А за окном горели фонари

"В час, когда твой сон еще так чуток и невесом, и первый лучик солнца к тебе заглянет в дом, А может, кто проснется, вдруг приходят сны о небе на руках, сны о теплых берегах и странах, И вроде странно, будто ты все это видишь с высоты, и кто-то есть с тобою рядом. Обидно — просыпаться надо, вот и верь тем, кто твердит, что на другой планете любовь и свежий ветер.

Утро началось не так, как обычно. Во-первых, Тася выспалась. Скорее всего помогли таблетки, но это уже подзабытое чувство приятно разлилось по телу. Но что более удивительно — Тася почувствовала на своей талии крепкую мужскую руку. Стрельнула глазами на часы. 9:45. Тёма еще не подавал голоса из детской, значит спал. Но почему муж еще дома? Таисия повернулась и слегка удивленно уперлась взглядом в спящего Витю, который по хозяйски прижимал ее к себе. Пчелкина потеребила мужа за плечо, зашептав: — Витя, ты на работу проспал! Вставай! Пчела что-то промычал, не открывая глаз. Рука его переместилась Тасе на живот, обнимая крепче. — Витя! — Любимая, — слегка хриплым ото сна голосом выдохнул Витя, выныривая из дрёмы, — Тише. Никуда я не проспал, — он уткнулся носом в волосы жены, втягивая приятный мятный аромат, — Все хорошо. Поспи еще, пока малой не встал. Тася не понимала, что происходит, а потому развернулась в его руках лицом к притворяющемуся спящим супругу. Повернулась и затихла, наблюдая. Давно ей не предоставлялся шанс просто смотреть на него. В тишине. Сейчас на его лице не было и тени напряженности, пропали складки на лбу, которые всегда появлялись, когда Витя был не в духе. Даже призрачные тени под глазами, которые иногда мерещились Тасе, полностью пропали. Пчела был похож на большого ребенка, только что губами во сне не причмокивал, как сын иногда. Тася с умилением отметила, как Тема все-таки похож на отца. Алла Дмитриевна показывала как то Витины детские фотографии. Сравните их с Тёмиными — отличий будет немного. Пчелкина протянула было руку, чтобы прикоснуться к щеке мужа, но замерла в паре сантиметров от его кожи. Появилось чувство, что как только она прикоснется к нему, он растает, как туман. Утечет сквозь пальцы. Витя приоткрыл один глаз как раз в тот момент, когда Тася уже хотела было опустить руку, и сам притянул ее ладошку к своему лицу. — Я не укушу, — усмехнулся он. — Вить, что происходит? — не удержалась Тася от вопроса. — Ничего. Я просто не пойду на работу. Ни сегодня, ни завтра, ни в ближайшие пару недель, — спокойно ответил Витя, поглаживая ее пальцы, — У меня есть дела поважнее. Тася хотела было возразить, что это смешно, что он не должен нянчиться с ней из-за какого-то нелепого случая. Но все слова застряли в горле, когда она наткнулась на очень серьезный взгляд голубых глаз. Глаза говорили красноречивее любых слов. «Я никуда не уйду». Витя буквально кричал об этом без слов: взглядом, руками. Он провел пальцами вдоль позвоночника супруги, вызывая табун мурашек, вычертил невесомый узор на обнаженном плече, скользнул ниже, к впадинке на ключице, поглаживая кожу. Чем дольше он блуждал по телу, тем темнее становились его глаза от зарождающегося желания. Нить прикосновений протянулась до шеи, прошлась по пульсирующей венке и замерла в волосах. Витя притянул Тасю к себе и вовлек в долгий поцелуй. Нежный, заботливый, успокаивающий, как тихая вода. Без бури, без страсти, но с бесконечной любовью. Тихая гавань, умиротворяющая и дарящая покой. Наверное так должно выглядеть доброе утро. Внести свой вклад в понятие «доброе» поспешил и проснувшийся сынуля. Из детской донеслось громкое и требовательное «мама». А следом загремела погремушка, покинувшая пределы кроватки. Витя слегка отстранился от женщины, улыбаясь. — А вот и солнышко встало, — произнес он, — Лежи, я возьму его. Этим утром присутствию папы дома удивилась не только Тася. Артём, увидев вместо привычной мамы входящего Витю, сначала широко распахнул глазища, а потом встал в кроватке, придерживаясь за бортик, и потянул к отцу руки, спешно выкрикивая «папа, папа». «Папа». Сердце Виктора сладостно стукнулось о ребра от этого слова, произнесенного сыном. Забавно, раньше он даже представить себе не мог, что его когда-то назовут папой. А теперь не мог себе представить жизни без своего белокурого счастья. Он был не готов к появлению Тёмы, как бы ни старался. Боялся, что не справится, что не поймет, как правильно себя вести. Что вообще делать. Но в тот момент, когда он увидел сына в роддоме, все вдруг стало просто и понятно. Оно получалось само, интуитивно. Страх уступил место решимости и особой любви. И это был самый сладкий эмоциональный коктейль, который Пчела когда-либо испытывал. — Ну что, Тёмка, — он взял сына на руки, — Пойдем маму будить? Пчелки залетели в комнату. Витя, поддерживая Артёма за живот, издавал непонятные звуки, похожие на простуженный мотор, а Артём, болтая руками и ногами, изображал самолёт, заливаясь смехом. — Заходим на посадку, — скомандовал Витя, усаживая сына на колени к Тасе. Но вошедший во вкус Тёма тут же переполз на руки к отцу, сел на него верхом и сказал: — Папа, ввв-рллрлр, — ребенок старательно пытался изобразить букву «р», но получалось пока не очень хорошо. Витя сел поудобнее, подтянул ноги повыше, чтобы ребенок мог откинуться, как на спинку стула. А потом началась игра в «свободное падение». Тася, подмяв подушку поудобнее, со смехом наблюдала за дурачеством двух детей: побольше и поменьше. Таким образом, утро в семье Пчелкиных в тот день наступило ближе к 11. Это было похоже на праздник. Артём не отставал от папы все утро. С мамой то он уже наигрался, а с папой — совсем другое дело! С папой и игры веселее, и день интереснее. И даже на качелях он качает не как мама. И вообще, папа — не мама. Тася за весь день сына получила только для того, чтобы покормить его, а еще, чтобы днем уложить спать. Все. Весь остальной день Тёма не отлипал от Вити, как будто боялся, что такого дня больше не будет. Но так было и завтра, и послезавтра, и в конце недели. Тася даже на какое-то время подумала, что все это ненастоящее. Слишком хорошо, чтобы быть правдой. За все это время Пчелу практически не доставали телефонными звонками. Один раз в панике позвонил Космос, который никак не мог разобраться в Витиных бумагах, а встреча с партнерами должна была состояться через час. Витя предложил было приехать на пару часов, но Кос отрезал: — Нахера ты нам тут сдался? Без тебя тихо и спокойно, сиди в своем улье, не делай мозг. Пчела даже удивился. И почему он раньше тогда все время так впрягался в работу, если и без него возможно обойтись? Чудеса… А вечером субботы в дверь раздался звонок. Пчелкин, отдав сыну мяч, пошел открывать, и не без удивления обнаружил на пороге квартиры Космоса с Валерой. Они гостей не звали, но всегда были им рады. Мужчины, уставшие от официальных костюмов, сейчас были максимально похожи на простых людей. Кроме Коса, разумеется, но он никогда не менялся. Валера же сменил рубашку и пиджак на так привычные ему толстовку и джинсы. Услышав в коридоре знакомые голоса, Тася подхватила ребенка на руки и выглянула наружу. Несмотря ни на что, она была рада их видеть. Хотя почти недельная изоляция ненадолго позволила Таисии забыть обо всех, кроме своих мальчиков. Но Валера с Космосом были как две вспышки из реального мира, которые призваны были манить вернуться в реальность. Тёма, увидев мужчин, сначала уткнулся маме в шею, прячась от радостных взглядов двух бугаев. Но когда Валера подошел и погладил мальца по светлым волосикам, слегка пощекотав по шее, малыш засмеялся и уже перестал пытаться прикинуться игрушкой. — Пчел, ты извини, я знаю, что ты типа в отпуске, — хмыкнул Валера, — Но у меня распоряжение доставить вас ко мне домой. — Это чье же? — уточнила Тася. — Жены моей. Не смею ослушаться, — поднял он руки, — Так что извини, Таська, без вас я отсюда не уеду. Ну не оставлять же друга в такой ситуации. Раз жена сказала, значит надо. Семейству Пчелкиных много времени на сборы не понадобилось. Они загрузились в машину Космоса и вскоре уже радостно обнимали Тамару. По дороге от Фила так и не удалось узнать, что происходит и зачем объявлен общий сбор. Валера уверял, что сам ничего не знает. Просто Тома попросила собрать всех друзей дома на один вечер. Пока ждали Беловых а мужчины втроем присматривали за одним непоседливым ребенком, Тома отвела Тасю на кухню, чтобы чуть-чуть поговорить, по-женски. — Не хочешь рассказать, что происходит? — Тася обняла себя руками, прислоняясь к подоконнику, — Столько загадочности. — Скоро все узнаешь, — тепло улыбнулась Тома, — Лучше расскажи, как ты себя чувствуешь? Тася задумалась. Ей было значительно лучше. Ей удавалось несколько раз выспаться, головные боли стали не такими сильными и случались пореже. Помимо этого, за последние несколько дней она снова почувствовала желание что-то делать. Ушел автоматизм в ее поступках, появился привкус счастья на кончике языка. Как будто у мира кто-то выкручивал яркость, убирая пепельные оттенки. — Лучше, — честно сказала она, — Знаешь, мне кажется, я в эти дни с мужем говорила больше, чем за несколько месяцев. А Тёма как счастлив, я тебе передать не могу. Он первые три дня от Пчелкина не отлипал. Один раз даже заплакал, когда мы его спать отдельно укладывали. Представляешь? Спали втроем, — губы тронула легкая улыбка от этих воспоминаний, — Мне этого правда не хватало. — Я рада это слышать, — Тома подошла и погладила ее по руке, — У тебя даже румянец появился. Прямо смотреть радостно. Почаще надо Вите твоему в отпуск уходить. — Знаешь, я не думала, что он так долго продержится, — призналась Тася, — Мне порой казалось, что дела его у него на первом месте. Он же раньше даже по ночам срывался, мог в выходные уехать. А сейчас… Мне кажется, ему самому начинает нравиться эта свобода. — Не знаю, в курсе ли ты, но Саша ведь на полном серьезе запретил ребятам Вите звонить без острой необходимости. Он сам там даже какие-то вопросы решил, которыми Витя занимался. Мне Валера рассказывал. Говорит, с Сашкой работать оказалось не проще, чем с Пчелой. Оба жару дают будь здоров. — Да, эти могут, — согласилась Тася. В дверь снова позвонили, возвещая о прибытии семейства Беловых. И вот вся гоп-компания снова собралась вместе. Повод был неизвестен никому. Даже хозяин хаты, расположившись на подлокотнике мягкого кресла рядом с сидящей там Ольгой, нервно заламывал пальцы. Все взгляды взрослых были обращены к Томе, Ванюша спокойно посапывал в комнате, а Артём увлеченно забавлялся с отвоеванной у Космоса цепочкой. — Том, — Валера первым нарушил молчание, — Если честно, ты меня немного пугаешь. Филатова хитро глянула на мужа, потом залезла в сервант, выудила оттуда небольшой конверт и протянула его Тасе. — Тась, ты моя лучшая подруга. Прочти, пожалуйста, что написано внутри. Пчелкина непонимающе встала, приняла белый сверток и вскрыла. Внутри лежала сложенная вдвое бумажка смутно знакомого характера. Такие выдают в больницах и поликлиниках. Тася развернула ее и чуть не вскрикнула. Бросила быстрый взгляд на присутствующих, прочистила горло и громко зачитала: — Филатова Тамара осмотрена врачом-гинекологом. Подтверждена беременность, срок 6-7 недель. При УЗИ обнаружен плод, соответствующий сроку 6-7 недель, — на последних словах Тася не сдерживала счастливого смеха. Если хорошая полоса в жизни и могла достигнуть наивысшей точки, то это точно была она. Валера, до которого не сразу дошел смысл только что озвученного, кажется выпал из реальности. Очухался, только когда счастливый Космос с такой силы ударил его по спине на радостях, что Фил чуть не навернулся на пол. — Том…это чего, это ты что ли? — как дурак, спросил он, вставая. Тамара только закивала, на щеки начали капать редкие слезинки. И тут Филатов понял. Информация пробилась в его разум, взорвавшись салютом, разноцветными огоньками. Фил подхватил жену на руки, закружив по комнате, сливаясь с ней в счастливом смехе. Тася украдкой утерла глаза, наблюдая за самыми счастливыми людьми в этой комнате. Космос что-то кричал о том, что он один выстоял в этом жестоком женском мире. Саша просто тихонько улыбался, прижимая к боку довольную Ольгу. Кажется этим счастьем Филатовы заразили всех присутствующих, подарив им частичку своей радости. Витя, на правах главного кутилы, нашел на кухне бутылку шампанского. Откупорил ее, пока Тася, поддерживая мужа, достала фужеры. Шампанское запенилось в бокалах. — Тост, — возвестил Пчелкин, — За семью Филатовых, которая снова подарила нам праздник! Ребят, за вас! За ваше счастье! И за вашего ребенка, которого мы все уже очень любим! Ура!