал, вместо обращения к лекарю, его голос, хриплый и отчего-то очень вкрадчивый, назвал другое имя:       — Чан Шэн.       Рептилия моментально открыла глаза, проморгалась и повернула голову таким образом, чтобы один глаз видел незваного гостя. Осознание, что это не вор, хотя от культурного в пришедшем мало, её успокоило и она вернула мордочку на место.       Картина показалась знакомой до боли. Она также смотрела в чужой хижине в безумные глаза, вслушиваясь в жуткие вещи, которые извергали чужие губы.       — Чан Шэн, — на этот раз учёный выглядел иначе. Он даже пальцем осторожно провел по белой чешуе, зная, что ему ничего не будет. — Я хочу попросить тебя об одолжении.       Разговаривать долго она не желала, зная, что если у Бай Чжу не удалось от него откреститься, то и ей уготована схожая судьба.       — Чего надо? Только не думай, что я буду выполнять каждый твой каприз. У меня к тебе теплых чувств нет.       — Как жаль, а ведь нам ещё очень долго придётся друг друга терпеть, но не переживай это касается не меня.       Алые кварцы опустились чуть ниже. Нечеловеческая нежность мелькнула в глазах — жестокая, угрожающая посадить в кандалы. Зандик начал наматывать на указательный палец зеленую прядь, приговаривая:       — Присмотри за ним, хорошо? Чтобы глупостей не делал.       — Смеёшься надо мной? — прошипела рептилия. — Я и так глаз с него не спускаю после того как допустила в твои грабли.       Неровный смех, а за ним долгий вдох:       — Нет, то что ты его хранитель это и так понятно. Я имею ввиду другое, — Зандик резко наклонился, с угрозой блестнув глазами. — Не надо ему искать конец истории Махики и Шаана. Это его расстроит.       — ...он уже понял это, — Чан Шэн не удивилась, но какое-то недоброе предчувствие закралось в разум.       — Думаешь? — тот пожал плечами. — У него отлично получается играть забывшегося любовника. Мне понравилось, поэтому я решил сыграть с ним в эту короткую сцену счастливой жизни молодой пары.       — .... — Чан Шэн кончиком хвоста прикоснулась к голове спящего, намекая, что готова защищать всё самое дорогое до последнего.       В воспоминаниях не было боли, она вылупилась из яйца и её тут же нашли тёплые руки, дрожащие, изуродованные проклятьем. Мальчишка выглядел худым и несчастным, но искренне улыбался и плакал, прижимая к себе. Словно она своим появлением уже кого-то спасла.       Знать своё место с рождения, быть любимой и нужной с момента появления — такой завидной судьбы нет у многих жителей Тейвата.       Она не была перерождением Оробаси, так сказал сам Бай Чжу. В ней сбереглась крохотная человечность, которую обрело божество, общаясь со своим народом. Он отбросил её, нападая на земли Райден, как старую чешую и из неё сделал обитель для неё.       «— Пусть кто-то найдёт и проживёт с ней счастливую жизнь».       Мудрости в Чан Шэн было много, особенно когда дело касалось в разбирательствах между людьми, но она так же мало знала мир на поверхности. Страх ей не ведом, потому что её рождение не случилось бы, не настигни Оробаси печальный конец.       Однако кошмар Бай Чжу стал для неё собственным. Она первая, кому он признавался в любви, только ей посвящались сокровенные мысли и к ней юноша прижимался холодными ночами в далёком странствии с призрачной целью.       Бессмертие это прихоть исключительно человеческая. Но на самом деле ему следовало принять окружающий мир. На эмоциях мальчишка поглотил запретное знание, за которое был наказан Оробаси. Чтобы избавиться хотя бы от немилости Селестии, ему необходимо принять небо, состоящее из лжи, за единственное.       И на этом нелёгком пути Бай Чжу не раз спотыкался, отводил взгляд, юлил, порой игнорировал просьбы о помощи, потому что сам нуждался в ней.       После всех невзгод они угодили в столь немыслимую ловушку — капкан чувств. Поэтому пойти на крайние меры Чан Шэн уже была готова с недавних пор. Запал читался в глазах-бусинках и Зандик обворожительно поднял уголки губ:       — Мы с тобой похожи. Я тоже не хочу терять того, кто впервые стал для меня чего-то стоить.       Змея округлила глаза — мальчик прекрасно читал мысли не только человеческие — но тут же отвернулась, скрывшись в мягких волосах.       Зандик ушёл так же не слышно, оставив после себя холод и тоску. Рептилия не смогла больше сомкнуть глаз, уставившись в окно, в котором небо постепенно приобретало ночной окрас.

***

На запястьях алые следы, На душе кровоточит рана. Губы испачканы нектаром — ядом приторнее мёда.       Только к полудню одеяло, под которым мирно спал человек, пришло в движение. Чан Шэн наблюдала за потугами Бай Чжу, который насильно пытался проснуться, но у него ничего не получалось.       — Вставать собираешься? У нас дел полно, — рептилия решила подарить мотивацию.       — Зандик уже... ушёл? — зевнув, спросил тот, протирая очаровательные глаза.       — Да, — коротко бросила змея.       Собирался парень долго, что ещё удивительнее — змея не торопила. Лекарь сбросил всё на милосердие, аккуратно заплетая косу, но изредка поглядывал на подушки, где рептилия задумчиво свернулась спиралью. Первым спрашивать бесполезно. Если правда что-то случалось, то Чан Шэн долго не молчала, выискивая момент. Требовалось просто подождать.       Первым делом они направились в лес на поиски аранар. Бай Чжу сначала искал молча, заглядывая в подозрительного вида сооружения. Усердные поиски плодов не принесли и пришлось ходить по лесу, тихо напевая знакомые мелодии.       Рассматривая каждый куст, лекарь терпеливо ждал, пока Чан Шэн посреди пути не окликнула:       — Бай Чжу.       — Да, милая? — отозвался он, поглаживая белую чешую.       — Ты же не будешь искать Махику и Шаана, верно?       — С чего такой вопрос? — удивился парень. — Вспомнила наш разговор почти две недели назад?       — Ответь, будь добр, — конечно Чан Шэн знала чужое умение ускользать от ответа.       Применение данной тактики уже давало косвенный ответ.       — ...       — Мы уже обсуждали это. Ты ничего не сможешь противопоставить мальчишке.       — Но он же на экспедиции, — парень взял змею в руки, поднимая на уровень глаз. — Его не будет в лаборатории.       — А ты не подумал, что её могут охранять его механизмы? Почему-то же никто случайно не натыкается на это место!       — Подумал, — кивнул Бай Чжу. — Но их можно обезвредить одной водой. Я помню, он очень ворчал на данный недостаток.       — Не суйся туда...       Парень нахмурился. Рептилия всегда отличалась здравомыслием, но так отчаянно звучали её слова, что невольно закралось ужасное подозрение:       — Он тебе угрожал? — золотые глаза блеснули недовольством, даже узкий зрачок дрогнул, истончаясь до едва заметной нити.       — Не мне... Тебе. Он догадался, что ты не поверил письму.       — Ох... — от осознания глаза сами устало закрылись. — Я думал, что всё хорошо, а оказывается мы оба дурачились.       Все две недели, проведённые в некой любви и спокойствии, оказались иллюзией. Не удивительно, учитывая, что Бай Чжу сам всю игру и затеял. Пожалуй, те дни он запомнить как самые счастливые в своей жизни.       Чан Шэн тем временем выдохнула, увидев опечаленый взгляд подопечного:       — Не может быть хорошо рядом с человеком, который в принципе не отличает понятия добра и зла.       — Хорошо, если это правда несёт риск, то пока не будем.       — Бай Чжу, они уже либо мертвы, либо чего хуже, — прямо выстрелила змея.       Отведя взгляд, парень решил прекратить бесполезный спор. Никто отступать не хотел. В молчании их путь продолжался очень долго, пришлось даже лагерь разбить, поскольку бродить по тёмному лесу вообще идея плохая.       Каждый час лекарь задумывался над верностью слов спутницы — почему он рвался на поиски Шаана и Махики? Даже если девушка сама привлекла беду, то парень пытался молчать. Уж над ним Зандик мог сжалиться.       Или не мог. В любом случае Бай Чжу нёс ответственность за то, что молчал. Совесть проснулась после стольких лет спячки?       На их месте мог оказаться и он, узнав о механизме учёного по чистой случайности. Однако на этот раз необыкновенная внешность спасла и тут же добавила беду. Не умение отпускать — вот что подставляло его. Полюбив раз существо, рожденное на поверхности, он боялся потерять.       Лишения очень болезнены. Как смерть маленького тебя в глубине подсознания.       — Моя жизнь не так длинна, чтобы хранить верность, так ведь? Но думать о другом не могу. Как некоторые отпускают чувства? Живут дальше ради будущего, ради себя...       Говоря вслух, Бай Чжу знал, что его услышит Чан Шэн, но в ответах он не нуждался. Редкие мысли вслух. Честные и печальные.       Словно в тон его размышлениям из дупла дерева неподалёку донеслась песня. Очень трогательная и тем очаровательная.       Осторожно встав, лекарь взял с собой не менее заинтересованную рептилию, направляясь по направлению к голосу. Дупло лежало поперёк тропы, поросшее мхом и грибами. Именно на этих деревянных остатках сидело маленькое существо, напевающее дивную песню.       Из приличия и нежелания напугать, Бай Чжу остановился на расстоянии десятка шагов, повторяя мелодию своим голосом.       Аранара повернулся и даже не подскочил, как обычно делали его собратья. Продолжал издавать звуки, пока человек медленно не приблизился на расстояние вытянутой руки. Каждый шаг длился вечность, но лекарь не позволял нетерпению нарушить важный момент, действуя исключительно уважительно.       Аранара замолк первым, а следом за ним и Бай Чжу, не поспешив открыть рот первым.       — Привет, загадочный нара, я тебя ждал, — существо кивнуло, радостно перебирая крохонтыми ножками.       Его голос был чистым как подземные воды, но таким тише шелеста верхушек деревьев. Бай Чжу к счастью расслышал каждое слово и даже удивился:       — Ждал?       — Да, о наре с зелёными волосами уже многие говорят. Ты так красиво поешь наши песни, вот и я захотел, чтобы ты мою запомнил. Это знак нашей дружбы, — пояснил кроха.       — Дожили, популярен среди маленьких грибов, — Чан Шэн не сдержалась.       — Аранара Арана не гриб, грибы очень страшные и грубые, а аранара Арана любит дружить с нарами, вот и пришёл познакомиться.       Поспешно погладив морду змеи, чтобы та не сбивала с настроя разговор, парень улыбнулся:       — Арана? Твоё имя Арана, я правильно понимаю?       — Да, аранару Арана зовут Арана.       — Приятно познакомиться, моё имя Бай Чжу.       — Нара Бай Чжу, я понял.       — Пусть будет так...       Приставка "нара" видимо имела свой смысл, но лекарь пока плохо улавливал суть.       — Можешь сказать, пожалуйста, Арана, — лекарь решил начать издалека: — Почему ты меня называешь загадочным?       — Немногие люди видят и слышат песни аранар, ещё меньше тех, кто может повторить их голосом, — наклонив голову, крохотный человечек, развел ручки в стороны: — Твоя араракалари отличается от многих других нар. Она точно не отсюда, очень полезная и добрая, как и твой голос.       Нары похоже переводилось как люди, а вот следующее слово, которое не с первого раза повторить в голове можно, пока оставалось загадкой. Многое знать лекарь не желал, достаточно было видеть, что маленькое существо знало достаточно.       — Хорошо, а почему ты решился подружиться со мной?       — Потому что нара Бай Чжу вечно что-то ищет. Другие анаранары видели, что ты общаешься с травой, растениями и листвой. Аранары помогают нарам, вот Арана и решил поговорить.       В мире и чудеса случаются. Конечно паранойя не доводила лекаря до прямого общения с природой Сумеру, видимо у маленьких человечков все слова имели некий глубокий подтекст и буквально воспринимать их слова не стоило.       — Вот как... Ты прав... Не знаю как на это реагируешь ты и твои... товарищи, — Бай Чжу не знал как преподнести внятно, но не столь прямолинейно: — Моё тело очень слабо для здешних испытаний. Но в мире есть феномен, который позволяет держать оболочку в целости и сохранности. Бессмертие называется. Я его ищу.       — Арана понял, — закивал аранара. — Но бессмертие не благословение. Всё встречает свой конец: и солнце, и луна, и аранары, и каждая травинка леса. Но лес бережёт воспоминания, так что всё рано или поздно вернётся на круги своя.       Чан Шэн и Бай Чжу переглянулись — такого длинного отказа они ещё не слышали.       — Значит даже для вас оно непостижимо? — горько усмехнулся тот. Почему-то в глубине души он не надеялся на чудо. — Тогда мне больше не за чем тебя тревожить.       — Нара Бай Чжу не дослушал, — аранара отрицательно качнул зелёной макушкой. — Только с Небесным Взором тебе будет открыто больше.       — Ты имеешь ввиду глаз Бога? Долгая история, мне его не получить.       — Если твои воспоминания уйдут в корни, то ты, как и аранары, переродишься. Пройдёт много лун и тебя наградят.       Бай Чжу перестал улавливать суть, устало массируя виски:       — Я не понимаю, предлагаешь как-то избавиться от воспоминаний? Это же просто потеря себя.       — Деревья, корни, трава и растения всё помнят. Оно не пропадёт, будет жить в Священном Древе, а ты пойдёшь дальше.       — И я могу отдать эти воспоминания вам?       — Нара Бай Чжу понял, — тот аж подскочил на радостях. — аранара Арана может пустить их по рекам вниз, в сарву.       Если правильно понимать, то только с глазом Бога по словам Аранв он мог достигнуть желаемого. Однако как? Возможно только признанные Селестией люди имели право искать подобные знания в Тейвате.       — А если мне надо подумать? Как мне тебя найти?       — Спой песню, которую Арана пел и мы тут же найдём друг друга.       — Спасибо, — Бай Чжу хотел попрощаться, но не успел.       Его перебили:       — Нара Бай Чжу любит помогать другим?       Рептилия и лекарь покосились друг на друга, решив ответить без всяких сложностей:       — Да...       — Тогда, нара Бай Чжу, Арана нашёл другую нару, которой нужна помощь. Пойдём.       Маленькая фигурка быстро ушла под землю и по лесу стала разноситься та самая мелодия. Следуя за ней, Бай Чжу перелез бревно и сошёл с тропы. Через тридцать десятков шагов он вышел на берег очень мелкой речки, к домику под огромными склонами.       Возле круглого отверстия, которое считалось за вход судя по всему, стоял Арана, махая то ли рукой, то ли лапкой.       Невольно в голове появился вопрос — из чего аранары сделаны вообще и каковы они на ощупь? Выглядело существо довольно мягко.       Пригнувшись почти в половину роста, парень зашёл внутрь и замер, так и не выровняшись.       — О Архонты... — Чан Шэн высунула язык.       В зелёном шаре, сделанном Араной в позе эмбриона свернулась знакомая фигура очаровательной девушки. Правда даже сквозь зелёные узоры барьера виднелись раны, ужасная бледность и пыль в русых волосах.       — Лиза, — Бай Чжу подошёл ближе, желая проверить насколько реально то, что он видел.       — Эту нару зовут Лиза? — Арана кивнул, как бы запоминая. — Аранара Арана нашёл её под грудами камней. Рядом рождалась марана, наре Лизе там нельзя было находиться.       Про новое слово Бай Чжу не задумался. В Минчи теплилась жизнь, её дыхание можно было отследить по слегка поднимающимся плечам. Но долго без помощи ей не протянуть.       — Арана, можешь пожалуйста ещё за ней присмотреть немного? Я приведу других... э-э, нар, которые помогут Лизе.       — Ещё нары? — тот оказался не в восторге.       — Как только увидишь меня снова, можешь спрятаться и освободить Лизу, так тебя никто не увидит, — сразу предложил лекарь.       Договор аранаре понравился и он согласно остался на месте, пока Бай Чжу со всех ног бросился обратно в город. Только к рассвету Лизу доставили в Бирмастан. Под удивленные вздохи и тихие всхлипы прохожих работники гильдии пронесли её по коридорам, требуя срочной медицинской помощи.       Минчи искали почти на протяжении месяца. Поисковая группа с ног сбилась, поэтому удача Бай Чжу для них стала спасением.       Новость дошла и до академии. Посреди дня в палату зашёл Хатша, как раз в это же время там находился и лекарь.       — Чжуен, ты наше спасение, — мужчина подлетел к ученику, хватая того за плечи. — Как тебе это удалось?       — Удача, — просто ответил парень.       Бинты укрыли большую часть тела ведьмы. На ней живого места не оставалось, но смертельных ран не обнаружили. Она словно выцвела, потеряла пурпурный цвет, обратившись бумажной белой розой. Обычно голос Лизы веселил, кого-то будоражил, возмущал. Всё пропало. Осталась только тишина и сожаление.       — Думаю она будет тебе благодарна, — мудрец присел на постель, так же рассматривая бледные черты лица. — Академия бы ещё не скоро опомнилась, потеряй мы такую ученицу.       — И сколько таких неизвестно погибших захоронены под завалами тайников? — вырвалось непроизвольно.       Бай Чжу тут же опомнился и отвернулся, не зная как оправдать себя. Но на удивление чужая рука снова осторожно приземлилась на плечо.       — Чжуен, посмотри на меня, пожалуйста.       Пришлось прислушаться. Лекарь поднял свои глаза, столкнувшись с уже достаточно знакомым, неизменно участливым выражением лица. По первому впечатлению многие считали Хатшу носителем скверного характера пустынников, внешность у него была достаточно грозная, даже форма не могла исправить положение.       И всё же он мог дать фору многим жителям Сумеру в доброжелательности. Бай Чжу ни разу не усомнился в нем с тех самых пор как они познакомились.       — Ты волнуешься, я понимаю. Для тебя, как для того, кто борется за чужие жизни, непонятны самоубийственные рвения учёных. Но верь мне, без таких как Лиза мы бы потеряли намного больше.       Возможно Хатша видел ученика немного иначе, раз считал, что он серьёзно переживал за каждого пациента. Однако разрушать видимость Бай Чжу не смел, пусть будет так.       Улыбка сама собой появилась на губах:       — Простите за мою грубость. Я постараюсь это принять.       — Ты справишься, — мужчина встал, на последок неожиданно заправив за ухо спадающую на лицо зеленую прядь. — Мне надо идти, удачного дня, Чжуен.       — И вам того же... — прикоснувшись к уху, лекарь удивлённо провел фигуру наставника к выходу.       Стоило двери закрыться, как голос подала змея:       — А вот это уже интересно.       — Что именно?       — Да так... Не бери в голову. Тебе думать вредно.       — ...