Монохром

      Всё быть хорошо просто не может. Если сегодня ты до безобразия счастлив, то завтра обязательно жди какой-нибудь несусветной херни.       «Херней» высокого, широкоплечего детину Мучо назвать было трудно. Куда больше под это описание подходил его зам — худощавый, патлатый Санзу, вечно носящий на лице плотную, черную маску. По слухам, под ней он прятал безобразные шрамы. Никто достоверно не знал, как и когда Харучиё получил подобное увечье, но предположения были самые разные: от самых банальных и житейских до невероятнейших и даже фантастических. Такемичи никогда не видела этого типа с открытым лицом, чтобы быть в чем-либо уверенной наверняка. Кто знает сколько доли правды в каждой подобной байке? — Чем могу помочь? — вежливо поинтересовалась Такемичи, когда два дня спустя после памятного недо-свидания с Майки, она встретила Ясухиро возле своего подъезда, явно поджидающего ее.       Вроде, у него в Тосве какие-то особые привилегии, красиво названные спец полномочиями. По-простому — пиздить всех неугодных. Так что его появление да еще в компании своего зама не сулило ничего хорошего; одним словом — хреново.       Хреново было и то, что ее проворно скрутили и затолкали на заднее сидение машины. Рядом сел Харучиё, преграждая любую попытку побега.       Такемичи невольно сглотнула, когда за Санзу захлопнулась дверца. Тонированные стекла делали невозможным увидеть с улицы, что происходило в салоне. И эта мысль, неприятно ударившая Такемичи о черепную коробку, вызывала приступ дичайшей мигрени.       Взгляд лихорадочно метался по креслам впереди; пальцы бездумно ощупывали пространство, где она сидела: вдруг удастся как в третьесортном боевике отыскать припрятанный в недрах сиденья гаечный ключ, и в случае чего со всей дури вмазать своим похитителям по их бесстыжим рожам? — Не ссы, я девок не бью, — обрадовал ее Мучо, бросив на Такемичи короткий взгляд в зеркало заднего вида.       Она вздрогнула, с опаской поглядев на отражение Муто в том же самом зеркале, но поспешила опустить голову: увидеть свое испуганное выражение оказалось почему-то не слишком приятным; будто родители поймали на краже сладостей перед обедом, ей богу. — И на том спасибо, — безрадостно откликнулась Такемичи, но потом с подозрением спросила. — Давно в курсе? — С тех пор, как Санзу нашел доказательства. На самом деле Кисаки подозревал; говорит, мол, знаком был с девахой в началке. А потом появляешься ты — та же внешность, то же имя, а все считают почему-то парнем. — Но ведь бывают в жизни совпадения? — осторожно возразила Такемичи. Мода называть детей гендерно нейтральными именами появилась не так, чтобы давно. Она сама носила такое имя; одна из ее коллег в магазине одежды щеголяла с именем «Акира» на бейдже, так что посетители были уверенны, что она просто подменяет коллегу.       Борьба за равноправие у них, в Японии, была, разумеется — в век Интернета в этом не было ничего удивительного, но шла она как-то вяло, без того энтузиазма, с которым феминистки на Западе рвались в бой за свои права и свободы.       В две тысячи шестом об этом знали только из фильмов, да и то воспринимали не больше, чем интересный сюжет.       Чтобы в действительности, по правде, какая-то девчонка вдруг заявила, что она имеет право вести себя, как мужчина и стоять с ними вместе, вровень в одном «строю», то, мягко говоря, была бы не понята.       Вот и Кисаки, видимо, не понял и не оценил. И чтобы увериться в собственной правоте до конца — действовал решительно, не скупясь на методы. — Бывают, — согласился с ней Мучо. — Поэтому нам и нужны были доказательства.       Такемичи совсем безрадостно хмыкнула. Теперь все сходилось. Вот, кто проник в ее дом. И она была права — руку к этому приложил именно Кисаки. Ну право, у него было достаточно мозгов, чтобы не совершать подобную низость самому, но отправить кого-то, в чьем характере было исполнить ровно то, о чем его просили без всякой лишней самодеятельности. — И как, прошу прощения, женские трусы в корзине с грязным бельем подтвердили бы вашу теорию? — чисто ради интереса осведомилась Такемичи. — Они и не подтвердили. Пришлось какое-то время проследить за тобой, — сказал рядом сидящий Санзу.       Признание отозвалось внутри чем-то неприятным. Такемичи почувствовала, как к горлу подступает дурнота. Она сглотнула, плотно сжав губы.       Немного помолчав, она как можно более равнодушно сказала: — Ок. Вы меня раскусили. Дальше что? — А дальше — устроим очную ставку, — хмыкнул Мучо. — Ты, как никак, неофициальный лидер Драконов.       Такемичи не поняла, при чем тут Драконы, но уже догадалась, что не просто так ее скрутили средь бела дня, и было верхом наивности думать, что ее везут просто заголить перед всей честной бандой, собранной специально ради такого случая внепланово. Это не в стиле Кисаки. И она верила, что Майки, узнав причину сбора, даже если она была озвучена косвенным намеком, точно не позволил бы случиться такому произволу.       Ей готовили радужный прием, и, если верить Муто, не одной ей. Интересно, кому еще не посчастливилось сегодня прокатиться в этой машине?       Хорошо, что не побили, — совсем невесело усмехнулась про себя Такемичи. — Чё лыбишься? — поинтересовался Санзу, одарив ее почему-то недовольным прищуром.       Такемичи покосилась на него. Происходящее больше походило на какой-то абсурд, на розыгрыш. Она все ждала, что приятели по банде разулыбаются, хлопнут ее по плечу, заявив, что Такемичи — полная лохушка, что так просто купилась на их развод.       Жаль, на розыгрыш это совсем не походило. Шутка явно уже слишком затянулась. — Нервное. Извини, — пожала она плечами. Опустила взгляд, вперившись в собственные сцепленные руки на коленях.       Спрашивать, куда ее везли, было бессмысленно. И так понятно, что в какое-нибудь безлюдное место, где случайные прохожие ничего не смогут увидеть и не вызовут полицию. Понятно, что везут ее не просто поболтать, но устрашить.       Право, не убивать же ее собрались, и за что? — Вот же прибавил Изана нам работенки, — недовольно цокнул языком Мучо.       Такемичи тут же вскинулась, словно гончая по команде, только заслышав знакомое имя. — Изана? — переспросила она. — Так вы, значит, к нему под крылышко перебежали? — Ты че, реально дура? — спокойно поинтересовался у нее Харучиё; скучающее выражение его лица совсем не изменилось, и Такемичи мысленно пожелала ему икоты, прикушенного языка, а еще лучше — захлебнуться своим собственным ядом. — А… — понимающе протянула Такемичи. — Значит, вы шпионили для него в Свастонах… — Захлопнись, — спокойно порекомендовал Мучо. — Еще не все клоуны в сборе. Вот доедем, и там разберемся.       Такемичи невольно рассмеялась. Ну точно — нервное. — Прости меня, конечно, но под разборками, ты подразумеваешь, что отпиздишь меня и… кто там еще попал под категорию «клоунов»? Не знаю, чего ты этим хочешь добиться… или Изана ваш… Но я настаиваю решить это как-то мирно. Ведь можно же: просто поговорить? — Отпиздить? — задумчиво пробормотал Мучо, пропуская все остальное мимо ушей. — Пожалуй, тебя-то я реально переломлю с одного удара.       Такемичи почувствовала, как от лица разом отхлынула вся кровь. Она осознала, совершенно точно поняла, что везут ее на казнь.

***

      Ее втолкнули в темное помещение, да так сильно, что Такемичи, сделав по инерции несколько неуклюжих шагов, упала на бетонный, холодный пол.       Тут же щелкнул переключатель, заливая ярким светом складское помещение.       Такемичи зажмурилась, проморгалась, привыкая к резкой перемене освещения. Только после этого она подняла голову, оглядевшись. На стульях, в нескольких метрах от нее сидели избитые и связанные Коко и Инуи.       Такемичи ожидала увидеть здесь кого угодно, только не их. Ведь тогда… Зачем она здесь? Почему именно они втроем? — Что ж, раз вы, придурки, наконец, в сборе, можно и начать, — провозгласил Мучо, подтаскивая поближе стул и усаживаясь к ним лицом.       Такемичи приняла сидячее положение и окинула своего похитителя тяжелым, мрачным взглядом. — Для начала, если тебя не затруднит, объяснись, — со всей строгостью, на какую была сейчас способна и хорошей долей сарказма, потребовала она.       Мучо хмыкнул, посмотрев на Такемичи с таким снисхождением, будто перед ним сидел глупый ребенок, который не понимал, почему нельзя в мороз лизать качели, хоть приятель, шепелявя, очень советовал. — Такемичи здесь не при чем! — зашипел Инуи. — Тебе ведь я нужен? Ведь это я был связан с Изаной!       Такемичи обернулась, с застывшем изумлением посмотрев на приятеля. Снова этот Изана…       Она никогда его не видела, не представляла даже, как тот выглядит, и узнала о нем буквально несколько дней назад, а он уже втягивает ее в какие-то умопомрачительные неприятности.       «Боссы» усложнялись по мере прохождения Такемичи игры. Наото, как стартовая локация — всегда, непременно ждал ее после возвращения, принимал окончание миссии, а потом выдавал новый квест.       «Убей Сано Манджиро». — Звучал первый текст задания. Но он оказался заведомо слишком сложным, поэтому автоматически перешел в категорию отложенных, а затем и осознанно проваленных. Сначала Такемичи не представляла как так можно, не чувствовала в себе решимости убить человека, да и человек этот — Непобедимый Майки, выносящий здоровенных парней с одного удара. Куда ей с ним тягаться? Потом, узнав его лучше, Такемичи скорее вогнала бы нож в собственное сердце, чем причинила бы Майки боль. Так что с первым заданием, выданным ей Наото, она сразу же не справилась.       «Предотврати смерть Рюгуджи Кена третьего августа». — Высветилась обновленная миссия, после того как первая прогорела еще в самом начале не этапе составления плана.       И сама попытайся не сдохнуть, — мрачно думала Такемичи, таща на себе раненого Дракена. Мысленно она давала себе зарок, что если Дракен выживет, то она… она…       Ничего пообещать она так и не успела, потому что перед ней появился первый «босс» в лице Киёмасы.       А потом прокачка полетела, словно лыжник на горнолыжном спуске. А учитывая, что Такемичи на лыжах никогда не каталась, да и высота ее в целом пугала, то не сложно догадаться, в каком диком раздрае, панике она пребывала.       Вот и сейчас — последний рывок перед встречей с последним — Такемичи надеялась, что с последним — противником. Курокава Изана… Почему-то Такемичи очень сомневалась, что сумеет выпутаться из этой передряги без всяких потерь. — Ты ведь считаешь, что раз в первом отряде, под руководством Ханагаки, бывшие члены Драконов, то все мы — шпионы и предатели? — почти буднично закончил Инуи свою мысль. — Ханагаки не предатель, — твердо кивнул Коконой. И одарил Мучо полным уверенности взглядом. Будто не сидел он связанный по рукам и ногам, без возможности защитить себя и друга. Если у него и был какой-то запасной план, то Такемичи хотелось бы, чтобы он хоть полу жестом дал ей об этом понять. — А? — отозвался Мучо. — Да нет. Мне вообще поебать на все это. Раньше мы вместе с Изаной брались за любую грязную работу: грабили, толкали дурь, избивали… — он прикрыл глаза, будто мысленно возвращался в те времена. С таким видом обычные, нормальные люди вспоминали о счастливых детских годах, когда мама и папа еще любили друг друга и устраивали совместные пикники в парке на выходных. — Да… что было за время… Потом наши пути разошлись. Мне было скучно, вот я и примкнул к Свастонам. Доперли теперь, выблядки? Я — основал «Поднебесье».       Такемичи вздрогнула всем телом, когда увидела взгляд, которым одарил их Мучо: в нем не было ничего, кроме безумия и жажды крови.       Мозг заработал на все тысячу процентов, ища выход из этой патовой ситуации. Ей нужно спастись, иначе все усилия были зря. А еще нужно спасти Инупи и Коко: она не могла, не имела права бросать их.       Взгляд метался по всему периметру склада, но здесь не было совсем ничего, что могло бы помочь Такемичи, по крайней мере, не в шаговой доступности. А еще у единственного выхода стоял Санзу, так что, даже если каким-то чудом получится сбежать от Мучо, мимо Харучиё точно не протиснуться. — Но теперь Изана вернулся, и вы стали моими врагами. Так что здесь вы и умрете, — закончил свою пламенную речь Муто.       Такемичи сжала кулаки, усаживаясь удобнее. Устойчивая позиция — полпроцента уверенности в любой безнадежной передряге. В ее случае эта ничтожная статистика, ничуть не в ее пользу, — уже большое достижение. — Ты готов замарать руки ради Изаны? — тихо спросила Такемичи. — А он хоть в курсе, на какие жертвы ради него готовы пойти люди, на которых ему плевать? — Хм? — Муто повернул к ней голову, одарив потемневшим от раздражения взглядом.       Воодушевившись тем, что, по крайней мере, из его глаз пропало это пугающее безумие, Такемичи поспешила закрепить успех: — Ему нужен только Майки. Разве ты не знаешь этого?       Мучо помолчал с минуту, будто обдумывая, как подостойнее ответить на этот ее выпад. Но вдруг он поднялся со стула, сделал пару шагов к связанным пленникам и остановился прямо перед ними, одарив обоих ледяным взглядом. На Такемичи он будто специально не обращал внимания. — Я похитил вас не просто так, — спокойно сообщил он. — Ты, Инуи, всегда отирался рядом с теми, кто приносил тебе пользу. Сначала Таджю, чтобы воскресить Драконов, потом ты убедил его завербовать Коконоя. Теперь, вот, Изана на него глаз положил… Финансовый гений, — выплюнул он это как величайшее оскорбление.       Такемичи вздрогнула, живо припомнив все свои возвращения в будущее. Во всех вариантах будущего непременно был Хаджиме Коконой. Тот, кто отвечал за деньги Свастонов. И как она раньше не сообразила, насколько тот был важной фигурой? Глупая, распыляла внимание не на тех людей, обращала внимание на мелких сошек, а действительно важные, ключевые фигуры всегда были рядом и всегда ускользали от ее внимания.       Не получилось сложить два и два. А теперь, наверное, уже поздно рыпаться. — Так скажи мне, Инуи, нахуя тебе нужна эта тупая пизда? — Чего? — растерялся Сейшу. Даже маска на мгновение слетела с его лица, обнажая его искренние чувства.       Мучо кивнул на съежившуюся, замеревшую, не в силах шевельнуться и даже вздохнуть, Такемичи. — А ты разве не знал, что Ханагаки — девка?       Взгляд, которым одарил ее Инуи был непередаваем. Смесь растерянности, неверия и какого-то затаенного отчаяния читались в глубине его зрачков. Коконой тоже выглядел удивленным подобной шокирующей новостью, но менее обескураженным, чем его друг. Потому он первым справился с удивлением. — Что с того? — поинтересовался он. — Пацан, баба — какая разница? — Никакой, — согласился Мучо. — Просто было интересно, зачем ты лег под Ханагаки. Хотя, вероятнее, это она легла под тебя. — Он немного помолчал, кажется, делая для себя какое-то важное открытие. — А, ну теперь понятно. И, как я уже говорил, мне плевать, поц ты или нет, — взглянул он коротко на Такемичи. — Я убью вас обоих. И тогда тебе, Коконой, будет больше некуда идти, кроме как в «Поднебесье». — И это твой план? — подала голос Такемичи, впрочем, совершенно не представляя, что должна сказать. Что она вообще могла сказать этому больному на голову ублюдку? — Говоришь, Коконой под кого-то прогнулся? А сам-то? Изана тебя даже не просил тащить нас всех сюда, а ты вон как расстарался. Надеешься, поди, похвалу за это получить?       Обжигающе-болезненная пощечина оглушила. Мир покачнулся, потемнел, а потом Такемичи обнаружила себя лежащей на полу, придавленной тяжелым сапогом Ясухиро. Он давил ей на ребра с такой силой, что Такемичи казалось, что еще немного и они попросту треснут. — Закрой рот, шмара, — с вопиющим спокойствием порекомендовал ей Мучо.       Он выпрямился, впрочем, не убирая ноги с Такемичи, и сосредоточил все свое внимание на одном Коко. — Так что мне делать, убить и тебя вместе с ними?       Коконой промолчал, лишь нахмурился, одарив своего похитителя по-настоящему убийственным взглядом.       Так и не дождавшись ответа, Мучо отошел в сторону, будто собирался уйти и дать им немного времени все обсудить между собой. По крайней мере, Такемичи надеялась на это.       Она, наконец, смогла вздохнуть полной грудью. Насколько могла стремительно, Такемичи поднялась на ноги, развернулась лицом ко всем своим сегодняшним бедам, загораживая спиной связанных приятелей. Пусть она не боец, пусть она даже не мужчина, но она не собиралась сдаваться так просто.       Муто остановился, будто вспомнив что-то важное, он бросил через плечо: — Кстати, Ханагаки, Изане нужен не только Майки. Вернее, ему нужна его харизма. А вместе с ней: мозги Кисаки и таланты Коконоя. Вместе с этими тремя составляющими у него получится прогнуть под себя всю страну.       Такемичи честно попыталась представить себе эту идеалистическую картину. И у нее даже получилось это сделать, но всем фигурантам было уже за тридцать: все они давно были состоявшимися, солидными дядями, с кучей полезных связей и руками, по плечи в крови.       Такемичи рассмеялась.       Мучо пораженно обернулся, будто не веря, что на его пылкую тираду, чуть ли не самую философскую за всю его жизнь, можно получить вот такую реакцию. — Спасибо, — сквозь слезы пробормотала Такемичи. Торопливо утерла их рукой и с веселым прищуром посмотрела на Муто. — Рассмешил, так рассмешил. — Она немного помолчала, испытующе глядя в глаза неприятелю. Тот был настолько обескуражен ее заявлением, что не сразу нашелся с достойным ответом, а потому Такемичи поспешила разъяснить: — Те, о ком ты говоришь — подростки. Они даже голосовать пока не могут, а ты грезишь, что они тебе страну на блюдечке преподнесут? Подожди чутка, лет, эдак, десять. Вот тогда, может быть. — Сука, — процедил Мучо, разворачиваясь к Такемичи и угрожающе сжимая кулаки.       Но Такемичи вошла во вкус и даже не думала затыкаться. — Думаешь, вам так просто отдадут власть действующие кланы якудза? Думаешь, среди них нет своих харизматичных, талантливых и умных мерзавцев? О, ты ошибаешься, приятель. Чертовски ошибаешься. Да стоит вам рыпнуться, позариться на их добро, то они быстро раздавят вас, не моргнув и глазом. Потом поди, найди ваши трупы, выброшенные где-нибудь в океане. — Всему нашему поколению уже по двадцать лет, — с трудом сдерживая себя, напомнил Мучо, очевидно напоминая себе, что женщин он не бьет и хватит с Такемичи чести в виде одной профилактической затрещины. — Мы уже давно стали реальной силой, а игры в гопников давно закончены. — Вот именно, — солидно кивнула Такемичи. — Ставки поднялись. И спрос с вас будет как со взрослых, раз вы мните себя таковыми. Так что Коконой с вами никуда не пойдет. Я — все еще командир первого отряда Тосвы и преемница наследия Черных Драконов, и я запрещаю тебе, Коко, идти куда-либо с этими людьми и тем более работать на них. Я запрещаю тебе херить собственное будущее!       Такемичи не видела взгляда, направленного ей в спину, но чувствовала, что все внимание Хаджиме направленно на нее. О чем он мог думать в этот момент? «Дура! Куда ты, блять, лезешь…»       Наверняка.       Такемичи сама так про себя думала. И лишь на чистом упрямстве… упертости, скорее, глядела на Муто таким взглядом, полного неоправданного, глупого превосходства. Кто там говорил, что держать мину при плохой игре — наше все… Такемичи уже и не помнит. Где, когда, с кем… для ее жизни все эти временные понятия больше не имели никакого значения.       Важным был только этот миг — только один шанс исправить, предотвратить ошибки, допущенные этими людьми. В том будущем, которое она знала, именно они, эти двое дураков, которых сейчас Такемичи так отчаянно прикрывала своей хрупкой спиной, были ключом и, скорее всего, главной силой тех Свастонов, которые нагоняли страху на всю страну и даже, пожалуй, ближайшее зарубежье.       Пусть она умрет сегодня, пусть она никогда не узнает, каким стало будущее, за которое ей придется расстаться с жизнью, но… — Я не отдам тебе ни Коконоя, ни Инупи! — крикнула она. — Убивай меня, если хватит смелости, режь, пытай… Но их ты не получишь, понял меня?! — Бешенная сука, — послышался тяжкий вздох со стороны двери. Это был Санзу, до сего момента безмолвно наблюдавший за всем действом со стороны. В полной тишине его голос прозвучал неестественно громко.       Такемичи уже и позабыла о нем. И вдруг задалась вопросом, а какую роль этот странный тип играет во всей этой истории? До сего момента он был безликой фигурой, о которой Такемичи мало что знала.       Чифую обмолвился как-то, что Санзу и Майки — друзья детства. Но Такемичи ни разу не видела их теплого, близкого общения. С тем же Баджи Манджиро был куда ближе. Да даже с Казуторой и Па-чином.       Тем временем Муто преодолел разделяющее их расстояние в несколько широких шагов, схватил ее за грудки и без видимых усилий приподнял над полом. Ткань ее школьного пиджака угрожающе затрещала, но — честь и хвала отечественному производству — выдержала натиск.       Такемичи вздрогнула, и уставилась испуганным взглядом в глаза Мучо. Кажется, она проиграла, обнажив перед врагом свой страх.       Но Муто был слишком взбешен ее пламенной речью, чтобы обращать на такие детали хоть какое-то внимание. Он встряхнул ее, выбивая из груди жалобный писк. Такемичи успела заметить в его глазах работу мысли. Такой взгляд мог быть только у человека, который принимал важное решение, пытался найти компромисс с собственной совестью. Потом, не жалея сил, он ударил ее под дых. Нашел.       Такемичи осела к его ногам, схватившись за живот, задышала рвано и хрипло. Мысль, что за таким ударом, обычно, следует новый, пришла к ней слишком поздно. Мучо схватил ее за волосы, снова воздвигая на ноги.       Такемичи сдавленно закричала, схватилась дрожащими пальцами за крепкое и широкое запястье Муто, в безуспешной попытке отстранить.       Но ее снова встряхнули, заставляя держать голову прямо. — От Майки уверенности понабралась? — холодно поинтересовался он. — Спишь с ним, шлюха?       Такемичи зашипела. С трудом разлепила слезящиеся глаза и сквозь туман боли с ненавистью посмотрела в глаза своего мучителя. — Только он тебе не поможет. Никто тебе не поможет, сука. Я вырву твой поганый язык, а потом убью. — Ты только болтать и можешь, — прохрипела Такемичи, впиваясь пальцами в руку Мучо, надеясь, что если сделает ему хоть немного больно, то он ослабит хватку в ее волосах. — Давно бы уже убил, а ты все треплешься и треплешься. Может, это тебе язык мешает, а не мне?       Давящее движение, замах, и вот ее лицо впечатывается в поднятое колено. Рот тут же наполняется кровью; невыносимой болью пульсирует висок.       Такемичи падает к ногам своего мучителя, не чувствуя никаких сил, чтобы подняться. — Я передумал, — заявляет Муто со всем спокойствием. — Тебя я оставлю напоследок. Ты помучаешься. Это я тебе обещаю. — Стой! — закричал вдруг Коконой. Он беспомощно дернулся, стул под ним покачнулся, грозясь перевернуться. — Не трогай Ханагаки! Я пойду с тобой. Я буду работать на тебя и Изану. Только отпусти их!       Такемичи уже не осознавала, что происходило вокруг. Сознание помутилось, эфирный шум забил уши. Темнота заволокла все перед ней.       Обнаружила она себя уже лежащий в груде мусорных мешков, недалеко от пригородной станции. Над ней простиралось безграничное темное небо. Лишь только несколько тусклых звездочек мерцали где-то в вышине.       Она проиграла? Все было зря?       Боль подкатила к горлу тошнотой. Но не было никаких сил пошевелить даже пальцем. Она вот так и умрет: в груде мусора, захлебнувшись собственной блевотиной? Что ж… Всю жизнь она жила, как крыса, и вот жалкая смерть ее и настигла. Сожалений было так много, что от них пульсация боли в голове становилась попросту невыносимой. Такемичи прикрыла глаза, позволив себе думать только об одном: будь, что будет. — Эй, ты там как… Живой? — прохрипели вдруг рядом. Такемичи тут же распахнула глаза и, будто позабыв о боли, повернула голову.       Рядом лежал Инуи. Левый глаз заплыл, а шрам вокруг него был болезненно-красным, казался воспаленным. Такемичи пробежалась взглядом по его лицу, подмечая все мелкие царапины и серьезные увечья.       Вот и новая цель нарисовалась. Тащить Инупи до больнички придется ей. Там она наплетет героическую историю, как Сейшу голыми руками пошел на дюжину врагов, дабы отстоять ее честь. Но врагов было много, и получилось то, что получилось.       Интересно, получится ли в этом стремном районе поймать такси?