А за окном горели фонари

"Не бойся. Я Боюсь. И безоружен сон. Я молча поклянусь Гореть твоим огнем"

Космос припарковал свой автомобиль недалеко от рынка и заглушил двигатель. Они сидели в тишине в нагретом салоне и не могли найти в себе силы выйти и отправиться на срочную сходку. Они с Пчелой думали примерно об одном: вот недавно пацаны еще были с ними, и вот их уже завернули в белые простыни, укрывая от лиц проходящих зевак перерезанное горло и прямой удар ножом в сердце. А ведь это могли быть они. Ведь это Витю или Космоса могли обнаружить в загаженном переулке. И, чего греха таить, нет гарантии, что такая же участь не ждет их в будущем. С такой то работой… Но они выбрали этот путь, и сворачивать не собирались. Очень уж глубоко они погрязли в этом, чтобы сейчас поджать хвосты. Первым тишину нарушил Космос: — До сих в пор в голове не укладывается. Витя смотрел через лобовое стекло на проходящих мимо людей: парни, девчонки, мужчины, женщины. А ведь в этой толпе могут слоняться и отморозки, которые рискнули зайти на чужую территорию. Выйди сейчас из машины, пройди пять шагов, и у тебя под ребром может оказаться заточка от проходящего мимо улыбающегося паренька. Пчела тряхнул головой, гася в себе паранойю. — Идем, чудище, — он дернул ручку двери и первым вылез из машины. Все как всегда, ничего подозрительного. Толпа народу живет в своем движении и гуле. И все же на подсознательном уровне Витя был готов ко всему. Руки, спрятанные в карманы кофты, сжаты в кулаки. Глаза бегают по лицам прохожих, ища хотя бы намек на недоброжелательность. Но все было спокойно. Обойдя главный вход, молодые люди направились к дальнему, грузовому, где, среди ящиков и припаркованных фур, старшаки собрали всю бригаду. Тут собрались даже те, кто работал на отдаленных точках. Все были мрачными, тихими и весьма сосредоточенными. Пума, как бригадир, сидел на перевернутой бочке и задумчиво курил, пока небольшое пространство не погрузилось в полную тишину. — Думаю нет смысла объяснять, зачем вас тут собрали, — начал он, выкидывая окурок в сторону, — Новости уже все знают, так что перейду сразу к делу. За смерть наших эти щенки ответят, кто бы это ни был. У нас есть догадки, но пока мы все не проверим, никакой самодеятельности, — парень говорил громко, твердо, это был почти приказ, — По одному не ходить, при себе всегда иметь хоть что-то, похожее на оружие. Хоть розочку от бутылки, мне плевать, — он встал, — Без лишней надобности на рынке не светиться, пока вас сюда не вызовут. Молодняк, — он обращался к тем, кто пришел в дело не так давно, — Вашего духу чтобы вообще тут не было, — он провел пальцем по толпе, отмечая, к кому конкретно это относилось, — Те, кто постарше, — а это уже касалось таких, как Витя и Космос, — Появляемся только по необходимости, пока мы не выясним, кто поднял на нас хвост. Ебальники набить успеем, — Пума обвел всех суровым взглядом, — Меня все услышали? — рявкнул он в толпу. Он, как старший и ответственный за всех этих парней, воспринимал случившееся весьма болезненно. Молодые парнишки умерли ни за что, просто попавшись не в то время не в том месте. И сейчас их семьи учатся жить без них. Главной задачей Пумы, как «вожака» было не допустить, чтобы горячие головы, стоящие перед ним, наломали дров и заняли места на кладбище рядом с почившими. Парни невпопад покивали, давая понять, что намек поняли. Конечно, они были злы, растеряны, некоторые даже напуганы, но никто не хотел лишний раз провоцировать судьбу. Витя через плечо оглянулся на оживленный рынок. Мамочки с детьми выбирают для своих чад фрукты, которые появились с началом теплого сезона. Успевшие сменить теплые шмотки на джинсовки и ветровки девчонки крутятся вокруг косметики и дешевых духов. Все выглядело так обыденно, так привычно. На минуту Пчела даже позволил себе подумать, что то, что случилось вчера никак не связано с творящимися тут делами. Это было простой разбой, парням не повезло. Но все его хрупкие надежды вдруг лопнули, как перекаченный воздушный шарик. Или, если быть совсем точным, взлетевшая на воздух газель, припаркованная на самом краю парковки. Грохот стоял такой, что заложило уши. Все присутствующие поспешили укрыться за чем-нибудь или просто повалились на землю. Витя с Космосом успели забежать за стену ближайшего гаража и прижались к его холодной поверхности, смотря в разные стороны, готовые уже, кажется, ко всему. — Что за пиздец происходит? — пробасил Кос, вертя головой туда-сюда, — Как машина взорвалась? Там же не было никого! — Не знаю, Кос, я уже нихера не понимаю, — честно сказал Витя, зачем-то поправляя свою кепку, — Но не думаю, что это случайность. Друзья подождали еще немного, но нового инцидента не последовало. Все постепенно начали выходить из своих укрытий. На этот раз жертв не было, машина стояла далеко от места сбора. Но нервы всех теперь были натянуты до предела. Пума подошел ближе к полыхающему авто и посмотрел на огонь. — Все по домам, — скомандовал он, — О дальнейших делах узнаете потом, — голос был полон стали и злости. Никто не стал спрашивать дважды. Пчела с Космосом переглянулись. Они были готовы предложить помощь, но понимали — сейчас лучше не лезть просто так. Пума знает, где их искать. Вернувшись к машине, друзья остановились, чтобы перекурить. — Нет, не понимаю. У нас терок ни с кем из соседей нет, — начал рассуждать Холмогоров, затянувшись, — Все поделено, все по чесноку. Или кто-то настолько борзый, что захотел чужой кусок пирога? — он искренне не понимал. — Жадность, Кос, сгубила не только фраера, — пожал плечами Витя, — Кто-то не может усмирить свой аппетит. Ну так мы поможем. Найти бы этих сук, — Пчела затянулся и выпустил струю дыма, — И самим бы не сдохнуть, желательно. — Не, мне и на этом свете хорошо, — усмехнулся Кос, — Я, брат, жизнь люблю. Солнышко там, ветер свежий, детский смех и прочую лабуду. Умирать боязно, не знаешь ведь, что там, по ту сторону. — Если та сторона вообще есть, — Витя, как всегда, скептично относился к таким вопросам. — Ну если в нее не верить, то ее конечно не будет, — отмахнулся Кос, делая последнюю затяжку. — А ты, стало быть, веришь? — усмехнулся Витя. — Верю. Иначе зачем все это, если не верить? — философски спросил Космос. Витя только фыркнул в ответ, выбрасывая окурок и садясь в машину. Обычно он не любил философские рассуждения, особенно на трезвую голову. Такие разговоры можно вести часами, спорить, но к единому мнению никогда не придешь. Боялся ли Пчела смерти? Безусловно. Только полный идиот не боится умереть. Разница лишь в том, что у кого-то этот страх усиливается страхом уйти и быть забытым. Ничего после себя не оставить, кануть в безвестность, что ни одна побитая собака на твою могилу не придет. И вот этого Витя действительно боялся. Если задуматься, что он оставит после себя сейчас, если удача ему изменит? Семья? В будущем, может, у них с Тасей и получится крепкая ячейка общества с маленькими их копиями и загородным домиком. Но сейчас… нет, он не готов быть мужем. Отцом тем более. Он ничего не создал, ничем не отличился, кроме любовных похождений. Единственные, кто будут его помнить — родители. Но и они не вечны, память о нем уйдет вместе с ним. Братья, но нет гарантии, что братья не уйдут вместе с ним. В конце концов, они с первого класса вместе. Во всем. Скорее всего, и в смерти тоже. Будет ли помнить о нем Тася? Скорее всего да. Но она не будет горевать вечно (в том, что горевать она будет, Витя почти не сомневался). Рано или поздно она найдет мужчину, который сможет сделать ее счастливой. А если посмеет обидеть, Витя лично явится с того света и надерет ему зад. Вот и получается, как ни крути, память о нем не проживет долго. Из этих мрачных раздумий Пчелу вывела резкая остановка транспорта. Такая резкая, что Витя чуть на приборную панель не налетел. — Бля, Кос, ты где права покупал? — возмутился Виктор, возвращаясь на свое место. — Где купил, там уже нет, — отозвался сын академика, наблюдая за красным сигналом светофора, — Ты, кстати, Тасе обо всем этом рассказал? — вдруг спросил он. Витя молча отвернулся к окну. Тасе он ничего не говорил, потому что не хотел заставлять ее беспокоиться. Тем более что она готовилась к последнему экзамену, зачем отвлекать человека? Хотя и понимал, что если она узнает от кого-то со стороны, то лучше не будет. Кос истолковал молчание верно и покачал головой. — Это ты зря. Ты же вроде обещал ей не врать. — Я не вру ей. Я просто не сказал ей все до конца, — возразил Витя, — Незачем ей во все это посвящаться, — добавил он. — Ну это то ты верно говоришь, но все равно, сказать надо, друг, — заключил он. Витя и сам думал об этом. Но что он должен был сказать? «Тась, привет, хорошо выглядишь. О, а ты знаешь, что нашим парням глотки резать начали?». Бред. Линкольн тронулся, выруливая на дорогу к редакции, где Тася дорабатывала последние пару недель. Дедок, с которым она работала, уходил на пенсию, а в Тасиных услугах там больше не нуждались. И хотя осенью она бы все равно ушла, потому что надо было идти на преддипломную практику, Рощина все равно немного расстроилась. Ей нравилось быть при деле, иметь небольшой, но свой доход. Так она чувствовала себя не так зависящей от Вити, потому что львиную часть расходов на те же продукты взял на себя именно он. И никак не мог убедить Тасю, что это нормально. Со временем она привыкла к тому, что Витя или его друзья систематически встречали ее из института или из редакции, почти никогда не уходили развлекаться, не предложив ей. Что и говорить, Витя кардинально изменил ее жизнь. А она его? Ну это и дураку понятно. — Во сколько она заканчивает? — спросил Космос, заглушая двигатель и откидываясь на сидение. — Минут через 20 должна выйти. Я вообще не понимаю, зачем она сюда ездит, ей осталось от силы дня два, — вздохнул Витя. Он не был против, что Тася работает, но его эгоистическая частичка хотела, чтобы Рощина больше времени проводила дома. С ним. — Слушай, я все хотел спросить. А ты что, прям серьезно в отношении нее настроен? — такого вопроса Пчела не ожидал. — А что, не похоже? — усмехнулся он, — Вот уж от тебя я не ожидал такого вопроса. Сам же кричал, что я чуть ли не в монахи подался. Откуда такие мысли? — Да нет. Я рад, ты не подумай, — Холмогоров побарабанил по рулю, — Вы вообще единственная пара на моей памяти, которая сначала съехалась, а потом начала встречаться, — гоготнул он, — Просто… ну вы же такие непохожие. — Так может в этом вся прелесть? — рассудил Витя. — Кто знает, — протянул Кос. — Поживем — увидим. Разговор прервала возникшая фигура Таси на ступеньках редакции. — При ней о Рижском молчи, — на всякий случай предупредил Витя. Кос пожал плечами. Хозяин барин, что тут скажешь. Витя вылез из салона, чтобы встретить Рощину. Она шла хмурая, задумчивая и какая-то поникшая. Витя списал все на ее скорый уход. Стоило Тасе приблизиться, Витя приобнял ее за талию и коротко поцеловал. — Таська, ты чего такая хмурная? — спросил он, не получив в ответ хоть какой-то реакции. Рощина как будто и не услышала его. Пришлось немного потрясти ее за руку, чтобы вернуть внимание на грешную землю. Та сфокусировала на Вите взгляд и слегка улыбнулась. — Все в порядке, устала немного. Собирали вещи, — пояснила она, — Завтра последний день, надо будет забрать коробку. — Заберем, — Витя открыл для нее дверь, помогая сесть в машину. — Привет, Космос, — Тася была рада видеть их обоих, особенно учитывая последние новости, которые узнала всего час назад. И не от главных героев истории. И она собиралась очень серьезно с ними поговорить. С Витей так точно. Хотя и за Космоса она волновалась в не меньшей степени. Что уж скрывать, пчелины друзья стали и ей не чужими людьми. Благо хоть Валера держался от всего этого подальше. Когда Холмогоров припарковался напротив нужного подъезда, Тася спросила наиграно весело: — Ну что, кто голодный? Космос, зайдешь пообедать? Витя кинул на девушку быстрый взгляд. Не то, чтобы он не хотел приглашать в дом гостей. Но сердце чувствовало подвох. Только он не понимал, где. Вечно голодный Космос, разумеется, не смог отказаться от домашней стряпни. Учитывая, что его мачеха, которая годилась ему в сестры, но точно не в матери, готовила просто ужасно, сын астрофизика не так часто, как хотел бы, мог побаловаться настоящей домашней едой. Да и провести время в приятной компании всегда хорошо, правда? Расположившись на кухне, молодые люди завели ниочемный разговор, а Тася встала возле раковины, чистить картошку. Парни не могли видеть ее лица, а потому начать неприятный разговор было проще. — Вы ничего не хотите мне рассказать? — дождавшись паузы в разговоре, спросила Тася, орудуя ножом, — Как дела на рынке? Витя с Космосом переглянулись. Ой, дело плохо. И этот спокойный голос, который с трудом удалось держать в узде, и эти напряженные плечи, резкие движения. Витя потер лицо. Вот и подвох. — Да все нормально, работаем как обычно, — Кос решил сыграть под дурачка, — Ничего интересного. — Мм, — протянула Рощина, — И два парня из вашей шайки, найденные в подворотне на той неделе — это тоже ничего интересного? — и все еще спокойный голос. Тася специально не поворачивалась к ним лицом, чтобы они не видели настоящих эмоций. Хотя очень хотелось отходить их мокрым полотенцем. — Откуда ты знаешь? — тут же вздохнул Витя. Лучшая защита, это нападение, в этом он убедился уже не один раз. — Весь институт об этом гудит, — ответила Рощина, — А ты мне вообще говорить не собирался, я правильно понимаю? — она наконец обернулась к ним, но смотрела исключительно на Виктора. — Нет, не собирался. Незачем тебе такие вещи знать, — прямо сказал он, — Мало тебе нервов не учебе? — Нашел с чем сравнить! — возмутилась Тася, — А ты думаешь, скрыв это от меня, ты лучше сделал? Думаешь, если бы ко мне вот так позвонили в дверь и сказали, что тебя зарезали, я была бы спокойнее? — Рощина слегка повысила голос. Внутри бушевали обида и злость, вперемешку со страхом. — А ты думаешь теперь стало лучше? — в том же тоне ответил Витя, вставая с табурета и подходя к ней ближе, — Ты думаешь, нам обоим будет лучше, что ты будешь думать об этом постоянно, а я буду беситься из-за этого? У меня и так нервы ни к черту сейчас, успокаивать тебя у меня нервов уже не хватит, — заявил он. — Пчел, — Кос подумал, что Витя немного перегибает, но тот даже не обратил внимания на позывной. — Ах, то есть ты думаешь, что я стану параноидальной истеричкой? — Тася невесело засмеялась. Стало очень обидно. Она искренне за него боялась. Боялась до дрожи, до слез на глазах. А ему как будто плевать. — Я не это имел в виду, — Витя прикрыл глаза. Как он не любил ссориться с ней, — Я не хочу, чтобы ты переживала, хотел оградить тебя от этого. — То есть оградить меня от твоей жизни? — уточнила Рощина, — Мы не про простое увлечение говорим. Ты живешь этим, ты каждый день втягиваешься все глубже. А мне остается сидеть дома и надеяться, что ты вернешься вечером домой? Я с ума не сойду, Вить? — Ты знала, на что подписываешься, — жестко отрезал Пчела. Тася промолчала в ответ. Только смотрела на него, не находя, что ответить. Она не надеялась, что Витя поставит их жизнь выше своей «работы». Но и не думала, что ему будет настолько все равно. Тася почувствовала, как задрожали пальцы, а потому сильнее сжала полотенце. — Я не думала, что ты будешь настолько безрассуден, что будешь лезть в пекло, — бесцветным голосом ответила она, — Я надеялась, ты будешь думать не только о себе, а хоть немного о ком-то еще, — она выключила воду, вытерла руки и бросила полотенце на стол. Бросила короткий взгляд на молчавшего Космоса, потом снова на Витю, разочаровано покачала головой и направилась к выходу. — Куда ты собралась? — бросил ей в след Витя, не двинувшись с места. Может правильнее было бы пойти следом, остановить, поговорить, но он был слишком взвинчен. Ответом ему стал хлопок закрывающейся двери. — Дурак ты, Пчела, — заключил Космос, качая головой.