(Не) Соло на праздники|(Not) Solo For the Holidays

      Чтобы перекусить, семья собирается на площади в центре рынка, и именно там Рей узнает, что такое «сырная штука».       По подводит ее к небольшому киоску с надписью «Раклет» на вывеске, и Рей с благоговейным трепетом наблюдает за тем, как продавец специальной лопаточкой соскребает расплавленный сыр на отварной картофель. Поистине незабываемое зрелище.       В меню сотня, если не тысяча разновидностей подачи расплавленного сыра, выбрать практически невозможно, но в конце концов она останавливается на сэндвиче с жареной ветчиной. Кроме того, Рей заказывает себе горячий глинтвейн — не только ради сувенирной кружки, но и потому, что никогда его не пила, а эта неожиданная поездка кажется ей подходящим временем, чтобы попробовать что-то новое. К тому же она ощущает запахи корицы, апельсина и бренди, исходящие даже от сыра, и не может остановить обильное слюноотделение.       Рей роется в сумочке, ища кошелек, и чувствует, что ее дергают за рукав.       — Рейби, ты просто обязана это попробовать, — Финн практически запихивает ей в рот канапе из кусочков сыра и пряных печеных яблок. Необычное сочетание, но оно на удивление потрясающе вкусное. — Правда, это невероятно?       — Ага, спасибо, Финн, — не успев прожевать, она обращается к продавцу: — Сколько?       Мужчина за прилавком качает головой.       — Уже оплачено.       — Что? Кем?       Он кивает в сторону, Рей поворачивается и встречается взглядом с Беном, незаметно подкравшимся к ней сзади. Уголок его рта приподнят, но опускается, когда Бен замечает, что она хмурится.       — Ты заплатил за мою еду? В этом не было необходимости.       После покупки подарков для Бена и его родителей у нее осталось не так уж много денег, но кое-что все-таки имеется. Бен позаботился о проживании и расходах на билеты, и меньшее, что она может сделать, — оплатить свою еду.       — Я заплатил не потому, что думал, что в этом есть необходимость.       Она не знает, что ответить, поэтому ее хмурый взгляд превращается в сердитый. Одновременно пристыженный и растерянный Бен следует ее примеру.       — Я просто пытался быть милым.       Рей сердится еще сильнее, поскольку это действительно очень мило с его стороны.       — Ладно, спасибо, — она решает выкрутиться из ситуации и протягивает ему половину сэндвича, разрезанного по диагонали. — Тогда вот твоя доля.       Рей отдала бы ему весь, но она очень голодна и не хочет еще раз стоять в очереди.       — Что? Нет, — Бен делает шаг назад, словно это заставит ее отступить. — Спасибо, я не хочу.       — Ты заплатил, поэтому должен съесть половину, — оберточная бумага шуршит, когда Рей подносит сэндвич к сжатым в тонкую линию губам упрямца Бена. Вздохнув, она смягчается и меняет тактику. — Хотя бы попробуй. Пожалуйста.       Он пристально смотрит на нее, и Рей думает, что Бен снова откажется, но его глаза закатываются, и он тяжело выдыхает.       — Ладно.       Наклонившись вперед, он откусывает один из острых уголков. Крошки сыпятся на его пальто и шарф, а кусочек сыра попадает на лацкан.       — Ну как? — спрашивает Рей, усмехаясь и смахивая остатки пищи с одежды Бена чистой салфеткой.       — Грязно.       — Допустим, — признает она. — Но вкусно?       Бен изо всех сил старается подавить улыбку, но ему не удается.       — Вкусно.       Он заказывает миску супа в другом киоске, за которую Рей расплачивается, протягивая несколько купюр через прилавок, пока Бен пытается достать свой бумажник, когда пара, управляющая киоском, говорит ему: «Только наличные».       — А вот, — ухмыляясь, он осторожно подносит ложку с луковым супом к ее рту, — твоя доля.       Принимая изысканное угощение, она приоткрывает губы, а Бен погружает ложку между ними. Рей низко стонет от восторга, когда сухарики, грюйер и насыщенный, луковый бульон скользят по ее горлу, согревая изнутри.       — Вкусно? — спрашивает Бен, ослепительно улыбаясь.       По щекам Рей разливается румянец, и она уверена, что суп не имеет к этому никакого отношения.       — Очень.       — И не такой грязный.       — О, ну разве не прелестно? — Лица Бена и Рей мгновенно становятся серьезными, они смотрят на По, который одну руку приложил к своей груди, а в другой держит бумажный контейнер, наполненный какой-то неведомой смесью сыра и мяса. — Они такие милые, что меня тошнит.       Бен бросает взгляд на еду По и морщится.       — Мне кажется, тебя тошнит не от нас.       Финн молча стоит рядом с По и пристально смотрит на Рей. Она испытывает неловскость и пытается отвести взгляд, кладя в рот сухарик, но тревожное чувство не стихает.       — Пошли, родители заняли нам столик.       По ведет их туда, где они разместились.       — У меня чудесные новости, — Лея просто сияет, когда все усаживаются за стол.       — Ага, — сдержанно усмехается Хан, угощая небольшим кусочком бургера собаку, сидящую у его ног.       — Прекрати! Ему такое нельзя, — ворчит Лея, слегка ударив мужа по руке. — Так вот, — продолжает она. — Я услышала, что сегодня будут выступать Балагуры!       — О нет! — стонет По.       — Балагуры? Мама, ты серьезно?       — Хватит! — восклицает Лея. — Вы влияете на мнения Финна и Рей еще до того, как они их успели сформировать.       — Кто такие Балагуры? — интересуется Финн.       Лея широко улыбается.       — Местный оркестр. Они всегда выступают в канун Рождества. Если погода позволяет. Мы ходим каждый год.       — И каждый год один и тот же репертуар, — возмущается По.       — А мне интересно, — говорит Финн, добродушно улыбаясь Лее.       — Мама забыла упомянуть кое-что, — произносит Бен, разламывая кусок хлеба над миской с супом. — Выступление под открытым небом.       — Ох…       — Вот именно, ох, — смеется Хан.       — Все не так уж и плохо, — уверяет Лея. — Там будет бесплатное горячее какао, и я захватила одеяло.       — Ты все спланировала, — обвиняет По.       — Ну конечно, спланировала! Ведь это традиция.       — Традиция, — хмыкает Бен, но потом он оживляется, его глаза вспыхивают. — А как же печенье бабушки Падме? Если мы пойдем на Балагуров, нам не хватит времени на приготовление. Тесто не успеет охладиться.       — Бен прав, — соглашается По, кивая. — Мы не можем встретить Рождество без этого печенья. Ведь это тоже традиция.       — Я лучше съем печенье, чем буду слушать «Маленького барабанщика», сидя на снегу, — подхватывает Хан.       — Ты не можешь испечь их вечером, Бен?       — Нет, если только ты не хочешь всю ночь заниматься украшением. Так, — Бен кладет руку в перчатке на стол между собой и матерью. — Вы все остаетесь. А мы с Рей возвращаемся домой и занимаемся выпечкой. Печенье будет готово к тому времени, как вы вернетесь.       — Ты и Рей? — возмущенно переспрашивает По. — А как же По? А как же Финн?       — Я хочу посмотреть выступление, малыш, — произносит Финн, улыбаясь удивленному взгляду По.       — Ты не ведаешь, что творишь.       Финн льнет к плечу своего жениха, сжимая его руку.       — Будем обниматься под одеялом… Романтика.       — Рядом с моими родителями, — заявляет По. — Я и не знал, насколько отличаются наши определения романтики.       — Ты же любишь горячее какао… Пожалуйста…       — Боже, — стонет По, запрокидывая голову назад. — Ладно. Но когда ты отморозишь себе задницу, не приходи ко мне плакаться.       — Отлично. Вот и договорились, — Бен протягивает руку отцу. — Не передашь мне ключи, папа?       — Ты хочешь сесть за руль Сокола? — упирается Хан.       — Машина По больше, вы поместитесь с комфортом, — он несколько раз сгибает пальцы. — Ты хочешь печенье или нет?       Хан на мгновение замирает, а потом ворчит, но все же достает ключи из кармана и кладет в протянутую руку Бена.       — Я каждый год твержу, чтобы ты приезжал на своей машине. Ведь всегда происходит что-то подобное.       Бен фыркает.       — Шестичасовая поездка в двухместном автомобиле без глушителя сомнительное удовольствие.       — Я виноват, что ты купил такую непрактичную машину?       — Мне казалось, тебе она нравится.       — Ну да, — Хан пожимает плечами, словно автомобиль не стоит как обучение Рей в университете, если не больше. — Она слишком спортивная. Возьми Чуи, — он протягивает поводок Бену. — Он всего лишь пес и не заслуживает такой участи.       — Вы, ребята, ведете себя так, будто я собираюсь вас пытать. Мы хорошо проведем время! — звучит скорее как приказ, а не как заверение.       — Развлекайтесь, — произносит Бен, машет на прощание и берет Рей за руку.       — Предатель! — жалобным голосом кричит По через плечо.

🎄🎄🎄

      — Не знала, что ты еще и пекарь, Соло, — Рей облокачивается на прилавок, упирая кулаки в подбородок.       Бен, собравший верхнюю половину своих волос позаимствованной у Рей маленькой резинкой, вскидывает бровь. Пальцы, завязывающие ужасно простой черный фартук на его талии, замирают.       — Неужели ты думала, что я никудышный повар?       — Нет, но ведь готовка и выпечка — разные вещи, не так ли? — Если бы Бен сказал ей, что делает лучший в мире крок-месье или что ему нравится готовить пасту по выходным, она бы вряд ли удивилась. — Мне просто трудно представить, как ты украшаешь выпечку с помощью одного из этих маленьких кондитерских мешочков.       Рей думает, что в его больших руках он просто лопнул бы. Бен сжимал бы его слишком сильно. Крем оказался бы на каждой поверхности кухни. Как хорошо, что она сейчас рядом с ним, чтобы прийти на помощь.       — А кто упоминал об украшении? — усмехается Бен.       — Только не говори мне, что ты не оформляешь выпечку кремом или глазурью. Это очень важный атрибут. Самый главный, на самом деле.       — Не все нуждается в украшении.       — Например?       Ему даже не нужно время на раздумья.       — Ананасовый перевернутый пирог. Кекс с сухофруктами. Ангельский бисквит, — быстро перечисляет Бен, подготавливая ингредиенты и мерные емкости.       — Достаточно, — фыркает Рей. — Но они были бы намного вкуснее с кремом или глазурью.       — Боюсь, мне придется не согласиться.       — Ты даже не пытаешься меня переубедить? Какой же из тебя адвокат?       — А я и не знал, что мы на заседании. У меня почти не было времени, чтобы подготовить достаточные доказательства.       — Доказательства? — она заинтригована. — Какие?       — Ну, — Бен расставляет упаковки муки, пищевой соды и сахара в ровную линию. — В идеале я бы хотел, чтобы вышеперечисленные изделия были представлены присяжной для дегустации, — он указывает на Рей. — Однако, учитывая твое предыдущее заявление, сомневаюсь, что ты будешь беспристрастной. Я бы, наверное, попросил отстранить тебя, если бы это было реальное заседание.       Она не может сдержать улыбку, которая появляется на ее лице.       — Сколько же дел ты выиграл с помощью дегустации?       Бен усмехается.       — Шокирующе мало, — он подбрасывает что-то в воздух, и на столешницу перед Рей падает клетчатая хлопчатобумажная ткань. — Ты будешь просто стоять сложа руки или поможешь мне?       Рей наигранно вздыхает, прижав ладонь к груди.       — Ты заставишь меня трудиться?       — Разумеется. Никто не получает печенье даром.       — Ага, конечно, — Рей спрыгивает с табурета, на котором сидела, и начинает надевать фартук, направляясь к другой стороне кухонного острова. — За исключением тех, кто остался на ярмарке.       Бен стоит к ней спиной. Она смотрит, как он тянется вверх, чтобы достать блендер с верхней полки шкафчика. Рей считает, что свитер очень хорошо на нем сидит. Темно-зеленая шерсть выгодно подчеркивает цвет его кожи. Бен закатывает рукава, обнажая предплечья.       Он смотрит на нее через плечо и если и замечает, что Рей пялится, то никак не комментирует это. Ухмыляясь, Бен продолжает что-то рассказывать, но она ничего не слышит.       Рей сосредоточена на проблеме, маячащей перед ней, в виде Бена Соло.       Он действительно очень привлекателен, но дело не только в этом. Рей встречала много людей, которых считала привлекательными. Сложность в том, что у нее появляются к нему чувства. Беда в том, что все, что она узнает о нем, вызывает у нее еще большую симпатию. Проблема в том, что он ей нравится, но их отношения временны.       Мгновения, отведенные ей на общение с Беном, ускользают, и Рей не знает, что произойдет, когда часы пробьют полночь и карета превратится в тыкву.       — …а мой папа даже не любит рождественскую музыку, так что поверь мне, каждый из них расплатился по-своему. Итак, — он осторожно кладет на столешницу толстую тетрадь и медленно перелистывает пожелтевшие страницы. Рецепт, на котором он останавливается, написан от руки. Спокойный, плавный почерк перечисляет ингредиенты и диктует направление. Поверх карандаша темными чернилами выведены некоторые указания и внесены поправки. Три простых слова красуются во главе страницы: «Идеальное сахарное печенье». — Я доверяю тебе семейную тайну. Этот рецепт принадлежал моей бабушке, которая узнала его от своей матери, а та, вероятно, от своей… Только мой дядя и я знаем, как правильно готовить это печенье, но в основном потому, что больше никто в этой семье не любит печь.       Рей кладет руку на сердце.       — Ничто из того, что я увижу сегодня, не покинет эту комнату. Даю слово.       — Хорошо, — ухмыляется Бен. — Существует по крайней мере дюжина кулинарных блогов, которые убили бы, чтобы получить его. Как думаешь, сможешь справиться с сухими ингредиентами?       — Конечно.       Все кажется довольно простым, но она немного переусердствует с введением муки и пачкает лицо. После этого Рей старается действовать более аккуратно.       Он смешивает жидкие ингредиенты в стационарном миксере, а затем медленно вводит сухие, пока тесто не становится однородным и эластичным. Бен делит получившуюся массу на две равные части и показывает Рей, как правильно пользоваться скалкой.       — Кто научил тебя печь? Твоя бабушка?       Бен кивает, осматривая свой кусок раскатанного теста, а затем ее, убеждаясь, что они оба правильной толщины, прежде чем положить их на листы пергаментной бумаги и убрать в холодильник охлаждаться.       — Совершенно верно. Когда я был маленьким, мои родители много работали, поэтому большую часть времени я проводил с бабушкой и дедушкой. С бабушкой я занимался выпечкой, дедушка рассказывал мне истории, многие из которых совсем не подходили для ребенка…       — Звучит мило.       Рей не знает своих бабушек и дедушек или не помнит, если вообще с ними встречалась. Она старается не думать о своей семье. Ведь это бессмысленно… Но были ли они хорошими? Они тоже пекли ей печенье и рассказывали истории?       Бен удивлен ее ответом и даже немного смущен.       — Да, наверное, ты права. Ты не подумай, я любил бабушку и дедушку, но мне хотелось, чтобы родители чаще проводили со мной время, — он берет четыре бруска холодного сливочного масла и начинает нарезать их на маленькие квадратики. — И так продолжалось до тех пор, пока… — Бен запнулся, поджал губы и положил кубики в чистую миску для смешивания. — Мне едва исполнилось десять лет, когда погибли Дэмероны. Мои родители усыновили По и внезапно стали ходить на все наши школьные праздники, матчи и выступления. И я не понимал почему, когда был моложе. Теперь же думаю, может, его трагедия помогла им прозреть? — он пожимает плечами, но не сводит глаз со смеси масла, ванили и сахара, крутящейся под крышкой. — Не знаю. Но к тому моменту, как у моих родителей появился еще один ребенок и они захотели вести себя как настоящая семья, мне это было уже не нужно.       — Ох… — Рей чувствует, что ее сердце немного разбивается.       Затем Бен поднимает взгляд и, должно быть, читает в ее глазах что-то, кроме сочувствия, потому что хмурится и горько смеется.       — Я, наверное, выгляжу как болван, жалуясь на своего осиротевшего друга и на то, что мои родители хотят проводить со мной больше времени.       — Я так не думаю, Бен. Совсем нет.       — Иногда на меня накатывает. Извини, что порчу настроение.       — А знаешь что? Я рада, что ты поделился со мной своими переживаниями, обычно я первая начинаю нудить, — она наблюдает, как выражение лица Бена меняется от удивления до облегчения, и улыбается. — Как-то даже неловко.       Он резко выдыхает, и это звучит почти как искренняя усмешка.       — Больше не повторится.       — И я уверяю тебя, ты совсем не испортил настроение.       Даже если бы это и произошло, Рей совершенно не расстроилась бы. Ей нравится, что Бен чувствует, что может открыться и рассказать про то, что у него на душе. Рей ощущает, что он доверяет ей, а ведь она так в этом нуждалась, хоть и не осознавала.       Однако Рей не знает, как признаться ему в этом. Бен больше не какой-то парень, которого она встретила в закусочной на днях, но они недостаточно близки. Как сказать человеку, что ты не хочешь, чтобы он оставался чужим?       Прежде чем Рей осознает все это, на телефоне Бена срабатывает таймер, сигнализируя о том, что тесто охладилось. Они тянутся к ручке холодильника одновременно, но Рей оказывается быстрее, поэтому большая ладонь Бена обхватывает ее руку.       — Прости, я не…       — Ты хотела достать? Извини, я…       — Я просто…       — Я могу взять…       Спотыкаясь об извинения и собственные ноги, они отступают назад, даже когда электронная трель на заднем плане напоминает им, что тесто все еще нужно достать.       — Я принесу формочки для печенья, — говорит Бен, немного разряжая обстановку.       Они трудятся практически в тишине, вдавливая тонкие полоски металла и пластика в форме елок, снежинок, чулок и венков в тесто и выкладывая вырезанное печенье на поднос, уже застеленный пергаментной бумагой. Немного неловко и… слишком тихо. Рей жалеет, что ей не хватило предусмотрительности включить музыку или что-нибудь еще.       — Я очень рад, что пригласил тебя, — говорит Бен, беря два заполненных противня и ставя их в предварительно разогретую духовку.       Он стоит к Рей спиной, но она замечает, что он дважды украдкой бросает взгляд через плечо.       — Насколько я помню, у тебя не было особого выбора. И мы пообещали помочь друг другу.       Бен поворачивается.       — Я не об этом. Из всех людей, которых я мог бы пригласить, не то чтобы их было много… Просто… Мы не знали друг друга. Я мог бы пригласить кого угодно, понимаешь? Ты, конечно, не кто угодно… Теперь ты… — он замолкает, закрывает глаза, сжимает переносицу пальцами и делает глубокий вдох. А когда вновь смотрит на Рей, то кажется гораздо более спокойным, гораздо более собранным. Почти неестественно сосредоточенным. — Я пытаюсь сказать, что рад, что встретил тебя.       Ох.       — Думаю, выступать в качестве пятого колеса было бы намного сложнее, чем я планировал. Здорово, что ты со мной. Ведь ты невероятно добрая, Рей. Я счастлив, что пригласил именно тебя.       Ох.       Рей не знает, что ответить. На ум не приходят слова, и это хорошо, потому что по случайному совпадению в ее легких нет воздуха, чтобы их произнести.       — Спасибо, что согласилась, — Бен улыбается, и, боже, как у нее может перехватить дыхание, если она уже задыхается? — И за то, что ты со мной.       — Я тоже рада, что ты пригласил именно меня, — слова вырвались в спешке, и Рей сморщилась, потому что они прозвучали более самодовольно, чем она планировала. — Я имею в виду, что действительно благодарна судьбе, что мы встретились. Ты такой… замечательный, и твоя семья оказалась очень гостеприимной. Не говори Финну, я все буду отрицать, но мне не хотелось встречать Рождество в одиночестве. Соглашаясь поехать с тобой, я думала, что мне просто будет не тоскливо, но теперь понимаю, насколько ошибалась.       Рей не знает, когда он успел подойти к ней так близко. Ее спина прижата к краю столешницы, но Рей не испытывает дискомфорт. Ей хочется сделать шаг вперед, сократить расстояние между ними, обнять его за шею и поцеловать по-настоящему. Без омелы. Без публики. Только они вдвоем.       Бен нежно касается ее лица. Его взгляд опускается к губам Рей. Подушечка большого пальца скользит по щеке. Чувствует ли Бен, что ее лицо пылает? Видит ли, что она краснеет?       — Мука, — шепчет он.       Рей отрывисто и натянуто смеется. Должно быть, она плохо вытерла лицо.       — Я немножко испачкалась.       Но Бен ничего не говорит. Он замер, но его пальцы зарываются в волосы на ее затылке.       — Рей, — звучит одновременно и как вопрос, и как мольба.       — Бен, — срывается с ее губ.       Она смотрит ему в глаза, когда он начинает медленно и осторожно наклонятся к ней, будто опасаясь, что Рей отстранится, если он будет двигаться слишком быстро. Но ничто на свете не заставит ее отступить…       Хлопает входная дверь, и они оба замирают, широко раскрыв глаза и затаив дыхание.       Звуки приближающихся голосов и радостный лай Чуи, приветствующего семью, выводят их из оцепенения. К тому времени, как все достигают кухни, Рей и Бена вновь разделяют бескрайнее море гранита и слишком большое пространство.       — Вы рано, — бурчит Бен.       — Выступление отменили из-за погоды, — говорит По, либо не замечая, либо игнорируя витающее напряжение.       — Оказывается, трудно играть с наполненными снегом трубами, — ерничает Хан.       Рей поворачивается, чтобы выглянуть в окно над раковиной, и обнаруживает, что пушистый белый снег ложится на землю толстым слоем.       — Так жаль, — сокрушается Лея. — Но мы обязательно пойдем в следующем году.       — Не напоминай, — стонет По, а затем сощуривается и окидывает взглядом кухонный остров, который все еще заставлен мисками, мерными емкостями и ингредиентами для выпечки. — Где мое печенье?

🎄🎄🎄

      Остаток вечера проходит за украшением идеально испеченного печенья глазурью, которую сделал Бен, и посыпками разных оттенков красного, зеленого и золотого. Лея включает оркестровую рождественскую музыку для фона и своего рода утешения из-за отмененного выступления.       Время от времени Рей поднимает взгляд, ее глаза сами собой устремляются на Бена, который уже тоже смотрит на нее. Каждый раз в ее животе трепещут бабочки.       Хан подает на ужин сытный чили. Блюдо целый день томилось в мультиварке, поэтому получилось насыщенным и осталось теплым. Рей доедает вторую порцию, когда Лея объявляет, что планирует лечь пораньше, чтобы хорошенько выспаться перед праздничным днем.       — Но сначала подарки!       Лея подходит к елке и достает из-под нее шесть одинаковых объемных свертков. Растерявшись, Рей поворачивается к Бену, который стоит рядом с ней за диваном, облокотившись на спинку.       — Подарки? — шепчет она. — Но ведь только Сочельник.       Бен кивает, но отвечает По.       — Пижамы. Еще одна традиция.       — Тише! — хмурится Лея. — Не порть им сюрприз, — она протягивает по свертку По и Финну. — И откуда ты знаешь, что внутри, если еще не открыл упаковку?       — Каждый год мама дарит нам новые пижамы в канун Рождества, делая вид, словно это какая-то большая неожиданность, — объясняет Бен. — Спасибо.       Улыбаясь, Лея кивает сыну, а затем достает следующий и передает его Рей.       — Держи, дорогая.       — Спасибо, — улыбается Рей, ее переполняют эмоции.       Она аккуратно отклеивает края подарочной упаковки с маленькими мультяшными снеговиками и раскрывает сверток. Отодвинув в стороны оберточную бумагу, Рей обнаруживает фиолетовые клетчатые пижамные штаны и серую футболку с фиолетовой надписью «Фея Драже и Леденцов». Мультяшные версии вышеупомянутых конфет изображены вокруг слов.       — Надеюсь, размер подойдет, — шепчет Бен ей на ухо. — Мне пришлось ляпнуть наугад, — затем он смотрит на подаренный ему комплект и смеется. — Что это, мама? — В его руках красные клетчатые пижамные штаны и серая футболка с надписью «Плохой или хороший?».       — Ответь нам, Рей, — хитро ухмыляется По.       — По! — Финн тычет локтем своего жениха.       — А что? — смеется По. — Мы хотим знать. Бен плохой или хороший мальчик?       Рей закусывает губу и украдкой бросает взгляд на Бена, чье лицо приобрело самый яркий оттенок красного. Она похлопывает его по тыльной стороне ладони, пытаясь приободрить.       — Очень хороший.       По, явно разочарованный ее ответом, хмурится.       — Ну вот, с вами неинтересно.       — И на этой ноте, — Хан направляется к лестнице и дважды хлопает по бедру, подзывая Чуи, — мы с вашей мамой пойдем ложиться спать. Не хочу знать, кто из вас плохой, а кто хороший мальчик, — добавляет он, усмехаясь.       — Предполагалось, что это будет мило, — жалуется Лея, поднимаясь по лестнице вслед за мужем. — Как список Санты.       — Знаю, принцесса, — утешает ее Хан. — Знаю.       — А я вот еще не устал, — говорит Финн, прижимая к груди футболку с изображением Санта-Клауса в солнцезащитных очках и надписью «Не переставай верить» и оценивая, насколько она ему впору.       По фыркает.       — Сейчас девять тридцать, а тебе двадцать четыре, конечно, ты еще не устал, — он поворачивается к Бену. — А ты, дедуля? Сможешь выдержать просмотр фильма и не захрапеть?       Кажется, что Бену совсем не смешно.       — Я на четыре года младше тебя. И все зависит от Рей, — он пристально смотрит на нее, предоставляя право выбора. — Чем хочешь заняться, милая?       Рей любопытно, что может произойти, когда они с Беном вновь останутся наедине, продолжат ли они то, на чем остановились на кухне, но она немного нервничает. Лестница и кровать подобны минным полям, по которым Рей еще не готова пройти.       — Я хотела бы посмотреть фильм, — наконец произносит она, тяжело сглотнув.

🎄🎄🎄

      Потратив немного времени на то, чтобы переодеться в новую пижаму, отлично сидящую на ней, Рей устраивается на диване рядом с Беном. Бабочки трепещут в ее животе. Она чувствует себя девчонкой, которую возлюбленный впервые пригласил к себе домой «посмотреть кино».       Она ощущает его присутствие рядом с собой всем телом. Бен садится ближе или, может быть, она, и их руки соприкасаются.       — Что хотите посмотреть?       По и Финн сидят, прижавшись друг к другу, на расположенном под углом диване для лучшего обзора на телевизор над камином. Пульт в руках Дэмерона, сосредоточенно выбирающего рождественский фильм из предложенных на Нетфликс.       — Любой.       — О, малыш, — оживляется Финн, касаясь бедра По и указывая на экран. — Как насчет этого? Мы с Рей давно хотели его посмотреть.       — Я не против, — произносит Бен.       Он зевает и потягивается, а затем опускает правую руку на спинку дивана, почти задевая плечо Рей. Начинается фильм, но она едва улавливает облик маленького городка и жителей, которые, кажется, пребывают в вечном состоянии рождественского веселья. Рей не слышит имен главных персонажей: карьеристки из большого города и плотника, единственная цель жизни которого, похоже, состоит в том, чтобы показать ей смысл этого праздника.       Рей может думать лишь о руке Бена, покоящейся почти у ее шеи, и о тепле его тела, проникающего сквозь тонкий материал пижам. Он начинает медленно водить пальцами по плечу Рей, и она вздрагивает.       — Все в порядке? — шепчет Бен, наклоняясь к ней.       — Да. Просто немного прохладно.       — Секундочку, — он сдергивает одеяло с ближайшего к нему дивана и накидывает его на колени им обоим. При этом его рука опускается ниже, обхватывает Рей за плечи и притягивает вплотную к себе. — Лучше?       Да. Намного, спасибо.       О боже, ты самая настоящая печь.       Поцелуй меня. Пожалуйста. Немедленно.       Разумеется, ничего из этого она не говорит. Потому что не может связать и двух слов. Поэтому Рей просто кивает.       Бен целует ее в висок, на самом деле просто касается губами, но все равно заставляет Рей задержать дыхание.       — Вот и замечательно.       Проходит мгновение, которое кажется ей напряженным и долгим, но в конце концов она прижимается к нему, укладывая голову на его грудь и утыкаясь макушкой в подбородок. Он замирает — Рей чувствует это, — но быстро расслабляется, привыкая к прикосновениям, даже когда она кладет ладонь ему на живот.       Фильм на экране продолжает оставаться лишь вспышками яркого цвета и звуковыми помехами на фоне мягкого дыхания Бена и ровного биения его сердца. Время от времени ее зрение проясняется, и она видит румяные щеки и две пары рук, пытающиеся отшлифовать ножку стула самым романтичным способом, но это не более чем фрагменты, кусочки головоломки, не имеющие в ее сознании никакой предыстории, с которой их можно было бы связать.       — Рождество — официальный выходной. Никто не начал бы процедуру взыскания в этот день, будь управляющий хоть трижды коррумпирован. — Рей чувствует, как слова эхом отдаются в груди Бена, низко гудя у нее под ухом. — И вообще, кто устраивает соревнования по плотницкому мастерству в Сочельник?       — Это для большего драматизма, Бен, — отвечает Финн, не отрывая взгляда от экрана.       — И какова вероятность, что призовой фонд равен именно той сумме, которая необходима для спасения гостиницы?       Пальцы Рей начинают скользить по красно-зеленой надписи на футболке Бена. Она чувствует, как вздрагивают и напрягаются мышцы его живота.       — В следующий раз мы посмотрим логически обоснованный рождественский фильм, обещаю, — усмехается По.       — Ха-ха-ах… — наигранный смех Бена обрывается, когда рука Рей проникает под одеяло и начинает возиться с подолом его футболки, слегка задирая ее и проводя пальцами по тонкому участку обнаженной кожи чуть выше пояса штанов.       Его рука опускается ниже, крепко обхватывая ее бедро. Он тяжело выдыхает в волосы Рей. Она задирает подбородок и видит, что Бен пристально смотрит на нее. Его глаза прищурены и темны от желания. Рей отодвигает в сторону еще больше ткани и кладет ладонь ему на живот. Он наблюдает за ее действиями, его губы слегка приоткрыты, а грудь размеренно вздымается, когда она проникает выше и упирается в мышцу прямо над его сердцем.       Пальцы Бена пробираются под подол ее футболки. Его огромная рука — весь он такой, на самом деле — полностью накрывает живот Рей. Мизинец Бена, только кончик, вклинивается между поясом ее брюк и кожей чуть ниже пупка.       Она ощущает, как внизу живота нарастает тугое и жгучее чувство.       — Бен, — шепчет Рей хриплым голосом. Она так сильно хочет его.       Несколькими быстрыми движениями его рука проникает под бедро Рей, и он приподнимает ее, усаживая к себе на колени и прижимая спиной к своей груди.       Для Рей это становится полной неожиданностью, и она с трудом подавляет крик, который грозит вырваться из ее горла. Рей с тревогой поглядывает на Финна и По, которые смотрят фильм, не замечая происходящего позади.       Сильная рука обхватывает ее промежность, притягивая как можно ближе. Она в полной мере ощущает его горячее твердое тело, и, о боже, он действительно огромный.       — Эй! — Фильм останавливается, включается свет, и сердце Рей замирает. — Бен, у нас остался попкорн?       Она шевелится, и Бен ерзает под ней. Раздается тихий то ли вздох, то ли стон, Рей не может определить, но его пальцы крепко сжимают ее талию.       — Думаю, да.       — Отлично, — По встает и тянет Финна за собой. — Ребята, хотите чего-нибудь? Что-нибудь выпить?       — Нет. Спасибо.       — Хорошо. Мы скоро вернемся.       Они покидают комнату, и рука Бена возвращается к поясу пижамных штанов Рей.       — У нас есть десять минут, — шепчет он ей на ухо, его голос звучит резко и грубо. — Могу я прикоснуться к тебе? Пожалуйста, — умоляет Бен безо всякой необходимости.       — Боже, да.              Он не теряет ни секунды, его пальцы проникают под ткань и скользят между нежными складочками.       — Черт, — стонет Бен. — Ты такая мокрая, милая.       Пульс Рей зашкаливает. Она хочет сказать ему, что все это для него, но слова застревают у нее в горле и превращаются в высокий, пронзительный стон, когда он начинает массировать двумя пальцами клитор.       — Тише, — произносит Бен, мягко толкаясь в нее бедрами. — Ты хочешь кончить?       Она кивает, плотно сомкнув губы, чтобы сдержать стоны, когда его палец прижимается ко входу во влагалище.       — Тогда ты должна вести себя тихо, — говорит он, посасывая чувствительное местечко за ее ухом. — Ты справишься, не так ли?       Длинный, толстый палец проникает внутрь, но не глубоко.       — Да, да, да, — шепотом повторяет Рей и трется ягодицами о его член, подстраиваясь под ритм движений.       Свободной рукой Бен обхватывает ее грудь и слегка сжимает нежную плоть.       — Боже, твои сиськи, — стонет он. — Уверен, они такие красивые. Ты позволишь мне увидеть их, милая?       — Да… Ах!       Она закрывает рот ладонью, чтобы не закричать, когда Бен вводит второй палец и начинает поглаживать ее клитор подушечкой большого.       — Я так хочу их увидеть. Хочу попробовать тебя на вкус. Хочу трахнуть тебя, — он резко толкается в нее, подчеркивая каждое высказывание. — Я хочу тебя, милая, так сильно. Хочу, чтобы ты кончила. Сделаешь это для меня?       Рей судорожно кивает, чувствуя, как все туже затягивается жгучий узел внизу живота, просто умоляющий о высвобождении.       — Давай же, — приказывает Бен. — Кончи для меня. Отпусти себя.       И она подчиняется. Ее ноги дрожат, Рей выгибает спину и кончает, открыв рот в благословенно-беззвучном крике. Одной рукой Бен крепко прижимает ее извивающееся тело к своей груди, а другой старается продлить оргазм.       Повернув голову, Рей хочет поцеловать его, но он облизывает свои пальцы. Она все равно впивается в его губы, обхватив затылок Бена рукой. Они не заботятся ни о чем и небрежно целуются, сталкиваясь языками.       Звуки приближающихся шагов и приглушенного разговора заставляют их отпрянуть друг от друга, тяжело дыша. Бен снимает Рей со своих колен и прижимает к себе, обнимая ее и проводя рукой по своим тщательно взъерошенным ею волосам.       — Поскольку я самый лучший брат в мире, то все равно принес тебе попкорн, — объявляет По, ставя миску на колени Бена. — Не стоит благодарности.       — Просто мы сделали слишком много, — чистосердечно признается Финн, усаживаясь на соседний диван.       — Обязательно было им говорить? — ворчит По.       Как только фильм возобновляется и кажется, что все угомонились, Рей проводит рукой по бедру Бена. Однако он обхватывает ее запястье прежде, чем она касается его члена.       Рей недоуменно смотрит на него.       — А как же ты? — шепчет она.       Бен качает головой и целует ее пальцы.       — Позже.       Данное обещание продолжения успокаивает ее настолько, что она прижимается к его груди и пытается наверстать упущенное по сюжету фильма, но все старания оказываются напрасными. Тяжесть век и послеоргазменное состояние совсем не способствуют правильному восприятию.       Рей полна решимости не засыпать, но в объятиях Бена тепло и уютно. Он натягивает одеяло повыше и начинает прочесывать пальцами ее волосы, массируя кожу головы медленными, расслабляющими движениями.       Она не успевает опомниться, не успевает даже попытаться сопротивляться, когда проваливается в сон.