Сердце демона

С потолка камеры ритмично падали капли воды. Соприкасаясь с холодным полом темницы, они издавали монотонный и несколько тревожный звук. Стены были влажными от сырости и давно покрылись налетом в несколько слоев. Через решетку был виден полумрак коридора — мерцающий свет фонаря за углом почти не разбавлял темноту, скорее, он лишь оттенял узкие ходы темницы, придавая деталям еще более мрачный вид. Чайльд сидел на полу камеры. Его не волновали ни холод, ни отсутствие мебели в собственной клетке. Не тревожили его и звуки, льющиеся из коридора. Вокруг слышалось рычание, заунывный свист, скрежет когтей по металлу. Звуки казались совершенно естественными для этого места, пронизывая стены наряду с извечной плесенью. Чудовища были совершенной обыденностью для подземелий Дотторе, и заточенный здесь мужчина не боялся их. Невозможно бояться монстров, если ты сам один из них. Преимущество быть демонической тварью — наличие некоторых сверхъестественных способностей. В том числе, возможность подслушать чужие разговоры на большом расстоянии. Правда, это действие отнимало много сил, и провернуть его было возможно лишь с одним человеком. Тем самым, кто им владел. Зато эту способность удавалось держать в тайне уже долгое время. Чайльд прислонился к мокрой стене и мысленно отстранился от происходящего вокруг. Завывание монстров постепенно стихало, пока в ушах не осталось слышно одно лишь биение собственного сердца — слишком редкое, чтобы можно было считать его человеческим. Чуть позже появились голоса. Один принадлежал женщине — ледяной и звонкий, с привычными Чайльду резкими интонациями. Он отчетливо почувствовал недовольство хозяйки. Другой же был... Он не мог точно сказать, каким именно. Он был лишь демоном в человеческом теле, и не сумел бы детально описать собственные ощущения. Однако второй голос, мужской, ему явно понравился. – Я и без того иду на слишком многие уступки, – Чайльд представил, как женщина хмурит тонкие брови и несколько высокомерно кривит губы. – Что еще ты от меня хочешь? "Интересно", вертится в голове у Тартальи. Кто во всем Тейвате посмел бы требовать от его хозяйки так много, что это вывело ее из равновесия, и по какой причине этот смельчак еще жив? – Милейшая Царица, неужели ты так наивно полагаешь, что мой гнозис стоит меньшего? В бархатном и густом голосе слышалась насмешка. Он проникал в сознание Чайльда, растекался по венам и затухал на кончиках пальцев. Пленник осознал, о чем шла речь, лишь спустя удар сердца. Разумеется, гнозис. Ради чего еще его хозяйка стерпела бы подобное отношение? Он ухмыльнулся, представив, как она старается сдержать свой гнев на незнакомца, который столь неприкрыто ей дерзил. – Ты отобрал уже все из того, что я готова была отдать тебе взамен. Максимум, что я могу тебе еще предложить, так это взять с собой пару псин из подвалов Дотторе, — фыркнула женщина, выплюнув последнюю фразу с отчетливым презрением. – Что ж, за неимением лучшего… В таком случае, добавим в контракт пункт, согласно которому я могу забрать одно существо на мой выбор. Фраза звучала все тише по мере того, как заканчивалась энергия Чайльда. Ответ хозяйки был практически неразличим, до него доносились лишь шелестящие отзвуки, не громче шепота. Вновь наступила тишина, постепенно стал возвращаться настоящий слух, и лишь затем он ощутил себя в реальности. Никаких перемен в окружающей его обстановке за это время не произошло – те же холодные стены, капающая вода, беспокойные соседи. Единственное, что изменилось – сам Тарталья, вернее, его состояние. Он чертовски устал, напрягая все внутренние силы ради того, чтобы подслушать диалог. Его слишком давно не подпитывали свежей кровью, чтобы все вышло легко и просто. И в лучшие дни этот процесс отнимал колоссальное количество энергии, но сейчас… Скажем так, будь на месте Чайльда кто-то иной, задача показалась бы ему непосильной. Он еле слышно вздохнул. Не стоило задерживаться на разговоре так долго – заглянуть краем уха и сразу уйти, но ситуация оказалась, мягко говоря, интересной. Считалось, что монстры из бездны не должны думать, самостоятельно анализировать ситуацию и просчитывать варианты. Они были лишь исполнителями и делали ровно то, что им приказали. Чайльд, однако, когда-то был человеком, и на охоте пользовался не только грубой силой, но и разумом. Он был способен одолеть противника хитростями, к которыми никогда не смогли бы прибегнуть его сородичи. За это хозяйка его так ценила, и потому-то он и стал лучшим среди ее демонических питомцев. Но даже она порой недооценивала его способности на время прикинуться человеком. На самом деле он и сам не очень понимал, что он такое. Он не мог определить границы собственных сил, как минимум, потому, что эти силы не принадлежали ему лично. Он не мог в полной мере испытать свой разум, поскольку все его действия тщательно контролировались. Однако молча делать собственные выводы ему никто не мешал, а замечал он куда больше, чем ожидали от него окружающие. Потому он понял две вещи. Первая – что в зале с хозяйкой был еще один архонт. И вряд ли с ее боевой силой она стала бы договариваться на невыгодных условиях с кем-то, кого она могла бы победить иначе. А поскольку Мурата, как правило, носила женский облик, скорее всего это был кое-кто куда более древний. Второй вывод был еще более очевиден – рано или поздно этот архонт направится в подвалы дворца. Оставалось надеяться, что хозяйка забудет про Чайльда и не станет призывать его к себе в ближайшее время. Хотя бы до тех пор, пока мужчина с бархатным голосом не спустится сюда. Что ж, Тарталья с удовольствием поглядит на него хотя бы один раз. А пока ему осталось лишь передвинуться в угол, где тени сгустились плотнее всего, и ждать. По ощущениям Чайльда прошло несколько часов, прежде чем он услышал голоса. Возможно, куда больше – он пребывал в неглубоком трансе, чтобы не растерять остатки сил, и понятие времени для него было несколько искажено. Вживую незнакомый архонт звучал гораздо лучше. Низкие тона на подсознательном уровне казались созданиям бездны наименее опасными, и Чайльду нравилось, как успокаивающе голос действует на него. В проводники незнакомцу выделили самого Дотторе – только он умел произносить фразы так, что они звучали одновременно и резко, и ровно, и приторно. Разумеется, никто не мог бы рассказать лучше про собственные эксперименты с бездной и ее монстрами. Это навело Тарталью на мысль, что хозяйка, несмотря на недовольство, в крайней степени уважает своего гостя, раз выделила ему достойное сопровождение, не ограничившись слугами Фатуи. Дотторе с подробностями рассказывал обо всех экземплярах в темнице. Его собеседник изредка задавал вопросы, но по его тону невозможно было понять, насколько он заинтересован в той или иной особи. Тарталья почувствовал, что они вот-вот появятся в поле его зрения, однако продолжал сидеть с закрытыми глазами. Он медленно и осторожно вдохнул, раздувая ноздри, когда эти двое приблизились к камере напротив. Воздух в помещении был душный, затхлый, пропитанный вонью демонических тварей, но к нему он уже привык, потому различить новые оттенки запахов оказалось достаточно просто. Он ощутил, как на загривке у Дотторе собирается холодный пот – тот напрягся, уловив присутствие Чайльда. Это неудивительно – он и не должен был здесь находиться, и теперь старшему предвестнику оставалось только молиться Царице, чтобы Тарталья не вылезал из теней. Впрочем, тот и не собирался – ему было интересно, но не настолько, чтобы лезть на рожон и рисковать вызвать гнев хозяйки. Дотторе почти ничем не позволил себе выдать, что заметил цепного пса своего архонта – разве что принялся рассказывать о твари в клетке напротив с преувеличенным энтузиазмом. Чайльд повел уголком губ, обозначив усмешку, и снова принюхался. Он ожидал, что запах у обладателя гнозиса будет сильнее всех прочих – Царица, к примеру, всюду таскала за собой резкий и приторный аромат снежных ландышей, слишком навязчивый для обоняния воспитанного бездной Тартальи. Он ожидал от другого архонта нечто похожее, но, к его удивлению, тот почти не пах – скорее наоборот, отгонял своим присутствием другие запахи, словно вел за собой облако свежего воздуха. Был и еще какой-то странный аромат, неуловимый, но он так и не смог понять, какой именно. От него веяло теплом и умиротворенностью – оба эти ощущения казались Чайльду слишком чуждыми. – Ваши рассказы весьма занимательны, господин Дотторе, – он прервал мужчину на середине фразы, не давая и шанса продолжить, – однако мне бы хотелось найти здесь кого-то более разумного. – Среди монстров бездны нет ни одного разумного, господин Чжун Ли, – ответил ему Дотторе, подпустив в звучание своего голоса нотки ненависти и презрения. – Они все – жадные твари, которые только и умеют, что убивать и раздирать своих жертв на куски. Мы можем заставить их идеально подчиняться, но они не обладают и толикой той мудрости, что присуща человеку. Даже если вам и кажется обратное, это не так. Да, они привыкли быстро мимикрировать под среду, в которой обитают. Без подобной адаптации выжить в бездне невозможно, но не обманывайтесь – ни одна даже самая хитрая тварь и близко не будет стоять к человеку. О, доктор действительно был в ярости. Его пару раз дрогнувший не то от страха, не то от злости голос вливался музыкой в уши Чайльда, продолжавшего сидеть на месте и следить за развитием событий. – Ни одного разумного, говорите? Неужели? – спросил архонт, впервые добавив в свой голос насмешливые интонации. Тарталья почувствовал, как он развернулся к нему лицом. Более скрываться не осталось смысла, потому он, помедлив пару мгновений, резко распахнул глаза. Они скрестили взгляды – один напоминал выцветшие темные глубины бездны, другой, напротив, олицетворял собой янтарный свет жизни. Чайльд подавил порыв вновь прикрыть глаза – ярко. Незнакомец выглядел весьма привлекательно. Лицо не походило на человеческое, скорее, оно напоминало выточенную рукой мастера скульптуру. Его обрамляли чуть растрепанные темно-каштановые волосы, светлеющие к кончикам. Мужчина подошел ближе к решетке – в его движениях чувствовалось изумительное изящество, осанка была прямой, и выглядел он так, словно весь мир принадлежал ему. Впрочем, отчасти так оно и было – ни один аристократ не обладал и толикой той власти, которой владели архонты, и никто из них не смог бы сравниться с этим мужчиной по красоте. Образ завершал элегантный коричневый костюм, великолепно сидящий по фигуре. Что и следовало ожидать от бога – идеален во всем, ни одной несовершенной линии. Будь Чайльд человеком, он бы чувствовал себя уязвленным. А монстр внутри него довольно облизнулся. Теперь он явственно ощущал густую, тягучую энергию Гео элемента, пронизывающую все вокруг. Он был слишком голоден, чтобы игнорировать происходящее, а сила стоящего перед ним архонта казалась вкуснее всего, что он когда-либо пробовал. Жажда ударила в голову, хотелось наброситься, вгрызться в его плоть, яростно поглощая энергию. "Нельзя", одернул себя Тарталья. Непозволительно терять контроль – у него был приказ, и он не имел права ослушаться. Он с трудом вернул свои мысли в привычное русло, но губы все равно исказила воистину демоническая усмешка. Он медленно, ленивым движением поднялся на ноги и плавно потянулся, разминая затекшие мышцы. А затем одним стремительным движением перетек к решетке, встав ровно напротив архонта. Мужчина не дрогнул и не отпрянул прочь, и они оказались непозволительно близко. Чайльд нарочито медленно и лениво стал рассматривать его вблизи, глубоко вдыхая и пытаясь распознать незнакомые нотки его запаха. На минуту воцарилось молчание, пока они неподвижно переглядывались – и этот перерыв дал необходимую Тарталье передышку. Только сейчас, резко поднявшись с места, он осознал, насколько на самом деле был истощен. Несколько недель без единого приказа убить, без позволения самостоятельно выйти на охоту подкосили его, заставив чувствовать себя в крайней степени паршиво. И все же он прекрасно себя контролировал, и не позволил бы кому-либо почуять собственную слабость, так что не выдал себя ни движением. Выдержав паузу, он хрипло произнес: – К моему сожалению, Дотторе абсолютно прав. Мы, дети бездны, действуем на инстинктах. Никто не учил нас думать, зато мы прекрасно умеем убивать, – Чайльд растянул улыбку, больше похожую на оскал. Раз уж его заметили и дело обернулось таким образом, он примет правила игры и попробует воспользоваться ситуацией, невзирая на неизбежное наказание. – Вы не найдете здесь никого, кто не пожелал бы вцепиться вам в глотку, Моракс. – Этот, – мгновенно произнес архонт, начисто проигнорировав слова Чайльда и повернув голову к Дотторе. – Прошу прощения, господин Чжун Ли, но он является предвестником и прямым подчиненным Царицы, – ответил доктор. Запах, выдававший нервное напряжение старшего коллеги, сделался почти осязаемым, и Тарталья почувствовал удовлетворение. – Не понимаю, какое это имеет отношение к делу. Согласно контракту, я могу забрать любого, – невозмутимо продолжил Моракс. Его равнодушие одновременно и восхитило, и вызвало раздражение. Его так и хотелось спровоцировать, вывести на эмоции. Однако он не так глуп, чтобы самостоятельно сбивать спесь архонта, для отродья бездны последствия такого поступка могли быть катастрофическими. Пожалуй, стоит дать хозяйке самостоятельно позаботиться о том, чтобы разрушить его каменную маску. – Уверяю вас, госпожа не отпустит… – начал было Дотторе, однако Чайльду не хотелось ждать, пока они закончат спор. Он протянул руку к замку, напряг мышцы и с треском выломал сдерживавшие его крепления. – Так пойдем и спросим ее саму, – дерзко произнес монстр в обличье человека, выходя из камеры. Он повернулся спиной к собеседникам, демонстрируя неуважение, и пошел по темному коридору. Он мог сколько угодно делать вид, что ему плевать на все и что именно он тут хозяин положения, но на самом деле он чувствовал, как все стремительней покидают его тело силы. Рядом с чужим архонтом было сложно находиться, его присутствие за спиной давило на инстинкты, ему хотелось уйти и забиться обратно в угол клетки. И все же гордость никогда бы не позволила ему сделать что-то подобное. Так что он упрямо шел вперед, туда, куда вели нити, связывающие его с хозяйкой. Впрочем, ему снова повезло – за весь путь ему так и не пришлось поворачиваться лицом к Мораксу. Чайльд влетел в тронный зал, распахивая дверь с ноги. Он знал, что это вызовет гнев хозяйки, но слишком уж хотелось привлечь ее внимание, которым в последний месяц был обделен. Он увидел, как раздраженно она собиралась окликнуть его, и как резко осеклась, увидев его сопровождающих. Тарталья не стал ничего говорить. Он направился прямиком к широкому подоконнику и уселся туда, закинув ноги и равнодушно уставившись в окно. Это был неплохой ход – Чайльд как бы демонстрировал, что он здесь не при чем, и уступал право начать диалог одному из архонтов. Царица не выдержала первой. Демонстративно не глядя в сторону младшего предвестника, она спросила Моракса: – Полагаю, ты сделал выбор? – тон ее голоса звучал ровно, однако в нем было достаточно ледяных ноток, чтобы Тарталья понимал, как сильно она злится. Она еще не до конца осознала, что именно произошло, но присутствие одиннадцатого само по себе не могло не вызывать вопросы. – Сделал, – кивнул Моракс, а затем с кивком повернул голову на Тарталью. Он не смотрел на хозяйку, однако по усилившемуся запаху снежных ландышей мог точно сказать, какое именно выражение приняло ее лицо. – Чайльд, – вкрадчиво начала она, и Тарталья развернулся к ней. Ледяные глаза обещали все мыслимые и немыслимые кары, но если ее отказ старшему архонту хоть на мгновение заставит того показать свои эмоции, он ни о чем не пожалеет. Наверное. – Расскажи мне, пожалуйста, как ты оказался в подземельях? – Госпожа, но вы же сами приказали мне уйти туда в последнюю нашу встречу, – с наигранной веселостью произнес он. – Встань, когда я разговариваю с тобой, – холодно сказала она, и Чайльд тут же вскочил на ноги, выпрямляясь и не обращая внимания на страшную усталость. – Если ты имеешь в виду наш разговор неделю назад, то это не было приказом, Тарталья. – Правда? О, а я и не понял, – он нагло соврал и постарался скрыть за улыбкой напряжение. Прошла неделя, серьезно? Если добавить к ней еще почти четыре с последней охоты, срок выходит слишком большим. Разумеется, за такое время он изголодался. Физическая еда была ему не столь необходима, однако отсутствие энергии… Что ж, это послужит напоминанием хозяйке, что не стоит держать его на голодном пайке, ибо его потеря контроля может привести к неожиданным последствиям. Он прекрасно осознавал, что в сердцах выкрикнутая во время того спора фраза на деле не являлась командой, однако легко мог интерпретировать ее слова в наиболее удобном ему смысле. На самом деле, тогда в нем играла обида за то, что ему запретили покидать дворец, что не уделяли внимания, что не отпустили зачистить даже самый маленький лагерь хиличурлов. Досаду усугубляло непонимание, за что именно его наказали. Он, как и любая другая тварь из бездны, не мог в полной мере чувствовать то, что интуитивно понимали все люди. Причинно-следственные связи в его голове работали иначе, а порой он и сам не понимал, работали ли они вообще, или же это все хорошо сконструированная его мозгом иллюзия. В тот момент, когда он сунулся к хозяйке, та оказалась в скверном расположении духа и на эмоциях послала его подальше. А он в попытке вернуть ее расположение послушно сделал ровно то, что она и сказала – несмотря на то, что она не вкладывала в слова приказ. В обычном состоянии он бы пропустил ее речь мимо ушей, не принимая буквально – когда у него были силы, лишь прямой приказ мог заставить его подчиняться. Но он уже тогда был голоден. Что ему оставалось делать, если не слушаться, чтобы получить хоть немного энергии? Царица больше не обращалась к нему, и он уселся обратно на подоконник. На какое-то время он слишком сильно ушел в свои размышления, лишь краем глаза наблюдая за Мораксом в ожидании момента, когда хозяйка возьмет верх и оставит за собой право распоряжаться Тартальей. О, как же он был наивен в некоторых вопросах. Проявляя чудеса смекалки в моменты, когда никто от него этого не мог ожидать, в другое время он мыслил и вел себя совершенно по-детски. Впрочем, ребенком он до сих пор и являлся – воспитанным бездной, безжалостным и повзрослевшим внешне – но все же ребенком. Чайльд встрепенулся, когда увидел уверенную улыбку на лице Властелина Камня. Это не совсем то, чего он ожидал, потому он заставляет себя сбросить сонливость и прислушаться к женскому голосу. – … со своим контрактом. Отдай мне гнозис, а потом забирай это и проваливай уже, Чжун Ли, – хозяйка махнула рукой в сторону Тартальи. Было видно, что она с трудом сдерживалась, чтобы не перейти на крик. Мужчина неторопливо подошел к Царице и поднес руку к грудной клетке. Кончики его пальцев погрузились внутрь на несколько сантиметров, и область вокруг сердца засияла золотом. Он протянул женщине светящийся предмет, похожий на шахматную фигурку. Глаза Чайльда заслезились от яркого свечения, и его прошибло холодным потом от энергии, излучаемой гнозисом – под таким напором даже голод на время трусливо отступил. В голове не укладывалось, как можно было так просто расстаться с сердцем, находившимся в его груди множество веков. Однако Властелин Камня, как ни в чем не бывало, отошел на пару шагов от Царицы, затем повернулся и обратился к Тарталье: – Полагаю, ты идешь со мной, – его голос прозвучал мягко и добродушно, но требовательно. Чайльд впервые после возвращения из бездны не был уверен, насколько он может доверять своим глазам и ушам. Казалось невероятным, что этот мужчина потребовал выполнения не самых выгодных условий договора от самой Царицы, а затем, мимоходом, пожелал еще и забрать себе ее предвестника. – Тарталья, – обратилась к нему Крио архонт, – ты пойдешь с Мораксом и будешь делать все, что он скажет. Она подтвердила свои слова приказом, слова прошлись мурашками по его загривку. Чайльд кивнул и повернулся к дверям. Конечно, будет, пока она снова не призовет его к себе, как верную собачку. Ну, хоть на какое-то время он выберется отсюда. Оно и к лучшему – в просьбе отпустить его на охоту хозяйка сейчас бы точно ему отказала, а за стенами Заполярного дворца он смог бы ненадолго улизнуть и найти хоть немного энергии. Сколько раз Царица уже игнорировала его просьбы? Порой Чайльду казалось, что кто угодно был бы лучшим хозяином, чем она. Его не заботила физическая боль, которую вытерпеть всегда было куда проще, чем голод. А хозяйка слишком редко позволяла ему насытиться. К тому же, с Мораксом он смог бы ненадолго развеять скуку и… Его вдруг насквозь пронзила одна простая мысль. Безумие, но почему бы не попробовать? Будь он в форме, он бы сперва тщательно взвесил все за и против. Или, что более вероятно, он вообще не успел бы ничего продумать и просто оставил все, как есть. И все же сейчас ему слишком уж захотелось рискнуть, так что он остановился и вновь повернулся к Царице. – Не, не, не, стоп. Нет, – протянул Чайльд и замахал руками. – Вы же знаете, госпожа, что это так не работает. Я не стану подчиняться кому-то, помимо вас, пока оно в ваших руках. Наверное, никто более в Тейвате не смог бы похвастаться тем, что заставил закаменеть двух архонтов с помощью одной лишь фразы. Для хозяйки подобная выходка была неожиданностью – и последней каплей. Если она найдет способ выкрутиться и оставить Тарталью подле себя, все предыдущие наказания покажутся ему сущим пустяком по сравнению с тем, что его будет ожидать. С рангом и привилегиями предвестника он попрощается в первую очередь. Не то, чтобы титул действительно ставил его на одну ступень с остальными, но в этом случае никто, кроме Царицы, не мог командовать им даже номинально. Кроме того, будучи хорошо известным и за пределами Снежной предвестником, он лучше всех справлялся с тем, чтобы нагонять страх на недругов своего архонта. Но более всего это влияло на отношение соотечественников к нему. Личную псину Царицы никто не посмел бы тронуть, не рискуя вызвать ее гнев, и во дворце его не только боялись, но и уважали. С потерей титула все изменится – потерявшую расположение хозяйки тварь бездны захотят унизить, его будут специально выслеживать и ставить палки в колеса. На нем отыграются лишь по той причине, что обрести власть над тем, кого так долго боялись, покажется людям слишком привлекательной идеей. И, зная характер Царицы, она не будет никому препятствовать. Но стремительное падение на дно иерархии будет не худшим наказанием. Чайльд знает, что переживет любое издевательство. Что действительно пугало его до дрожи в коленях – так это то, что самолично может сотворить с ним хозяйка. С нее станется и сломать свою игрушку за попытку предательства. От этих мыслей Тарталье сделалось совсем нехорошо. Он повернулся к Властелину Камня и принялся его разглядывать, чтобы хоть как-то себя отвлечь. Моракс сощурился и немигающе глядел на Царицу, так, как хищник обычно смотрит на свою жертву, готовый в мгновение ока сорваться и наброситься на нее. Чайльд был уверен, что заметил отблески гнева в его глазах. – Что конкретно ты имеешь в виду? – жестко спросил у него Властелин Камня, не отрывая взгляда от побледневшей женщины. – Свое демоническое сердце, – ответил Тарталья севшим голосом, чудом не запнувшись. Мужчина медленно кивнул и требовательно протянул руку в сторону Царицы. Он выглядел хозяином положения даже сейчас, находясь на чужой территории. Насколько надо быть уверенным в своих силах, чтобы и без гнозиса продолжать вести себя вызывающе, не опасаясь гнева правительницы этих земель? Тарталье казалось, что вот сейчас она высокомерно рассмеется и закончит эту игру, оставив Моракса ни с чем. Но, к его удивлению, она без возражений материализовала крупную черную жемчужину с фиолетовыми прожилками и протянула его мужчине. Рука ее чуть подрагивала не то от страха, не то от ненависти, но на ее лице не скользнуло и тени сомнения в правильности этого действия. Властелин Камня забрал его сердце и двинулся к выходу, не произнося ни слова, и Тарталья слепо пошел следом. "Вот, значит, каково это – когда тебя продают", подумал Чайльд. Он не чувствовал ничего – ни разочарования, ни облегчения, лишь только глубокий шок оттого, что дело обернулось именно таким образом. Возможно, он просто был слишком слаб сейчас, чтобы осознать происходящее в полной мере. На пути из дворца он все думал, что их вот-вот остановят, что Царица направит все силы на то, чтобы устранить их обоих, но ничего из этого не произошло, и они в молчании покинули столицу. Лишь за ее пределами Чайльд позволил себе немного расслабиться – он и не замечал, насколько на самом деле был напряжен. Он немного отошел от шока, и голод принялся грызть его с новой силой, но также вернулась и способность адекватно мыслить – ну, если он вообще обладал таковой. Он заколебался, но все же спросил у Моракса: – Вы никогда не имели дела с созданиями бездны, так? – Не в плане сотрудничества, во всяком случае, – ответил он, кивнув. – Как-то не приходилось быть на одной стороне. Есть что-то еще, что мне необходимо об этом знать? – Честно говоря, мне было бы проще, если бы у вас было как можно меньше информации о таких, как я, – слова вылетели слишком быстро, Тарталья и сам не ожидал от себя такой наглости. Он напрягся, предчувствуя недовольство нового хозяина, однако тот лишь хмыкнул. – Справедливо, я полагаю. Доверие тоже надо заслужить, – без намека на злость ответил Моракс. – Всему свое время. Чайльд не совсем понимал, о чем он говорит. Доверие? Никакая демоническая тварь по определению не станет никому доверять, в особенности своему хозяину. Более того, никому прежде и в голову не могло прийти, чтобы расположить к себе монстра. Какой смысл архонту добиваться доверия Тартальи, если он и так сделает все, что тот ему прикажет? Они шли вдоль кромки заснеженного леса, дорога вилась вдаль, а вокруг них не было ни души. Отчего-то спокойная уверенность Моракса начала действовать и на Чайльда – он ожидал, что будет ежеминутно осматриваться в поисках засады, но вопреки всей логике был слишком расслаблен. Архонт замедлился и подошел к ближайшей ели, и аккуратно дотронулся до кончика ее ветви. Легкого касания хватило, чтобы она закачалась, сбросив с себя часть снега – мужчина завороженно смотрел, как осыпаются снежинки, затем улыбнулся и направился дальше. – Красиво. У нас практически не бывает снега, – начал он, – а из хвойных деревьев куда более распространены сосны. Ты когда-нибудь бывал в Ли Юэ? Чайльд покачал головой, но, кажется, архонту не слишком-то и нужен был его ответ. Он принялся рассказывать про флору своей страны с той увлеченностью, по которой сразу становится заметна искренняя любовь к родине. Его голос был негромким и размеренным, с низкими интонациями. Он умиротворяюще действовал на демоническую сущность Тартальи, и тот перестал вслушиваться в слова, а через некоторое время даже закрыл глаза, ориентируясь лишь по слуху и обонянию. На открытой природе ему вновь почудились невнятные нотки в практически отсутствующем запахе Моракса. Они напоминали какую-то пряность, но аромат был слишком тонкий, чтобы Чайльд мог с уверенностью об этом сказать. А еще от архонта веяло чистой энергией. Во дворце он сдерживал свою суть, и невидимые потоки Гео не ощущались так отчетливо, но сейчас его аура словно разворачивалась, сгущаясь в воздухе. Тарталья, будучи тесно связанным с бездной, отчетливо чувствовал элементальные силы. С одной стороны, настолько плотное скопление сил Гео рядом с ним немного притупляло голод. Однако энергия была так близка, оставаясь при этом недостижимой – это практически сводило с ума. Находиться рядом с Мораксом было уже невыносимо, и Тарталья чувствовал, как покидают его остатки гордости. Он замедлился и остановился, резко вдохнув сквозь зубы – напоминало скорее всхлип, и он понадеялся, что архонт не услышал. Мужчина прервал речь и обернулся к нему, поймав взгляд. – Чайльд, у тебя все в порядке? – он был далеко не в порядке, но признаться в своей слабости казалось невозможной задачей. И все же, он понимал, что такими темпами не доберется до ближайшей деревушки, свалившись прямо по дороге. Потому рассказать было необходимо – куда хуже выйдет, если архонту придется нести его бессознательное тело. – Не совсем, – Чайльд покачал головой. – Все же, есть кое-что, о чем мне стоит рассказать. Вы знаете, чем питаются монстры в бездне? – Понятия не имею, но предположу, что обыкновенную пищу там найти нелегко, – признался Моракс, а затем его глаза сощурились и в голосе прозвучало требование. – Расскажи мне. – Вы правы, в бездне ничего не растет, а гнилой плотью сородичей можно легко отравиться, – начал объяснять Чайльд. – Потому мы поглощаем энергию друг друга, когда убиваем. Чем ты сильнее, тем больше энергии тебе необходимо для выживания. – А ты, полагаю, далеко не слаб, – заметил архонт. – Там я был одним из сильнейших, – он кивнул. – Но… Меня давно не выпускали на охоту. – Как давно? – Больше месяца, кажется. Я за последнее время несколько раз ссорился с хо… – Чайльд осекся, но вовремя исправился, – с Царицей. – А как часто тебе необходимо охотиться? – архонт смотрел ему в глаза все так же требовательно, и Тарталья, не выдержав, отвел взгляд. – Зависит от количества энергии. От хиличурлов ее мало, даже слаймы дают гораздо больше, как элементальные существа. Больше всего я получал, когда мне приказывали устранить владельцев глаз бога, – их разговор больше напоминал допрос, и Чайльд почувствовал себя еще более неуютно. Он отвечал честно, но опасался, что этого будет недостаточно, и что Моракс может потребовать от него что-нибудь невыполнимое, прежде чем отпустить искать противников. – И как много энергии тебе нужно, чтобы насытиться? – спросил архонт. Чайльд на какой-то миг потерял дар речи. Он не ожидал подобного вопроса, он понятия не имел, как на него следует ответить. Поколебавшись, он решил продолжить вести себя честно и не портить ложью их взаимоотношения с новым хозяином. Отчего-то этот вариант казался ему наиболее правильным. – Я не знаю, – сглотнул Тарталья, – я никогда прежде не чувствовал себя сытым. – Вот значит как, – тянет архонт, и Чайльд напрягся, различив в его голосе не только удивление, но и нотки недовольства. – Отчего же? – В бездне пищи хватает лишь на то, чтобы выжить. А что касается самого Тейвата – не представляю, сколько жизней мне потребуется забрать, – он через силу заставляет себя посмотреть на лицо Моракса, чтобы понять, о чем тот думает, но Тарталья все еще не различает никаких эмоций. – Это ведь не единственный способ получить энергию, верно? – архонт слегка прищурился, а голос приобрел вкрадчивые нотки. – Так и есть. Некоторые виды способны поглощать ее, пока жертва спит. Мы также можем получать энергию из сильных эмоций – в основном, из страха или ненависти. Как раз поэтому люди нам всегда предпочтительнее – мы не только забираем жизненную энергию, но и можем подпитываться их чувствами прямо во время боя. Ходили слухи, что сила, отданная добровольно, гораздо питательней, но я не встречал никого, кто смог бы это проверить. – Мы можем проверить прямо сейчас, – сказал Моракс, протягивая руку в его сторону. – Что тебе для этого необходимо? Тарталья пораженно отшатнулся, его лицо приняло растерянный вид. Он попятился еще на пару шагов, но не учел неровную поверхность дороги и споткнулся. Архонт моментально среагировал, и его протянутая рука схватила Чайльда за локоть, помогая восстановить равновесие. Он кое-как попытался собрать мысли в кучу и ответить, но ситуация осложнялась тем, что Моракс и не подумал отпустить его или хотя бы ослабить хватку. В конце концов он, отчаянно путаясь в мыслях, протараторил: – Я не знаю, никто никогда на такое не соглашался. Вам нельзя… Демонам не стоит этого позволять, это может быть опасно. Мы не видим границ, я не смогу вовремя остановиться, я не… – Опасно, Чайльд? – насмешливо оборвал его речь Моракс. – Ты правда полагаешь, что тебе может не хватить моей энергии? Уж поверь, это не то, о чем тебе следует волноваться. Быть может, я и отдал свой гнозис, но не сомневайся, у меня достаточно сил, чтобы потратить незначительную их часть на тебя. К тому же, не слишком ли самонадеянно думать, что я не смогу тебя остановить? Слова архонта можно было бы назвать высокомерными, если бы Чайльд не видел при этом его лицо. Он почти улыбается, в уголках глаз собрались морщинки – реакция Тартальи его лишь позабавила, но ни на йоту не поколебала уверенность в собственных силах. Моракс все же убрал руку с плеча юноши, однако не спешил разрывать дистанцию и выжидательно смотрел ему в глаза. Тарталья колебался. Он не смог бы поспорить с аргументами, даже если бы захотел – вступать в полемику означало бы либо поставить под сомнения божественные силы, либо еще больше обнажить неуверенность в себе. Согласиться было бы рационально что с точки зрения физиологии, что со стороны морального аспекта – и все же вся сущность Чайльда восставала против того, чтобы брать энергию у собственного хозяина. Он даже не понимал, с какой стороны подступиться к этой задаче, и был более чем уверен, что не сможет переступить через себя. – У меня не вы… – он хотел было отказаться, вновь признав собственную слабость, но вдруг застыл. Он не мог пойти наперекор своей природе. Даже если он не причинит мужчине вреда, в его голове это все равно расценивалось, как нападение на хозяина – если только не найдется что-то сильнее инстинктов. Глаза его загорелись решимостью, и он посмотрел прямо на Моракса. – Прикажите мне. Я не смогу сделать это сам. Архонт сперва помедлил и хотел было возразить, но потом глаза его блеснули в понимании. Он кивнул и коротко произнес: – Возьми мои силы, – приказ эхом пронесся в голове у Тартальи, по шее пробежались мурашки, и он вдруг резко потерял способность мыслить. Человеческое зрение будто выключилось, и перед ним остался лишь янтарный свет энергии Гео, завивающийся вокруг него в густых тягучих потоках. Источник элемента сиял обжигающе ярко и находился лишь в шаге от него, только руку протяни. Все сдерживающие факторы спали, и Чайльд рванулся вперед, вцепившись в предплечье Моракса обеими конечностями. Кисти его рук сжались столь сильно, что любое другое существо уже получило бы перелом и взвыло от боли – но для бога сила его хватки показалась лишь очередным занятным сведением. Сквозь перчатки проступили когти, распоров рукав мужчины и впившись в каменно-твердую кожу. Он жадно, с упоением принялся поглощать энергию, впитывал ее всей кожей, вдыхал вместе с глотками воздуха, ощущал ее вкус на приоткрытых губах. Она вливалась в него сладкой патокой, нескончаемым потоком, она пьянила крепче огненной воды. Голова у Чайльда пошла кругом, ему хотелось еще и еще – столько, сколько получится взять, а лучше даже больше. Сквозь пелену дурмана послышался голос, но он был слишком далек и едва ли имел хоть какое-то значение. А потом новый приказ выкинул его из забытья, проходясь по телу болезненной судорогой, заставляя его слабо заскулить. – Тарталья, остановись, – теперь слова прозвучали отчетливо, разбивая вдребезги картину из золотистых завихрений энергии. Он утратил демоническое восприятие, в голове стало вакуумно-пусто. Ощущения были похожи на те, что бывают, когда во время играющей мелодии внезапно рвется струна – будто пронзительный звук и оглушительная тишина вслед за ним. За тем лишь исключением, что сейчас Чайльду казалось, что он сам был этой струной, был частью музыки, и с прерванной нотой прекращалось и его существование. Через бесконечно долгое мгновение он осознал себя сидящим на снегу. Он проморгался – глаза были полны слез – и посмотрел вверх. Архонт стоял над ним с непроницаемым выражением лица, рукав у того был разорван в клочья, обнажая темный обсидиан кожи. Только сейчас Тарталья начал осознавать, что именно он сделал. Сорвался, набросился на Моракса, пытался ему навредить и – о, бездна, он в жизни не чувствовал столько расходящейся приливами по телу силы – забрал так много энергии. И у кого, у собственного хозяина? В груди все сжалось в предчувствии скорой расправы, его безумный порыв не мог остаться безнаказанным, стоило сдержаться, надо было лучше контролировать себя. – Встать можешь? – спросил мужчина, в голосе слышалось беспокойство, но едва ли за собственным страхом Чайльд бы мог его различить. Он медленно поднялся, виновато смотря куда-то вбок, и тут же пошатнулся оттого, как сильно кружилась голова. Его подхватили и придержали за плечи, слишком мягко и аккуратно для того, кто должен был на него злиться. – Извини меня. Я не подумал, что тебе может быть непривычна моя энергия, еще и в таких количествах. Надо было действовать осторожнее. Чайльд непонимающе уставился на архонта. Он извиняется? Перед ним? Должно быть, он шутит. Никто никогда не брал в расчет чувства монстра. Никто не опускался до того, чтобы интересоваться его самочувствием. Это попросту немыслимо, архонт вел себя так, словно Тарталья чего-то стоит. Что это – попытка купить его верность? Но ведь он и так будет верен Мораксу до тех пор, пока тот хранит его сердце. Вероятно, здесь был какой-то смысл, который юноша пока не понимал. Вероятно, замешательство Чайльда отражалось у него на лице – мужчина отпустил его и немного отошел. Он чуть не потерял равновесие, головокружение и не думало останавливаться. Архонт оказался прав относительно энергии. Ощущения были схожи с теми, что бывали у обычных людей, когда они не ели целую вечность и при первой же возможности набрасывались на пищу, набивая желудки под завязку. От количества поглощенной силы Чайльда подташнивало, в горле стоял ком, в ушах противно звенело. Он на пробу сделал один шаг и вновь споткнулся. Его вновь поймали, но теперь он почувствовал, как его оторвали от земли и подхватили. Чайльд зажмурился от неожиданности и залился краской. Он, могущественный демон, лежал на руках архонта, был насквозь пропитан его энергией и постепенно терял сознание прямо в его объятиях. До отвращения постыдная ситуация. Погружаясь в сон, он услышал тягучий голос на периферии сознания: – А ты жадный, да? Не переживай, Чайльд, – размеренно произносил он, – в следующий раз мы будем осторожнее. Отдыхай, я о тебе позабочусь.