Неизлечимая болезнь

      Сначала Зандик старался не настаивать, но чем дольше длился поцелуй, тем сильнее он забывался. Закрывая глаза, он обеими руками вцепился в затылок, притягивая Бай Чжу ближе. В конце концов не выдержав, учёный разорвал поцелуй и демонстративно осторожно снял очки с чужого носа.       — Снимай их, когда я рядом, иначе рано или поздно они вылетят в окно, — говорил негромко, без нервности, но нетерпение прослеживалось в частом дыхании.       — Я слишком привык к ним. Забываю.       — Они такие огромные, что я своё отражение вижу.       — Не любишь собой любоваться? — язвительно посмеялся Бай Чжу       — У тебя это лучше получается, — хмыкнул другой.       — Отбился, — похвалил лекарь, обхватывая обнаженную шею.       Прижимая Зандика ближе, чтобы просто обнять, он осторожно прошёлся рукой по макушке.       «— Ты же человек, пойми… Ты не можешь вечно причинять вред таким же людям…»       На некоторое время даже учёный замер. Чуть позже опустился на колени рядом с Бай Чжу, обхватил пояс, носом затерявшись в складках одежд. Кроме мяты ощущалось тепло и запах выпечки, возможно. Такой далёкий от холода, не выдерживающий экстремальные температуры и всё же принимающий в объятия почти всегда — Бай Чжу выглядел слишком нереально, но в то же время обыденно.       — Всё хорошо? — лекарь забеспокоился, глядя на поведение возлюбленного. — Ты плохо себя чувствуешь? Температуры вроде бы нет.       Он попробовал лоб, а Зандик, следуя его движениям, поднял голову с едва порозовевшими щеками. В глазах загоралось знакомое пламя, отчего Бай Чжу перестал ощущать кончики пальцев на ногах. Растерянность мелькнула в янтарных глазах, пришлось отвести взгляд. То как томно смотрели на него алые кварцы невозможно было вынести.       — Не надо так делать, — прошептал Зандик. — Я снимаю с тебя очки, чтобы смотреть в твои очаровательные глаза. Не отводи взгляд.       — Это сложно, когда мне нечем ответить на твоё выражение лица, — признался Бай Чжу, но не повернулся обратно.       — И не надо, я сам найду ответ, — парень начал вставать, вместе с собой поднимая на руки хозяина кабинета. — Твоя задача присматривать за мной.       — Зандик, — лекарь понял, что они направились к кровати за ширмой. Сердце забилось чаще, руки сжали рубашку. — Мне надо тебе кое-что передать.       Улыбка расцвела на бледных губах, когда Зандик понял чужое волнение. Медленно опуская лекаря на простынь, он заинтересованно спросил:       — И что же?       Насмешка в глазах — значит просто так не отпустит.       — Сохре передала… — Бай Чжу подобрал ноги к себе, ощущая прикосновения на плечах, как чужие руки спускают до локтя зелёный кардиган. — Она хочет с тобой поговорить…       Ложь сама сорвалась с уст. На неё учёный ответил вопросом:       — О чем?       Парень снял чёрную сменную обувь с чужих ног, скидывая их на пол.       — Что-то насчёт экспедиции, вероятно…       — Бай Чжу, — ученый подсел сбоку, прижимая парня ближе, чтобы на ухо прошептать: — Сохре не могла желать встречи со мной, поскольку она сейчас в отъезде. Мне об этом известно. Раз уж ты знаешь приблизительную тему, то тебе она всё и передала, верно?       — М-м, — тот понял, что прокололся, не соображая как вырулить из ямы, которую сам выкопал.       — Ведь когда ты хочешь соврать, ты врёшь убедительно, а вот эти забавные отговорки я могу расценивать как попытку раздразнить меня, — поставив подбородок на чужое плечо, Зандик посмеялся: — Тебе много усилий делать не придётся, чтобы завести меня, так чего стараешься?       — Как превратно ты себе всё представляешь, — хмыкнул Бай Чжу. — Я просто пытаюсь перевести тему, ты меня как съесть хочешь.       — Может быть, — не постеснялся парень.       — Зачем далеко заходить? Куда тебя несёт? Ты буквально недавно твердил, что тебя одолевает омерзение к себе.       — Когда ты строишь грустное лицо, то конечно. Но с недавних пор ты такой улыбчивый в моих руках. Тебе нравится моё внимание, так почему бы не попробовать?       Попытку начать поцелуй Бай Чжу прервал, впечатав ладонь в наглое лицо. Если разговор начался, то он закончится достойно и не на полуслове.       — Безусловно твоё внимание мне дорого, но я предлагаю платоническую любовь.       Судя по шипящему звуку, Зандик понял, что вступил не на ту тропу войны.       — Ты ведь даже не пробовал, — ловкие руки подняли ткань верхних одежд, прикасаясь к животу.       Контраст температур вызвал мурашки. Бай Чжу резонно возмутился:       — А ты у нас эксперт получается, да?       — Во мне есть желание, этого достаточно, чтобы чувствовать себя уверенно и подталкивать в эту пропасть тебя.       — Любимый, — ядовито улыбнулся лекарь. — Я тут не то что ребёнка взять на руки не могу, я донести все покупки с рынка не рискую, а ты предлагаешь такую авантюру. Умру в процессе, можешь не сомневаться.       Движения замерли. Учёный медленно отнял руки, приземлившись на подушки назад. Бай Чжу на пробу обернулся, услышав странные звуки, исходящие от собеседника.       Прикрывая лицо руками парень едва сдерживал смех:       — Умрёшь… ха-ха… в процессе…       Почувствовав, что ситуация располагает, лекарь легонько ударил в согнутое колено:       — Уже фантазия твоя больная всё вырисовала, да? Смешно? Тут плакать надо!       Зандик едко улыбнулся:       — Я думал ты за задницу переживаешь, а ты сдохнуть боишься. Как можно было забыть.       — Знаешь, — Бай Чжу взял подушку. — Есть одна терапия. Моментально все проблемы с головой лечит, называется «подушечная трёпка».       Поднимаясь на колени, лекарь сверху попытался накрыть лицо несносного. Тот перехватил руки, пытаясь удержать вес навалившегося сверху человека.       Несильно отпихнув, Зандик продолжал насмехаться:       — Интересно, пахнет традиционной медициной Ли Юэ, куда ещё иглоукалывание входит.       По голове он в всё же рискнул получить, но зато успел перехватить за пояс своего неудавшегося убийцу, окончательно опрокидывая на одноместную кровать. Подушку пришлось спустить на пол, дабы лишить Бай Чжу главного оружия, а следом крепко обнять, прижимая к себе. Зелёная макушка оказалась прямо возле лица, позволяя целовать и вдыхать запах, заменивший кислород.       Сопротивления лекарь не оказал. Парень быстро остыл, осознав, что учёный тоже успокоился. Губами прикасаясь к открытым ключицам, он прошептал:       — Я люблю тебя.       Возможно не правильно говорить подобное именно Зандику, но Бай Чжу наивно вёлся на свою надежду.       Лежать в тишине оказалось уютно. Сердцебиение нужного сердца успокаивало, а умеренное дыхание усыпляло. Только вот время пролетело незаметно. Перерыв подошёл к концу. Им обоим было необходимо возвращаться к делам и перед тем как уйти, Зандик поймал в объятия лекаря, заправлявшего постель после их кувырков.       — Мы обязательно уедем туда, где я смогу тебя вылечить. Я заберу тебя.       В голосе послышалась одержимая идея. Бай Чжу не стал отвечать, ведь он не болел — тело с рождения было слабым, а проклятие за запретное знание усугубляло положение. Скажи он хотя бы часть информации, то пришлось бы объяснять всё. Так нельзя. Вернуться туда ему не суждено — то ли в проклятое место, то ли в родной дом.       Уже столько лет прошло. Он должен был отринуть былое, чтобы жить по правилам мира на поверхности. Сделать усилие над собой, отказаться, принять Селестию как полноправную истину. Не мог. Ещё не хватало воли.       Молча проведя взглядом учёного, Бай Чжу вернулся за стол. Где-то к концу дня проснулась Чан Шэн, поэтому пришлось быстро думать над тем как ей объяснить отчего он грустит, ведь когда она засыпала всё было плохо, но по известному ей поводу.       — Как обычно всё пропустила, — услышав рассказ, змея зевнула. — Но причину, чтобы не переспать с ним ты конечно весомую нашёл, молодец, достойно моей похвалы.       А сарказм сказанное или нет — уже дело другого вопроса.

***

      Передать сообщение Сохре удалось только за неделю до начала экспедиции. Бай Чжу то ли забывал, то ли Зандика выловить не мог или наедине с ним же про всё другое забывал.       Учёный, в очередной раз напросившись (вломившись) в гости, злорадно напомнил как кое-кто пытался выдумать нелепую ложь и снова решил совершить наглое поползновение. Скорее в шутку, чтобы напугать, но наученый Бай Чжу вывернулся из не крепких объятий и попросил немного подождать, пока он вернётся.       — Через окно сбежать надумал?       — Это мой дом, уходить будешь только ты, — парировал лекарь.       Заглянув в свою комнату, Бай Чжу достал то над чем корпел последние несколько суток. Змея, принявшая тактику сидеть на подушках, пока в доме определнный гость, принялась ворчать:       — Избалуешь.       — А что с ним ещё делать?       Зандик разместился на диване, со скучающим видом перелистывая конспекты, которые уже с помощью рук другого человека стали похожи на разукраски.       — Смотри-ка, — парень протянул небольшую коробку.       Любопытство мгновенно заставило отбросить скучное чтиво. Учёный без опасений вскрыл подарок, доставая от туда на вид самую обычную колбу. Но жидкость в ней определённо имела необычное происхождение — аквамарин переливался ярко-голубым окрасом. Вещица помещалась в руке, так что её можно было там спрятать. Зандик поднял содержимое на уровень глаз, пытаясь понять чужой умысел.       — У меня много вопросов.       — Задавай.       — По какому поводу?       — Просто так.       Алые глаза сверкнули в его сторону затейливым огнём. Видимо скоро придётся вновь отбиваться от настырных рук.       — Что здесь?       — Очень-очень сильный яд. При контакте с воздухом мгновенно обращается в смертельные испарения, — улыбнулся Бай Чжу.       — Ничего себе, а с какой целью мне преподнесен такой великий дар? — посмеялся другой, беспечно подкинув колбу и тут же поймав её.       — Сможешь повторить такой же яд, я расскажу тебе откуда пришёл и на что променял свою человечность.       Уговор определённо соблазнил Зандика. Судя по оскалу и самоуверенному виду, он уже ощущал себя победителем:       — Надеюсь я не разгадаю это за одну ночь, иначе вся интрига пропадёт.       — Тебе не хватит одной жизни, чтобы догадаться, поверь мне.       — Значит придётся прожить дольше самой жизни, да?       Отложив подарок, учёный притянул к себе за руку. Длинные руки обхватили пояс, пока он сам вглядывался в яркие глаза, которые с легкостью могли соперничать своим сиянием со славноизвестной морой.       К любым прикосновениям Зандик ловко ластился — если рука прикоснулась к щеке, он обязательно поцелует ладонь, когда пальцы будут перебирать волосы, наклонит голову. Покорность служила прикрытием, неким авансом перед тем как руки начнут своевольно нырять под одежду.       — Тебе неймётся смотрю, — Бай Чжу поджал плечи, когда чужие пальцы вцепились в спину, подталкивая ближе.       — Самую малость.       Но ученый контролировал свою страсть. Научился, потому что не хотел сломать. Да и тайны, которые скрывал лекарь ещё следовало изучить, понять вдоль и поперёк все его слабости, хотелось знать про него всё. Для этого необходимо было держать его так близко, как никто другой.       Влюблённый не должен опомниться.       Выгода для обоих определённо имелась, но ничего от счастья в этом союзе не было — блеклый самообман, который легко развеять одними мыслями. В конце концов им пришлось разойтись, потому что момент начала экспедиции подкрался незаметно.       К слову, Зандик теперь носил с собой загадочную колбу, потому что ни за ночь, ни за три ночи и даже за пять дней ему не удалось повторить субстанцию за стеклом. Яд получался, но удивительный цвет и его мистическое сияние никак не желали равняться с оригиналом. Это раздражало и вызывало восторг одновременно, однако горделивый ученый не смел и словом об этом обмолвиться, вызывая у Бай Чжу лукавую улыбку.