Сердце демона

Еще одна случайная встреча произошла в долине Гуйли. Чайльд буквально налетел на архонта, решив обкатать Мондштадтское изобретение – планер. Он падал, и ветер свистел в его ушах, а над глубокими водами океана вставало рассветное солнце. Тарталья распахнул крылья, резко сбавляя скорость и ловя восходящие потоки воздуха, и засмотрелся на солнце – по-человечески, так, что через десяток секунд его изображение впечаталось в сетчатку. А затем закрыл глаза – небо почернело, и океан засветился синим, а над ним проступило пятно голубовато-зеленого солнца. Вернее, то был лишь след от ослепившей юношу ближайшей звезды – в демоническом зрении невозможно увидеть ни солнце, ни иные источники света; все озаряется только переплетениями энергетических потоков. Но наслоение образов друг на друга дало Чайльду возможность представить, как было бы красиво, если бы в его личной бездне существовало нечто подобное. И, как оно часто бывает, если слишком сильно погрузиться в свои мысли, Чайльд отвлекся и не успел затормозить перед голубоватым склоном скалы, лишь в последний момент резко сворачивая и цепляя гору краешком крыла. Что ж, то, что он не врезался в камень с размаху, уже успех – но резкое движение заставило его потерять точку равновесия, и он слишком сильно накренился, теряя высоту. Секундная паника и попытки вернуться в горизонтальное положение ни к чему не привели. Но, к облегчению Тартальи, вокруг возник ореол янтарной энергии, и юноша ощутил, как его талию обхватили чьи-то руки – ясное дело, чьи. Отчего-то он сразу успокоился и обмяк в объятиях архонта, несмотря на обескураживающе яркую вспышку перемещения и неприятное чувство, вновь выбивающее из него весь воздух. Они оказались у подножия той же горы, куда чуть не влетел Тарталья, а мужчина прижимал его к груди, как упавшую в обморок девицу – и не то, чтобы это сравнение было так уж далеко от правды. Первые секунды юноша инстинктивно попытался сжаться в комочек, но потом осознал ситуацию и беспокойно зашевелился у Моракса на руках, отчего тот поспешил его отпустить. – Осторожность в полетах – не твой конек, Чайльд? – с некоторым недовольством спросил архонт. – Я бы вырулил, – упрямо замотал головой тот, не желая ни на секунду задуматься, что бы произошло, если бы Чжун Ли не оказалось рядом. Мужчина лишь хмыкнул в ответ, направляясь к сверкающим руинам, и юноша увязался вслед за ним, не спрашивая о том, как тот вообще здесь оказался. Моракс в этот день вновь оказался излишне задумчив, и Тарталья, чтобы заполнить тишину, принялся болтать о пустяках – о новом планере и полетах, о крупном лагере хиличурлов, о том, что он начал побаиваться Сян Лин, когда та отвела его на кухню и попросила помочь освежевать тушу сумерского кабана, мясо которого она хотела запечь вместе с грибами с его же спины. Словом, о ничего не значащих деталях повседневной жизни. Архонт, с одной стороны, радовался, что юноша начинает привыкать к жизни в гавани и чувствует себя относительно комфортно, а с другой – нежелание делиться ничем, кроме мелочей, его расстраивало. Все его усилия расположить Чайльда к себе давали плоды мучительно медленно. Он видел, как юноша порой застывал на мгновения – в этот момент лицо его делалось напряженным, а взгляд безжизненным. Та боль, что долгие годы копилась внутри, едва ли могла отступить так быстро. Иногда Моракс жалел, что у него не получается вывести юношу на искренний разговор, что позволил бы выплеснуть эту боль, пусть и через слезы – но для такого они все еще были недостаточно близки. Они прогуливались среди давно покинутых руин, и Тарталья не заметил, как они внезапно оказались неподалеку от источника белого света во тьме. Недолго думая, он решительно направился туда, и удивился, когда архонт замер позади него, напряженно смотря вперед. – Что-то случилось, господин Чжун Ли? – поинтересовался у него Чайльд, слегка нахмурившись и наклонив голову. – Ох… Нет, все в порядке, – ответил тот, махнув головой, словно отгоняя какие-то мысли, затем выдохнул и принялся догонять юношу. Слишком бурная реакция для обычно невозмутимого архонта, но Чайльд, по вбитой в него долгими годами службы у Царицы привычке, ничего не стал спрашивать и решил продолжить отвлекать непривычно молчаливого спутника пустыми разговорами. Архонт становился тем более мрачным, чем ближе они подбирались к источнику света. И, когда они уже совсем приблизились, произнес: – Я бы все же предпочел прогуляться в другом месте, – слова прозвучали жестко, губы сжались в тонкую линию. Возможно, если бы интонация Моракса была более спокойна, Чайльд бы отступил, но продемонстрированные мужчиной эмоции заставили юношу поддаться порыву и пойти на хитрость. – В другом… – расстроенно протянул он. – Жалко. Ладно, в таком случае, увидимся в следующий раз. Он неопределенно махнул рукой и пошел вперед, не оборачиваясь. Может, это было лишь его воображение, но он ощутил, как архонт за его спиной скрипнул зубами. И – чистое везение, что уловка сработала – Чайльд услышал спешащие к нему шаги. Отсюда до скопления белого света они добрались всего за минуту. На небольшом пространстве, запрятанном между покрытой трещинами стеной и парой раскидистых деревьев гинкго, находилась могильная плита, частично ушедшая в землю. Но все налетевшие листья были аккуратно убраны, а у плиты лежала пара глазурных лилий – это место лишь выглядело забытым, однако сюда часто возвращались. Ветви прикрывали его от чужих взглядов, и, если бы не свет, Тарталья бы ни за что его не нашел. Моракс совершенно застыл – Чайльд не смог распознать ни намека на движение; даже дыхание мужчины, казалось бы, прервалось на некоторое время. – Кто здесь покоится? – осторожно спросил юноша, с некоторым опасением прерывая тишину. – Гуй Чжун, архонт Пыли, – сухо ответил архонт. Он напряженно всматривался в надгробие, словно силясь увидеть в нем что-то, что напомнило бы ему о былых временах. Чайльд немного знал про эту богиню. Гань Юй упоминала, что они с Мораксом в прежние времена вместе управляли этой землей. Но взгляд, которым мужчина смотрел на ее могилу, лучше любых слов говорил о том, какие их связывали взаимоотношения. Юноша придвинулся ближе и неловко коснулся руки архонта своей, проводя костяшками по тыльной стороне ладони мужчины в попытке хоть как-то поддержать. Он не умел проявлять сочувствие – вот Тоня бы сейчас точно знала, как поступить и что сказать. Его сестра одним только своим присутствием смогла бы изменить настроение в более позитивную сторону – обняла бы, успокоила. Тарталья же решился лишь на одно прикосновение. Как это вообще может считаться поддержкой? А Моракс, кажется, думал иначе – напряженные прежде, плечи его опустились, и он весь как-то странно обмяк, прикрыл глаза и произнес: – Я могу смириться с несправедливостью судьбы, для этого я видел достаточно грязи. Но у меня все еще не получается принять то, что тогда выжил я, а не она. Она была такой доброй, – Чайльд мог бы поспорить, что на этих словах голос Моракса еле слышно надломился. – Наш народ под ее покровительством чувствовал бы себя гораздо комфортнее. – Так вы просто скучаете, да? – чуть грустновато улыбнулся Чайльд. Кто бы знал, что архонт тоже не умеет переживать такие простые, человеческие эмоции. Наверняка веками держит все в себе, он же тот самый невозмутимый Моракс, с каменным сердцем, стоически принимающий все удары судьбы. – Ну, слушайте, мы же не можем знать, что произошло бы в другой ситуации? Вы можете гарантировать, что в случае чего Гуй Чжун смогла бы защитить людей так же, как вы? – Я не знаю, – просто ответил он. – А знаете, что я вижу? – спросил юноша и, дождавшись легкого поворота головы в его сторону, продолжил. – Белый свет. Он вырывается из-под земли, струящимися потоками разгоняя непроглядный мрак бездны. Я вижу множество оттенков, но ослепительно-белый мне встречается в первый раз. Время не властно над этим местом – даже когда стены совсем развалятся, а плита уйдет под землю, свет не угаснет, я уверен. Моракс не произнес более ни слова, только посмотрел на юношу каким-то странным взглядом, прежде чем они покинули созданную природой усыпальницу. На следующей неделе, как и планировалось, архонт взял его с собой на острова Гуюнь. Здесь было по меньшей мере красиво – беспорядочно раскиданные скалы возвышались над спокойной морской гладью. В солнечном свете океан мерцал яркими бликами, а во мраке переплетался с голубыми нитями островов, гармонично соединяясь воедино. Немного жаль, что никто, кроме Чайльда, не смог бы в полной мере оценить эту шедевральную картину. С другой стороны, выходило, что этот вид принадлежал только ему одному – сомнительно, что прочие демоны смогли бы проникнуть сюда, да они бы и не стали любоваться царящим на островах великолепием. Сегодня море выглядело гладким и безмятежным – волны лениво накатывались на берег, поднимая искорки брызг, и столь же неторопливо отступали. От этого в каменном лесу словно смешивались все представления о хаосе и порядке. Обычно беспокойный, но безмолвный ныне океан то и дело замирал в неподвижности. Скалы, напротив, стояли вразброс. Едва ли они напоминали настоящие горы – чересчур неровные, испещренные пустотами, с обломанными вершинами или вообще почти затонувшие. Немудрено – в пылу войны не станешь задумываться, куда кидать каменные копья, чтобы они выглядели эстетично, но в этом хаосе крылась своя прелесть. От близости моря и гуляющего среди каменных пиков ветерка перехватывало дыхание. Чайльду хотелось бегать по островам, пронзительно крича от переполняющей его радости. Впрочем, он почти и не сдерживал свои порывы – бродил по мелководью в поисках ракушек и восторженно комментировал самые необычные. И постоянно кидал взгляды исподлобья на лицо Чжун Ли – понравилась ли ему очередная раковина, наблюдает ли тот за юношей. И Моракс смотрел, нет, буквально пожирал Тарталью глазами, тщетно пытаясь скрыть от него столь пристальное внимание. На это юноша лишь посмеивался про себя – ему льстил интерес архонта. Сегодня ему не хотелось напрягаться и лишний раз думать о причинах этого интереса, так что он просто позволил себе наслаждаться прекрасным днем. Дурацкие вопросы так и сыпались из Чайльда. "Почему вы не любите купаться? Зачем петь глазурным лилиям? Кто из погребенных тут богов был самым сильным?" Моракс терпеливо отвечал на каждый, даже если они затрагивали не самые приятные темы. Он умело играл словами, сглаживая впечатление от тяжелых воспоминаний, чтобы не испортить столь чудесный день. Впрочем, довольный вид юноши сводил любое уныние на нет, и архонт наслаждался каждой минутой, проведенной с ним. Чжун Ли пришлось прервать бесконечный поток вопросов Чайльда лишь после того, как тот окончательно заблудился в границах этических норм, спросив об Осиале и Бешт. Вернее, о том, как они спаривались, если оба выглядели, как гигантские морские чудовища. – Чайльд, – строго произнес архонт. – Достаточно. Юноша замолчал, однако посмотрел на собеседника таким взглядом, словно говорил: "Я последую твоему совету и помолчу, но эта тайна ляжет тяжким грузом на моем сердце, и в том будет лишь ваша вина". Моракс прикрыл глаза и протяжно выдохнул. – Большинство богов умели менять облик на человеческий, – объяснил мужчина таким тоном, будто Тарталья был неразумным ребенком. – Пожалуйста, думай прежде, чем спрашивать о чем-то столь неприличном. Чайльд пропустил его намеки мимо ушей, зацепившись за первую часть фразы: – О! А вы можете показать мне другой ваш облик? – Не сейчас, Чайльд. Отказ мужчины его не сильно расстроил – формулировка позволила ему думать, что рано или поздно он дождется подходящего момента. Вместо этого внимание юноши привлекла еще одна ракушка, раковина которой напоминало звездное небо. – О, такую я Тевкру на день рождения как-то подарил, – заулыбался он. – Кто это? – заинтересовался архонт. – Младший братик. Ему тогда всего два года исполнилось, но он вцепился в ракушку и не желал ее никому отдавать, – пока Чайльд говорил, улыбка сползла с его лица, и голос потерял озорные нотки. – Сейчас он уже вырос, наверное. Хотел бы я на него посмотреть. – Ты давно не общался с семьей, верно? Чайльд лишь покачал головой. Ни к чему озвучивать очевидное – такому, как он, не место в полноценной семье. Он задумчиво помолчал, нахмурился, и все же решился высказать то, что камнем лежало на душе: – Я никогда не стремился к службе в Фатуи. К ним меня отправил отец, а там был лишь вопрос времени, когда мое сердце окажется у Царицы. Это сложно признать, но я недостаточно силен, чтобы тягаться со старшими предвестниками, – он обреченно усмехнулся. – И все же, я полагаю, что отец был абсолютно прав в своих рассуждениях. Страшно представить, что бы случилось, если бы я тогда сорвался. Когда из всех путей у тебя остаются лишь те, что связаны со сражениями и смертью, лучше всего выбирать ту дорогу, на которой останешься жив и ты, и твои близкие. – Но ее не ты выбирал, – возразил Моракс. – А есть разница? Думаю, я и сам рано или поздно пришел бы к службе в Фатуи. Что есть свобода, если демонам более всего нужна кровь и хаос? – Есть и иные пути. Один такой мы нашли, Чайльд. – Вы – ненормальный, Моракс, – произнес юноша, в запале спора хмурясь и переходя на личности. – Исключение. Никто в здравом рассудке не станет искать другие способы для демона. Для Царицы было совершенно естественно взять монстра из бездны под полный контроль. Она же не хотела, чтобы я ненароком причинил вред людям. – А еще она специально держала тебя на голодном пайке, чтобы лучше управлять твоей жаждой крови. Мужчина умел находить нужные аргументы в споре. Как бы Тарталья ни пытался оправдать бывшую хозяйку, Моракс постепенно подводил юношу к мысли, что чужая жестокость – не то, с чем стоит мириться. Сам же Чайльд не казался ему жестоким теперь, когда они достаточно хорошо друг друга узнали. Скорее, вынужденно следующим своей природе, потерянным и отчаявшимся, отчего теперь юноша тянулся к архонту, не скупившемуся на доброту. – Возможно, но... Она совершенно права в том, что я легко мог бы перейти грань по неосторожности и убить кого-нибудь. – По мне, так она выбрала не лучший способ привязать тебя к себе. Ей не обязательно было так сильно затягивать поводок. Куда выгодней выходит, если действовать через взаимное доверие и уважение, нежели через страх, – что ж, архонт был в чем-то прав. Она действительно не оставила в своем сердце места любви. – Сомневаюсь, что в этом случае ты бы раскрыл передо мной все карты тогда, во дворце. Вероятно, Чайльд был подвержен легкомысленному настроению в этот день, или же слова архонта наконец нашли отклик в его душе – но он поверил мужчине. Поверил в то, что и он достоин лучшего к себе отношения. И меланхолия отступила, возвращая искорки озорства в его взгляд. – Так вы это пытаетесь сделать, господин Чжун Ли? Привязать меня к себе? – он лукаво посмотрел на Моракса, и тот незаметно для него выдохнул с облегчением. Не хотелось бы заканчивать прогулку на столь печальной ноте. – А разве у меня ничего не выходит? – спросил архонт, ухмыльнувшись юноше прямо в лицо. Он опять дразнился – смущенный Чайльд поспешил отвернуться и спрятать предательский румянец. Они больше не поднимали серьезных тем в этот день, безмятежный океан смывал волнами всю тоску и грусть, а среди древних скал то и дело эхом проносился смех. Со временем, проведенным вместе, они все больше и больше сближались. Моракс знал, что для юноши это может быть неправильным, даже опасным – нельзя же было держать его вечно при себе. Чайльд постепенно учился быть самостоятельным и приобретал уверенность, сам того не замечая – но именно Моракс являлся катализатором этого процесса. Убрать архонта из уравнения, и Тарталья не доберется до финальной стадии. Оставить все, как есть – значит сделать юношу зависимым от самого архонта. Только был ли Моракс прав, рассуждая подобным образом? Вне сомнений, Чайльд человек, но это отнюдь не значило, что его демонические инстинкты беспробудно дремлют. Напротив, он был и демоном тоже – и применять к нему человеческие модели поведения не выглядело верным решением. Взаимоотношения с Тартальей – словно хождение по полю, усеянному зарытыми бочками с пиро слаймами. И того проще, чем пытаться угадать, как он поступит в том или ином случае. Пока Мораксу везло, но рассчитывать на то, что так будет всегда, не стоило. Как назло, в гавань прибыла делегация из Фонтейна, и Чжун Ли оказался вынужден выделять обеденное время на встречи с дипломатами. Не сказать, чтобы Тарталья оказался доволен этим раскладом – он уже почти привык составлять архонту компанию после полудня, и отсутствие дневных встреч его порядком раздражало. Не настолько, чтобы злиться и идти искать неприятности, но достаточно, чтобы настроение его портилось с каждым днем. И все же, каждая встреча с Мораксом мгновенно заставляла его забыть о своих обидах – при виде мужчины он сиял, как полуночный нефрит в свете луны. Даже со столь плотным графиком архонт выкраивал достаточно времени для того, чтобы они могли выбираться в безлюдные части страны и сражаться. Пожалуй, одна такая вылазка надолго отпечаталась в памяти юноши. Они решили остановиться у озера Лухуа, и это был первый раз, когда Тарталья смог ранить архонта. Может, дело было в том, что близость родной стихии дала Чайльду сил, или же мастерство и техника исполнения приемов юноши значительно улучшились – в любом случае, он не стремился выяснять истинные причины, когда наконец достиг результата. Торопиться с тем, чтобы приступить к бою, Моракс не любил и старательно отучал юношу от спешки. Они тратили какое-то время на разминку. От этого Тарталья оказался не в восторге: ныл, что демонам ни к чему разогревать мышцы, а его организм всегда готов к бою. Правда, его ворчание архонт успешно пропускал мимо ушей. Ведь цель была не столько в разминке, сколько в отработке комплекса упражнений, чтобы тело юноши успешно запомнило правильные движения. И лишь после этого они начинали схватку. Красота перемещения архонта в поединке каждый раз восхищали Чайльда, который ради интереса стал чаще полагаться и на человеческое зрение. Моракс казался до невозможности прекрасным, когда сосредоточенно наносил удары и с точностью отмерял шаги. Сочетая в себе резкость и элегантность, он буквально демонстрировал Чайльду свою божественную природу. Волосы, светящиеся золотом на кончиках, идеальные движения, величественное воплощение стихии… Но больше всего Тарталья любил, когда архонта удавалось немного вывести из себя. Солнце уже клонилось к горизонту, и отблески заката отражались в озере. Чайльду хотелось проказничать, и во время боя он намеренно отступил к террасам с голубоватой от меловых примесей водой. Его радовало, что Моракс никогда не ограничивал территорию для поединка, позволяя использовать все преимущества местности, чем юноша и пользовался с переменным успехом. Хотя, как правило, архонту это помогало куда больше – на своей земле тот знал идеально каждый камень, каждую травинку. И, пожалуй, этот факт только сильнее разжигал в крови Тартальи желание одержать верх хотя бы раз. Невзирая на связанные с промокшей обувью неудобства, Чайльд ступил в воду, перемахнул через еще один каменный бортик и принялся ждать, когда Моракс подойдет ближе. На лице архонта отчетливо проступила некоторая брезгливость, но тут же исчезла, сменяясь равнодушием, и он последовал в бассейны вслед за Чайльдом. Тот не стоял на месте и уже осыпал его градом стрел – больше с целью поддразнить и заставить Чжун Ли двигаться быстрее, нежели с реальным намерением задеть. Наконец они сблизились, и вместо атаки Тарталья поступил неожиданным для мужчины образом. Широко улыбнувшись, он призвал свою стихию и окатил архонта брызгами с ног до головы. В ореоле мельчайших капелек воды, поблескивающих в свете закатного солнца, Моракс выглядел как никогда красиво – аж дух захватывало. И он стал еще прекраснее, когда в его глазах разгорелась нешуточная злость. Пожалуй, последний раз Чайльд видел подобное выражение на лице архонта, когда они только встретились с Сяо. Не следовало мужчине раскрывать причины своей нелюбви к воде тогда, в лесу Гуюнь – Тарталья, как порядочный демон, просто обязан был использовать все слабые места. И оно сработало; от пришедшего в ярость архонта Чайльда затопило воодушевление, он с приоткрытым ртом глядел на образ истинного бога, прошедшего через тысячелетия войн. Они схлестнулись в танце клинков, то и дело запуская вокруг себя вихри брызг, так, что почти сразу оба вымокли насквозь. Одежда несколько сковывала движения, но, поглощенные схваткой, соперники не обращали на это никакого внимания. Собрав все силы, Чайльд бросился вперед в отчаянном рывке – и, к его удивлению, ему удалось зацепить клинком ногу архонта. Под рассеченной штаниной проступила полоска крови – отчетливо запахло железом и шафраном. А в демоническом зрении кровь архонта оказалась – о бездна, это было восхитительно – ярко-янтарной. Словно Гео элемент Моракса плотным потоком тек в его крови и, соприкасаясь с воздухом, выпускал наружу сгустки энергии, рассеивающие привычную Чайльду темноту. Спустя мгновения кровь начала менять цвет с янтаря на насыщенные голубые оттенки, выдавая древнюю, нечеловеческую природу Адепта. Чайльда затопило жаром, дыхание его участилось, а пульс, напротив, еще больше замедлился – сердце словно на миг замерло в груди. Дразнящую запахом шафрана кровь архонта хотелось попробовать на вкус. Он приоткрыл рот, втягивая пряный воздух, и облизнулся, завороженный открывшемся ему зрелищем. Это и стало фатальной ошибкой. Всего миг, и его уже оттеснили к бортику террасы, подсекли ноги и заставили свалиться прямо в воду. Понятия не имея, что именно он хочет сделать, Тарталья в последней попытке атаковать рванулся к нависающему над ним архонту – и тот был вынужден опуститься на колени в воду, перехватывая юношу за руки. Впрочем, Чайльд не собирался останавливаться на этом и, пока он не оказался полностью обездвижен, обнажил зубы и потянулся к мужчине, собираясь укусить. Без разницы, куда, лишь бы дотянуться, впиться зубами, ощутить привкус божественной крови. Но и этого он не успел – Моракс перехватил обе его руки в одну и освободившейся сжал горло демона под самой челюстью, с силой откидывая от себя на камень и склоняясь следом. И даже так Тарталья некоторое время продолжил вырываться – сидящий по пояс в воде, с абсолютной нехваткой кислорода в груди. А потом он перевел взгляд на Моракса и обмяк, уставившись в его глаза, словно зачарованный. Чайльд горел. Он все никак не мог перестать восхищаться обликом мужчины. Еще кипящая в юноше радость оттого, что архонта наконец удалось задеть, лишь усиливала бурю эмоций, а ощущения от слишком медленно поступающей в мозг крови било по вискам. И, вместо того, чтобы инстинктивно начать паниковать, как любой человек на его месте, он медленно облизнулся, не отрывая от архонта глаз. Наваждение рассыпалось, как только Моракс убрал руки и поднялся с колен – Тарталья закашлялся и принялся жадно глотать воздух, на лице выступили слезы. Ненадолго ухватившись за протянутую руку мужчины, он поднялся, заставляя потоки воды стекать с его тела, очерчивая фигуру. На серых брюках отчетливо проступило возбуждение, мокрая ткань облегала кожу – весьма неприятный факт, но не сказать, чтобы неожиданный. Чайльд было решил, что мужчина вновь проигнорирует столь сильно выделяющуюся реакцию его тела, как несколько раз до этого. Однако сегодня что-то пошло не так, и юноше не повезло: он поймал на себе чужой взгляд. Моракс некоторое время смотрел, как стекающая вода обрисовывает ширинку брюк, а затем медленно перевел взор Чайльду на лицо и приподнял бровь. По телу юноши прокатилась очередная волна жара. Он сглотнул ком в горле, уставившись в ответ и ничего не предпринимая – понимал, что прикрываться уже бесполезно. Ситуация начинала принимать совсем уж неловкий оборот, и предполагать, к чему приведет дальнейший диалог, Чайльд не стал бы. Спасение пришло с совершенно неожиданной стороны. Брови архонта нахмурились, и он уставился куда-то в сторону гавани – что-то отвлекло его внимание, что-то серьезное. – Прошу прощения, Чайльд, – произнес мужчина, – Нин Гуан срочно требуется моя консультация в переговорах с делегацией Фонтейна. Ты отправишься со мной в город или предпочтешь остаться здесь? – Останусь, – сбивчиво ответил юноша, и Моракс исчез во вспышке золотистых потоков энергии. Что ж, на этот раз Тарталья простит дипломатам его исчезновение – с ним пропала и необходимость подбирать слова и оправдываться. Он нашел ровный, нагретый солнцем камень, который еще был освещен лучами заката, снял рубашку и положил ее сохнуть. И сам прилег рядом, прокручивая в голове эпизоды недавней схватки. Теперь он понимал, как же ему повезло, что Моракс не призвал щит, что удалось воспользоваться ситуацией и неприязнью архонта. Однако даже столь незначительная царапина, нанесенная самому Властелину Камня, не могла не радовать Чайльда. Остыл он так же быстро, уже полчаса спустя забывая про всю неловкость ситуации. Теперь он не чувствовал себя довольным после этой маленькой победы. И вообще, какого черта – он хотел провести вечер с архонтом, почему тот снова вынужден бежать на призыв Воли Небес? Женщина его раздражала; чересчур высокомерная, по ней никогда не было понятно, что ей важнее: собственный народ или материальная выгода. По всей видимости, это было невозможно выяснить – разве что поставить ее перед сложным выбором, требующем мгновенных решений. Она была умна, и, безусловно, заботилась о Ли Юэ, но Чайльду она не нравилась. Впрочем, возможно, лишь оттого, как много Моракс уделял ей времени. Вот и сейчас архонт без сомнений переместился к Нин Гуан, бросив юношу здесь в одиночестве – не важно, что Чайльд сам принял решение не возвращаться в гавань, все равно его кинули. Стало обидно, глаза на мгновение обожгло непролитыми слезами. В расстроенных чувствах он решил прибегнуть к той способности, которую прежде не использовал в стране контрактов. Прикрыв веки и погрузившись в тишину бездны, он мысленно прошелся по нити, связывающей его с сердцем, и прислушался. Голоса проступали медленно, словно из-под толщи воды – такая связь всегда достигалась непросто и зачастую оказывалась слишком нестабильной. Он различил резковатые интонации Воли Небес, приятный тембр Чжун Ли и еще несколько голосов. Облегчение забрезжило на краю сознания – они не вдвоем, они действительно ужинают с делегацией. Сумбурные посторонние голоса прервала ставшая уже более отчетливой речь Моракса: – Прошу меня извинить, мне нужно отойти на пару минут. Он явно поднялся из-за стола и вышел за дверь, поскольку прочие источники шума отдалились. Некоторое время было слышно лишь шаги архонта, ступающего по коридору, и Чайльд уже хотел вернуться. Но внезапно Моракс обратился к нему: – Думал, я тебя не замечу, Чайльд? Тон его звучал еще ниже, чем обычно, он почти прошипел эти слова – злился. От неожиданности и испуга Тарталья резко выдернул себя в реальность. Шум воды в озере Лухуа, крики птиц и шелест деревьев навалились на него, оглушая почти до боли. Юноша поморщился – обычно переход происходил более плавно, и у него было время привыкнуть к неприятно громкой реальности, но в этот раз от внезапности заложило уши. Ему потребовалась пара минут, чтобы прийти в норму и оценить ситуацию. Поразмыслив, Чайльд решил, что возвращаться в гавань сейчас неразумно – стоит дать время архонту, чтобы его злость на вторжение отошла на второй план. Он поднялся, набросил почти высохшую рубашку на плечи и двинулся куда-то в сторону долины Тяньцю, коротая время за прогулкой. Солнце почти скрылось за горами, и отчетливо повеяло прохладой. Все еще мокрые штаны приносили ощутимый дискомфорт, но эти неудобства легко можно было перетерпеть. Далеко уйти он не успел – на периферии демонического зрения увидел неестественное зеленоватое свечение. Нечто неживое, но и неупокоенное. То, что уже давно не должно было принадлежать этому миру, но и не нашедшее возможность его покинуть. Либо и вовсе не желающее уходить – честно говоря, Чайльд не собирался копаться в мотивах неизвестной дряни. След тянулся в пещеру, и юноша пошел следом, стремясь отыскать его источник. Им оказалось существо, одновременно напоминающее и человека, и геовишапа. На относительно знакомом человекоподобном силуэте проступали костяные наросты, ноги больше напоминали лапы, а на всем теле виднелась вросшая чешуя. Помимо этого, монстр был огромен – метра под три, выше, чем демоническая форма Чайльда. Существо кинулось в атаку первым, и двигалось оно куда стремительней, чем мог бы представить юноша, исходя из его размеров. Он увернулся, попробовал пробить шкуру клинками – безуспешно. Очевидно, выход был всего один, и Тарталья воспользовался им без раздумий. За месяцы спокойной жизни он успел отвыкнуть от формы короля демонов. В поединках с Мораксом в ней не было никакого смысла – он хотел наслаждаться боем и получать ценный опыт, а не выбиваться каждый раз из сил. Сейчас – совершенно другое дело. Азарт вскипел в его крови, болезненное превращение лишь усилило предвкушение, и он выхватил копье из алых электрических завихрений. У наследия ненасытных глубин был один недостаток – ну, один из многих. Чайльд переставал воспринимать мир адекватно. Во мраке бездны свечение энергии усиливалось многократно, превращая демоническое восприятие в какофонию неестественных цветов-запахов, реакция улучшалась, но при этом вся действительность смазывалась в какое-то сплошное пятно, лишь кусками отпечатываясь в памяти. Вся схватка для него пролетела быстро и расплывчато, как в тумане. Тарталья обнаружил себя на коленях перед разрубленной в клочья тушей каменного существа. Сил не оставалось абсолютно – нечеловеческая форма забрала почти всю энергию, вложив ее в бой. На стенах пещеры виднелись остатки разошедшейся стихии Электро – спекшиеся куски горных пород и расколотые копьем булыжники. Гнетущая слабость ощущалась непривычно, исчезнувшая энергия заставила внутренности сжаться в болезненном порыве, и Чайльда чуть не вывернуло на землю. Все тело насквозь пропиталось накатывающими волнами боли, он чувствовал, что вот-вот потеряет сознание. Демон терпеть не мог эту слабость, ему вообще не хотелось бы отключаться – слишком беспомощным он оказывался в такие моменты. Еще некоторое время он держался из последних сил, и позволил себе вырубиться только тогда, когда почувствовал появление янтарного поля энергии – Моракс, безопасность и спокойствие. Теперь можно было расслабиться. Вынырнул из неприятного подобия сна Чайльд уже на следующее утро. Все тело еще ломило, но нехватка энергии ощущалась не так остро – похоже, архонт рискнул влить небольшое ее количество в демона напрямую. Наскоро сполоснувшись и перекусив заботливо оставленными на прикроватном столике паровыми булочками, юноша отправился прямиком в кабинет Чжун Ли. Мужчина сидел за столом, откинувшись на спинку стула, и вчитывался в отчетность. При появлении Чайльда тот отложил бумаги и недовольно уставился на юношу. – Тебе не следовало подниматься так скоро, – укоряюще произнес Моракс. Он был не просто недоволен – скорее, до сих пор злился. По крайней мере, Чайльду так показалось. Юноша уже научился немного понимать оттенки настроения архонта, так что, вероятнее всего, в его выводах не было никаких заблуждений. – Я в порядке, – разумеется, Тарталья солгал, однако раз уж он мог игнорировать неудобства и твердо стоять на ногах, значит, все было не так плохо. При необходимости он мог бы даже вновь вступить в бой хоть прямо сейчас. – Тарталья, – в голос мужчины закрались стальные нотки, – зачем ты напал на то существо? – Эй, вы что, меня обвиняете? – юноша чуть не задохнулся от возмущения. – Вообще-то это оно на меня набросилось. – Кхм, пожалуй, я неверно выразился, – вопреки словам, выражение лица Моракса не содержало ни грамма раскаяния, а в голос подступили шипящие нотки. – Ты нашел его след и проследил за ним, после чего был вынужден ввязаться в сражение, верно? – Моракс дождался кивка и продолжил, почти что выплевывая слова. – Ты достаточно хорошо представлял его силу и, думается мне, понимал, что этот древний монстр не должен находиться среди живых. Так какого черта ты к нему полез, зная, что можешь не победить? Настолько разозленным он еще не видел Моракса – по крайней мере, прежде тот не позволял себе выражаться подобным образом. Впрочем, слова его в какой-то степени расставляли все по своим местам. – Неужели так волнуетесь за демона, господин Чжун Ли? – Тарталья ухмыльнулся и оперся руками о стол, глядя в сузившиеся глаза мужчины и растягивая слова. – Открою вам небольшой секрет: я вообще не думаю, прежде чем ввязаться в бой. По большому счету, мне нет никакой разницы, кто победит или проиграет, если я получу удовольствие от схватки. Хотелось бы, конечно, всегда одерживать верх в подобных случаях, но вступать в поединок, заранее зная его результат, невероятно скучно. О, Чайльд знал, что провоцировать архонта на эмоции – не самая прекрасная идея. Но разве это его хоть когда-то останавливало? И все же, следующие слова мужчины заставили его поморщиться. – В таком случае, я не хотел бы, чтобы ты покидал город без моего разрешения, – резко ответил Моракс. – Я не стану тебе приказывать, но очень надеюсь на твою сознательность, Чайльд. Искать твое тело под обрушенными скалами не входит в мои планы на будущее. Твое счастье, что это был лишь приспешник моего старого недруга, а не он сам. В противном случае мы бы с тобой сейчас не разговаривали. Впервые после прибытия в Ли Юэ юноша был готов укорить себя за несдержанность. Он ни за что не смог бы удержаться от схватки, даже зная, чем все обернется. Но отмотать время назад и в кои-то веки заставить себя прикусить язык он был бы не против. Еще месяц назад слова мужчины заставили бы Чайльда лишь усмехнуться, пропуская все мимо ушей и тут же сбегая из гавани. Но теперь хорошие взаимоотношения с архонтом терять не хотелось, и без серьезных причин игнорировать его настоятельную просьбу Чайльд бы не стал. Стоило бы сказать хоть что-то, чтобы переубедить архонта. И вместе с тем Тарталья понимал, что в словесном поединке с мужчиной у него едва ли не меньше шансов, чем в настоящем сражении. Моракс обернул бы любую ситуацию себе на пользу, если только дать ему возможность высказаться. Очевидно, что ввязаться в дискуссию, а затем сидеть и слушать нравоучения – заведомо проигрышный вариант для Чайльда. Единственный пришедший ему на ум способ мог перечеркнуть только возникающие доверительные взаимоотношения. И все же, перспектива остаться без вылазок привела бы их к еще большему недопониманию – Чайльду страшно не хотелось возвращать уже ставшую почти привычной свободу действий обратно в руки архонта. "В бездну все", подумал он. Чайльд был лучшим по части спонтанных поступков, и он принял решение, хоть оно и добавляло не так много шансов на успешные переговоры. В любом случае, вечно отрицать очевидное даже он не был в силах – и юноша решил поставить на то, что его интерес взаимен. Кроме того, что бы там ни говорил Моракс, он был демоном – а для них в порядке вещей идти на поводу у своих желаний. Он обошел стол, подходя ближе к Чжун Ли, спокойно наблюдающему за его движениями. – Разве этот ваш запрет не перечеркивает все, что вы пытались для меня сделать до этого? – дерзко спросил Чайльд, чуть наклоняясь и заглядывая архонту прямо в глаза. – Есть большая разница между стремлением получить удовольствие от битвы и безрассудством, граничащим со смертью, Тарталья. Если ты позволяешь себе подобные выходки и даже не понимаешь… Чайльд не слушал – бесполезно. Не сейчас, когда они оба были на эмоциях. Он дернулся вперед и обхватил рукой затылок Моракса, вцепившись в основание хвоста и с силой потянув его вниз. От неожиданности мужчина даже не стал сопротивляться. Его плечи вдавились в спинку стула, а голова запрокинулась, и Чайльду открылся вид на обманчиво незащищенную шею. Он внутренне ухмыльнулся – не стоило его богу забывать, что в первую очередь он монстр, тогда бы его не застали врасплох. Тарталья хотел бы насладился этим видом подольше, но действовать надо было быстро, пока у него не перехватили инициативу. Он грубо просунул колено между ног архонта, склонился над его шеей, а затем на удивление ласково прижался к ней губами, аккуратно целуя кожу сбоку от кадыка и проводя по ней кончиком языка. Дитя бездны упивалось мимолетной властью над Мораксом, болезненно сжимая его волосы, но Аякс вкладывал в поцелуй всю нежность, которая копилась в нем годами, не находя выхода. Помедлив, он отстранился, поспешно разжал хватку и убрал ногу со стула. Чжун Ли медленно выпрямился, брови его были нахмурены, но он не произнес ни слова. "Браво, Тарталья, ты выбрал прекрасный способ избежать нотаций. Доволен теперь?" саркастично упрекнул себя юноша. Молчание затягивалось – Чайльд рассчитывал хоть на какую-то реакцию, чтобы попытаться воспользоваться ситуаций, но ее не было. Не зная, куда себя деть, он смущенно произнес: – Прошу прощения, – Тарталья отвернулся в желании спрятать заливающую лицо краску, а затем, так и не дождавшись никакого вразумительного ответа, понесся к выходу. И встал как вкопанный на полпути к двери, услышав пробежавший дрожью по шее приказ: – Стоять.