А за окном горели фонари

Я помню белые обои, черная посуда Нас в хрущевке двое: кто мы и откуда? Закрываем шторы. Кофеек, плюшки стынут… Объясните теперь нам, вахтеры, почему он на ней так сдвинут?

Рощина сидела в аудитории, тщетно пытаясь сосредоточиться на вопросах в билете. Мысли с упорством баранов разбредались в разные стороны, не желая собраться и выдать то, что сейчас было действительно необходимо. Тася потерла глаза, сделала пару вдохов и снова постаралась сосредоточиться на экзамене. Уговаривала себя, что проблемы один час спокойно проживут без нее, а тройку получить нельзя. Самовнушение помогло, и память начала выуживать в своих закромах нужную информацию. Сдавать экзамены в полном эмоциональном раздрае — дело непростое, но Таисия упорно исписывала свой лист формулами и терминами, затолкав все постороннее на задворки сознания. И беременную девушку, и внезапную сильную Витину простуду, и так, по мелочи. Когда истекли ее положенные 45 минут подготовки, экзаменаторы пригласили Рощину предстать на их суд. Отвечала она почти на автомате, быстро выдавая информацию, даже не стараясь ее структурировать. Комиссия выслушала ее ответ, забрала листочек с решенным третьим заданием и, как и всех, оповестили, что результаты объявят после того, как ответит вся группа. Ждать этого часа Тася не собиралась, а потому, подхватив сумку, вышла из кабинета, на ходу попросив товарищей сообщить ей оценку, и быстро направилась к выходу. К ее удивлению, на улице ее поджидали Валера с Космосом, которые стояли в тени деревьев и рассматривали снующих туда-сюда студенток. Увидев вышедшую Рощину, Валера приветственно помахал ей рукой, а Кос жестом позвал подойти. — Привет, ребят, — Тася подошла к компании друзей, — Вити нет, он дома, кажется заболел, — Рощина подумала, что они просто ищут тут Пчелу, иначе зачем бы приехали? — Да знаем, говорили с ним сегодня, — кивнул Космос, — Голос у него ужасный. Попросил тебя из института забрать, — объяснился он. — Как экзамен, Рыжик? Порвала их? — спросил Валера, когда они двинулись к машине. — Не знаю, результаты объявят позже. Да и все равно уже, если честно, — Тася поправила лямку сумки, — Как то не до учебы сейчас. — Да ладно, ты из-за жужелицы так расстроилась, Таська? — Кос приобнял ее за плечо в знак поддержки, — Да это насекомое здоровее всех здоровых, что ему какая-то простуда. Тася поняла, что Пчелкин друзьям ничего про Ульяну не рассказал. Хорошо это или плохо — непонятно. Эту историю друзья должны были узнать точно не от нее, а потому она лишь молча кивнула, подтверждая слова Космоса. Пусть думают, что она волнуется о здоровье Пчелы. Правда, Тася действительно немного волновалась об этом. Она вспомнила, как ночью несколько раз просыпалась от приступов Витиного кашля, пару раз даже вставала, чтобы сделать ему теплое молоко с маслом и медом. Это помогало, правда ненадолго. Рощина могла только надеяться, чтобы дело ограничилось кашлем. Однако, стоило им приехать домой, стало ясно — так просто они не отвертятся. Когда Тася с гостями поднялись в квартиру, первое — что они услышали, это грохот падающей мебели. А потом тихие ругательства. Первым сориентировался Валера и заглянул в зал. Пчела, пытаясь захлопнуть форточку, зацепил стул, уронил его себе на ноги и приложился головой о раму. Потирая ушибленную макушку, он тихо матерился, поднимая с пола мебель. — Чего буянишь, брат? — подал голос Валера. Пчела обернулся. Он даже не услышал, как кто-то вошел в квартиру. Блеск, а если бы убивать пришли? Не, это не дело. — Выглядишь паршиво, — следом за Филом в комнате появился Кос. — И все равно симпатичнее тебя, — парировал Витя, кашляя в кулак. От постоянных приступов у него уже болели ребра, но напасть все никак не хотела отпускать его, — А Таська? — Обижаешь, — развел руками Холмогоров, — Встретили и привезли в целости и сохранности. На кухню побежала. Рощина действительно поспешила на кухню, роясь в аптечке, выуживая оттуда градусник. А все потому, что в квартире стояла невероятная духота, а Витя сидел в олимпийке, застегнутой почти под горло. Нехорошо. Быстро водрузив на плиту чайник, оставив его греться, Тася отправилась к пациенту. Увидев девушку, Витя даже немного просиял. Вчера, после того, как они все решили, ему стало нехорошо, он почти сразу отключился. Помнил только, как она будила его ночью, заставляя пить какую-то теплую гадость. И это действительно ему помогало. Под утро он наконец смог заснуть, да так крепко, что не услышал, как Тася ушла. А разбудил его настойчивый телефон, который разрывался в коридоре. Пчела не сразу понял, где он и что происходит. Заставил себя встать, добрел до наглого будильника и поднял трубку. А потом его взгляд уперся в часы, которые показывали десять часов утра. Тогда-то он и попросил Космоса встретить Тасю после экзаменов, раз сам вышел из строя. И вот сейчас, когда он увидел ее рядом, протягивающей градусник, ему вдруг стало хорошо. Спокойно. Он бы так и смотрел на нее, пока она не положила руку ему на лоб и не нахмурилась. И снова настойчиво пихнула ему ртутную палку. — Да нет у меня температуры, — отмахнулся он. — И поэтому ты сидишь в духоте чуть ли не в куртке? — уточнил Фил. — Не будь ребенком, — попросила Тася. Витя закатил глаза, но все же принял градусник и засунул под мышку. Тася, довольная его послушанием, пошла заваривать чай, а Витя тем временем начал рассказывать парням о вчерашней гостье. В конце концов, с этим делом ему может потребоваться помощь. И какого же было его удивление, когда Кос с Филом даже не удивились этой новости. — Вот же профурсетка, — возмутился Космос, — Пчел, а ты не один такой, — ошарашил он, — Уля эта с таким же базаром приперлась еще к Смирнову и к Сизому. Второй ее сразу нахер послал, а Егорка, видимо, решил стрелки на тебя перевести. Еще бы, с твоей то репутацией, кто бы удивился, — Кос издал непонятный смешок, но мрачный взгляд Вити дал понять, что ему не до шуток, — Короче, сказка ее про сходку у Смирнухи на хате — фуфло. Ты не помнишь, а вот мы с Филом отлично ту ночь помним. — Да, Пчел, ты был невменько настолько, что чисто физически был неспособен на любые подвиги. Особенно на такие, — подтвердил Фил, — Ульяна эта вокруг тебя и так, и сяк, и об косяк — а ты в ноль. По итогу она это бросила и переключилась на Егорку. Не удивлюсь, если этот тихоня свой подвиг решил тебе приписать. Ибо утром сиял он как новенький пятак. — Ну, — снова включился Кос, — А теперь вспомни, как выглядит Егорка и подумай, захотела бы такая мадама, как Улька, признаться, что залетела от такого гоблина. — Сложно, — протянул Витя, но в целом, картинка вполне складывалась. Осталось только, чтобы кто-то из этих Ромео и Джульетты это подтвердил. Холмогоров, будто прочитав мысли Вити, повернулся к Валере: — Ну что, Фила, сгоняем к Смирнову, проведем воспитательную беседу о том, что врать нехорошо? Витя поднял на парней слегка удивленный, но благодарный взгляд. Братья, что еще тут скажешь. Кто, если не они, вытащит из болота? Пчела в который раз мысленно поблагодарил жизнь за этих двоих. И за Саньку. Конечно, куда без него. Даже если весь мир будет лететь к ебеням, они всегда будут друг у друга. Нерушимая опора, надежный тыл, верное братское плечо. Ход воспаленных мыслей прервал звонок в дверь. — Я открою, — раздался из коридора Тасин голос. Пробегая мимо зала, она прикрыла дверь в комнату, чтобы не мешать парням разговаривать. И пока братва перешучивалась о сложившейся ситуации, Тася, глянув в глазок, крепко сжала полотенце. На пороге стояла зачинщица их проблем. Глубоко вдохнув, Рощина напустила максимально спокойное выражение лица и открыла дверь. Ульяна нахмурилась, увидев не Пчелкина и тут же отчеканила: — Мне нужно поговорить с Витей. — Не сегодня, — в тон ей ответила Рощина, — Витя заболел, тебе лучше уйти. Это был даже не тонкий намек. Тася всем своим видом говорила, что гостям тут не рады. Рощина действительно верила Вите. Если он сказал, что не является отцом этого ребенка, значит, так и есть. А раз так, Тася не собирается наблюдать, как другая девушка пытается покуситься на того, кто ей дорог. За свое она будет стоять до конца. И в голове хозяйки квартиры уже начали формироваться разные варианты, как отослать Ульяну вон, но ни один не пригодился. Потому что в коридоре возник Космос, увидел все это безобразие и… широко улыбнулся. — О, рыбка сама приплыла в наш аквариум, — обрадовался он, подходя к двери и вставая за Тасиной спиной, — Улька, а ты поправилась. Не налегай на мучное, тебе вредно. Ульяна зло зыркнула на бывшего одноклассника. С Космосом они всегда были на ножах. Она уже готова была послать его, но возник третий участник дискуссии — Валера. — Тасенька, — не отрывая спокойного взгляда от Ульяны, обратился Филатов, — Мы сейчас отъедем с этой барышней ненадолго. На обратном пути заскочим в аптеку и магазин, есть пожелания? Это прозвучало так обыденно, так спокойно, что Тася даже поежилась немного. Но с другой стороны она понимала: они что-то знают и делают это для Вити. А значит можно успокоиться. Ведь кому еще можно довериться, если не этим двоим? — Полагаюсь на ваш вкус, — на этой фразе Тася развернулась и удалилась к Вите, не желая больше в этом участвовать. Пчела сидел на диване, прислушиваясь к разговорам в коридоре. Ему хотелось выйти и самому все сказать этой сучке, но Валера с Космосом сказали, что сами все разрулят. А раз сказали — значит историю можно считать оконченной. Витино внимание полностью переключилось на Тасю, которая тихо появилась в комнате, закрывая за собой дверь. — Извини что тебе снова пришлось ее терпеть, — сразу извинился Витя, — Она тут больше не появится, я обещаю. Тася улыбнулась ему и села рядом. — Я это уже поняла, — она взяла его за руку, и улыбка немного померкла, — Ты как печка. Ну-ка давай градусник. Витя уже и забыл про него. Он вручил градусник Тасе и спросил: — Ну что, пациент скорее жив, чем мертв? Тася посмотрела на шкалу. 37.9. Не критично, но хорошего мало. Она начала трясти градусником, чтобы сбить данные и убрала его в чехол. Внимательно посмотрела на Витю. Немного бледный, но очень горячий, глаза немного соловелые. — Если пациент не начнет хоть немного о себе думать, пациент будет скорее мертв, чем жив, — ответила она, — Набегался под дождем в майке? — Ты первая начала, — напомнил Пчела, улыбаясь, — Но должен признать: тебе мокрая майка шла куда больше, чем мне, — он хитро прищурился. Тася засмеялась и стукнула его по плечу. — Дурачок. Ложись, сейчас принесу жаропонижающее. Как настоящая дочь медика, Тася быстро сбила температуру больному, не без труда заставила выпить очередную порцию молока, и на этом немного успокоилась по просьбе самого Вити. Ему не нравилось чувствовать себя больным, но еще больше ему не нравилась Тасина суета. После очередной порции лекарств он попросту поймал ее за руку и повалил к себе на диван, обнимая и прижимая к себе. — Вить, ну пусти, — попыталась вырваться Рощина. — Доктор, вы нашли лекарство от всех болезней, — пробормотал Витя ей в шею, — Я чувствую себя совсем здоровым. Честно-честно. Можно принимать это лекарство почаще? Тася тихо засмеялась. — Если пить много лекарств, может возникнуть зависимость. — Отлично, я готов, заверните пожизненный запас, — тут же заявил Пчела, целуя Тасю в шею, медленно перемещаясь на ключицу, аккуратно разворачивая ее к себе. А она и не сопротивлялась. Им давно не удавалось побыть наедине, постоянно что-то мешало. И вот, наконец, они могут снова насладиться друг другом. Витя нашел Тасины губы и вовлек ее в поцелуй. Одной рукой придерживая ее за талию, чтобы не скатилась с узкого дивана, второй он упирался в обивку рядом с ее головой, нависая сверху. Желание затопило его, и он сдерживал его чуть ли не из последних сил. Нет, с ней должно быть все правильно. Но ее руки, расстегивающие его олимпийку, проникающие под футболку, не помогали держать себя в руках. Пчела тихо рыкнул, целуя Тасю еще жарче. Рощина уже готова была сдаться ему, готова была снести все границы и наконец стать полностью его. Она давно думала об этом и четко понимала: все правильно. Все так, как должно быть. Ее пальцы подцепили край Витиной футболки и потащили ткань вверх. Витя, не дожидаясь ее, сам стянул с себя весь верх, оголяя торс. Он смотрел на Рощину сверху вниз, в его глазах четко виделись черти, но он ждал. Ждал ее решения. И она приняла его, расстегнув верхнюю пуговицу на своей рубашке. Получив зеленый сигнал, Пчела мягко перехватил ее руки и завел их наверх. Он сам начал расстегивать пуговицы, оставляя огненную дорожку по всему маршруту. Медленно, чувственно, он заставил ее гореть так же, как сам недавно горел. Только причиной была уже не лихорадка. Они горели одним огнем, одним желанием. Тася потянулась к нему, получая свой заслуженный поцелуй, пока ее руки справлялись со шнуровкой его брюк. — Ты уверена? — он прервался только на мгновение, но спрашивал абсолютно серьезно. Тася только улыбнулась в ответ. Больше спрашивать он не стал. Он перестал сдерживать внутри то, что так давно рвалось наружу. Влюбленность, в которой он давно признался ей, сейчас перерастала в нечто намного большее. Это уже не было смутное ощущение трепета, бабочек и прочей романтической чепухи. Сейчас в пылу их чувств закалялось нечто настолько крепкое, что они должны будут пронести до самого конца. Витя наконец начал понимать, что люди имеют в виду, говоря «истинная любовь». Именно так он ее чувствовал. Так себе представлял. Когда все твое существование предназначено только для одного человека. И ты хочешь быть для него всем. Сейчас, помимо физического желания, Витя чувствовал только одно: желание, чтобы этот момент длился вечно. И Тася полностью разделяла это чувство. Не смотря на то, что ей было немного страшно переходить эту черту, она делала это уверенно. Потому что с ней был Витя. Человек, с которым она чувствовала себя защищенной, любимой, желанной. Все страхи и сомнения таяли от его поцелуев, от его прикосновений. Тася тянулась к нему, поддаваясь его рукам, отвечая на зов его тела. Новые чувства и ощущения захлестнули ее, как волна цунами. Слегка ощутимая боль растворялась в океане удовольствия, которое она испытывала. Сейчас весь мир сузился для нее, приняв облик одного человека. Голова была пуста, Тася доверилась и отдалась. И Пчела в полной мере оправдал это доверие. Каждое его движение, каждое действие — очередное признание. Каждый ее вздох и тихий стон — ответ. Два дыхание сбились в одно общее, два сердца бились в одном бешеном ритме. — Я люблю тебя, — среди прочего услышал Витя, наклоняясь, чтобы подарить ей очередной поцелуй и приглушить стоны. — И я тебя люблю, — выдохнул он ей в ухо. Так начался новый виток в отношениях сумасшедшей парочки. После, кутаясь в один на двоих плед, они просто молча лежали в тишине их маленькой квартирки. Тася задремала, а Вите хотелось спросить, все ли хорошо, но нарушать атмосферу он не решался. Ему хватало того, что она лежит рядом, расслабленная, растрепанная. Ее размеренное дыхание, ровное сердцебиение убаюкивало. Витя прикрыл глаза и уткнулся носом в Тасину макушку. Было слишком хорошо. К вечеру вернулись пацаны с кучей фруктов, пирожными и бутылкой шампанского. Весело объявив о том, что проблема устранена, справедливость восторжествовала и обманщики выведены на чистую воду, они разлили алкоголь по бокалам. Никто не заметил не сходящего с Тасиных щек румянца и не проходящей Витиной ухмылки. Казалось, что жизнь снова наладилась. А пока четверо друзей устраивали внеочередной праздник жизни, возле Рижского рынка трое неизвестных выжидали, пока с территории выйдут двое местных решал. Парни, оставшиеся этим вечером подежурить до закрытия, о чем-то переговариваясь, даже не заметили, как за ними увязался хвост. Утром тела двух молодых людей были обнаружены в переулке недалеко от Рижского вокзала.