А за окном горели фонари

"Нам осталось в награду, может быть повезло, Горы битого счастья, да седьмой лепесток."

Витя сидел в кабинете врача, постукивая пальцами по деревянной столешнице. Тут было светло и спокойно, что ли? Хотя у невролога должно быть спокойно, так думал Пчела. В конце концов, он же лечит нервную систему человека, у него должно быть спокойно. На столе, помимо множества бумаг и папок, стояла фотография в простой деревянной рамке. Не удержавшись, Пчелкин развернул ее к себе. Пожилой мужчина, в котором он узнал врача, держит на руках девчонку лет пяти, рядом стоит парень старшего школьного возраста. С другой стороны от врача стоит миловидная женщина, которую обнимает улыбающийся мужчина. «Это его семья» - догадался Витя – «Сын или дочь. И внуки». На фото чужая семья выглядела настолько счастливой, что у Вити от сладости повысилось слюноотделение. Хотя, наверное, таких семей в Москве, да и во всем мире, сотни тысяч. Счастливые, крепкие, любящие и любимый… Так почему он не может просто повторить за кем-то? Дверь отворилась, и выше обозначенный невролог, на ходу доставая из кармана белого халата очки, бодро произнес: – Виктор Павлович, простите за ожидание, – доктор занял свое место, – Все документы по вашей супруге я подготовил, вы можете забирать ее домой. – Роман Анатольевич, – Пчела сцепил пальцы и серьезно посмотрел на доктора, – Что это все-таки было? Мужчина посмотрел на озабоченное лицо молодого мужчины. Вздохнул и медленно снял очки, кладя их на стол перед собой. – Молодой человек, – по-доброму тихо начал он, – У вашей супруги все признаки скорого нервного срыва. Разумеется, это был не сам срыв, – тут же поправил себя доктор, – Но предпосылки… весьма четкие. – Это вы про головные боли? – И не только, – кивнул доктор, – Боли стали последствием постоянного подавление негативных эмоций. Плюс ситуацию усугубила бессонница и периодическое голодание. Таисия истощила организм, сама того не желая. То, что вы приняли за обморок, на самом деле попытка организма хоть немного восполнить утраченную энергию. Скажите, Таисия Михайловна в последнее время часто подвергалась стрессу? Может, были травмирующие события? Витя подавил смешок. Он – одно большое травмирующее событие. Довести девушку до нервного срыва за… за сколько лет? Они вместе больше пяти лет, и за это время пережили вместе столько говна, хватило бы на приличную драму для какого-нибудь начинающего режиссерешки. Но ведь помимо плохого, было и хорошее. Ведь было же! Неужели этого хорошего не хватило, чтобы перекрыть негатив в их нелегком существовании? Не может быть. Одно только появление Артема перекрыло собой все плохое, что было до этого, подарив родителям невероятное счастье. По крайней мере, Вите точно. Ради сына он стремился стать лучше, стать чище. Ради сына он готов был на все. Дети – это вообще что-то невероятное, что меняет тебя. Но и Тася тоже была счастлива, Пчела чувствовал это. Просто в один момент эйфория от рождения ребенка прошла, и они вернулись к своей гонке с судьбой и удачей. Такая гонка не могла не оставить своего отпечатка. И вот теперь Тася, столько лет копившая внутри весь этот негатив, отравляющий ее разум, начала сдаваться его черным щупальцам. И Пчела намеревался обрубить их на корню, вернуть свою улыбчивую, лучистую жену и больше никогда не допускать ничего подобного. Весь этот молчаливый анализ так четко читался у него на лице, что доктору даже ответа не потребовалось. – Виктор Павлович, я понимаю, жизнь сейчас…непростая,– подобрал он слово, – И такое состояние у молодых людей, особенно женщин, к сожалению, встречается все чаще и чаще. Но вы должны знать, что это все еще можно поправить, – он сложил бумаги стопкой, постучав ими по столу, – Я вижу, вы переживаете за здоровье Таисии Михайловны. И я уверен, вы на многое пойдете ради ее благополучия. Знаете, мы с ней вчера немного побеседовали, – улыбка врача стала немного заговорщической, – Она рассказала про вас много удивительных вещей. Витя удивленно поднял на Романа Анатольевича взгляд. Интересно, что такого могла рассказать про него Тася? Тем более хорошего. – Скажите, а правда, что вы специально нашли квартиру, что Таисия не уехала в другой город? А потом каким то чудом вернули ей потерянный браслет? Витя чуть покивал головой. Было дело. Но это ведь ерунда, что в этом такого особенного? Он ведь преследовал не только альтруистические цели тогда. Отчасти он делал это из-за эгоизма, чтобы сделать хорошо себе. – Не понимаю, почему она рассказала вам именно это, – честно сказал Витя. – Не только это. Но вы не видите, чем похожи эти моменты? – уточнил врач. Витя запутался в конец. – Каждый раз, делая какой-то поступок, вы возвращали ей надежду. Что будет еще что-то хорошее. Проявляли заботу и внимание, участие к ее неприятностям. Неужели эта черта в вас больше не проявляется? Не думаю. Уверен, вы правильно оцените ситуацию, сделаете выводы и сможете помочь своей супруге лучше любых врачей, – он подмигнул Вите. Витя ничего не понял, но было очень интересно. К чему вообще этот разговор? Смысл Витя понял только вечером, когда, собрав всю семью снова дома, услышал разговор Таси с родителями. Евгения Леонидовна отчитывала дочь уже несколько минут за то, что им ничего не сообщили. – Мне Алла позвонила, так бы мы ни слухом ни духом, – тарахтела она, – Давно ли у тебя секреты, дочь? Тем более о таких серьезных вещах? – Мам, успокойся, пожалуйста, – вздохнула Тася. – А Витя твой куда смотрит? – не успокаивалась родительница. – А Витя то тут при чем? – уточнила Пчелкина, накручивая шнур от телефона на палец, – Вите тоже несладко. Он просто эмоционально более устойчив, чем я. С его работой я бы давно уже рехнулась. Так что Витю не трогай, он делает, что может. Пчелкин, укладывая в это время Артема спать, прикрыл глаза. Дурочка, она еще и защищает его. Хотя Евгения Леонидовна отчасти права. Ему следовало быть внимательнее. Следовало быть рядом и поддерживать ее. Но… он ведь может быть рядом сейчас, пока ей не станет лучше? Ближе к ночи, когда Тёма видел уже десятый сон, Тася тоже уснула, по настоянию врача приняв пару таблеток, Витя выскользнул из кровати, вышел на балкон с телефоном и сигаретами. Несмотря на близкое к полуночи время, собеседник ответил на удивление быстро. – Да, брат? – Мне нужен отпуск. Недели на две, может больше, – без предисловий выдал Пчела. – Пчел, – Саня вздохнул, – Я знаю, что ты устал. Но ты же понимаешь… – Нет, Саш, – перебил его Витя, – Я ничего не понимаю. И не хочу, если честно. Я хочу только, чтобы мои близкие не отключались у меня на глазах, доводя меня до инфаркта, – Витя поплотнее закрыл дверь на балкон и закурил впервые за этот день. Мозг, подсаженный на никотин, буквально требовал новой дозы. – Не понял, – голос Белого стал серьезнее, – Ты о чем вообще? И Витя рассказал Белому то, что пока не знал никто, кроме самого Вити и родителей. Все закрутилось так быстро, что Пчелкин даже и не подумал сообщить братьям. Сегодня он просто не появился на работе, на звонок Белого ответив, что у него срочные дела. Без объяснений, без подробностей. И вот сейчас, когда Саша узнал настоящую причину «прогула» своего экономиста, ему стало паршиво. Но он собрался и выдал: – Так почему ты все еще базаришь со мной? Чтобы в ближайшие две недели я тебя близко возле офиса не видел. Понадобишься, сами тебя найдем. Поцелуй от меня крестника и Тасе здоровья. Бывай, брат, – Саша отключился. Витя усмехнулся и положил трубку рядом с пачкой сигарет. Кто бы что про Сашу не говорил…в нем было что-то хорошее. Пчела затянулся. Он почему то вспомнил тот день, когда он рассказал Тасе, что хочет, чтобы Белый стал крестным. – Почему Саша? – Тася была удивлена, и не сказать, что очень рада, – Я думала, ты попросишь Космоса. Он же, вроде, твой лучший друг. – Они все мои лучшие друзья, – поправил Витя, – Но Кос шалапай, чему он Тёмку научит? – А Саша твой чему его научит? – мрачно уточнила Пчелкина, покачивая сына на руках. Витя вздохнул. Вопрос не в бровь, а в глаз. Он присел и погладил жену по коленям. – Сашка хороший человек, с которым случились плохие вещи, – и Витя правда в это верил, – Это он только на показ такой холодный и жесткий. Поверь, в нем есть немало хорошего. Он хороший друг, верный своему слову, делу и людям. Да, он предстал в твоих глазах не с лучшей стороны. Но я уверен, нашему сыну он будет защитой если, не приведи Бог, меня рядом с Темой не будет. Тась, я верю ему И верю в него. – Что ж, – Тася задумчиво смотрела в окно, – Я действительно не знаю его хороших сторон, но раз ты так ему веришь… Надеюсь, что его «защита» Теме никогда не понадобится. В конце концов, есть еще Томочка, вот кто будет действительно любить нашего сына. А Саша, – Пчелкина серьезно глянула на мужа, – Тебе правда это так важно, да? Витя кивнул. Черт, он сам не понимал, почему эта дурацкая идея так засела в голове, но что-то внутри подсказывало, что так надо. Что это правильно. И Тася доверилась. Только доверилась она не Саше Белому, а доверилась мужу, который доверял Саше Белому. И по сей день Саша пытался оправдывать это доверие. Сейчас его крестник нуждался в том, чтобы родной отец был рядом. Так кто такой Саша Белов, чтобы лишить Артёма и Тасю отца и мужа тогда, когда они в нем нуждаются? Бригада как-нибудь без него обойдется. А семья – никогда. Витя докурил и выбросил бычок с балкона. В голове прояснилось, мысли встали на свое место. Он отмел от себя все сожаления, стыд и зудящий шепот совести. Время размусоливать и жалеть себя, ища оправдания своим ошибкам прошло. Пора исправлять все, что он натворил единственным действенным способом – молча делать все, что в его силах, как он делал в далеком 1989 году.