Подчини меня.

Темнеющее с каждой минутой небо всё больше завораживало каким-то особенным оттенком. Оттого Манджиро непрерывно глядел на эти тучи, сидя на бортике одной из беседок пустого парка. К вечеру, к тому же в такую паршивую погоду никто не хотел попасть под дождь, который медленно закапал на землю, сразу окутывая своим особым запахом воздух. Запахом чистоты. Свободы. Непрерывный поток мыслей проносился слишком быстро и он даже не пытался сосредоточиться ни на одной из них. Не было ни нужды, ни желания. Парень медленно прикрыл глаза под колыбельную, что нашёптывал дождь. Где-то за пределами его ощущений послышалось тяжёлое дыхание и топот. Он уловил как скрипит трава под ногами того, кто стремительно влетел в беседку, громко вздыхая. — Ха-а, всё же попали под дождь... – разочарованный вздох друга детства словно мимо пролетел. Голос Санзу растворился где-то в голове и Манджиро неохотно открыл глаза, повернул голову, изучая почти сонным взглядом Харучиё, что невольно ёжился, и стоящую рядом с ним Киру. Девушка стянула с головы мокрую насквозь чёрную кепку, распустила собранные в хвост влажные волосы и тогда в нос ударил нежный запах шампуня, будто вдыхаешь запах молодого пиона, что скоро осыпется печально свесив голову. Девушка выразительно заострила заинтересованный взгляд на Сано, что так жадно изучал её сонным взглядом, словно пытался найти просветы, чтобы убедиться, что это лишь очередной обман собственных мыслей. Однако, легко спрыгнув с бортика и подойдя к ней протянул руку, ловко цепляя пальцем пепельную прядь длинных волос Хайтани. Поднёс к своему лицу, снова упиваясь нежным запахом пионов, но всё так же смотрел без единой эмоции, пока в сиреневых глазах напротив нездоровым блеском загорелось что-то. Что-то необычайно горячее, разливающееся по телу приятной дрожью. Может, это дождь заставляет так дрожать от холода? Или всё же Манджиро вновь поймал её в свою ловушку. — Останемся здесь пока дождь не кончится. – он в одну секунду потерял интерес к волосам и глазам Кирай, теперь уже обращаясь к Харучиё. — Купил? — Конечно. – парень широко улыбнулся, демонстративно встряхнув чёрный рюкзак на плече. Устроившись на лавочке, Кира и Харучиё сели по обе стороны от Майки. Девушка, складывая ноги на колени Манджиро с игривой ухмылкой ожидала любой реакции, но он лишь слабо улыбнулся, принимая из рук Санзу своё любимое лакомство. — Испугались дождика. – Кира мягко улыбнулась, забирая протянутый ей энергетик, купленный совсем недавно в ларьке, по пути в парк. — Если ты хоть раз чихнёшь Ран мне все мозги вытрахает, тебе ли не знать. – Санзу недовольно морщится, помня как уже не раз получал за подругу. Ведь изначально братья Киры были против их дружбы, а когда Санзу пообещал заботиться о ней, как о сестрёнке, автоматически подписал себе контракт, за несоблюдение пунктов которого ему снесут голову Хайтани. — Ладно тебе, Хару! — Нихера, я знаю твой иммунитет. Пальчик порежешь, сдохнешь от потери крови. – причитая, парень закидывает в рот косяк, зажигает кончик и затянувшись, дёргает уголком губ, искажая необычные шрамы в уголках рта. — Неженка. — Пошёл ты! – блондинка беззлобно хмурится, вызывая на лице друга победную ухмылку. — Мм, кстати, Хару, ты никогда не рассказывал мне о Майки. Я и не знала, что вы с детства дружите. Санзу на словах девушки мгновенно обрёл краски напряжения. Его взгляд метнулся на Манджиро, словно он искал ответы в реакции самого Сано, но тот полностью был сосредоточен на сладости у него в руках. — Наши братья вместе занимались общим делом, мы и правда близки. – как-то неоднозначно отвёл в сторону он вопрос. Кира увидела в его глазах холодные нотки. Словно что-то в нём застыло. Заледенело. Майки, продолжал молча жевать. В одной руке свежий дораяки, а вторая лежит на коленке Хайтани, нежно поглаживая ту, монотонно, закономерно. — Харучиё один из моих первых друзей. Нас много связывает, – вдруг заговорил Сано, когда дожевал последний кусочек дораяки. Он протянул руку к лицу Санзу, укладывая ладонь на щёку парня. Харучиё, словно статуя замер, даже не имея возможности вздохнуть. Болезненные воспоминания с детства душераздирающими криками всплыли в голове. Он уловил на своих губах задумчивый взгляд Майки, потом он почти нежно провёл большим пальцем по одному из шрамов на лице друга, у которого в горле словно всё сковало немой болью. Манджиро сжал пальцами его щёки и повернулся к Кирай, так спокойно, невозмутимо глядя в её глаза. — Эти шрамы - знак принадлежности. Харучиё принадлежит мне. Блондинка заторможено проморгалась, глядя то на Майки, то на замершего в его руках Харучиё. В глазах последнего бушевали грозы. Они блестели как-то ненормально. В то время как штиль в глазах Сано казался ещё более безумным. — Дождь кончается. Идём. – он отпустил щёки Акаши, аккуратно спустил ноги всё ещё ошарашенной Кирай, а сам поднялся с лавочки, зевая и засовывая руки в карманы. С лица Санзу словно спала серая маска. Бирюзовые глаза засияли каким-то небывалым энтузиазмом. И Хайтани, наблюдая эти перемены в лице друга сама расслабилась. Ей показалось что-то, что происходит между ними что-то особенное, глубокое, болезненно-колючее, и до этого ей пока что дотрагиваться не стоит. А потому трое подростков отправились покорять ночные улицы Токио, оставляя все проблемы в этой пустой беседке, посреди пустого парка.

×××

Серые стены этого огромного дома давили. Здесь нечем дышать, и даже лучи солнца, проходя через окна, словно теряли свой свет и тепло. Здесь никогда не было тепло. Харучиё, придя со школы, кидал на пороге рюкзак, тут же вновь сбегая к друзьям. Он не любил шумные компании отца. Не любил его новую жену. Он не любил вечно угрюмого и самовлюблённого брата. Но он любил и одновременно ненавидел свою младшую сестрёнку. Сенджю раздражала его излишней тактильностью, вниманием. Она всегда пыталась накормить его своей детской любовью и привязанностью. Встречала со школы и с блестящими восторгом глазами демонстрировала неуклюжие умения в танцах, кривые, но яркие рисунки. А он сначала отмахивался, потом долго рассматривал незамысловатые цветочки, странные фигуры на белой бумаге. И надпись: "Любимому братику!". А рядом нелепое синее сердечко. Он не любил быть братом. Но он любил мысль о том, что кому-то нужен. И пусть они постоянно дрались, обзывались, кричали друг другу о ненависти, о которой ничего не знали. Но он уверенно сжимал её руку, когда их обоих отчитывала мачеха. Затыкал любого мальчишку во дворе, когда тот смел что-то сказать Сенджу. И всегда покорно принимал наказание Такеоми, за ошибки Сенджу. Она извинялась перед ним, а он молчал, прятал блестящие обидой глаза. Молча ненавидел и так же любил. Отец их уважаемый среди криминальных шестёрок человек. Работал на кого-то и занимался серьёзными делами. Дома бывал редко, о воспитании детей не парился, а мачеха, хоть и раздражала редкими порывами "материнства" и "нравоучения", но сильно их не трогала, сама так же дома появлялась лишь иногда. Такеоми никогда не задумывался об этом. — Брат, в школу родителей вызывают... — И? Я вам не папа. Скажи, что отец работает. Он никогда не пытался брать на себя эту ответственность. Ему не нравилось возиться с детьми. Все его мысли были лишь о его будущем. Такеоми боялся этой ответственности, а потому переложил её на плечи Санзу. — Я же сказал следить за ней! Это были важные документы из кабинета отца, чем ты занимался?! В руки Харучиё передали то, чего он не желал. И если у Такеоми была возможность отказаться от этой ответственности, то у Акаши-младшего её не было. А потому он всегда терпел строгие крики старшего брата. Он так привык быть разочарованием семьи, что через какое-то время вовсе пропускал мимо ушей все нравоучения. Больше будто не задевал эгоизм младшей сестры и неоправданная критика Такеоми. Харучиё пытался убеждать себя, что всё в порядке. Так и должно быть. Он смотрел на семью Майки и давил в себе ком обиды. Когда Шиничиро одинаково заботился о всех младших. Ругал, но с теплом. Слушал внимательно. Он понимал, что Такеоми не обязан. Он и правда им не отец, не мать. Но так хотелось... очень хотелось ощутить то, что он ощущал глядя на отношение Шина к своим младшим. Да и сам Майки. Он в его глазах выглядел таким крутым. Коротышка, но очень сильный. Всё в нём идеально. Все им гордятся. И он знает себе цену. Санзу на его фоне с ума сходил - он хотел быть таким же. Он хотел быть достойным дружить с этим мальчуганом. В то время как Манджиро итак дорожил их дружбой. Но в один день вся эта дружба рухнула перед глазами маленького Харучиё. Когда его сестра сломала дорогую для Майки вещь и соврала, что это сделал Санзу. Мальчик, стоя напротив друга, что был не в себе боялся, что тот его возненавидит. Что не перестанет сиять в его глазах. Что Манджиро отвернётся от него. И больно было, когда он его бил. Больно было осознавать, как сильно его подставила сестра. Больно, чёрт... очень больно. — Смейся, Харучиё. Хотел бы Санзу остановить слёзы, но всё не мог, как бы не пытался. А потому покорно давил из горла хриплый дрожащий смех. Лишь бы Майки простил его. Лишь бы не бросал его. Лишь бы и дальше чувствовать, что он ему нужен. А потом он лежал в больнице. Отворачивался молча к стене лицом, когда приходила Сенджю и захлёбываясь слезами молила о прощении. А вот Манджиро он встречал мягким взглядом. Майки его не бросил. Майки всё ещё с ним. А потому, он счастлив. И всегда улыбался ему, пока на глаза выступали слёзы от боли. Ему больно, но он улыбался. Потому что Майки ненавидел слёзы. Ненавидел слабых людей. Санзу всеми силами показывал, что он сильный, он справляется с этой болью. А потому Майки им гордился. Да, лишь Майки всегда относился к нему как к нужному. Не нужна глупая сестра-эгоистка и такой же старший брат. Ему достаточно того, что у него есть Майки. И пусть они отдалились. Пусть Сано пугали эти воспоминания и чувство вины перед другом. Пусть он редко подпускал к себе, потому что боялся совершить новую ошибку. Санзу всегда будет покорно ждать, когда вновь будет нужен рядом. Ведь только Майки он всегда был нужен, и только Майки его никогда не предавал.

×××

Прохожие осуждающе провожали трёх подростков косыми взглядами, пока те довольно громко что-то обсуждали, не торопясь вышагивая по ночному Токио. И плевать было на каждого, та атмосфера, что царила в их собственном мире - неописуемая. Такая лёгкая, тёплая. Санзу бурно рассказывал о том, как они с Манджиро пакостили в детстве, или наоборот, про то, как проводили время они с Кирой. Девушка не переставая улыбалась, от чего-то вечно бросая взгляды на Майки. Тот казался весьма весёлым. — Хватит меня позорить! – краснея пищала Хайтани, и прыгая на Харучиё в попытках его стукнуть в лоб, постоянно промахивалась, так как тот смеясь уворачивался. — В итоге, этот пацан... — Заткнись! – ещё громче заверещала Кирай. А Санзу, задыхаясь от смеха носится по кругу, избегая атак возмущённой подруги. — В итоге слился. Даже не попытался разобраться, поверил что мы мутим и легко слинял по-быстрому. Каких-то мудаков ты влечёшь, балда. – блондинка всё же уловила момент и как следует треснула Акаши в лоб, от чего он даже перестал улыбаться, а возмущённо нахмурился. — Поговорим о твоих любовных успехах? Наверное, я была первой и последней девушкой, с которой ты целовался. Хару, ты лошара! – сквозь ухмылку бросила Кира, прежде чем спрятаться от нападок Санзу за спиной Майки. — Когда нам было лет по четырнадцать-пятнадцать, учились друг на друге целоваться. – поясняя смеётся девушка, пока чёрные глаза мягко изучают её улыбку. — Я думал это делают с подругами. — Хару отличная подружка. – Акаши сунул ей в лицо средний палец, недовольно морщась, а Кира задорно захохотала, утыкаясь лбом в плечо Майки. Тот задумчиво заулыбался. Их прогулка продолжилась, а людей на улице становилось постепенно меньше, ведь время переваливало за полночь. Они остановились около круглосуточного магазинчика, где-то в глубине улочек окраины Токио. Манджиро вместе с Харучиё зашли в сам магазин, а Кира присела на ступеньку, сложила руки на коленях и уткнулась в них подбородком с какой-то романтической задумчивостью глядя перед собой, даже не обращая внимания на рёв нескольких байков, что подъехали к магазину. Лишь мужские возгласы привлекли её настороженный взгляд, и уже наблюдая на незнакомых лицах неприятные ухмылки, а в глазах нездоровый блеск, поспешила подняться и зайти в магазин, вот только крепкая хватка на запястье остановила её, и даже резко развернула к одному из незваных гостей лицом. — Милая, что ты так торопишься? Ты же явно нас ждала, – по его компании пополз гогот, словно он сейчас сказал что-то ультрамегасмешное, а озлобленная неприятным касанием, пепельноволосая выхватила из его руки чёрный шлем и замахнувшись со всей силы ударила им парня по лицу, видимо, разбивая нос, так как он прошипел, хватаясь за него и раздражённо оскалился. — Ты чё шкура больная, бешенством болеешь? За спиной Хайтани прозвенел наддверный звоночек. Шаркая сланцами по крыльцу Манджиро медленно прошёл мимо неё, не вытаскивая из карманов руки, и с виду спокойный невозмутимый блондин просто источал безумно душащую злобой ауру. — Ты впервые с девушкой общаешься? — Чё?... Ты чё нес... — Тебя убить? – фраза скользнула по губам Сано легко, мгновенно меняя цвет лица обидчика Киры. Тот замялся, оглядываясь на троих своих друзей, но те точно так же напряжённо замерли. — Хочешь, чтобы я тебя убил? Молчание в ответ Сано не устроили. Он мгновенно взмахнул ногой, не вытаскивая из карманов рук, и ударив противника в висок, отправил того на асфальт. — Молчишь... значит согласен? — Майки? – Кира осторожно позвала его, оглядываясь по сторонам. Парочка, что шла неподалёку остановились. Парень держал у уха телефон, и, вероятнее всего вызвал полицию. — Бесполезно. Пока он сам не будет удовлетворён, никто и ничто его не остановит. – спокойно пояснил Санзу, с неким удовольствием наблюдая за тем, как его друг уже направлялся ко второму обидчику. — Хару.. нам не нужны проблемы. – нахмурившись, она сделала шаг, но замерла, когда Акаши требовательно сжал её запястье. — Не лезь, тоже получишь. Он не умеет себя контролировать. – девушка недовольно дёрнула уголком губ, а вдалеке послышалась сирена. Вырвав руку, она подбегает к Манджиро, но тот игнорирует её присутствие. Она ему сейчас не интересна. Он хочет убрать всех слабаков с горизонта. Ведь он ненавидит слабых людей. Бьёт второго куда-то в солнечное сплетение, хватает за голову и ударяет лицом о своё колено. Но Кира, схватив его за край кофты громко вскрикивает, пытаясь привлечь к себе внимание. — Майки, уходим, достаточно уже! – а он не слышит её, откидывает бедного парня и снова движется в его сторону, а Кирай даже не видит как его глаза будто стали бездонной ямой. Словно смотришь в обрыв. — Майки, пожалуйста, нас всех загребут! Харучиё, сделай же что-то! — Сказал же, нет смысла. – раздражённо фыркает Акаши, но улавливая на себе возмущённый взгляд Хайтани закатывает глаза и подойдя к Сано, укладывает на его плечо руку. — Майки, давай валить, легавые на подходе. Блондин медленно поворачивается к Кире, чуть наклоняя голову заглядывает в её испуганные глаза, полностью игнорируя подъезжающие машины и сирену. — Манджиро. – она едва успевает сообразить, а он хватает её за руку, тащит к ближайшему свободному байку, принадлежащему одному из побитых парней, ловко запрыгивает за руль, Кира садится сзади, кидая взволнованный взгляд на Харучиё, но тот последовал их примеру. — Стоять, не двигаться! – крик за спиной из полицейской машины. Девушка вцепилась руками в торс Сано, а тот пулей стартанул. Они летели на бешеной скорости, позади сирены, а Майки нарушая всякие правила, сворачивал везде где только можно, лишь бы оторваться. Хайтани прижалась всем телом к спине Манджиро. Он чувствовал как ненормально бьётся её сердце, как часто она дышит, и даже её колени дрожали. От страха, от адреналина в крови, от резкой близости. От приятного запаха Сано. Что-то с нотками дождя. Откуда дождь? Просто запах Майки для Киры - это вечерняя гроза. Поздним августом. Где-то в горах. Что-то красивое, завораживающее, но опасное, тёмное, непредсказуемое. И его тепло, контрастно сочетающееся с ветром от высокой скорости. Весь этот момент вызывал внутри бурю эмоций. Впереди показался тупик и два поворота. Санзу свернул влево, Майки с Кирой вправо, заехали в какой-то дворик, затормозили, быстро слезли с байка и взявшись за руки побежали в сторону проулка, тёмного, между домами. Забежали туда и тяжело дыша оба привалились спиной к стене. Кира как-то задумчиво заулыбалась, поворачивая голову в сторону Манджиро. А тот прикрыл глаза, вяло хмурясь. — Всё хорошо? – тихо интересуется она, вставая напротив Сано. Он приоткрывает глаза и изучает её усталым взглядом из-под опущенных чёрных ресниц. — Спать охота... – опускает голову, лбом утыкаясь в её плечо и прикрыв глаза, тихо дышит, словно засыпая на ходу. Хайтани нежно укладывает ладонь на его макушку, поглаживая, словно кота, а Сано действительно готов прям вот так заснуть. Простояв так пару минут, Манджиро вздыхая тянет руку к карману и принимая строго вертикальное положение, достаёт телефон, набирая номер Санзу. Тот сообщает что в полном порядке, и парни договариваются окончить на сегодня прогулку. Так как выходные, Харучиё вероятнее всего вернётся в общежитие, ведь домой вовсе не охота, а вот Кира была уверена, что они последуют его примеру, ну, если и не они, то она. — Поехали ко мне? Останешься у меня. Домой точно не поедешь, знаю, а в общагу проблемно. Накажут снова. Хайтани прекрасно понимала, что в какой-то степени Майки прав. Нет смысла ломаться и что-то из себя строить, если это правда неплохая идея. К тому же в небе опасно сверкали яркими вспышками молнии, напару с громом обещая в ближайшее время дождь. Они вновь вернулись к брошенному чужому байку, и Манджиро повёз её сквозь мерцающие, какие-то особенные, такие яркие и нежные огоньки оживших в ночных красках улиц Токио. А ведь правда говорят - этот город никогда не засыпает, и в каждую секунду суток прекрасен и полон различных красок. Дом Майки где-то там, подальше от этих огней. Здесь тихо, пусто, и даже уютно. Узкие ухоженные улочки и дома, в окнах которых давно погас свет, время ведь близилось к двум часам, а может и перевалило. Байк обидчика остался где-то в стороне, подальше от дома Сано, а потому они дошли до большого ухоженного дома, прошли через калитку. Майки уверенно вёл её за собой, а Кира как-то засмущалась. Ведь она ничего не знает о его семье. Манджиро словно чувствовал, как она притормаживает, шагает за ним робко, оглядываясь, явно нервничая. — Эмма с Кен-чином, братья тоже вряд ли дома. Боишься чего-то? — Так заметно? – один его мягкий взгляд заставил полностью расслабиться и улыбнуться. Очередной грохот в небе и на землю медленно одна за одной покапали капельки дождя, за пару секунд превращаясь в ливень. Сано схватил Киру за руку, утягивая за собой, скорее в дом, ведь промокнуть за день два раза - плохая идея для здоровья. Они вбежали в дом, застревая на пороге и торопливо скинув обувь, прошли дальше, по тёмным коридорам. Под ногами прохладные полы, а с улицы слышится шум весеннего ливня, пока Майки крепко держа руку Хайтани ведёт её куда-то вглубь, наконец останавливаясь около одной из комнат, и отодвигая сёдзи  и впуская пепельноволосую вперёд, заходит следом, задвигая за собой сёдзи. — Точно, дома никого. – уточняя проговаривает Сано, зажигая рядом с дверью настенный светильник, который слабо, но вполне неплохо освещает его небольшую комнату, которая показась Кире такой обычной, почти пустой. Никакой лишней мебели, расстеленный футон, рядом на полу лежит какая-то манга, на стене рядом со шкафом висят многочисленные медали, лишь золотые, несколько фотографий, на письменном столе пустой стакан и пустая бутылка от газировки. При этом, здесь было так легко дышать. Словно Манджиро пытался освободить эту комнату от ненужных вещей, чтобы наполнить её чем-то. Но чем? Девушка очень хотела бы знать. В полумраке ничего не выражающие глаза Майки казались ещё глубже, это вновь и пугало и манило, словно заманивая жертву, которая, итак, попалась ещё ближе. — Располагайся, я сейчас. – с этими словами он исчез из комнаты, оставляя Киру наедине с пустующим пространством и шумом дождя. Она покорно прошла к стене с наградами, тонкими пальчиками скользя по звонким медалям. Плюс одно звено к образу Манджиро в её сознании. Он всегда побеждает. Не умеет проигрывать. И снова она убеждается, насколько обманчивой может быть внешность. А Майки возвращается через минуту, протягивая свёрнутую белую пижаму, женскую. По всей видимости, принадлежащую Эмме. — Думаю, ей бы это не понравилось. – замечает девушка, но всё равно принимает, отходит на пару шагов, отворачивается спиной к Сано и стягивает с себя футболку, даже не думая о том, смотрит ли на неё Манджиро. — Ты нравишься ей, так что, не думаю, что это проблема. – Сано смотрит. Скользит взглядом по тонкой шее, открытой благодаря убранным на одну сторону волосам, по острым лопаткам, ведя не торопясь линию по ряду позвонков - так и хотелось провести вдоль них пальцем, замечая на её лице улыбку, от того что щекотно. Но он оставался на расстоянии, изучал изгибы спины, точённый переход к талии. Но он изучал нежно. Он не чувствовал возбуждения, желания овладеть телом, что перед ним. Лишь прикоснуться. Дотронуться, осторожно, словно коснуться огня. Словно мотылёк, что так долго летел к свету, однако, коснувшись его, сгорел. Сано изучал её не как женщину, а как что-то иное, не зависящее от этого мира. Словно радуга после дождя. Просветы солнца в чёрных тучах. Яркие звёзды на чёрном ночном небе. Что-то, что невечно, но прекрасно. Что-то, что заставляет смотреть, не отрываясь, и сердце биться чаще, сильнее. — Вас четверо в семье? – игнорируя холодок на спине от прожигающего взгляда, Хайтани продолжила переодеваться, а после не торопясь развернулась лицом к Сано, изумлённо вздрагивая, ведь тот стоял уже в пяти сантиметрах от неё. — Да, нас Шин вырастил, вместе с дедушкой. Год назад дедушка умер. Теперь остались мы вчетвером. – удивление сменилось мягким пониманием в лице Киры. Не жалостью, нет. Просто обычное понимание. — Ясно. Шиничиро, видимо, прилично старше? – опустилась на футон, поднимая голову и  выжидающе глядя на Сано, что последовал её примеру и присел рядом. Кирай только сейчас заметила что он вернулся уже в футболке и шортах. — Угу. Я познакомлю вас как-нибудь. – девушке казалось, что тема, которую она завела словно угнетала Манджиро. Весь он словно покрылся тенью, голос стал тише, взгляд глубже. Но о чём им ещё говорить? В голове не было ни одной идеи других тем. Словно все мысли из головы выдуло тогда, когда они ехали сюда. Какое-то смущение, полная растерянность. — Давай ложиться спать. – после молчаливой паузы проговорила Хайтани. Майки поднялся, достал из шкафа вторую подушку, осторожно передал в руки Киры. Девушка, как только голова коснулась подушки, ощутила дикую усталость. Словно, стоит ей закрыть глаза, она сразу же провалится в сон. — Доброй ночи, Манджиро. — Доброй. – где-то за спиной завозился Сано, тоже укладываясь. И снова глухая тишина, которую так монотонно разбавлял шум дождя за окном. Сон не шёл. Кира, вслушиваясь в шум дождя надеялась отыскать в нём успокаивающие нотки, однако снова и снова сбивалась. Она лежала неподвижно, словно и правда спала. Но зато каждым сантиметром кожи чувствовала, что не она одна не спит. Манджиро лежал на спине, повернув голову в сторону девушки. Ему казалось что она уже давно спит. Её дыхание было тихим, ровным. От волос всё так же веяло нежными пионами. Такой успокаивающий аромат. Его пальцы вновь потянулись к пепельным прядкам, рассыпавшимся по подушке. Цепляя одну, он переворачивается на бок, лицом к её спине, и задумчиво накручивает волосы на палец. От её спины словно повеяло жаром. В тишине полупустой комнаты отчётливо было слышно бешеный стук сердца, скрип простыни, зажатой в кулаке. Но Кира по-прежнему лежала спиной к нему, из последних сил делая вид, что спит. Лишь до того момента, когда прогремел продолжительный раскат грома, сопровождающийся яркой вспышкой молнии. Освещённый на пару секунд силуэт Хайтани испуганно вздрогнул, выдавая себя. — Боишься грозы? – тихий голос за спиной. Кира выжидает паузу. Медленно поворачивается на другой бок, заглядывая блестящими в полумраке комнаты глазами на Манджиро. Прядь волос выскользнула из его пальцев и он осторожно перевёл взгляд на её лицо. — Боюсь громких и резких звуков. Знал, что я не сплю? — Нет. – Хайтани прикрывает глаза на несколько секунд, успокаивая в себе взявшуюся из неоткуда тревожность. — Хочешь, я уйду? – Сано казалось, что ей некомфортно рядом с ним. По крайней мере именно сейчас. Но Кира отрицательно помотала головой, глядя на него из-под опущенных ресниц. — Я просто не понимаю, как мне поступать. Ты с ума меня сведёшь. – горькая усмешка так легко скользнула по губам, что она сама не успела заметить. — Я не понимаю, как мне вести себя рядом с тобой. Я никогда... не чувствовала себя настолько растерянной. — Веди себя так, как считаешь нужным. – в голосе Манджиро с тенью мягкой хрипотцы, проскользнула какая-то приятная интрига. Словно он приказывал ей, ожидая её действий. На шее словно затянулся ошейник, от того, как мгновенно разум отключил себя. И тогда, когда она привстала. Когда Манджиро внимательно наблюдал, как она толкает его плечо, укладывая на спину. Когда перекидывает ногу через его торс, присаживаясь сверху. Всё, что было в её голове - его голос. Его взгляд. Перед глазами лишь Манджиро. Она наклоняется к его лицу, рядом с которым на подушку падают её волосы. Ладони Сано обжигая ложатся на бёдра, а чёрные омуты - его личная бездна скользила по глазам напротив. Кира не торопилась. Её будоражило то, как близко их губы. Её сводил с ума его запах. А потом она нежно касается своими губами тех, что напротив. Вновь тянется к ним, ловит нижнюю губу Манджиро, проводя по ней языком и начинает посасывать, чувствуя как сбивается дыхание от того, что Сано начинает ей отвечать. Отвечать робко, пробуя её на вкус, как неизвестный десерт. Голову окутывает туман, и ни одной мысли. Шум дождя за окнами, горячие ладони Майки на её бёдрах, что покрылись мурашками. Причмокивания на всю комнату. Одно дыхание на двоих. Один пульс. Одна температура. И лишь когда немеющие губы перестают слушаться, Хайтани томно промычав вырывается из жёсткой хватки Манджиро, что успел перенять инициативу на себя. Оторвавшись от него, она шумно выдыхает, утыкаясь своим лбом в его, и, прикрыв глаза замирает так на минуту. Нет желания что-то говорить. Сейчас охота просто вот так помолчать. Вдвоём. После она слезает с него, опускает голову и устало валится на подушку. Сано, всё ещё пребывая где-то в этом тумане резкого порыва чувств, пододвигается ближе. Кира утыкается носом в его грудь, пока Майки старательно одной рукой пытается её прикрыть. Парень приобнимает прижавшуюся к нему Хайтани, и, прикрыв глаза точно так же как она, вскоре засыпает. Дождь за окнами не перестаёт лить, а грозовые тучи ушли дальше, теперь мирное сопение сторожит лишь тихий стук капель о землю и крышу дома.