Fire Rose

Руби была в восторге, когда бежала по дороге на встречу с Эшеном. Почему она была так счастлива? Вчера у нее был день рождения, ей исполнилось восемь лет, и она стала на сантиметр выше. Папа устроил по этому поводу небольшую вечеринку, а дядя Кроу даже смог прийти. К счастью, он не упал в обморок прямо на торт, как в прошлом году. Это был замечательный день, и она получила подарки от всех. От всех, кроме одного человека. Может быть, дело было в остатках вчерашнего сахара в крови, но сегодня Руби чувствовала себя немного дерзко. Она точно знала, что попросит у Эшена. Прошел уже год с тех пор, как они впервые встретились, а вчера была еще и годовщина их знакомства. Ладно, может быть, это был не совсем год. В зависимости от того, какой день она хотела использовать — день ее падения или день, когда он дал ей обещание — разница составляла один или два месяца. Она решила отметить это событие в день своего рождения, так как за ним было бы легче следить. Дополнительный подарок, который она получит в этот день, был приятным бонусом и никак не повлиял на ее решение. Руби пропустила большую часть пути до места встречи с Эшеном. Она не остановилась, потому что попыталась спуститься по спуску, упала и приземлилась лицом вниз. Никто не сможет доказать, что это произошло. Когда она переступила порог волшебного дома Эшена, он, как обычно, ждал ее. — Я поражен, что ты все еще можешь быть такой жизнерадостной после такого падения. — Руби вздрогнула от смущения. — Не скажешь ли ты мне, отчего ты сегодня в приподнятом настроении? — Это потому, что сегодня особенный день, — воскликнула она. — Ну, вообще-то он был вчера, так что мы опоздали на день. Но! Это не делает сегодняшний день менее особенным. — Не поделишься со мной, по какому случаю? Руби хихикнула. — Это была наша годовщина, глупышка. — Она покрутила пальцем перед тем, как показать на себя. — А еще это был мой день рождения. Эшен удивленно откинулся назад. — Неужели прошел целый год? — Да, — ответила она с улыбкой. — Ты ничуть не изменилась. — Я стала выше! — возмущенно воскликнула Руби, надувшись. Эшену она показалась угрожающей, как новорожденный щенок. У него возникло искушение высказать свои мысли вслух, чтобы подразнить ее, но в последний момент он решил этого не делать. — Подумать только, уже прошел год. Время умеет ускользать от людей. — Да, и поскольку это был мой день рождения, ты должен сделать мне подарок. — О? — спросил Эшен, забавляясь. — Молю, скажи мне, что я могу тебе предложить, ведь у меня нет ничего особенного. — Нет, есть, — нахально ответила она. Эшен поднял бровь. — Я не дам тебе больше золота. — Не в этом дело. — Она покачала головой. Эта мысль приходила ей в голову, но она никогда не призналась бы в этом. — Я хочу историю. — Историю? Она кивнула. — Да. — И какую историю ты хочешь услышать от меня? Тут наступила та самая трудная часть, которая заставила Руби колебаться. Она не хотела заставлять Эшена рассказывать о своем прошлом, но после года встреч она все еще так мало знала о нем. Все, что у нее было, это маленькие кусочки и фрагменты без какого-либо контекста, чтобы она могла понять хоть что-то из этого. Дядя Кроу говорил, что иногда, чтобы помочь кому-то, нужно немного подтолкнуть его. По крайней мере, он говорил, что это значит дать кому-то пинок под зад. Она была уверена, что Эшен не оценит, если она его пнет. — Я… Я хочу, чтобы ты рассказал мне о золотом медальоне, с которым я тебя видела. Перемена произошла мгновенно. Эшен выпрямился, и ощущение дружелюбия исчезло. Теперь он был настороже по отношению к ней. Благодаря времени, проведенному вместе, Руби научилась читать настроение Эшена и даже угадывать выражение его лица. Сейчас она пыталась уловить что-то, что, как она знала, было ему очень дорого, так же как и ее плащ. К сожалению, если она этого не сделает, то ничего не изменится, и между ними всегда будет сохраняться дистанция. Она просто надеялась, что это не будет стоить ей их дружбы. — Почему? Простой, но очень емкий вопрос. Голос Эшена был лишен прежней теплоты. Руби глубоко вздохнула, прежде чем продолжить. — Ты редко рассказывал мне о себе. Ты всегда держишь все в себе, и это не очень хорошо для тебя. Разве ты не хочешь рассказать людям о том, через что тебе пришлось пройти? Поделиться своими историями, чтобы они не были забыты? Я знаю, что, возможно, я не лучший человек, с которым можно говорить о том, через что тебе пришлось пройти, но я могу хотя бы выслушать. После всего того времени, что мы провели вместе, я просто хочу, чтобы ты перестал отталкивать меня. Даже если это совсем немного, я все равно хочу помочь тебе. Не отталкивай меня. Пожалуйста. Вместо того, чтобы ответить ей, Эшен отвернулся, размышляя над тем, что ему делать. Между ними повисло неловкое молчание. Она ждала и ждала, но он все никак не нарушал молчание. Сердце Руби упало. Она чувствовала, как слезы собираются в ее глазах, когда она повесила голову. Казалось, что она никогда не сможет пробиться к нему. — Прости меня, — заикаясь, пролепетала она. — Забудь, что я вообще спрашивала. Я… — Ты сможешь быть у скал до рассвета? Руби удивленно вскинула голову. Эшен снова стоял перед ней, и его плечи были сгорблены. Он выглядел скорее покорным и усталым, чем каким-либо другим. — Я в большом долгу перед тобой за компанию, которую ты мне предоставила. Я отказался от нашего первоначального обещания, но ты все равно постоянно приходишь ко мне. Даже если в большинстве случаев ты можешь только рассказывать мне о своем дне и смотреть вместе со мной на облака, ты все равно приходишь, чтобы составить мне компанию. Ты права, ты так много рассказала о себе, но я не поделился ничем взамен. — Эшен вздохнул. — Таким, как я, трудно думать о прошлом. Это может сломить разум… но без этого мы теряем то, что делает нас людьми. — Последнее предложение было произнесено так тихо, что Руби чуть не пропустила его. Эшен достал медальон из маленькой шкатулки, которую держал при себе. Медальон сиял под лучами солнца. — Мне нелегко объяснить, какое значение он имеет не только для меня, но и для того, что он означает как символ. — Хорошо, но почему мы должны быть у скалы так рано? — Ты узнаешь ответ на этот вопрос, если придешь вовремя. Как бы ей ни была ненавистна идея идти в такую рань, она не хотела упускать предоставленную ей возможность. Ей обязательно нужно было поставить будильник. — Я обязательно приду, — заявила она. — «Заметка для себя, посмотреть, во сколько восход». — Знай: Я не очень утруждаю себя зверями на скалах, если только они не спускаются сюда, — предупредил он. — Тебе нужно быть осторожной, потому что я не пойду в лес искать тебя, если что-то случится. Руби кивнула. — Я буду осторожна. — Убедись в этом. А теперь… — Эшен прервал себя, разворачиваясь и доставая меч. Сразу же после этого поляну наполнили звуки рычания. На поляну вбежала большая стая Гримм. — Похоже, нам придется продолжить наш разговор завтра утром. Он шагнул к Руби, преграждая Гримм путь к ней. — Уходи. Сейчас же. Руби не нужно было повторять дважды. Она развернулась и побежала так быстро, как только могла. Одно дело — оставаться и смотреть, как он разбирается с парой-тройкой бродячих Гримм, но против стаи она была не более чем обузой. Меньше всего ей хотелось быть для него помехой. Добравшись до вершины скалы, она не удержалась и оглянулась, чтобы понаблюдать за происходящим. Конечно, перед этим она сделала безопасный шаг — легла на живот. К их месту была привлечена большая стая. Боевульфы и Урсы окружили Эшена. Если бы это был кто-то другой, она бы беспокоилась за их безопасность, но ведь это Эшен. Его меч был серебряной полосой, когда он расправлялся с каждым из Гримм, которые бросались на него. Руби не смогла подавить визг восторга, который заметили два ближайших Гримм. Два Боевульфа повернулись и посмотрели ей в глаза. Это был ее сигнал уходить. Она пригнулась и убежала со звуком «Ип!». Это был не первый раз, когда Гримм прерывали одну из их встреч, но это не делало их менее раздражающими. По крайней мере, ей удалось сделать то, что она хотела. Завтра должен был произойти большой скачок в развитии, и она не могла дождаться.

~x~

На следующее утро Руби разбудил будильник. Чтобы не разбудить отца и сестру, она использовала будильник на своем свитке вместо часов и положила его под подушку, чтобы заглушить шум. Хорошая новость заключалась в том, что это сработало, но плохая новость заключалась в том, что из-за того, что будильник находился прямо под ее головой, он все равно звучал очень громко. Она подскочила в кровати, запуталась в простынях и упала. Она ударилась о пол с тихим стуком и протяжным «Ой». Если она не проснулась ранее, то теперь точно проснулась. Со стоном она поднялась и оделась. К ее облегчению, на улице было еще темно, так что она не ошиблась в выборе времени. На верхней площадке лестницы она оставила записку для отца и сестры. Она бы оставила ее на столе, но отце мог сначала проверить её комнату, так что лучше перестраховаться. Нельзя было жить в очень опекающей семье и не научиться таким вещам. Руби задрожала, когда вышла на свежий ночной воздух. Она попыталась пойти по тропинке к скалам, но вместо этого застыла на месте. Ночь была пасмурной, а значит, лунного света было мало, чтобы ориентироваться. Тени, отбрасываемые лесом, были более крупными и угрожающими. Казалось, что она идет в брюхо огромного чудовища. Руби обхватила себя руками, вспоминая ту роковую ночь. После той ночи она больше никогда не выходила на улицу после наступления темноты. Ее отец и дядя всегда следили за тем, чтобы в окрестностях было мало Гримм, но когда они делали это в последний раз? У нее был соблазн сделать рывок на всю дистанцию, но, учитывая темноту, что если она натолкнется на Гримм, потому что не видит? Каждый шаг она делала так, словно к ее ногам были привязаны кирпичи. Ей нужно было только добраться до Эшена, и все было бы в порядке. Он все время оставался здесь, и если он смог это сделать, то и она сможет. Медленно, но верно, она начала очень долгий путь через лес.

~x~

Эшен встал на колени перед могильным камнем Саммер. Он восхищался ручной резьбой, выполненной на камне. Это ни в коем случае не было работой мастера-ремесленника, но все же это был настоящий шедевр. Он мог различить неровные линии и нестандартные бороздки от руки, которая с трудом держала инструмент. Это была работа человека, не имеющего практически никаких нужных навыков, но который старался сделать все правильно с первого раза, потому что это так много для него значило. Он протянул руку и счистил немного грязи с поверхности. Он снова не мог не задаться вопросом, кто такая Саммер Роуз. Хотя Руби никогда не стеснялась хвастаться своей матерью, когда речь заходила о ней, она могла рассказать ему лишь очень немногое. Эшен видел, как Тай дерется, когда подглядывал за ним, во время практики учеников в лесу. Его стиль был прост и эффективен. Тай никогда не выпендривался и не шел на ненужный риск, когда учил своих учеников драться. Уже по одному его стилю Эшен мог судить о том, что он довольно уравновешенный человек. Ему было интересно, каким бойцом была его жена. Был ли Тай ее основой или она его? Или он заземлился по необходимости после ее смерти, чтобы не оставить своих детей без родителя? Так много вопросов, на которые, возможно, никогда не будет ответа. Саммер Роуз стала еще одной в списке имен воинов, о которых он слышал, но, к сожалению, никогда не встретит. Эшен оторвался от своих размышлений, почувствовав, как Руби перешла во внешний диапазон его чувств. Новым чувством, которое он открыл для себя, была способность ощущать жизнь, вернее, огненные частицы, из которых состоит жизнь. Ему потребовалось больше времени, чем он хотел признать, чтобы понять, что не инстинкт предупреждает его о присутствии других. За свое открытие он должен был благодарить Руби — она выделялась в его сознании, как одинокий уголек, в то время как другие были точками или струйками, как дым от только что погасшего костра. Эшен поднялся на ноги и повернулся лицом к лесу. Руби медленно приближалась к нему. Несомненно, она боялась. Несмотря на то, что он сказал ей вчера, он позаботился о том, чтобы убрать всех Гримм поблизости. Меньше всего ему хотелось подвергать ее жизнь опасности. — Я прошу прощения за то, через что мне придется провести вашу дочь, — обратился Эшен к могильному камню позади себя. Он поднял камень размером с кулак из небольшой кучи, которую собрал. Эшен чувствовал, что лучший способ для Руби понять, что представляет собой Ковенант Солнечного Света — это чтобы она хотя бы в малой степени испытала то, что чувствовал он, когда впервые нашел свое призвание в Воинах Солнечного Света. Поэтому с безошибочной точностью он бросил камень.

~x~

Ночной воздух был наполнен звуками насекомых и редких совят. Руби старалась сохранять спокойствие, шагая по дороге. Меньше всего ей хотелось быть маяком негатива и привлекать к себе Гримм. К счастью для нее, все было спокойно, и, похоже, поблизости не было ни одного Гримм. Как раз в тот момент, когда она собиралась наконец вздохнуть спокойно, что-то пронеслось сквозь ветви деревьев справа от нее. Руби с воплем подпрыгнула в воздух. Ее глаза тревожно метались по сторонам, а в ушах гулко билось сердце. Она застыла на месте, боясь насторожить то, что было, своим присутствием. — «Не паникуй. Не паникуй. Не паникуй». Она не могла обнаружить никакого движения. В тот момент, когда она уже собиралась медленно отползти в сторону, что-то затрещало в ветвях над головой. ПАНИКА! С очередным криком она рванула, как пуля. Ее дыхание стало неровным, когда путь перед ней превратился в нечто более зловещее. Тени превратились в когти, грозившие порвать ее, а ветер превратился в вой, захлебывающийся в ушах. Ветки над ней яростно тряслись, а некоторые даже трещали и падали позади нее. Это был Невермор? Преследует ли ее Невермор? Ей нужно было добраться до Эшена. Он защитит ее. Как маяк в темноте, она увидела его — маленький огонек, плывущий в небе. Она влила в свои маленькие ножки столько энергии, сколько могла. Если бы не ее неровное дыхание, Руби издала бы радостный вопль, когда она увидела силуэт Эшена, держащего в руке пламя. Руби прижалась к нему, обхватив его руками в попытке почувствовать себя в безопасности. То ли от страха, то ли от истерики, слезы грозили хлынуть из ее глаз. Ее дыхание постепенно выровнялось, когда Эшен рисовал круг на ее спине, и его тепло впиталось в нее, успокаивая. — Ты в порядке? — спросил он. Руби кивнула, прежде чем ее глаза расширились при воспоминании о том, от чего она убегала. Она пригнулась, спрятавшись под его плащом, из которого выглядывало только ее лицо. — Осторожно. За мной гонится Гримм, — объяснила она. — Нет, не гонится. — Гонится! Я слышала, как он преследовал… — Это был я. Руби выскользнула из плаща Эшена. Она уставилась на него в шоке и предательстве, ее рот зиял, как у рыбы. — Что? — Ее голос был тише, чем у мыши. — Это я напугал тебя. Я бросал камни в деревья, чтобы ты услышала шум. — Почему? Зачем ты это сделал? — Руби обнаружила, что последние следы страха, которые она чувствовала, теперь превратились в нечто более горячее и злобное. — Разве ты не знаешь, как ты меня напугал? Я думала, что Гримм собирается меня схватить. Руби обхватила себя руками. — Я думала, это будет повторение той ночи. Я… я так боялась, что не успею добраться до тебя вовремя, а ты говоришь мне, что сделал это специально. Зачем ты это сделал? Эшен опустился на колени и положил руку ей на плечо. Неудивительно, что она отстранилась. Он не винил ее за то, что она расстроилась. — Я хотел, чтобы ты поняла. — Что поняла? — спросила Руби, надув щеки. Эшен держал перед ней медальон Солнечного света. — Я хотел, чтобы ты поняла, что означает этот символ не только для меня, но и для людей, которые его видят. — Она бросила на него скептический взгляд. — Скажи мне, что ты почувствовала, когда впервые увидела мое пламя в темноте? Руби колебалась. Ей хотелось заупрямиться, чтобы отомстить ему, но она решила этого не делать, так как хотела узнать, зачем он ее так напугал. Месть может прийти позже. — Мне было страшно, но когда я увидела свет, твой свет… я больше не боялась. Я чувствовал, что пока я могу дотянуться до тебя, я буду в безопасности, что бы ни преследовало меня. Я знала, что ты защитишь меня. — Ты надеялась, что я смогу прогнать тьму. Она кивнула. — Теперь ты знаешь, что я чувствовал, когда впервые пробудил свой завет. — Завет? Эшен протянул руку и взял Руби за руку. Он вложил медальон в ее ладонь. Она удивилась не только тому, насколько он легкий, но и тому, какой он теплый на ощупь. — Это медальон Солнечного света. Он идентифицирует тех, кто является членом Воинов Солнечного Света. — Воины Солнечного Света? — спросила она. — Я никогда не слышала о них раньше. — Я был бы поражен, если бы ты знала, — грустно усмехнулся Эшен, возвращая свою медаль. — Я должен быть последним выжившим членом моего ордена. — Ох. — Руби неловко заерзала на месте. — Итак… кто такие Воины Солнечного Света? Ты когда-то был частью легендарного отряда Охотников? — В некотором роде. — Эшен жестом попросил Руби следовать за ним, пока он шел к утесу. Она заняла место рядом с ним, стоя лицом к горизонту, хотя и старалась быть поближе к нему, пока они стояли на выступе. — Воины Солнечного Света — это ковенант, посвященный поклонению Солнцу, борьбе с тьмой мира и оказанию помощи нуждающимся. — Поклонение Солнцу? — Руби хихикнула. — Звучит глупо. — Я тоже так думал, поначалу. Человек, который познакомил меня с Ковенантом, сам был его членом. В то время мне это было неинтересно, и я не видел в этом никакого смысла. Это показывает, как мало я тогда понимал. — Кем он был? Эшен вздохнул, с тоской глядя на небо. Несмотря на прошедшие тысячи лет, он считал себя благословенным, что ему все еще удалось сохранить некоторые воспоминания о ранних веках. Многое из того времени было давно утеряно. — Его звали Матеус. — Это имя вызвало в памяти лицо человека позднего, среднего возраста, который был одним из ключевых камней его прошлого. Он мог различить седые волосы, которые все еще сохраняли намек на свой первоначальный цвет, короткую бороду, которая закрывала большую часть его нижней части лица, но не могла скрыть его отеческую улыбку. В его глазах была искорка, которая позволяла ему видеть потенциал в каждом, независимо от его положения или того, кем он был. — Он был хорошим человеком… Нет, великим человеком. Он был таким человеком, которого можно было ожидать увидеть во главе церкви, а не мастером меча, которым он стал на поле боя. Именно в те годы, когда я остался скитаться по землям после того, как мой дом был разрушен, я встретился с ним. Он спас меня и дал мне цель. Если бы не он, я бы пропал. Матеус был моим первым наставником. Он расширил мое обучение и научил меня читать… Он даже дал мне новое имя, поскольку я уже забыл свое собственное. Он назвал меня «Дрифтер» из-за моей склонности к блужданиям и неспособности долго оставаться на одном месте. Я многим ему обязан. Руби улыбнулась. — Похоже, он был удивительным человеком. — Он таким и был. — Эшен тоже улыбнулся. — Откуда он был родом? Эшен нахмурился. Он протянул одну руку к шее. Даже сквозь шлем он все еще чувствовал, как пульсирует в яремной вене Темный знак. — Он был из одного из королевств. — Был? Он кивнул. — Матеус родился в одном из королевств в очень влиятельной семье. В один прекрасный день он мог бы стать кем-то выдающимся, возможно, даже легендой, но… — Эшен сжал кулак так сильно, что Руби услышала слабый скрип металла. — Что-то случилось. Что-то случилось с ним, и он был вынужден покинуть свой дом. Он был изгнан. — Наконец Эшен ослабил хватку, и металл вздохнул с облегчением. — Он не заслуживал того, чтобы быть изгнанным в пустоши. Матеус был предназначен для великих свершений, но его лишили всего этого, оставив скитаться по окраинам королевств, как какого-то бродягу. К сожалению, за свою неестественно долгую жизнь я понял, что когда речь идет о героях, легендах и тех, кому предназначено величие, судьба слишком жестока. Судьба, похоже, презирает таких людей, как Матеус… таких, как я. Руби нахмурилась. Судьба должна была быть чем-то, что помогает тебе, по крайней мере, так она поняла из всех прочитанных историй. Неужели судьба может быть настолько жестокой? — Хочешь услышать историю о том дне, когда я впервые пробудился как Воин Солнечного Света? Ее глаза расширились от радости, и она энергично кивнула головой. — Ты уверена? Это не очень приятная история. — Уверена. Кроме того, ты обещал мне историю. Эшен грустно улыбнулся. — Очень хорошо. Это случилось через несколько лет после того, как я расстался с Матеусом. У нас возникли разногласия в идеологии. Матеус хотел помогать таким же, как мы, а я считал, что это пустая трата времени и что мы должны сосредоточиться на себе. В конце концов, он пошел своим путем, пытаясь помочь тем, кто был брошен, даже рискуя собственной жизнью. У меня не хватило духу последовать за ним, поэтому я отправился путешествовать из деревни в деревню в поисках той, которая примет такого человека, как я, и даст мне кров. Наши пути пересекались много раз в течение многих лет. В конце концов к нему присоединился… маг огня, которого мы называли Пиромантом. Этот человек тоже был нежитью, как и я, но он не забыл своего имени. Скорее, он отбросил его после того, как был изгнан за совершение какого-то еретического преступления. Это было подходящее слово, чтобы называть его по «имени». На протяжении многих лет я помогал им во многих начинаниях. Однажды меня разыскал человек по имени Герхардт. Он был воином и охотником с севера. Чужеземец, который прибыл в наши земли в поисках лекарства от… болезни, которая его мучила. Матеус послал его найти меня, чтобы мы могли объединиться. Нас разбросало по самым окраинам цивилизации, где деревень и городов было мало, и он решил, что будет безопаснее, по крайней мере на время, если мы соберемся вместе. Мы встретились у небольшой деревни, где он пытался договориться о поставках провизии, чтобы помочь нам в нашем путешествии. Там я встретил Спирмана, еще одного неживого, которого Матеус недавно взял под свое крыло. Этот человек был гвардейцем, единственным выжившим из города, который был разрушен, чтобы остановить распространение… чумы. Забавно, что, несмотря на то, что он был старше меня, я был более опытен в жизни в дикой природе. Он бы долго не протянул, если бы не привычка Матеуса заботиться о тех, кто был оставлен. Эшен сделал паузу в своем рассказе, глубоко вздохнув. Как бы он ни был благодарен за то, что у него сохранились эти воспоминания, они были не менее болезненными. Руби сделала шаг ближе и вложила свою руку в его. Он ободряюще сжал ее в ответ. — Деревня, в которой мы собрались, была враждебна к чужакам, особенно к нежити вроде нас. Если бы не умение Матеуса владеть словом, они могли бы напасть на нас. В конце концов он убедил их расстаться со скудным пайком и инструментами, но в обмен они хотели получить от нас услугу. В соседнем лесу водились твари, и, похоже, одна из них решила побродить за пределами своей территории. Зверь убивал скот и вытаптывал поля, поэтому жители деревни хотели, чтобы мы положили этому конец. Была ночь, и они дали нам время до рассвета, чтобы убить зверя, иначе они откажутся от нашего соглашения. С факелами и лунным светом наша группа из пяти человек отправилась в лес…

~x~

— Должны ли мы действительно это делать? — У нас нет выбора, нам нужны припасы. Если что, мы должны считать себя счастливыми, что деревня вообще готова иметь дело с такой нежитью, как мы, — объяснил Дрифтер, краем глаза наблюдая за Спирманом. Тот был дерганным, его глаза постоянно метались по сторонам при малейшем звуке. На его лице были морщины, которые принадлежали человеку намного, намного старше. Судя по тому, что рассказал ему Матеус, Спирман стал нежитью совсем недавно, не более нескольких месяцев назад. То, что у него так скоро появились признаки углубления, настораживало. Он должен был поговорить с Матеусом о том, чтобы расстаться с ним до того, как он полностью превратится в полого. Меньше всего ему хотелось, чтобы кто-то из них получил удар в спину, когда он неизбежно потеряет себя. — Без них никто из нас здесь долго не протянет, — подхватил Герхардт. Несмотря на то, что Дрифтер уже несколько дней путешествовал с этим человеком, его северный акцент продолжал казаться ему странным. — Но нам не нужно есть, — заметил Спирман. — Да, но нам все равно нужно поддерживать наше снаряжение. — Герхардт в задумчивости погладил свою длинную бороду. — Приходится признать, что без кузнеца мы мало что сможем сделать. Дрифтер был вынужден с ним согласиться. Из них пятерых только Герхардт и Матеус носили полные доспехи. У него был только металлический нагрудник и кожаные перчатки. Он обмотал конечности обрывками прочной кожи, но они почти не защищали. По крайней мере, короткий меч, который он снял с трупа разбойника, все еще был в приличном состоянии, несмотря на видимые зазубрины на лезвии. Железные доспехи Герхардта были на пределе. Они были покрыты сколами, вмятинами и трещинами до такой степени, что само по себе было чудом, что они еще не развалились. Его топор был в таком же состоянии. Спирман, напротив, не имел никаких доспехов, только шлем и большой деревянный щит для защиты. По крайней мере, копье, которое он носил, было хорошего качества. Дрифтер не раз задавался вопросом, как именно оно ему досталось. Честно говоря, он не удивился бы, если бы именно Матеус дал ему его. — Пайки, которые я выменял, помогут оплатить услуги одного из них. — Матеус заговорил, привлекая к себе всеобщее внимание. Из всех присутствующих он был лучше всех экипирован. Золотая роспись плясала по серебряным пластинам, полностью покрывавшим его, хотя блеск уже давно потускнел. Не хватало только шлема, который он выменял много лет назад в качестве взятки за безопасный проход. При воспоминании об этом Дрифтер почувствовал укол вины. Если бы он держал рот на замке, их бы не обнаружили, и они бы не стоили Матеусу шлема его отца. — Я нашел кузнеца, который готов обслужить нежить, но его услуги не будут дешевыми. — Ты уверен в этом? — спросил Герхардт. — Он легко может заманить нас в ловушку, чтобы охотники церкви нашли нас. Я и так уже достаточно раз умирал и не хочу делать это снова. — Сила Пути Белого ослабевает. Изначально для нежити не было безопасного места, чтобы спрятаться, но теперь некоторые из этих деревень на окраинах готовы поставить собственное выживание выше веры. — Это не мешает церкви посылать сюда группы своих охотников, — прокомментировал Дрифтер. — Поверь мне, нам очень повезло. Есть еще много королевств, где власть церкви настолько сильна, что никто не осмелится предложить нежити какую-либо помощь. Они скорее прикончат тебя на месте, как только увидят. — Напоминает мне дом, — пробормотал Герхардт. Он позвал через плечо, — А ты, Пиромант? Ты странно молчишь уже некоторое время. Почему бы не присоединиться к нашему разговору? Или ты вдруг стал немым? Дрифтер удивился, когда заметил, насколько Пиромант отстал от них. Его фигура едва освещалась пламенем в его руке. Тряпки покрывали его с ног до головы, придавая ему дряхлый вид, но под этими тряпками, как он знал, скрывался полный комплект кожаных доспехов и несколько кинжалов. Эти лохмотья также скрывали черную метку, которая уродовала его лицо, оставляя видимым только один глаз. Из тех лет, что он провел с ним, он знал, что Пиромант был задумчивым и тихим человеком. Обычно он уже присоединялся к разговору. Он заметил, что Пиромант не перестает потирать запястье. — Что-то не так, старый друг? — Матеус шагнул мимо них. — В последние месяцы ты становишься все более и более рассеянным. Тебя что-то беспокоит? Проклятие дает о себе знать? Пиромант дернулся от удивления. — Ч-что? Нет, ничего. Я в порядке, клянусь. — Пламя в его руке разгорелось ярче, освещая сильнее, чем любой из их факелов. У него всегда был хриплый голос, но сейчас он звучал хуже, чем обычно. — Прошу тебя, старый друг, если я могу помочь тебе, позволь мне сделать это. Ты можешь мне доверять. — Матеус жестом указал на его руку. — Покажи мне, что у тебя с запястьем. Трудно было отказать Матеусу. С его тоном голоса и аурой, которую он излучал, было удивительно, что он не стал священником или, по крайней мере, клириком. После секундного колебания Пиромант сдался. Остальные собрались вокруг, пока Матеус развязывал обмотки на своей руке. Когда последняя обертка была снята, показалась бледная кожа, покрытая набухшими и пульсирующими черными венами. — Что это, во имя богов?! — Спирман в страхе попятился назад. — Пиромант, — в ужасе прошептал Матеус. — Что ты наделал? — Я говорил тебе, когда мы впервые встретились — меня изгнали из дома за то, что я занимался тем, чем не следовало, — сказал Пиромант, истерически смеясь. — Ты играл с черной магией. — Это было не столько обвинение, сколько утверждение Герхардта. — Я думал, тебя изгнали за связь с Хаосом. Пиромант закрыл глаз, слабо улыбнувшись под оберткой. — Я никогда не говорил о Хаосе, только о том, что оно под запретом. — Что с ним происходит? — спросил Спирман, охваченный паникой. — Он превратится в пустоту? Он превратится в чудовище? Конечно, мы не можем продолжать путешествовать с ним?! — С каждым вопросом Спирмана голос становился все громче и громче. Дрифтер шагнул к нему, схватил его за плечо и притянул к себе, шипя в ухо: «Закрой рот и молчи!». Он отпихнул его назад, а затем повернулся к Матеусу. — Что мы теперь будем делать? — Разберемся со зверем, — ответил он. — Пиромант, я хочу, чтобы ты ждал нас в деревне. Остальные будут… — Матеус, — перебил Пиромант, — я знаю, что ты пытаешься сделать. Я ценю этот жест, но он бессмысленный. — Ничуть. Как только мы закончим здесь, мы сможем найти кого-нибудь, кто будет тебя лечить. Поскольку мы находимся далеко на окраине, будет легче найти ведьму, которая знает, что делать. Спирман резко вдохнул. Дрифтер бросил на него предостерегающий взгляд, положив руку на рукоять своего меча. Через мгновение Спирман отвернулся. — Я уже пытался, — объяснил он. — Вскоре после того, как я впервые заметил признаки, я использовал очищающий камень, но он ничего не дал. Это не пустота, это что-то другое, что-то хуже. — Но это не значит, что мы не можем ничего с этим сделать. Я уверен… — Матеус! Матеус, пожалуйста. Никто уже ничего не может для меня сделать. Я… я чувствую это внутри себя… извивающееся… Оно так сильно жжет, и все же… оно кажется таким холодным. Я слышу… шепот, когти в моей голове. Я пытался… я так старался сдержать это, но больше не могу. Скоро оно вырвется наружу, и я чувствую… что не переживу этого. — Пиромант. — Вот почему я хотел присоединиться к тебе в последнем походе. Моя жизнь никогда не стоила многого. По крайней мере, я могу сделать так, чтобы моя смерть что-то значила, пусть даже для людей, которые никогда не поблагодарят меня за это. Независимо от того, как все обернется… Я знаю, что не вернусь из того леса. Это конец для меня, так что позвольте мне встретить его на моих условиях. — Справедливо. — Все повернулись к Герхардту, который молча наблюдал за происходящим. — Я могу уважать человека, который готов встретить свой конец лицом к лицу, но с этого момента ты должен взять инициативу в свои руки. Что бы нас ни ждало, тебе придется встретить это первым. По крайней мере, ты послужишь достаточно хорошим отвлекающим маневром для остальных. — Герхардт, — предупредил Матеус. Дрифтер шагнул к нему. — Слушай, я, может, и обязан тебе за спасение моей жизни от церковных охотников, но это не значит, что я буду просто доверять любому твоему решению. Я не знаю его так долго, как ты, поэтому не могу доверить свою спину тому, кто может потерять себя в любой момент. Я и так уже достаточно раз умирал. — Я сделаю это. — Матеус удивленно повернулся к Пироманту. — Ты уверен? — Он уже принял решение, — вклинился Герхардт. — Пусть человек сам выбирает свою судьбу. Это редкое благословение, которого удостаиваются немногие. — А что насчет вас двоих? У кого-нибудь из вас есть что сказать? Спирман неловко сдвинулся с места. Хотя он молчал, по одному только языку его тела было ясно, на чьей он стороне. Как бы Дрифтеру ни было неприятно это делать, он вынужден был согласиться с Герхардтом. — Пусть он займет место, — сказал он, отступая от него. — Больше мы ничем не можем ему помочь. Пиромант протянул руку, чтобы схватить Матеуса за плечо. — Мой путь давно бы закончился, если бы не ты. Я вечно благодарен за веру, которую ты оказал такому изгнаннику, как я, но пришло время моему путешествию закончиться, как и всем хорошим путешествиям. Матеус ободряюще сжал его руку, между ними состоялся молчаливый разговор, прежде чем он отпустил его. Разжигая пламя, Пиромант прошел мимо него, и все последовали за ним. В конце концов, группа достигла края, за которым начинался лес. — Похоже, староста деревни утаил важную информацию, — заявил Пиромант, когда группа оказалась на вершине крутого холма, а лес, который они должны были искать, находился глубоко на дне затопленной долины. Деревья были такими высокими, что издалека создавали иллюзию нормальности. — Боги, посмотрите на деревья, — указал Спирман. — Листва настолько густая, что не видно земли. Там, внизу, должно быть, кромешная тьма. Как же мы будем ориентироваться? — Нам придется довериться нашим факелам и свету Пироманта. — Матеус достал меч, пристегнутый к спине. В отличие от доспехов, меч все еще блестел, как будто его недавно выковали. Золотой орнамент переплеталась с серебряной сталью, а по поверхности меча плясали прожилки титанита. — У нас мало времени. — Подожди, — сказал Пиромант, подняв руку вверх. — Вы чувствуете этот запах? — В воздухе ощущается слабый запах чего-то сладкого… и резкого, — отозвался Герхардт. — Это гниль? Что-то не так с этим местом. Пиромант опустился на колени и схватил горсть грязи. Он сжимал ее до тех пор, пока из нее не полилась тонкая струйка обесцвеченной воды. — Дождя не было уже несколько дней, а земля вся промокла, — осмотрел он землю. — Если земля источает воду в такой степени, да еще и с таким запахом, то я полагаю, что этот лес становится оскверненным. — Оскверненным? Ты хочешь сказать, что это место отравлено? — спросил Спирман. — Нет. Или, по крайней мере, пока нет. Если бы этот лес был отравлен, то мы бы почувствовали запах гнили за версту. В крайнем случае, я бы сказал, что нам следует быть осторожными, поскольку в лесу могут быть участки, которые сгнили и будут опасны, если мы попытаемся прорубить дорогу. — Должен быть другой путь. Что если мы дождемся рассвета? — У нас есть время до рассвета, чтобы убить зверя, — объяснил Матеус. — Это было условие главы деревни, которое мы должны выполнить, иначе они не будут с нами торговать. — Как, черт возьми, мы сможем найти этого зверя в темноте, а тем более сражаться с ним? И это если мы не отравимся, ориентируясь в этом лесу. Они посылают нас умирать. Конечно, вы все это видите. — Конечно, видим. Мы — нежить, или ты забыл? — Дрифтер все больше уставал от жалоб Спирмана. Он не знал, что Матеус видит в этом человеке. Спирман был потерянным человеком, и его следовало бросить на произвол судьбы. — Им нет дела до таких, как мы. Нас должно волновать то, чтобы они выполнили свою часть сделки после того, как мы выполним их задание. — Это невыполнимая задача. Может, нам и не нужно этого делать. Я имею в виду, они всего лишь жители деревни. Впятером мы могли бы просто… Спирман прервался, когда Герхардт ударил его в грудь обухом своего топора. — Не смей, блядь, заканчивать это предложение! — прорычал он. — Пусть мы прокляты, но у нас все еще есть гордость и честь, как у мужчин. Если такие понятия чужды такому человеку, как ты, то ты ничем не отличаешься от чудовищ, которые бродят по диким землям, и я прикончу тебя здесь и сейчас. — Хватит! — Матеус шагнул между ними, разделяя их. Он бросил на Дрифтера укоряющий взгляд, выходя из-за Спирмана и убирая меч в ножны. — Мы не можем драться между собой. Но Герхардт прав. Напав на этих людей и украв у них, мы станем не лучше монстров, которыми они нас считают. Я понимаю, что ты боишься. Мы все боимся. Никто здесь не хочет уйти в Пустоту. Это участь хуже смерти. Никто из нас не выживет в одиночку. Мы должны полагаться на себя и друг на друга, если хотим избежать такой участи. Проклятие не будет длиться вечно. Если мы выстоим, пока Пламя не окрепнет вновь, тогда мы будем свободны и сможем вернуться в свои дома. — Откуда ты знаешь? Почему ты так уверен, что это проклятие исчезнет? — До того, как меня изгнали, моя семья поддерживала тесные связи с Белым Путем. Эти связи дали мне доступ к некоторым записям ордена. Проклятие появляется не в первый раз, но каждый раз, когда оно появлялось, его в конце концов побеждали, а проклятых освобождал чемпион. Даже если мы сами не найдем способа снять проклятие, это лишь вопрос времени, когда оно снова будет побеждено. — Матеус протянул руку в сторону Спирмана. — Мы сможем преодолеть это, но только если будем держаться вместе. Ты будешь противостоять этому не один. У тебя есть братья, которые будут рядом с тобой. Единственный вопрос, который у меня к тебе есть — готов ли ты сделать то же самое? Спирман нерешительно посмотрел на свою руку, прежде чем сжать ее. — Я-я смогу. Я не хочу сдаваться, пока не хочу. Матеус посмотрел на Герхардта, его взгляд задавал тот же вопрос. Он закатил глаза. — Я здесь, не так ли? Только не позволяй мне больше слышать от него таких слов, — сказал он, закидывая топор на плечо. — Я ожидаю большего от городского стражника. Спирман кивнул в знак понимания. — Я сделаю. Итак, я полагаю, мы действительно это сделаем. Ну, чего же мы ждем? Пиромант усмехнулся. — Как всегда, Матеус. Все готовы отправиться вниз? — Он получил серию кивков. — Держитесь поближе и держите факелы в руках. Я подозреваю, что низина будет затоплена, так что смотрите под ноги. Пока Пиромант вел группу в лес, Матеус держался позади, чтобы идти в ногу с Дрифтером. — Оставь это. Я знаю, что ты собираешься сказать. — Я не пытаюсь затевать драку, я лишь хотел поделиться с тобой словами мудрости, которые когда-то сказал мне отец: «Человечество сильно лишь настолько, насколько слаба ноша, которую оно несет на своей спине». — Что это значит? Матеус грустно улыбнулся. — Наша сила измеряется не теми препятствиями, которые мы преодолеваем, а тем бременем, которое мы при этом несем. Я знаю, что ты боишься, но если ты и дальше будешь пытаться разорвать связи в тот момент, когда почувствуешь, что они тебе в тягость, то окажешься один, и тебе некуда будет идти в этом мире. Дрифтер коснулся метки на своем горле. — Я уверен, что твоему отцу не приходилось сталкиваться с такой невыполнимой задачей, как эта. — Невозможных задач не бывает, только очень трудные. — Он протянул руку и ободряюще сжал его плечо, после чего прошел вперед и занял позицию позади Пироманта. Лес оказался в худшем состоянии, чем они думали вначале. На первый взгляд все выглядело нормально, но при ближайшем рассмотрении можно было легко заметить плесень и гниль, въевшиеся в деревья. Как и предсказывал Пиромант, земля была насквозь пропитана водой. Не раз кто-нибудь из них наступал в лужу и удивлялся, что под ней скрывается яма. Герхардт стал особенно несносен после падения, в результате которого он вымок до нитки. Дрифтер не сомневался, что в скором времени этот лес превратится в болото. Ему пришлось поправить факел, когда он снова споткнулся. Как и ожидалось, полог леса закрывал то немногое лунное освещение, которое могло бы им помочь. Без факелов и света Пироманта группа оказалась бы в кромешной тьме. Единственным звуком был плеск их шагов; отсутствие других звуков беспокоило его больше, чем он хотел признать. Чем глубже они заходили в лес, тем сильнее становилось его чувство тревоги. — Кто-нибудь еще чувствует, что нас разыгрывают? — спросил Герхардт. — Что ты имеешь в виду? — спросил Спирман. — Мы еще ничего не встретили. — И вам не кажется это странным? Жители деревни утверждают, что этот лес кишит всевозможными чудовищами. — Он жестом обвел лес своим топором. — Ну, и где же все эти так называемые монстры? — Неужели ты разочарован тем, что мы сейчас не сражаемся за свою жизнь? — недоверчиво спросил Спирман. — Тебе не понять. Ты привык сражаться на стенах, где у тебя есть преимущество. Я предпочитаю прямой бой. До того как я был проклят и изгнан с родины, моя семья славилась множеством убитых нами зверей. — Удалось ли кому-нибудь из вас убить дракона? — спросил Дрифтер. — Ха! Пока нет, но ты подожди. Как только я освобожусь от этого проклятия, я намерен отправиться на север своей родины. Ходят слухи, что там все еще бродят драконы, и я намерен добавить одного к нашему имени. Меня примут как героя. Позвольте мне сказать вам двоим прямо сейчас: нет ничего лучше вечной схватки между человеком и зверем. Азарт охоты, момент, когда ты доказываешь превосходство человека над дикостью природы — ничто не сравнится с этим чувством. — Осторожнее, — укорил Матеус. — Гордыня предшествует падению. Драконы — это не простое чудовище, которое может убить любой человек. Тебе предстоит пройти долгий путь, прежде чем ты будешь готов бросить вызов такому врагу. Если ты будешь слишком безрассуден, то можешь потерять себя раньше, чем получишь такую возможность. Герхардт закатил глаза. — Отвали, старик. Не читай мне нотаций, как будто я мальчишка или зеленщик. Я участвовал в большем количестве сражений, чем эти двое вместе взятые. Я не намерен опускаться до уровня простодушного зверя. — Как будто мне это не было ясно раньше, — сухо прокомментировал Дрифтер. — Если бы меня не было рядом, чтобы остановить тебя, ты бы сражался с каждым живым существом, которое мы встретили во время нашего путешествия сюда. Спирман забавно фыркнул. — Если бы не тот факт, что мы нечестивцы, я бы подумал, что быть нежитью — это благо для тебя. Ты можешь охотиться на любого зверя, каким бы опасным он ни был. Если ты умрешь, то сможешь попытаться снова. У этих драконов не будет ни единого шанса. — Я уже говорил тебе. Нежить или нет, у меня все еще есть гордость. Будь я проклят, если позволю животному или мерзости взять надо мной верх. Что толку победить его один раз, если он убьет меня сотню раз? Нет, я не приму поражения ни от одного зверя, несмотря на то, что я теперь нежить. — Тогда не стоит их недооценивать, — заговорил Пиромант. — Животные и звери могут оказаться гораздо умнее, чем ты ожидаешь — особенно драконы. Недооценивайте их на свой страх и риск. — О? И что же ты можешь знать? — Мой бывший хозяин и его племя пиромантов живут в скалистой местности у вулкана. Земля суровая, и дикие животные, которые там обитают, тоже. Реки лавы текут прямо под поверхностью, так что нужно смотреть под ноги, иначе это было бы для вас концом. В некоторых местах земля истончалась до такой степени, что вес вашей ноги мог пробить скалу прямо в расплавленную лаву под ней. Все, что хотело жить там, должно было быстро адаптироваться, что и сделали все дикие животные. — Что у вас есть? Что-нибудь интересное? — Ничего такого, чем можно было бы похвастаться, — усмехнулся он. — Самыми примечательными существами у нас были уникальная порода козлов размером с корову, которые иногда ели людей, и гигантские каменные ящерицы. — Ба, с этими тварями, похоже, не так уж и сложно иметь дело. — Но они умны, — подчеркнул он. — Все существа, которых я видел, населяющие это место, хорошо чувствуют землю. Они знают, где слабая земля и где находятся подводные камни. Это затрудняло охоту, поскольку многие животные специально пытались заманить нас в такие ловушки. Я видел, как мужчины проявляли неосторожность и расплачивались за это. Счастливчики теряли максимум ногу. Что касается остальных, ну, не похоже, чтобы лава оставила что-то, что можно было бы похоронить. Герхардт обдумал его слова с выражением сомнения на лице. — Ладно, я допускаю, что некоторые существа с возрастом становятся хитрее, но это только те, кому удается прожить так долго. Дрифтер увидел, как Матеус покачал головой. — Большинство даже в старости не будут полагаться ни на что, кроме своих базовых инстинктов. Кроме того, ты говоришь так, будто они могут думать, как мы. — Я так понимаю, что ты никогда не встречал собак. Герхардт фыркнул. — Собаку можно обучить уму-разуму, иначе это просто шавка. Пиромант разочарованно вздохнул. — Пусть не говорят, что я не предупреждал тебя. Однажды ты… — Он замер, выхватывая один из своих кинжалов. — Впереди что-то есть. В одно мгновение все приготовили свое оружие и осмотрели тени в поисках малейшего движения. Матеус подошел к нему. — Ты видишь это? — Не очень. Подожди. Смотрите, — он указал пальцем, — вон в том бассейне с водой. Медленно группа приблизилась, их факелы раздвигали тени. Земля уступила место неглубокому пруду, который расстилался в темноте. В воде перед ними покоился большой черный валун. — Это камень, — заявил Спирман. — Нет. Я что-то чувствую в нем. Что бы это ни было, оно живое. Прежде чем кто-либо успел сказать что-либо еще, Герхардт с могучим взмахом метнул в него свой огромный топор. Валун взорвался в потоке зеленой крови и осколков черного панциря. Пара клешней на мгновение вынырнула из воды, прежде чем погрузиться под воду. — Что ж, думаю, ты был прав, — проворчал он. Он шагнул вперед, чтобы забрать свой топор, но Матеус остановил его. — Позволь мне. В воде могут быть и другие, а без оружия ты будешь уязвим. — Герхардт фыркнул и сделал шаг назад. Группа ждала с затаенным дыханием, пока Матеус заходил в воду, чтобы достать топор. Дрифтер наклонился вперед, его глаза сканировали поверхность воды в поисках малейшей ряби. Вода была густой и мутной, поэтому невозможно было разглядеть, не скрывается ли что-то под поверхностью. К счастью, Матеусу удалось выдернуть топор Герхардта и вернуться без происшествий. — Кажется, мы нашли ваших пропавших зверей. — Гигантские насекомые, — констатировал Герхардт. — Ну, по крайней мере, это лучше, чем ничего. Дрифтер глубоко вздохнул, крепче сжимая меч. — Нам предстоит разобраться с лесом, кишащим этими тварями, и выследить деревенского монстра. Отлично, как будто ничего сложнее быть не может. — Я считаю, что наше положение намного хуже, — заговорил Спирман. — Что ты имеешь в виду? — До падения Редвуда я иногда дежурил у ворот. Там я завязывал беседы с охранниками различных караванов. Из их разговоров я узнал несколько вещей. В этих краях есть несколько мест, где можно встретить гигантских насекомых и прочую мерзость. Они все чаще появляются в этих краях по мере распространения разложения нежити. Если мы находимся в лесу, кишащем гигантскими насекомыми, и на нас ни разу не напали, значит, здесь что-то есть. Что-то настолько страшное, что заставило их спрятаться. — Они прячутся, потому что эта чертова тварь преследует нас, — прорычал Герхардт. Он взмахнул топором и позвал в темноту: — Выходи, трус. Мы знаем, что ты там. Избавь нас от проблем и принеси нам свою голову. — Я сомневаюсь, что зверь сможет понять тебя. Черт, ты уверен, что не кричишь на ветер? — спросил Дрифтер. Все повернулись, услышав звук мокрого шлепка, за которым последовал большой предмет, брызнувший в их сторону. В поле их зрения попала продолговатая фигура. Судя по множеству лап, которые они могли различить, когтями вцепившихся в воздух при попытке выпрямиться, это было другое насекомое размером с большую собаку. Дрифтер, находившийся ближе всех, сделал шаг вперед, пытаясь осветить его. — Оно пыталось бросить в нас жука? — Я же говорил, что оно здесь. — Все еще думаешь, что зверь простодушен? — Хватит. Приготовьтесь. Спирман воткнул свой факел в ствол ближайшего дерева, чтобы выставить щит, а Герхардт и Матус последовали его примеру. Гниющая древесина поддалась без особых усилий и стала надежной опорой, благодаря чему у них появилась небольшая освещенная площадка для боя. Группа образовала неплотный круг, осматривая тени в поисках малейших следов своей добычи. Единственным звуком, который они могли слышать, было стрекотание насекомого, брошенного на них. Насекомому удалось встать на ноги. Даже на расстоянии и при слабом освещении Дрифтер смог разглядеть его красные глаза, уставившиеся на его группу. Через мгновение оно переместилось на место так, чтобы его спина была обращена к ним. После небольшого щелчка задняя часть его панциря открылась, обнажив… мех? — Дрифтер, пригнись! После долгих лет сражений рядом с ним Дрифтер научился доверять инстинктам Матеуса гораздо больше, чем своим собственным. Он бросился в сторону, когда тонкие белые шипы просвистели в воздухе в том месте, где он стоял. Раздались возгласы удивления, прежде чем огненный шар пронесся по воздуху и охватил насекомое пламенем. Мгновение оно корчилось на месте, а затем замертво рухнуло на землю. Тело свистело, когда пар из его сварившихся внутренностей вырвался из оболочки. Спирман помог Дрифтеру подняться на ноги. — Ты в порядке? Оно тебя задело? — Оно промахнулось. Спасибо за руку. — Приготовьтесь, — крикнул Пиромант. — Чудовище приближается. Они слышали, как что-то пробирается по воде к ним. Оно было медленным. На мгновение, показавшееся им многочасовым, в воздухе раздавался лишь треск факелов, тяжелое дыхание пяти воинов и влажный звук шагов. Вскоре к этим шагам присоединилось низкое рычание, когда на периферии их зрения возникла темная фигура. Первой из тени показалась длинная морда с огромными, похожими на кинжалы зубами. Над мордой возвышалась пара впалых и тошнотворных желтых глаз. Длинная густая шерсть, похожая на пряди, прилипла к телу от грязи и воды. Передняя часть тела была громоздкой и мускулистой, только на задних конечностях она заметно уменьшалась и становилась тощей. И запах. Боги, он пах как гниющий труп. Честно говоря, самое близкое сравнение с любым известным животным, которое Дрифтер мог сделать, это какое-то безумное скрещивание волка и медведя; он определенно был размером с последнего. Не было сомнений в том, что бедствие, поразившее этот лес, затронуло и это существо, превратив его из того, чем оно когда-то было. — Наконец-то ты показал себя, — с улыбкой сказал Герхардт. — Я надеялся, что ты будешь больше, но неважно. Я все равно потребую твою голову. В ответ на его вызов зверь вызывающе зарычал. Дрифтер вздрогнул от неожиданности. Рев перешел в пронзительный вопль, от которого заложило уши. Из воды рядом с Матеусом вынырнула сороконожка размером с человека и затрепетала в воздухе. Одним взмахом меча он разрубил ее на части. — Чудовище приводит в бешенство ближайших насекомых, — воскликнул Пиромант. Дрифтер едва расслышал его сквозь звон в ушах. — Мы должны убить его, пока он не обрушил весь лес на наши головы. — Мы должны выманить его из воды. — Предоставь это мне. — Герхард с ревом бросился вперед. Зверь сделал выпад вперед и встретил его взмахом лапы. Он застыл на месте, позволяя лапе широко размахнуться; когти едва разминулись с ним, прежде чем он размахнулся и нанес глубокую рану на предплечье. Животное вскрикнуло от боли и бросилось вперед, зажав челюстями воздух, когда оно промахнулось еще раз. Герхардт продолжал приманивать его короткими шагами назад, которые оставляли его едва ли вне досягаемости его ударов и щелкающих челюстей. При этом на лице Герхардта застыла дикая ухмылка: он обманывал смерть в танце, старом как само время. Болезненно-желтые глаза были настолько сосредоточены на лежащей перед ним добыче, что только когда он почувствовал двойное жжение в боках, он понял свою ошибку. Дрифтер и Матеус уклонились назад, избегая его ответного удара. Спирман ударил существо сзади, его копье пробило колено и сбило зверя с ног. Прежде чем оно успело повернуться и броситься на него, в голову ему ударил огненный шар, поджигая шерсть. Зверь завыл от боли, яростно дергаясь, и заставил группу отступить. — Знаешь, я надеялся на более серьезные испытания, — прокомментировал Герхардт, глядя на Пироманта. — Похоже, тебе придется искать другое место для смерти. — Сосредоточься, — укорил Матеус. — Мы загнали зверя в угол. Мне не нужно рассказывать вам, что происходит, когда вы загоняете животное в угол. — Кажется, у нас еще компания, — заговорил Спирман. — Черт. — Дрифтер увидел, как сзади на их позицию надвигается рой насекомых. — Они чувствуют легкую добычу, — объяснил Пиромант, не сводя глаз со стоящего перед ним зверя. Он видел разум, скрывающийся за злобой. Оно собиралось попытаться оттянуть время. Времени у него не было, не сейчас, когда жжение в его жилах становилось все сильнее. — Это просто нетерпеливые. Когда этот зверь будет мертв, остальным нечего будет бояться, и они попытаются захватить нас. Мы должны покончить с этим быстро, пока не появились новые. — Дрифтер, Спирман, прикройте наши спины, — приказал Матеус. — Мы втроем сможем прикончить эту тварь. — Хорошо. Спирман, возьми на себя правую сторону, я займусь левой. — Понял. Дрифтер держал свой факел в качестве щита перед собой, пока они вдвоем противостояли рою. Насекомых было около двух-трех десятков. Каждое из них было размером с собаку и варьировалось от муравьев и жуков до странных вариаций, которые, как он мог сказать, не были естественными. Он бы солгал, если бы сказал, что от этого стрекотания у него по позвоночнику не побежали мурашки. Чем скорее они выберутся из этого леса, тем лучше. Рой медленно приближался. Если бы их было меньше, было бы легче рассеять их, убив нескольких. — Держи строй. У нас нет возможности отступить, если мы не хотим подвергнуть опасности остальных. — Я знаю это. Может, я и был простым стражником, но я знаю, что делать во время боя. Дальнейший разговор прервался, когда на них набросилась первая группа насекомых. Дрифтер направил свой факел на самое крупное насекомое, похожее на жука. Оно бросило свою атаку и злобно зашипело на него. В ответ он проткнул ему глаз. Удивительно, но панцирь оказался мягче, чем ожидал Дрифтер, и в итоге удар расколол череп, убив его. Рядом с ним раздался звук тупых ударов по дереву, за которым быстро последовало раскалывание хитина. — Их панцири не такие твердые, как я ожидал, — проговорил Спирман. — Думаю, даже жуки не защищены от гнили. — Тогда у нас нет оправдания, чтобы не закончить это быстро. Когда следующее насекомое набросилось на него, вместо того чтобы целиться в слабое место на его теле, он ударил по его сердцевине. Прошло мгновение, прежде чем его меч рассек насекомое, как гнилой фрукт. Дрифтер не смог сдержать улыбку, появившуюся на его лице. Рой все еще представлял угрозу, которая могла захлестнуть их, если они будут неосторожны, но теперь он казался гораздо более управляемым. Вряд ли этот бой затянется, даже несмотря на то, что их становилось все больше. Скоро они смогут вернуться и помочь остальным. Они принялись за работу, уничтожая рой и окрашивая землю своей разноцветной кровью. В какой-то момент одно из мелких насекомых набросилось на ногу Дрифтера. Ему удалось увернуться от него, прежде чем он проткнул ногой его голову. Спирман спрятался за своим щитом, чтобы сдержать оплот, а сам орудовал копьем, время от времени используя его как огромную дубину и калеча тех, кому не повезло попасть под удар. Не раз что-то цеплялось за копье, и ему приходилось с ним бороться. Быстрого знакомства с его сапогом было бы достаточно, чтобы решить эту проблему. Во время их схватки Дрифтер не отвлекался от боя, происходящего позади них. Воздух был наполнен запахом горящего меха. Он мог различить разрывы плоти и вопли боли, сопровождаемые насмешками Герхардта. Судя по звукам, бой шел по их сценарию. С такими темпами, похоже, все они покинут этот лес живыми. — Пиромант! Дрифтер попытался повернуться на крик Матеуса, но что-то врезалось в него и повалило на землю. Факел выскользнул из его руки и покатился в сторону. С проклятием Спирман подбежал к ним и занял позицию над ними. Он пнул факел в сторону роя, заставив их разделиться и отступить. — Вставай и проверь своего друга. Я сделаю все возможное, чтобы задержать остатки этих жуков. — Спирман бросился на остатки роя. Хотя их число сократилось до дюжины, на смену павшим собирались новые. Он размахивал копьем по большой дуге, злясь на насекомых и заставляя их обратить все внимание на него. — Я, наверное, умру здесь, — пробормотал он, когда еще один рой выполз из темноты и присоединился к первому. Удивительно, но в этих словах он нашел некий покой. С яростью, на которую он не знал себя способным, он набросился на самое крупное насекомое, насадил его на копье и бросил его труп в своих собратьев. Все, что он не мог разрубить копьем, он разбивал до основания своим щитом. Он наносил жестокие удары без чувства самосохранения. Несмотря на все, что произошло в его жизни, на все неудачи и поражения, он нашел удовлетворение в этом маленьком моменте. Возможно, это было всего лишь сражение с насекомыми, но Спирман нашел в себе силы осуществить старую, почти забытую детскую мечту. И с этим чувством удовлетворения он никогда не чувствовал себя таким живым. Пока Спирман сдерживал рой, Дрифтер смог подняться на ноги. К своему ужасу, он обнаружил, что предметом, сбившим его с ног, был Пиромант. В его торсе были вырезаны три глубокие раны. Он не знал, что хуже: его раны или черный ихор, который он выкашливал и просачивался через раны. — Черт. — Дрифтер попытался поднять его, но от него отмахнулись. — Стой, — выдохнул он. — Не трогай меня, если не хочешь, чтобы это распространилось на тебя самого. — С большим усилием Пироманту удалось подняться на колено. Он положил руку на грудь, наполняя свое тело огненной энергией. — Могу ли я чем-нибудь помочь? Пиромант горько рассмеялся, хотя это больше походило на хрип. Он поднял руку и сорвал обмотки, покрывавшие его голову и лицо. Его некогда ярко-рыжие волосы потускнели и пожелтели, превратившись в клочья, которые медленно отпадали. Черные пятна и вены выделялись на фоне неестественно бледной белой кожи. На левой половине его лица красовался Темный знак, но внимание Дрифтера привлекли черные вены, которые ползли и извивались по его лицу, медленно продвигаясь к нему. Его правый глаз медленно затягивался черной жижей, которая заливала его глаз. — Клянусь богами. Пиромант оскалился в ухмылке, его зубы были испачканы той же черной субстанцией. — Это мое наказание за мое высокомерие. Я не считал его достойным того же почтительного страха, что и мое пламя. Вы с Матеусом были прекрасными спутниками для такого глупца, как я, и я благодарен вам за приключения, в которых вы участвовали вместе со мной. Примите последний совет от жалкого глупца и никогда не опускайте руки: Бездна неукротима, она все поглощает… — Пиромант запнулся, выблевывая еще больше черного ихора. Вместо того чтобы расплескаться по полу, вещество прилипло к его коже и зашипело. Он усилил свою пиромантию, чтобы удержать ее еще немного. — Бойся этого, — задыхаясь от боли, произнес он. — Бойся Бездны и избегай ее любой ценой. — Когда Пиромант встретился взглядом с Дрифтером, он в последний раз улыбнулся ему, и из его порочного глаза потекла слеза. — Мне жаль… что я не могу остаться с вами до конца. Пожалуйста, помните обо мне как можно дольше. Пиромант, спотыкаясь, поднялся на ноги и снова бросился в бой, из его тела начали вырываться пламя и черный ихор. Дрифтер мог только смотреть, как его старый друг бросается прямо в объятия смерти. Он не мог вымолвить ни слова, пока его рука хватала пустой воздух. Зверь, с которым сражались трое, был сильно изувечен и обожжен. Из его многочисленных ран обильно текла кровь, самыми страшными из которых были отсутствие левой лапы и рана, занимавшая половину морды. Несмотря на раны, отчаяние позволяло зверю продолжать сражаться, его свирепость и сила, казалось, ничуть не уменьшились. — Сюда, зверь! — крикнул Пиромант. Его голос искажался, а плоть тлела от огня, который он вливал в свои вены. — Ты намерен умереть в одиночестве? Тогда иди на меня! Я готов. Мы можем вместе отправиться во тьму! — Пиромант, что ты делаешь?! — закричал Матеус. Оставшийся глаз зверя устремился на искалеченного Пироманта. Инстинкты, предупреждавшие его об опасности светящейся формы, были перечеркнуты отчаянием и страхом. Зверь видел только раненого охотника и способ вырваться из затруднительного положения. Он бросился вперед с новой силой и вызывающим ревом. Матеус попытался остановить его натиск. Он вонзил свой меч в его бок, ноги уперлись в землю, фиксируя его на месте. Под действием импульса зверь разорвал себе бок, фактически выпотрошив его, но этого было недостаточно, чтобы остановить его. Герхардт, поняв, что сейчас произойдет, схватил Матеуса и оттащил его в сторону, когда челюсти зверя сомкнулись на туловище пироманта. В воздухе раздался влажный хруст плоти и костей, а затем тело Пироманта взорвалось громовым огненным взрывом. Сила взрыва повалила всех на землю и разбросала насекомых, которые были на грани того, чтобы одолеть Спирмана. Куски горящей плоти и крови дождем сыпались вокруг них. Вся горящая плоть и мех освещали гораздо большую площадь, чем их факелы. Дрифтер, спотыкаясь, поднялся на ноги и тупо уставился на останки зверя. Вся верхняя часть туловища разлетелась на куски, оставив после себя тлеющие останки задних конечностей. От Пироманта, его друга, не осталось и следа. — Не могу поверить, что он это сделал, — заметил Спирман. — Это было хорошее убийство, — сказал Герхардт, подходя к останкам. Дрифтер рассеянно заметил, что у него отсутствует наплечник на левом плече и в доспехах вырезаны новые борозды. Матеус появился рядом с ним. — Ты в порядке? — спросил он. Дрифтер смог только кивнуть в ответ. Он ободряюще сжал его плечо и повернулся к Герхардту, который шел к ним. В его руках был кусок челюсти существа. Немного поковырявшись, он вытащил из челюстной кости два самых больших клыка. Герхардт протянул ему меньший из них. — Трофей и доказательство подвига твоего друга, — объяснил Герхардт. — Я считаю, что будет правильно, если один из вас возьмет его от его имени. — Спасибо. — Я не хочу быть глашатаем плохих новостей, но этот взрыв выбил часть факелов и разбросал их, — заговорил Спирман. — У нас остался только один, и я не знаю, сколько еще будет гореть плоть этого существа. — Так что сейчас мы будем бороться за выход. — Герхардт пожал плечами. — Надеюсь, он окажется лучшим испытанием, чем это чудовище. Как по команде, воздух наполнился звуками жужжания и стрекотания: большие группы насекомых начали наступать на их позицию. Дрифтер увидел, как к растущему рою присоединяются более крупные насекомые. — На этот раз я буду начеку. — Матеус взял факел у Спирмана. — Держитесь ближе ко мне. Как только мы начнем двигаться, мы не сможем остановиться ни на минуту, понятно? Все кивнули, сгруппировавшись позади него. Обе группы были готовы к атаке, в воздухе висело напряжение. В тот момент, когда плотина была готова прорваться, давление внезапно ослабло. Рой развернулся и скрылся. Группа ошеломленно смотрела вслед удаляющемуся рою. — Что? — прозвучал растерянный комментарий Дрифтера, и все подумали о том, что над ними начинает оседать тяжелое присутствие. Позади них в воде раздался сильный всплеск, от которого земля задрожала. Медленно все четверо обернулись. Лицо Дрифтера побледнело от страха, когда он увидел, что перед ним стоит существо, похожее на то, которое убил Пиромант. — Там был второй, — прошептал он в недоумении. Это существо было намного, намного больше первого; почти в три раза больше. Из тускло-рыжего меха торчали пластины бледно-черного и белого хитина. Позади него в воде покачивался длинный хвост, похожий на хвост рептилии. Там, где меньший экземпляр казался нездоровым, этот был еще здоровым и сильным. Над головой у нее выгнулась пара рогов, похожих на антенны, а два растопыренных глаза смотрели на четверых — знакомый желтый и похожий на насекомое красный. Химера посмотрела поверх них на останки своего павшего товарища. Она обошла их и встала над трупом. Воздух наполнился болезненным хныканьем. — Кажется, мы убили его товарища, — в ужасе сказал Спирман. Матеус заметил чуть втянутый живот и розовые кончики сосков, пробивающиеся сквозь шерсть. — Нет, мы убили её детеныша. Скулеж сменился рычанием, а затем перешел в болезненный и гневный вопль. Дрифтер и Спирман рухнули на колени, пытаясь заглушить крик. Герхардт и Матеус сумели устоять на ногах. Несмотря на боль, которую он, несомненно, испытывал, на лице Герхардта играла улыбка. — Наконец-то настоящее испытание, — сказал он, как только вой прекратился, и приготовил свой топор. Химера повернулась к ним лицом, ее глаза светились злобой и обещали месть. Она оскалила на них зубы, похожие на ножи. — Окружите ее, — крикнул Матеус. — Мы должны убить ее до того, как погаснет свет. Голова химеры повернулась к нему. Матеус невозмутимо встретил ее взгляд. Через мгновение она подняла голову в воздух и завыла. В отличие от предыдущего, этот вой был очень низким, настолько, что они едва могли его расслышать. — Что это было? — Я не знаю. Будьте готовы ко всему. — Если мы убьем его, то будет неважно, что это было. — Вот черт! Позади нас! Дрифтер обернулся на крик Спирмана. Гигантские насекомые снова приближались. — Берегись! Обернувшись, он увидел, что к нему приближаются огромные челюсти. От страха у него перехватило дыхание. С могучим ревом Герхардт всадил свой топор в морду химеры и откинул ее голову в сторону, что спасло ему жизнь, так как челюсти промахнулись. Дрифтер попятился назад, когда Герхардт, демонстрируя силу, оттолкнул тварь назад, заставляя ее рвануться или рискуя быть сброшенной на бок. Герхардт тяжело дышал. — Это существо крепкое, — пробормотал он с улыбкой. — Из него получится отличная добыча, которую можно забрать домой. — Спирман, ты можешь держать тыл, пока мы втроем разбираемся с этим чудовищем? — Ты уверен, что вас троих будет достаточно, чтобы убить его? — Все зависит от того, сможешь ли ты держаться. — Я-я справлюсь. Нет, я справлюсь. Просто знайте, что новые жуки будут прибывать, так что если ваша битва затянется, в конце концов, они будут игнорировать меня для остальных. Я постараюсь предотвратить это, пока смогу. — Это все, о чем я прошу. Теперь иди. Дрифтер, ты пришел в себя? — Да. — Возьмите его с фланга. Избегай встречи с ним лоб в лоб, предоставь это нам. Эта тварь умнее своего ребенка. — Но умрет она точно так же. Глаза химеры светились яростью, когда она смотрела на Герхардта. Она снова отпрянула назад, чтобы закричать и призвать еще больше низших. Ей было легко манипулировать их слабым разумом. Чего бы это ни стоило, она не собиралась позволить никому из них уйти отсюда живым. Матеус и Герхардт бросились к ней, но, к их удивлению, она отступила и попыталась сохранить дистанцию между ними. Если ребенок был безрассуден и гипер агрессивным, то родитель был более осторожным и терпеливым. Даже с увеличенным расстоянием из-за все еще горящих костров, они могли преследовать его только до самого конца. Они чувствовали, как тикают часы, когда пламя медленно ослабевало. — Проклятый зверь — трус, — прорычал Герхардт. — Герхард, нам нужно отступить, — шепнул ему Матеус. — Что?! Ты, должно быть… — Герхардт! Поверь мне. — Между ними произошел молчаливый разговор, пока в глазах Герхарда не появилось понимание. Он повернулся и убежал. — Дрифтер! — крикнул Матеус. — Мы не можем противостоять этому существу. Мы должны бежать. Не раздумывая, Дрифтер повернулся спиной к зверю и последовал за Герхардтом. Глаза химеры расширились в тревоге, когда она посмотрела мимо убегающих хищников в сторону роя. Он был еще недостаточно велик, чтобы помешать им бежать. С сердитым рычанием она погналась за ними. Теперь, когда существо продвинулось дальше на их сокращающуюся арену, Матеус крутанулся на пятке и метнул свой меч. Меч вонзился ей в плечо и отправил ее лицом в землю. Прежде чем оно смогло подняться, Матеус использовал длинное рыло как ступеньку, чтобы подпрыгнуть и забрать свой меч. В процессе прыжка он проделал огромную дыру в плече химеры. Прежде чем химера успела нанести ответный удар, Герхардт уже набросился на нее, а Дрифтер — следом за ним, причем он реагировал медленнее всех. Несмотря на попытки химеры защититься, Герхардт сумел пронзить ее предплечье, добраться до лапы и отрубить два пальца. Ему удалось увернуться и избежать откушенной головы на волосок. Дрифтер сумел нанести удар по задней лапе, но смог нанести лишь неглубокую рану. Он едва уклонился от хвоста химеры, когда та замахнулась на них. Теперь химера оказалась зажата в треугольнике, образованном этими тремя. Каждый раз, когда она пыталась встретиться лицом к лицу с Дрифтером, самым слабым из троих, группа кружила вокруг нее, так что она всегда оказывалась лицом к лицу либо с Герхардтом, либо с Матеусом, что вызывало у нее раздраженное рычание. Они не давали ей шанса вырваться. Несмотря на залитые кровью руки и отсутствие нескольких пальцев, она была способна выстоять против троих. Кровь пропитала землю, пока трое танцевали вокруг нее и наносили все возможные раны, избегая ее сокрушительных ответных ударов, которые разрывали землю вокруг них. Ее шкура оказалась очень толстой и мешала. В какой-то момент Дрифтеру удалось разрубить хвост пополам, но при этом его клинок переломился надвое. Дрифтер не мог не нервничать. Свет оставшегося пламени быстро тускнел, и они не могли нанести ни одного смертельного удара. Матеус и Герхардт были более чем способны нанести сокрушительный удар по существу, но если этот удар не убьет его мгновенно, то они останутся уязвимыми для ответного удара. Учитывая ее силу, одного удара могло хватить, чтобы покончить с любым из них. Не помогло и то, что Спирман кричал им, чтобы они поторопились. Быстрый взгляд, который он бросил в его сторону, заставил его сердце подскочить к горлу. Теперь в рое были насекомые размером с волка. Ей-богу, до каких размеров дошли мерзости в этом лесу? По всему телу Спирмана были различные раны от ударов, которым удалось проскользнуть мимо его защиты. Он был на пределе сил и не мог долго продержаться. Некоторые уже срывались с места и кружили в темноте леса. Их страх перед существом был, вероятно, единственной причиной, по которой они еще не набросились на него. Но как долго? Возможно, именно из-за этого страха он и сделал то, что сделал. Он бросился в открывшееся, как ему показалось, пространство, не заметив того, что должно было быть очевидным признаком того, что химера все еще видит его. Она отбила удар задней ногой, как мул, и попала ему в грудь. Силы удара, хотя, к счастью, он был слабее, чем удар передними лапами, оказалось более чем достаточно, чтобы отбросить его назад и сломать несколько ребер. Химера воспользовалась предоставленной ей возможностью, чтобы вырваться из их окружения. Она отступила назад, пока большая часть ее тела не скрылась в нарастающей темноте, и только лицо было хорошо видно. Голова приподнялась и посмотрела по сторонам, а затем остановилась на Герхардте. Дрифтер готов был поклясться, что существо насмешливо улыбалось им. Он успел подняться на ноги, когда Герхардт, никогда не отступавший перед трудностями, с боевым кличем снова бросился на него. — Герхардт, подожди! — предупредил Матеус, но было уже поздно. Воздух засвистел, когда из темноты вылетели шипы размером с копье. Три из них ударили Герхарда, пробив грудь и бок, и повалили его на землю. Он закричал от боли, пытаясь подняться с земли. — Берегись! Герхард вовремя поднял голову и увидел, как химера бросилась на него. В последнем акте неповиновения он взмахнул топором, пытаясь нанести еще один удар. Он исчез, когда существо врезалось в него, от удара в воздух взметнулись грязь и муть. Раздался металлический визг, за которым последовал разрыв плоти, после чего химера вскинула голову и швырнула остатки туловища Герхардта в темноту, в сторону источника шипов. Ужас Дрифтера быстро перерос в ярость. Он бросился на нее, пока существо все еще стояло к нему спиной. — Дрифтер, остановись! Все должно было пойти не так. Они должны были убить это существо, а затем отправиться туда, где проклятие может быть отменено или отсрочено. Никто не заслуживал смерти в таком месте. Он не хотел умирать в таком месте. В одиночестве и в темноте. Дрифтер вонзил то, что осталось от его клинка, в бок твари, прежде чем попытаться рвануть ее вперед. К сожалению, он не успел далеко уйти, как раздался легкий звон, и меч выскользнул на свободу. От его клинка осталась лишь пустая рукоять. Страх сжал его сердце, ведь теперь он был беспомощен перед чудовищем. В ответ оно отмахнулось от него с еще большей силой, чем прежде. Его тело ударилось о кору дерева, отрикошетив от него, и упало лицом вниз на край пруда. Горький вкус меди и грязи наполнил его рот, когда он захлебнулся испорченной водой и собственной кровью. Удар, должно быть, раздробил ему всю грудную клетку. Ему стоило большого труда просто перевернуться на бок, чтобы не утонуть. Хотя тело нежити могло выдержать больше издевательств, чем тело обычного человека, все же существовали пределы, до которых его можно было довести. В ушах звенело, а зрение затуманилось в наступающей темноте. Было ли это от угасающего света или он вот-вот потеряет сознание? В поле его зрения появился пропитанный кровью Спирман. Он кричал и размахивал руками, но Дрифтер не мог разобрать, что он говорит. Затем, к его шоку, Спирман повернулся и побежал. Его удивление переросло в гнев, и он прокричал одно слово: «Трус». Воздух и вода вокруг Дрифтера сдвинулись, когда что-то сомкнулось над его телом. Он наблюдал, как химера набросилась на Спирмана, и его форма превратилась в очертания в темноте. Все, что он мог видеть, это силуэт химеры, разрывающей его на куски. Было бы ложью сказать, что он не испытывал чувства удовлетворения от этого зрелища. Факел пролетел по воздуху и упал рядом с существом, осветив его и искореженные останки Спирмана. Существо повернуло свою пропитанную кровью морду в сторону источника. Матеус бросился к ней, держа в свободной руке большой топор Герхардта. Дрифтер с трудом поднялся на ноги, чтобы последовать за ним. Химера замахнулась на него, и Матеус встретил ее удар своим. Его меч вонзился в глубокую рану, которую Герхардт успел прорезать в ее лапе. Он сумел проскользнуть внутрь раны, сохранив большую часть своего импульса и раздробив кость. Оставшейся силы все же хватило, чтобы разорвать плоть и отрубить руку. Зверь завыл от боли, пытаясь отползти в сторону. Воспользовавшись минутной слабостью, Матеус обрушил топор Герхардта на её голову. Ему удалось попасть ей в глаз, отчего она отпрянула назад от боли. Рискнув, Матеус бросился на горло химеры. Благодаря удаче или благословению богов, он избежал щелкающих челюстей и вонзил свой клинок в плоть ее шеи. Хотя ему не удалось обезглавить ее, он сумел разорвать ей горло и залить себя ее кровью. Химера билась в предсмертных муках, разбрызгивая повсюду свою кровь. Матеус исчез из виду, когда шальная струйка крови погасила последний факел. Темнота надвигалась на Дрифтера, и лишь слабый, угасающий свет не давал ему вырваться из ее объятий. Он опустился на колени, когда рядом с ним появился Матеус. — Нам нужно бежать, — выдохнул он, пытаясь отдышаться. Предсмертные крики зверя заполнили фон, когда последние угли на земле потухли и погрузили их в абсолютную темноту. Он услышал звук разбегающихся насекомых, пролетавших мимо них. Матус закинул руку Дрифтера себе на плечо и поднял его на ноги. — Вставай. Мы не можем позволить себе остановиться. Если мы остановимся хоть на секунду, мы оба погибнем. Дрифтер изо всех сил старался ковылять, пока Матеус нес его вперед. К крикам на заднем плане вскоре присоединились звуки разрывающейся плоти. В конце концов Дрифтер смог достаточно оправиться, чтобы поддерживать себя, и позволил им ускорить темп. Это быстро оказалось удачным, так как химера испустила последний оглушительный крик, от которого задрожали деревья. В ответ лес ожил. Темнота наполнилась звуками стрекотания и щелканья мандибул. К ужасу обоих, к хору присоединилось жужжание. — Не останавливайтесь, — крикнул Матеус, чтобы его услышали. Он схватил Дрифтера за руку в темноте и потянул его в другом направлении. Дрифтер споткнулся и упал бы, если бы Матеус не держал его в крепкой хватке. — Сосредоточься на том, чтобы устоять на ногах. Мы выберемся отсюда, Солнце не оставило нас. Несмотря на веру в его слова, Дрифтер не мог удержаться от ужаса. Это было трудно. Это было так трудно. Его легкие горели при каждом вдохе, а ноги болели. По шуму, окружавшему их, он понял, что их преследуют. Легкая добыча для этого леса чудовищ. Не раз воздух рядом с ним вздрагивал, когда что-то проносилось мимо, пытаясь срубить или схватить его. Если бы Матеус не вел его, он бы уже наверняка врезался в дерево или упал. У него было искушение сдаться и отдаться лесу. По крайней мере, так у Матеуса будет больше шансов спастись, если он не будет его удерживать. Прежде чем он успел обдумать это, Матеус схватил его и закрыл своим телом. В воздухе вокруг них засвистели шипы, изредка раздавался металлический звон, когда несколько шипов пробивали его броню. Матеус закашлялся, и Дрифтер почувствовал, как теплая жидкость брызнула ему на лицо. — Матеус? Он схватил его за руку и вложил ему в ладонь слабо светящийся предмет. Света хватило только на то, чтобы осветить их руки, но этого было достаточно, чтобы Дрифтер увидел, что Матеус дал ему. Его Медальон Солнечного Света. — Возьми это, он направит тебя в безопасное место. Иди! — Матеус оттолкнул его. — Что бы ты ни делал, не прекращай бежать. Дрифтер слышал, как он достал меч, чтобы встретить наступающий рой. Он прорычал вызов в темноту, как последний акт неповиновения. — Придите и встретьтесь со мной лицом к лицу, поганые изверги! Я — Матеус из Абеднего, и пока я дышу, вы не пройдете мимо меня! Звуки боя стихли, и Дрифтер побежал глубже во тьму. Слезы жгли ему глаза, когда он вливал в свои ноги то немногое, что у него оставалось. Он крепко сжимал медальон Матеуса. Его тепло просочилось в его руку. Дрифтер не понимал, куда он идет: он врезался в деревья и спотыкался о корни. Ему потребовалось все силы, чтобы удержаться на ногах. Если бы он упал, то не смог бы подняться. В какой-то момент что-то прожужжало у него над головой и оставило жжение на щеке. Пока он бежал, он заметил, что медальон в его руке стал холоднее. Очередное столкновение с деревом развернуло его, но пока он бежал в новом направлении, медальон вновь обрел тепло. В одно мгновение его осенило. Тепло медальона выведет его из этого кошмара. Оно выведет его из этой катастрофы охоты. Дрифтер с новыми силами устремился по невидимому пути, проложенному перед ним. Он не собирался тратить жертву Матеуса впустую. К сожалению, бодрость не может длиться так долго. Его тело уже давно достигло предела, и боль становилась все невыносимее. Лес не позволит своей добыче так просто сбежать. Что-то пронзило его, прорезало рану в боку и повалило на землю, но он не упал. Он почти упал на землю, когда ряд шипов вонзился ему в спину, но ему удалось оттолкнуться и встать на ноги, прежде чем он упал на землю. Его спасло только то, что шипы были гораздо меньше тех, что поразили Герхардта. Несмотря на все его усилия, силы Дрифтера убывали. Он кашлял кровью, а его ноги дрожали при каждом шаге. То немногое, на что он надеялся, исчезло, сменившись паникой и отчаянием. Дрифтер чувствовал, как рой дышит ему в затылок. Казалось, что в любой момент его может схватить что-то из роя. Земля стала неровной под его ногами, и он почувствовал, как пол резко наклонился вверх. Боги не стали бы устраивать с ним такой жестокий трюк, не так ли? Как безумный, Дрифтер вскарабкался на холм, падая при этом на руки и колени. Он был не таким крутым, как тот, по которому они спускались в эту смертельную ловушку, но ему было все равно, лишь бы выбраться из этого места. Как только он оступился на вершине, его ослепили золотые лучи. Дрифтеру пришлось прикрыть глаза от того, что показалось ему первым проблеском солнечного света за целую вечность. Сияющий маяк в темноте, солнце поднялось над горизонтом и омыло землю своими утренними лучами. Он не смог подавить смех, который вырвался из его горла, когда он рухнул на колени. Он сделал это. Он выжил. Его смех перерос в истерику, поскольку он не знал, праздновать ли ему свое выживание или отчаиваться из-за того, что он единственный, кому это удалось. От бурных мыслей Дрифтера оторвал звук движения позади него. Он повернул голову и увидел рой, медленно ползущий к холму позади него. Флайеры порхали среди деревьев сзади, а основная стая продвигалась нерешительно. Неужели они боялись света? Потребовалось немало усилий, но, к своему удивлению, Дрифтер сумел подняться на ноги. Теперь, при все более ярком солнечном свете, он смог хорошо рассмотреть существ. Многие из них были тошнотворно бледными, а их панцири почти прозрачными. Некоторые, к его удивлению, имели мех, конечности и хвосты, похожие на звериные. Были ли это насекомые с чертами животных или животные с чертами насекомых? Многие из них были полными мерзостями, не похожими ни на одно из известных существ, ни на насекомых, ни на млекопитающих. Чем бы они ни были, казалось, что ничто не свободно от разложения и уродства Проклятия Нежити. Как скоро все земли окажутся такими же испорченными, как это место? Какая-то часть его души не могла не пожалеть этих бедных существ. Рой шипел, рычал и щелкал своими мандибулами в голоде. Может быть, виной тому истерия, которая все еще была в его организме, может быть, комфортные теплые солнечные лучи на его спине, а может быть, неописуемое умственное истощение, но Дрифтера больше не волновала угроза перед ним. Достаточно было одного выпада одного из них, чтобы схватить его за ногу и оттащить от солнечного света. Возможно, у Дрифтера и не было подходящего оружия, но это не означало, что он был беспомощен. Он схватил зуб зверя, который дал ему Герхардт. Если они все еще хотят сражаться, то он так просто не сдастся. Долгое время они смотрели друг на друга. В конце концов то, что они увидели в нем, заставило рой решить, что он не стоит усилий. Мерзости повернулись и скрылись в лесу. Дрифтер облегченно вздохнул. Ему очень хотелось лечь и уснуть под теплыми лучами солнца, но тяжесть зуба в руке напомнила ему, что ему еще предстоит выполнить задание. Оставалось надеяться, что остальные скоро оживут и присоединятся к нему. Лучше всего подготовить все к их отъезду как можно скорее. Лучше бы эти жители не пытались его обмануть, не после всего, через что им пришлось пройти. Он не будет отвечать за свои действия, если они попытаются. Дрифтер ждал у их старого кемпинга, в котором они встретились. Он располагался вдоль дороги, так что был хорошо виден любому проезжающему по ней, хотя путешественники с годами стали редкостью. Он сидел у костра и ждал своих спутников. Рядом с ним лежали обещанные им вьюки с провизией. Не обошлось без проблем. Некоторые жители деревни пытались заявить, что раз он не вернулся до рассвета, то их договор недействителен. Сказать, что он вышел из себя, было бы преуменьшением. Если бы староста не вмешался, он был уверен, что пролил бы чью-то кровь, даже если бы для этого у него был всего лишь зуб чудовища. Хотя старик сделал это исключительно из жалости, Дрифтеру было все равно. Они дали ему обещанное, даже если он был почти уверен, что это меньше, чем то, за что бился Матеус. Теперь ему оставалось только ждать. Сначала его мысли вернулись к их неудачной охоте. Мог ли он что-то сделать по-другому? А как же Герхардт и Спирман? Он думал об этом недолго, но в конце концов ему пришлось оторваться от этих мыслей. Горе было опасно для нежити, поэтому ему пришлось выбросить из головы охоту и его самого, по крайней мере, на данный момент. Время, необходимое нежити для оживления, варьировалось в зависимости от способа смерти — единственного измеримого фактора, но даже тогда не было гарантии, что все пройдет так, как ожидалось. Дрифтеру было все равно. Он будет ждать столько, сколько потребуется. Даже когда костер погас, он продолжал смотреть на пепел, пытаясь не думать о нем. Солнце всходило и заходило, но он не следил за ним. Матеус и остальные вернутся, нужно было только подождать. Наконец, когда солнце достигло своего пика, Дрифтер услышал чьи-то приближающиеся звуки. Подняв голову, он увидел, что это Матеус. Дрифтер вскочил на ноги с улыбкой на лице. — Слава богам. Я волновался, что… — Улыбка исчезла с лица Дрифтера, когда он подошел ближе. На его лице появились новые морщины, а глаза казались более запавшими. За то короткое время, что они провели в разлуке, казалось, что он постарел на несколько десятилетий. Это не помешало Матеусу улыбнуться в ответ, его глаза наполнились облегчением. — Дрифтер, я рад видеть, что ты выбрался целым и невредимым. — Ты в порядке? — На его броне были заметны новые зазубрины и пробоины. Он уже знал, что с ним произошло, но ему все равно нужно было это услышать. Скольким пожертвовал ради него его наставник? Из всего, что он мог сделать, Дрифтер не ожидал, что его наставник будет смеяться. — Не нужно нагружать себя упреками. Возможно, я оставил в том лесу частичку себя, но я сделал свой выбор и с радостью сделал бы его снова. Не волнуйтесь из-за пустяков. Давайте сосредоточимся на том, что нам делать дальше. Вот, возьми это. Я знаю, что твой меч сломался во время боя, поэтому надеюсь, что этого хватит на первое время. Матеус удивил его, сунув ему в руки знакомое копье. Наконец осознав отсутствие других своих спутников, Дрифтер огляделся вокруг, но не смог обнаружить никаких следов. — Где остальные? — спросил он, чувствуя, как сжимается горло. Улыбка Матеуса сменилась более трезвым выражением лица. — К сожалению, похоже, что их смерть оказалась слишком тяжелой для обоих. — Ты хочешь сказать? Он кивнул. — Они полые. Мы ничего не можем для них сделать. Их шаркающие трупы будут занимать лесных тварей, по крайней мере, некоторое время. Именно это Дрифтер больше всего ненавидел в проклятии. Оно было непредсказуемым в том, как оно повлияет на заклейменных. Неопределенность была самым пугающим аспектом, поэтому многие неживые все еще боялись своей смерти. Когда ты станешь полым? В тысячный раз? В самую первую? Будешь ли ты исчезать по частям, пока не останется ничего, или же останешься целым и невредимым, чтобы в один момент полностью разрушиться? Насколько хрупкой была душа? Смерть даже не была обязательным условием пустоты. Есть даже те, кто был заклеймен и опустошен еще до того, как смог испытать сладкое освобождение от смерти. Никто не знал, какова будет их судьба, когда закончится их время. Ему хотелось, чтобы он мог отмахнуться от своих страхов так же легко, как Матеус или Герхардт. Что они сделали, чтобы боги так оставили их? — Дрифтер? — Матеус встряхнул его, освобождая от мыслей. — Ты все еще со мной? Он кивнул. — Хорошо. Я думал, что на мгновение потерял тебя. Послушай, это может показаться жестоким, но нельзя зацикливаться на том, что было потеряно. У нас больше нет возможности горевать, проклятие лишило нас этого права. Хотя мы должны делать все возможное, чтобы не забывать прошлое, мы не можем позволить себе оказаться в его ловушке, иначе груз того, что мы оставили позади, сломит нас. Сосредоточьтесь на том, что впереди. Ты можешь сделать это для меня? — Да, я могу это сделать. — Хорошо. — Матеус похлопал его по плечу. — У тебя все получится. Я верю в тебя. — Только потому, что у меня был ты, чтобы направлять меня. — Дрифтер протянул ему Медальон Солнечного Света. — Я бы не справился, если бы не ты. — Оставь его себе. — Матеус отодвинул медальон. — Я вижу это в тебе. Тебя коснулся свет, теперь он только ждет, чтобы ты ответил на его призыв. — Я не уверен, смогу ли я. Матеус усмехнулся. Он прошел мимо, чтобы проверить вещи, которые собрал Дрифтер. — Я до сих пор помню истории о твоей группе. Я знал, что даже если только половина того, что я слышал, была правдой, то вы все показали себя более великими и благородными, чем большинство рыцарей, которых я встречал. Я подумал, что есть группа людей, которые знают, что значит быть маяком для тех, кто лишен надежды, и понимают, что значит жертвовать собой ради людей. Я отправился на поиски тебя и других, чтобы мы все вместе встретили эти мрачные времена как единое целое, но, к сожалению, к тому времени, как я их нашел, остальные уже опустели — ты был единственным, кто выстоял. — Матеус пристегнул один из ранцев к своей спине, а второй протянул ему. — Возможно, ты не слишком веришь в себя, но я верю, что твои действия в тот день не были одноразовыми. Когда придет время, я уверен, что ты будешь на высоте и удивишь всех нас. — Как Спирман? — Он, Пиромант и Герхардт. Дрифтер горько рассмеялся. — Я назвал его трусом. — Он отвел глаза. — Я так мало о нем думал, но… он спас мне жизнь. Он обменял свою жизнь на мою. Матеус хмыкнул в знак признательности. — Чудовище двигалось, чтобы прикончить тебя, а я был слишком далеко и слишком медлителен, чтобы остановить его. Спирман дразнил и подманивал тварь, чтобы спасти тебя. Его жертва дала мне время, необходимое, чтобы убить его. Ты можешь считать себя неспособным в одиночку противостоять тьме нашего мира перед лицом собственной гибели, но ты не зря продержался так долго. Имей немного больше веры в себя. — Он хлопнул себя рукой по груди. — Пойдем, у нас еще много дневного света. Если мы будем идти в хорошем темпе, то сможем добраться до кузницы примерно за два дня. — А что мы будем делать потом? — Я пока не знаю. Ты останешься здесь или снова сбежишь по своим делам? — Я думаю, что останусь ненадолго, — с расстроенной улыбкой ответил Дрифтер, помахивая своим новым копьем. — В конце концов, мне придется научиться правильно владеть им. — К счастью, я немного умею обращаться с копьем. Когда мы в следующий раз разобьем лагерь, я смогу показать тебе основы. — Я буду благодарен.

~x~

— Я оставался рядом с ним в течение месяца, прежде чем мы снова расстались. Он услышал о других, подобных нам, и ушел, чтобы помочь им, а я… я остался, чтобы найти себя. Эшен посмотрел на прижавшуюся к нему Руби. Ее широко раскрытые глаза все еще блестели от слез, и она слушала, полностью очарованная его рассказом. — Я не уверен, случайность это или судьба, но после того, как мы расстались, я встретился с другим Воином Солнечного Света, и именно благодаря ему я окончательно решил присоединиться к Ковенанту. Он отвел меня к одной из немногих оставшихся святынь, и там я дал обет. С тех пор я стал их братом. Эшен протянул Руби свой медальон. Она вытерла глаза и взяла его в руки. Он увидел в ее глазах вновь обретенное благоговение. — Мы, Воины Солнечного Света, стремились быть воплощением Солнца. Наша цель — оттеснять тьму, когда она вторгается в мир, и защищать жизнь там, где это возможно. Вместе мы стояли на своем и служили маяками для других. Люди, звери или сама Бездна — мы с радостью встретились бы с каждым из них, чтобы защитить то немногое, что есть в этом мире. Мы — обещание того, что какой бы темной ни была ночь, солнце всегда взойдет снова. — Вы говорите как группа героев, — с благоговением сказала Руби. Эшен усмехнулся и забрал свой медальон. — Хотя некоторые члены моего ордена, несомненно, удостоились этого звания, я бы не стал так далеко заходить и говорить, что это касается всех. Мой завет — старый. Настолько старый, что, как утверждают истории, он был основан первенцем бога Гвина, Владыки Солнечного Света. Наш повелитель был наследником солнечного света и богом войны, поэтому в наших воинах ценились доблесть и мастерство. От участия в войнах до охоты на чудовищ-людоедов — мы делали все это, чтобы защитить людей. — Ух ты. Так что сказал Матеус? Ты когда-нибудь говорил ему? Я до сих пор не могу поверить, что он выжил в таком страшном месте. — Да, его было очень трудно убить. Что касается того, что он сказал, то сказать, что он был в восторге, когда мы встретились в следующий раз, было бы преуменьшением. Он был так горд, что назвал меня братом. С тех пор я рисковал жизнью рядом с ним, выполняя его многочисленные задания по оказанию помощи и защите других. Всякий раз, когда мы расставались, это происходило не из-за моей слабости, а из-за моего желания помочь другим, невзирая на риск. У меня была цель, которой можно было гордиться. — Эшен с тоской вздохнул. — Хотелось бы мне вспомнить побольше тех лет. — Что с ним случилось? — …Он умер. — О. А… ты знаешь, как он умер? — … — Эшен? Как бы он хотел не знать, что с ним случилось. Бесславный конец, казалось, ожидал всех героев. Он все еще помнил горящие костры на городской площади, окруженные испуганной толпой. Они были набиты нежитью. Над всеми ними на столбе сидел самозванец в доспехах. Пустота, которая не имела на это права. Он должен был выжить. Суеверие, вероятно, было единственной причиной, по которой никто не пытался снять с него доспехи. Даже сейчас он мог слышать бездумные и полные боли причитания. Его меч был единственным, что осталось у Эшена от первого наставника. Он все еще лежал, завернутый в ткань, на дне его бездонного ящика, подаренного вторым наставником. Несмотря на тысячи лет, он все еще не мог собраться с духом, чтобы прикоснуться к нему, а тем более овладеть им. — Эшен? Эшен! Ты в порядке? Эшен взглянул на Руби, которая дергала его туда-сюда. Он совсем забыл, что она здесь. Как бы ему ни хотелось солгать и сказать, что он в порядке, он не мог. — Нет. Я уже давно не в порядке, Руби. Очень давно. — Он положил руку ей на голову. — Но я выдержу, как и всегда. Руби нахмурилась и взяла его руку в свои. — А ты не боишься, что тебе никогда не станет лучше? — Может, и поправлюсь, — утешил он ее. — Я наконец-то освободился от бремени, которое мне так долго приходилось нести. Теперь я могу найти время, чтобы залатать трещины в своей душе. — Эшен сделал паузу, думая, как бы сменить тему, чтобы отвлечься от мрачных мыслей. — Что касается того, чего я боюсь, то, несмотря на то, что ты, вероятно, ожидаешь, я боюсь темноты. — Ты боишься темноты? — недоверчиво спросила она. — Да. Я действительно боюсь темноты, во всех смыслах. Мне уже приходилось бороться за свою жизнь в абсолютной темноте, и я бывал в ситуациях, полностью лишенных надежды. Ирония в том, что из-за этого страха я могу противостоять ей. Я знаю, что происходит, когда пропадает свет. Сказать, что это неприятно, было бы преуменьшением. — Вот почему ты Воин Солнечного Света, — понимающе произнесла Руби. — Ты становишься своим собственным светом, когда его нет. — Теперь ты начинаешь видеть. Считается, что эти медальоны — частицы солнечных лучей, поэтому, независимо от ситуации, мы никогда не остаемся одни. Это доказательство того, что наш повелитель все еще наблюдает за своими воинами. — Ты уверен, что твоя группа не была группой героев? — дразнясь, спросила Руби, ее настроение снова поднялось. Она оглядела темный лес вокруг них. — Так вот почему ты хотел, чтобы я пришла так рано? — Это была основная причина, но была и еще одна. — Эшен указал на быстро растущее зарево на горизонте. Утреннее солнце выглянуло из-за горизонта, омывая лицо Руби своими золотыми лучами. Тепло солнечного света пошло на борьбу с ночной прохладой, поселившейся на ее коже. Когда она повернулась, чтобы посмотреть на Эшена, то увидела как тот стоял прямо, ноги близко друг к другу, руки подняты вверх, и он изо всех сил изображал букву «Y». Руби открыла рот, чтобы спросить, что он делает, но потом передумала. Пожав плечами, она решила, почему бы и нет? Она приняла такую же позу рядом с ним, вытянув руки к небу. — Ты делаешь это неправильно. Руби растерянно посмотрела на Эшена. — Вот, позволь мне. — Он встал позади нее и поправил ее руки так, чтобы ладони были обращены наружу. — Никогда не воздавай хвалу Солнцу ладонями, обращенными внутрь. Руби повернула голову назад, чтобы посмотреть на него. — Почему? — Это означает, что ты можешь претендовать на свет Солнца как на свой собственный. Солнце — отец всех, и его питающее тепло — благословение для всех. Думать иначе — чистая гордыня. — Солнце действительно важно для тебя. — Больше, чем ты думаешь. С тех пор, как я присоединился, я ни разу не пропустил восход солнца. Я никогда не устаю от этого зрелища. — На него приятно смотреть. — Руби не смогла подавить зевок. — Устала? — Да, — призналась она. — Не хочешь поспать еще немного? Руби растерянно моргнула в ответ на его предложение. Она удивленно пискнула, когда Эшен подхватил ее на руки. Он усадил ее к себе на колени, присев у обрыва. Румянец согревал ее лицо гораздо лучше, чем солнце. — Я разбужу тебя через некоторое время. Как бы ей ни хотелось протестовать, она чувствовала себя усталой, и ей было удобно. Немного сна не повредит. — Только недолго, хорошо? Он усмехнулся. — Приятных снов. Руби закрыла глаза и прижалась к нему. Несмотря на то, что она прижималась к твердой броне, Руби чувствовала себя комфортнее, чем если бы лежала в своей постели. Тепло, исходившее от него по всему телу, успокаивало ее так, как она никогда не смогла бы повторить, как бы ни старалась. Любые шансы на сопротивление были потеряны еще до того, как они начались, и это не считая того, что солнечный свет обжигал ее с противоположной стороны. Через несколько мгновений она уже была в стране грез, переживая более счастливые времена. Она даже не заметила, что в ее снах был кто-то еще. Эшен купался в утренних лучах, прежде чем взглянуть на спящую девочку у себя на коленях. Руби мирно спала, подложив один маленький кулачок под подбородок, а другим бессознательно крепко ухватившись за его плащ. Она была воплощением невинности в тот момент, который не смог бы передать ни один художник. Никогда за всю свою долгую жизнь он не был так близок с ребенком, даже с теми немногими, которых он взял под свое крыло. Это было приятно, и он не мог не наслаждаться ситуацией. В конце концов, их спокойствию должен был прийти конец. Звон нарушил тишину и заставил Руби зашевелиться. К счастью, этого было недостаточно, чтобы разбудить ее, но, похоже, чтобы вырвать ее из сна, требовалось что-то серьезное. Эшен заметил отблеск ее свитка в кармане юбки. Изо всех сил стараясь не толкнуть Руби, он попытался снять одну из своих перчаток. Ее маленький размер помог ему в этом. Его встретила сморщенная, высохшая и мертвая кожа. Хуже всего было вокруг ладони, где кожа была настолько тонкой, что он не был уверен — кожа перед ним или обнажившиеся связки. Ему пришлось подавить сухой смешок. Что бы она подумала, если бы увидела это? Как бы она отреагировала, если бы узнала, в каком состоянии находится его тело? Надеюсь, она никогда не узнает. Он не хотел представлять себе выражение ужаса на ее лице. Освободив пальцы, он достал из кармана свиток Руби. На его экране было сообщение от отца с просьбой вернуться домой. К счастью, Руби потратила некоторое время на то, чтобы научить его пользоваться несколькими основными функциями свитка. Без перчатки пользоваться им было гораздо проще. Хотя возможности устройства и поразили его, слишком многие функции показались ему ненужным отвлечением. Он успел отправить короткое сообщение ее отцу, сообщив, что скоро приведет ее домой. Еще раз взглянув на ее спящее лицо, он почувствовал нежелание расставаться. Еще один час, чтобы насладиться этим моментом, не повредит.

~x~

Эшен, признаться, удивился, когда Руби появилась на следующее утро, чтобы присоединиться к его рутине. Учитывая, с каким благоговением она отнеслась к его завету, он не мог не удивиться. Когда на второй день она появилась снова, это было мило. К третьему дню это стало настораживать. На четвертый день он начал беспокоиться. Когда на пятый день Руби появилась снова, он был вынужден поговорить с ней об этом. — Я не против компании, но не могла бы ты объяснить мне, почему ты так стремишься присоединиться ко мне в последние несколько утр? Она зевнула и сонно улыбнулась ему. — Я хочу быть такой же, как ты и твои друзья. Все причины, о которых ты мне рассказал, напоминают мне о том, почему мои мама и папа хотели стать охотниками. — Значит, ты еще не отказалась от своей мечты? Улыбка Руби сменилась хмурым выражением, и она надулась, скрестив руки. — Нет. Это был не первый раз, когда они вели этот разговор. Несмотря на его многочисленные попытки подтолкнуть ее в сторону от безрассудного пути, она упрямо стояла на своем. — Ты отчаянно хочешь выбросить свою жизнь на ветер? — Я не собираюсь. Смотри, я докажу, что стану лучшей Охотницей на свете, настолько, что буду лучше тебя. — Ты правда думаешь, что сможешь? — Да! — крикнула она. — Все твои братья Солнца сделали это. Моя мама сделала это. Я могу… — Умереть. Так же, как они. — Это был удар ниже пояса, но в отличие от предыдущих раз, она не убежала в слезах. — Но я этого не сделаю. Я вернусь и докажу, что ты не прав. — За ее глазами теперь горел огонь, который он, к сожалению, помог разжечь своими рассказами. Эшен вздохнул в разочаровании, глядя на восходящее солнце в поисках наставлений. Что он должен был сказать ей, чтобы она послушалась. Такой милый человек, как она, никогда не выдержит трудностей, которые выпадают на долю тех, кто пытается стать героем. Он провел рукой перед собой, когда ему в голову пришла очень неприятная мысль. Руби так хотела стать героем мира, потому что не понимала, чего это стоит, но что, если он покажет ей реальный пример? Что если он покажет ей, каким страшным может быть мир для тех, у кого добрые намерения. — Что если… Что если я дам тебе обещание? Руби недоверчиво уставилась на него. — Что за обещание? — Сначала ответь мне вот на что: ты намерена начать обучение, когда тебе исполнится десять лет, как твоей сестре? — Она кивнула. Следующая часть была сложнее, но он был готов пойти на жертву, если это могло избавить ее от мучительной судьбы. — Тогда, до того дня, я больше не буду говорить об этом. Если в свой десятый день рождения ты все еще хочешь пойти по стопам своей матери, тогда я поделюсь с тобой всеми своими секретами и своим прошлым. Лицо Руби озарилось чистой радостью от его предложения. Он поднял руку, чтобы остановить ее, прежде чем она успела что-то сказать. — Если после всего, что ты узнаешь, твоя решимость останется непоколебимой, тогда… я помогу обучить тебя, чтобы ты смогла избежать участи своей матери. Она потрясенно смотрела на него. — Ты действительно это подразумеваешь? — прошептала она. Эшен опустился перед ней на колено и зажал между ними свой медальон Солнечного Света. Он взял одну из ее рук и положил ее на свою. — Я клянусь тебе своим именем и честью Воина Солнечного Света. Принимаешь ли ты мое обещание? — Да! О, я не могу дождаться. Я обещаю, что буду лучшей ученицей! — Руби одарила его лучезарной улыбкой, рассказывая о своих будущих планах. Жаль, что все это закончится через два года.