А за окном горели фонари

"Любовь зарядила Дожди-пистолеты"

Лестничная клетка старой хрущевки погрузилась в гнетущую тишину. Тася не могла оторвать взгляда от незваной гостьи, не в силах ответить на простой вопрос. Увидеть Витю? Спрашивать "зачем" смысла не было, ответ был буквально перед глазами. Тасе вдруг сильно захотелось сказать, что девушка ошиблась адресом. Но тихий голос здравого смысла прошептал: «Ну да, с его образом жизни… сама то в это веришь? Все, вот и сказочке конец, Витя твой теперь отец». Незнакомка терпеливо ждала хоть какой-то реакции, но, поняв, что хозяйка в замешательстве, предприняла еще одну попытку: — Девушка, — позвала она, — Так Витя дома? Рощина наконец обрела дар речи. — Нет, Вити дома нет. Будет скорее всего вечером, — пробормотала она, — Простите, ему что-то передать? Тут Тася чуть-чуть слукавила, потому что Пчела должен был заехать домой после Рижского. Но так не хотелось говорить об этом этой красотке. Да и время то уже было ближе к семи. — А вы его соседка? Соседка. Это слово резануло слух. До этого момента Таисия считала себя не просто соседкой. Да и Витя, кажется, видел ее в другой роли в театре его жизни. Но…сценарий пишем не мы. — Я его девушка, — все же ответила Рощина. В конце концов, она видит эту девочку впервые, — А вы все же кто? — Я Ульяна, — гостья изучающе прошлась по Тасе взглядом, — Тоже его «девушка» — последнее слово она пальцами выделила в кавычки. Таисия еле сдержалась, чтобы не фыркнуть. Нет, разумеется, она понимала, что у Вити далеко не первая, и, чего греха таить, есть вероятность, что не последняя. Хотя в последнее всем, кто узнал эту пару, верилось с трудом. Даже сам Витя как-то признался, что, кажется, попал всерьез и надолго. И хоть сказано это было в полу-шутку, глаза его были абсолютно серьезны. Это Тася помнила очень хорошо. — Ульяна, — рыжая старалась говорить вежливо, хотя внутри нее бушевал вихрь, — Я думаю, вам лучше зайти в другой раз. Я передам Вите, что вы заходили. — Нет, знаете, я лучше подожду его, — вдруг заявила Ульяна. Тася даже растерялась от такой наглости. Но реагировать ей и не пришлось. Внизу хлопнула подъездная дверь, эхо шагов мерно приближалось, и вот Тася увидела знакомую кепку. Витя, задумчивый и хмурый, поднимался по лестнице, засунув руки в карманы и глядя себе под ноги. Поездка с Космос к Елисеевой успехом не увенчалась. Они с матерью переехали, если верить соседям, куда-то в Люберцы. Удалось узнать только то, что отец у нее спился и умер, денег не было, они разменяли двушку и купили однушку у черта на рогах. Все. Не густо. И это бесило Пчелу. Надо было что-то написать Сане, но они уперлись в тупик. В Люберцах у них связей не было. А значит придется подумать еще. До кучи с самого утра он чувствовал себя не самым лучшим образом. Кости ломило, горло начинало першить и как будто даже побаливать. Иногда пробирал озноб. Витя подумал, что заболеть ему только не хватает. Но изредка пробивающийся кашель только подтверждал все опасения. Пчела хотел поскорее попасть на свою кухню, навернуть горячего чая с медом или с вареньем, которое передали Тасины родители, и рухнуть спать. И знал бы он, что дома его ждет еще одна проблема, может, не торопился бы так. Повернув в последний пролет, Витя краем глаза заметил движение сверху. Вскинув голову, он не удержался от краткого и емкого: — Какого хера? Картина, которую он увидел, заставила его остановиться. В дверях квартиры стояла Тася, как всегда домашняя и родная. Вот только вид у нее был абсолютно растерянный и немного печальный. А напротив стояла знакомая ему барышня, которую он никак не ожидал встретить в своей жизни еще раз. Ульянка Соколова, его бывшая одноклассница, которую последний раз он видел еще в прошлом году. Он недоуменно осмотрел ее, и взгляд уперся в круглый живот. Что-то внутри Пчелы сделало кульбит и рухнуло вниз. Мозг отказывался работать и принимать информацию. Этого же не может быть, бред какой-то. — Привет, Витюша, — первой взяла слово Ульяна, улыбаясь парню, — А я уж думала, что придется тебя на улице ждать. Тася кинула на нее короткий взгляд. «Витюша»? Серьезно? — Ульян, ты чего тут делаешь? — Витя поднялся на площадку и встал между ней и Тасей, ближе ко входу в квартиру, — Откуда у тебя вообще этот адрес? — Мне Егор Смирнов дал, — как ни в чем не бывало, ответила девушка, — Ты что, совсем не рад меня видеть? — от Ульяны не укрылось, что Витя говорил без восторга, даже как-то раздраженно, — А я вот поговорить пришла, — она демонстративно положила руку на свой живот, — Пять месяцев ждала, — вздохнула она. — Ждала чего? Похвастаться, что залетела от кого-то? — не удержался Пчела. Сейчас он хотел только, чтобы всего этого не видела Тася. Бог знает, о чем она подумала! Не хватало еще, чтобы она ушла от него. Ульяна была известна в круге своих друзей своим разгульным поведением. Она была как Витя, только в юбке. И ее это нисколько не смущало. — Что значит от кого-то? — возмутилась Ульяна, — Ты у меня был последним, — припечатала она, — Витя, это наш с тобой ребенок. Услышав это, Тася не выдержала. Она молча развернулась и скрылась в своей комнате. Витя обернулся на звук, но не успел даже остановить ее. Блядство! Как же все некстати! Он взял гостью за руку и втащил в квартиру. Не хватало, чтобы еще соседи увидели. Тогда точно не отделаешься, слухи пойдут. — Ты чего несешь? — чуть не шипел Пчела, — Мы перепихнулись один раз, давным-давно. Какой мой ребенок? — Ну как же. Помнишь, как собирались у Егора на квартире осенью? Хотя ты был так пьян, что может и не помнишь, — вздохнула беременная катастрофа, — Но ту ночь я запомнила на всю жизнь, — мечтательно добавила она. Витя сжал руку в кулак так сильно, что костяшки побелели. В полной тишине маленькой квартиры каждое сказанное слово было как громкий выкрик. И Тася, несомненно, все слышит. Черт! Пчелкин поднял на Ульяну тяжелый взгляд. Осенью, где-то в середине ноября, они действительно собирались компанией у друга на хате. И Витя тогда правда перебрал с алкоголем, так что половину вечера он не помнил от слова совсем. Но не мог же он настолько… — Если ребенок мой, почему пришла только сейчас? Раньше где была? — подозрительно спросил он. — Я хотела сделать аборт, — спокойно, как будто говорила о погоде, сообщила Ульяна. Витю тряхнуло от этой фразы. Пчела, конечно, отцом быть не спешит, но он четко знал: если даже когда-то случится вот такая осечка, как сейчас (если конечно это его осечка), он своего ребенка не кинет. И уж тем более не даст его убить вот так. Так его воспитали родители, это был его принцип. Только детей он хотел от любимой женщины, которая сейчас металась по комнате, не зная, куда себя деть. Ульяна тем временем продолжила, — Но я слишком затянула с этим, пропустила все сроки. Теперь только рожать. Поэтому решила сказать тебе. Все-таки это и твой ребенок тоже. — Хватит, — отрезал Витя, — Это не может быть мой ребенок. Ульянка. Я тебя не первый год знаю, — прищурился он, — Тебя мог обрюхатить кто угодно. — Сволочь ты, Витя, — обиделась Ульяна, — Ребенок твой, хочешь верь, хочешь нет. Дам тебе пару дней, переварить эту мысль, а потом поговорим, — и девушка, хлопнув входной дверью, удалилась. Витя зажмурился и потер пальцами переносицу. Вот бы сейчас открыть глаза — а это все только сон. За что ему такое «счастье» свалилось? Пчела был уверен — его пытаются поиметь. Вот только непонятно, зачем. Нафига он сдался Ульянке? Жениться он ей не предложит — это точно. Деньги? Вероятно, многие на районе, да и за его пределами, знали, что у Пчелы начали водиться деньжата. Но неужели у женщины может настолько отсутствовать самооценка и совесть, чтобы использовать ребенка, как способ вытащить из мужика деньги? Плюс еще с Тасей теперь надо объясниться. А зная ее характер, она скорее всего соберет вещи и уйдет. Ну как же, уводить отца у ребенка. Пчела протяжно вздохнул. Надо срочно покурить, пока у него дым из ушей не пошел. А еще лучше покурить и выпить! А потом обязательно поговорить с Рощиной. Сейчас лучше дать ей успокоиться. Скинув куртку и кепку, Витя взял пачку сигарет, спички, и отправился на балкон. Закрыв поплотнее за собой дверь, Витя опять закашлялся. Голова начинала болеть, и хоть на улице поднимался ветер, Вите было очень жарко. Махнув на все рукой, Пчела закурил, наблюдая, как небо стремительно затягивают тучки. Да, обещали дождь. Какая ирония: над головой Пчелы сгустились тучи. Во всех смыслах. Порывы ветра становились все яростнее, на перила упали первые крупные капли. И пока Пчела наблюдал, как на улице разгуливается непогода, Тася сидела в своей комнате и прокручивала в голове последние события. Ей так отчаянно хотелось верить, что это все ужасная ошибка. Разумеется, она знала, что Витя много с кем спал, и ей следовало бы быть готовой к чему-то подобному. Но она была не готова. Ее раздирали на части непонятная обида, желание бросить все и уйти и пустая надежда, что ничего не изменится. Винить было некого, ведь тогда Пчела был еще в свободном полете, не обремененный отношениями. Это даже изменой не назовешь. И все-таки Тасино нутро кричало о том, что правильно будет уйти, дать шанс ребенку жить и расти с отцом. В конце концов, они могут быть друзьями. Хотя кого она обманывает, кроме самой себя. Друзьями они не будут, просто не смогут. От мыслей начинала ныть голова, комната стала очень тесной. За окном забарабанил дождь, но Рощиной уже было все равно. Ей нужен был воздух, надо было вырваться на свободу. Вскочив на ноги, Тася быстро выбежала из квартиры, захлопнув за собой дверь. Витя побега не услышал, однако, увидев, как под дождь выскочила хрупкая фигура, которую узнал он только по рыжим волосам, в одних джинсах и майке, незамедлительно рванул следом. На бегу схватив свою ветровку, Пчела, перескакивая через несколько ступенек за раз, вылетел из подъезда. Тася шла быстро, не смотря на дорогу, не думая о том, куда идет. Она просто шла. Или сбегала. Не важно, лишь бы подальше. Хотелось вскрыть череп, выпустить оттуда рой мыслей, сомнений и страхов, как бабочек из банки. Рощина уже почти приняла решение, которое казалось ей правильным. По щеке стекла одна слезинка, которая тут же потерялась среди дождевых капель. Вдруг ее резко схватили за руку и развернули назад. Витя, тяжело дыша, давя в себе очередной приступ кашля, смотрел на нее сверху вниз, бегая глазами по ее лицу. И был весьма серьезен. — Сбегаешь? — угрюмо спросил он, — Ты поверила этой шалаве? Тася не смогла заставить себя посмотреть Вите в глаза, поэтому ему пришлось взять ее за подбородок и поднять лицо к себе. — Это же может быть правдой? — резонно спросила она. — Нет, черт возьми, не может! Я ни разу не проебался в этом плане, уж опыт то у меня есть, — как бы жестко и нелицеприятно это ни звучало, Витя говорил правду, — Я точно знаю, что это не мой ребенок. Не знаю, чего она хочет, но я разберусь. Я прошу тебя лишь верить мне, — Витя поймал Тасин взгляд, — Или ты думаешь, я такой же, как твой ебаный Дростислав, буду заливать тебе все, что мне удобно? — от злости Витя уже даже речь не фильтровал. Поток слов прервал глухой кашель, но Витя продолжил, — Я не идеальный, ты это знаешь. Но я слишком ценю то, что есть у нас, чтобы вот так все похерить. Я прошу просто верить мне! И думаю это честно, потому что ты сама просила меня только об одном. Помнишь, о чем? Тася слушала его, смаргивая непонятные слезы. Конечно, она помнила. После их первого поцелуя, тогда, когда Витя сказал, что теперь все будет по-другому, Тася попросила его об одной вещи: никогда не врать ей. «Я приму любую вещь, пойму и прощу, только никогда не ври мне» — сказала она ему. И Витя пообещал. И до сих пор ни разу не нарушил это обещание. Видя, что Тася заколебалась, Витя притянул ее к себе и поцеловал. Жадно, властно, но в то же время чуть ли не просяще. Его руки сомкнулись вокруг ее талии, укрывая от ветра, согревая и защищая от этого мирка, который подкидывал им все новые и новые испытания. Почувствовав, как Рощина потихоньку поддается ему, Витю затрясло от облегчения. Хоть в чем-то пронесло. Не отрываясь от ее нежных губ, Пчела накинул на нее свою ветровку, хотя оба уже порядком промокли. Но кого волнует, да? Витя теснее прижал к себе Тасю, углубляя поцелуй, благодаря ее за то, что все еще рядом. Легкие начинали гореть от недостатка кислорода. Вот только не хватало его от поцелуя или от простуды, Витя не понимал. Первой поцелуй прервала Тася, кладя обе ладони ему на шею. — Прости, — она признала, что поступила слабовольно, — Я верю тебе. И мы разберемся с этим. Вместе, — она погладила его по щеке и снова поцеловала, коротко, но крепко. — Вместе, — выдохнул ей в ответ Витя, прижимая Тасю к своей груди. Обошлось. Он благодарил все высшие силы, которые приложили к этому руку. Уйди Тася сейчас, кто знает, удалось бы ему вернуть ее назад? — Идем домой, — позвала она тихо, — Мы промокли, а ты, кажется, уже простудился. Витя ничего не ответил. Просто, не отпуская Тасю из своих объятий, повел ее домой, к чаю и варенью. Проблемы это, конечно, не решало, но давало ему силы и стимул, чтобы во всем разобраться.