Подчини меня.

Если рассуждать о красоте, которой в какой-то мере владеет каждый человек, то Эмма пример того, какой глубокий смысл может иметь такое, казалось бы, поверхностное понятие, как "красота". Красота Эммы, это не её правильные и запоминающиеся черты лица. Не золотистые пряди, дорого отливающие в лучах солнца, и не цепляющий медовый взгляд. Красота априори понятие нечёткое, расплывчатое и неудержимое, словно вода, утекающая сквозь пальцы. Красота Эммы - это сама Эмма. Вся собой, каждая её эмоция, взгляд, движение и слово красивы. Кирай нередко думала об этом, наблюдая за тем, как Сано-младшая расплывается в нежной улыбке, глядя в телефон, на экране которого высвечивался звонок от Дракена. Этот высокий, всегда строгий и, кажется, холодный словно айсберг парень заставлял расцветать в золотистых глазах Эммы нечто тёплое. Это нечто селило в душе Киры веру в любовь. В это странное, но такое сладко-ядовитое чувство. Всего за пару месяцев она научилась видеть эти огоньки в голосе, дыхании подруги. Она пылала любовью к Рьюгуджи. А сам он, хоть и казался ледяной глыбой, действительно, словно айсберг, что показывает лишь холодную макушку над водной поверхностью. Но стоит заглянуть под воду - увидишь насколько большой этот айсберг, и как бережно он прячет всё самое важное, трепетное и дорогое поглубже в воде. — Поможешь? – блондинка с нотками просьбы в глазах одарила Киру вопросительным взглядом. И когда та выглянула из-за почти прижатой к лицу манги и отложила книжку в сторону, Эмма развернулась спиной к ней. Ловко ухватившись пальчиками за застёжку на задней части светлого нежно-персикового шифонового платьица, Хайтани осторожно потянула её вверх, бросая кроткий взгляд на красиво обрамляющее застёжку белого лифчика кружево. Как только она застегнула платье окончательно, обхватила талию Эммы руками со спины и положив подбородок на её плечо с хитрецой в сиреневом взгляде почти пропела: — У кого-то сегодня намечается горячий вечер! – смущённо хихикнув, Эмма резко развернулась, пуская пальцы куда-то в область рёбер подруги и начиная щекотать ту, от чего Кира звонки засмеялась и запищала, пятясь назад, в попытке увернуться от коварной атаки блондинки. Прекращая нападки, Сано спросила о том, как выглядит и получая немного смущающий, но правдивый комплимент, сообщила, что сегодня вряд ли вернётся. Уже перед тем как покинуть их общую комнату, она застыла на пороге, через плечо кидая ехидное: — В эти выходные дом снова в вашем распоряжении. – и прежде чем Хайтани уловила суть, немного растерявшись, блондинка хлопнула дверью, оставляя за собой удаляющийся стук каблуков о пол где-то там, в коридоре и сладкий аромат духов. Кирай почти обречённо вздохнула, вспоминая, как неловко было на утро просыпаться после того спонтанного поцелуя. Но она не соврёт, если скажет, что хотела бы повторить, и ни о чём не жалеет. Однако, по немому согласию они с Манджиро больше не говорили об этом, и в принципе, за всю эту неделю не перекинулись и парочкой слов. Лишь глубокие взгляды, словно они не целовались под мелодичный шум дождя, с таким трепетным сомнением думая о возможном продолжении подобных ласк. Но та неоднозначность и странная связь между ними лишь крепла и будоражила от того, что находясь так близко друг к другу они продолжали осторожничать с собственными позывами сорваться и впиться друг в друга, словно хищник зубами в глотку жертвы. Их личная игра. Игра на чувствах друг друга и сдержанности. Падая на свою кровать, Кира шумно выдыхает. Перед глазами сияющий нежностью взгляд Эммы, и девушка лишь может мечтать о том, чтобы её нутро могло так же расцветать от одного звонка Манджиро. Но это не было той самой любовью. Или даже влюблённостью. Её искажённая зависимость от Манджиро глушила в голове все мысли о "нормальной любви". Если это и было что-то похожее на те чувства, что питают друг к другу Эмма и Дракен, то они абсолютно иначе влияют на неё. Эти чувства словно искажённое отражение луны на водной глади озера тёмной и глухой ночью. Они иные. Такие ядовито-безумные, до ужаса сладкие и манящие. И от одного мимолётного взгляда Майки где-то в коридоре, когда их взгляды сплетаются лишь на пару секунд, конечности и нутро сводит холодным зудящим чувством. Если этот немеющий холодок, что от груди ползёт вниз к животу и по спине, спутываясь в неясную тяжесть в теле называют "бабочками в животе", то Кирай готова поклясться, что даже это чувство искаженно, и в её теле проявляется иначе. А может это дело в Майки. Может это Майки заразил её этим безумием? Может это он отравил её разум и теперь она просто не способна разобраться в том, что чувствует по отношению к нему? Но вновь все её мысли и мечты возвращались к чистой любви. Той чистой любви, что покоилась в сердцах её яркой и улыбчивой соседки и её пугающего иногда парня. Однако, стоит над этим задуматься, Кирай впадает в тяжесть воспоминаний о недавних откровениях её подруги - такой прямолинейной, сильной Эммы, которая на деле собирала себя по кусочкам так долго, что оказалась здесь. В тюрьме для обиженных судьбой сломанных детей, которые так часто ошибались, что полюбили это чувство. Чувство полного безразличия к будущему и себе.

***

NDA - Billie Eilish

Зачастую, страшнее жить в разорванным в клочья сердцем и облитой кислотой душой, чем застрелиться. Особенно, когда сердце совсем хрупкое. Такое нежное, что хранится в груди маленького ребёнка. Ребёнок не способен защитить себя от этих ран. Он не способен вовремя уйти от того, кто навредит ему. Порой, даже взрослые люди не способны избежать ошибок. А ребёнок уж точно. Эмма не росла особо эмоциональным ребёнком. Когда в три года ей пришлось попрощаться со своим старшим братом, она лишь невнятно ощутила внутри глушащую дрожь. Она не плакала, когда мама подолгу оставляла её у своих знакомых. И не обижалась, когда засыпала одна дома, без объятий и пожеланий "доброй ночи" от вечно занятой и отстранённой матери. Она не чувствовала проявления эмоций у матери и сама не научилась им. И тогда, когда она смотрела вслед уходящей Карен. Маленькая, брошенная. Одна во всём мире. Эмма даже тогда сохранила в глазах сверкающую пустоту. Словно так и должно быть. Новый дом оказался не так уж и плох. Вроде ничем не лучше, и ничем не хуже прежней жизни. Правда в ней появились новые фигуры, которые возможно со временем так же оставят её одну. Но где-то глубоко внутри угли надежды ещё тлели. Карен обещала вернуться. Она никогда ничего не обещала, и теперь, когда пообещала, Эмма продолжала лелеять в глубине души надежду, что не зря. Течение дней смывало в её душе эту надежду. И когда последний уголёк остыл, она впервые заплакала. Такие горячие и солёные слёзы накрыли её вместе с дрожью и таким тяжёлым грузом обиды на мать. Вся её пустота заполнилась детским отчаянием и обидой. И ведь лишь в тот момент, когда она почти сдалась и поддалась отчаянию, именно Манджиро был тем, кто вытащил из её души все тревоги, освобождая её для более приятного чувства. Это чувство - тепло, с которым к ней относились дедушка и братья. Они наполнили её раненную душу разнообразием приятных и цветных эмоций и чувств, не оставляя места для пустоты или негатива. И пусть царапины на сердце опасно побаливали из года в год, напоминая о том, что однажды её бросили. Немного позже, когда она стала постарше в коридоре собственного, ставшего уже родным, дома Эмма встретила Рьюгуджи. Простоя встреча. И его помощь с тяжёлыми коробками. Сложно представить, чем на тот момент мог зацепить её мальчишка на год старше. Со странной татуировкой на выбритом виске, со слишком серьёзным для его возраста выражением лица. Дракен зацепил её внимание так сильно, что она не могла выкинуть его из головы больше месяца. Будучи совсем юной, в свои одиннадцать лет Эмма не понимала, что такое "влюблённость". В мультфильмах и книжках всё выглядело так же. Так же легко, воздушно. Словно одного взгляда достаточно, чтобы полюбить. И она каждый день думала об этом. Перед сном она разбиралась в собственных мыслях, но путалась, ведь её детское восприятие мира давало лишь один ответ: это любовь с первого взгляда. Однако, Эмма понятия не имела, что такое любовь на самом деле. Но ей так нравилось это чувство внутри. Нравилось смущённо ненароком выглядывать в окно, подглядывая за Майки и его другом. Нравилось специально попадаться им на глаза, чтобы заметивший её Дракен с улыбкой кинул ей заветное: — Привет, Эмма. Они стали пересекаться чаще. Общаться чаще. И Эмме начало казаться, что-то, что она чувствовала первые месяцы их общения совсем цветочки. Спустя два года, когда более осознанное восприятие такого чувства как "любовь" начало подсказывать ей и давать ответы на те старые вопросы, стало проще воспринимать, что после обычной симпатии, спустя два года, узнав поближе Рьюгуджи, она стала понимать, что он правда имеет в её сердце отдельное местечко. И она бережёт это местечко бережно, нежно, грубо и резко отшивая малолетних ухажёров в школе. Ведь её сердце лишь для него. Никто не смеет посягнуть на её чувства. И пусть Рьюгуджи игнорирует смущённые улыбки и глубокие взгляды. Пусть игнорирует то, как часто она зовёт его гулять, как много интересуется о его жизни. Эмма бережёт в душе угольки надежды. Так же, как однажды берегла после слов матери о том, что та скоро вернётся и заберёт. Когда Эмме исполнилось четырнадцать, она уже выглядела так, как только могла мечтать в детстве. Весьма сочные формы для её юного возраста, выразительные блестящие глаза, такие приятные мягкие черты лица. Чистая ухоженная кожа. Всё это люди замечали даже когда такая красивая Эмма просто одевалась в школьную форму, не красилась, не укладывала волосы. Она никогда не выглядела вульгарно. Она не пыталась привлечь чьё-то внимание. Однако, девушку всегда окружало ярое внимание мужского пола. Не выражая ни одной эмоции она шла по школьному коридору, улавливая за спиной перешёптывания одноклассниц. Они с Манджиро учились в одной школе и никто из её школы не приближался к ней напрямую. За пределами школы столько раз подходили познакомиться, получая в ответ безразличный отказ. Вечером, во время прогулок из проезжающих мимо тротуара машин можно было услышать мерзкое посвистывание и животный гогот. Но её это не трогало. Она подкрашивала, итак, розовые губки тинтом, закручивала золотые пряди и подбирала всегда нежные сладкие духи, прежде чем прийти на совместную прогулку с Майки и их общими друзьями. Там ведь был Дракен. Как всегда, мягко ей улыбался и заветное, так полюбившееся ей: — Привет, Эмма. Однако, с годами его отношение к ней ни капли не поменялось. И его "дружеское" тепло стало её почти убивать. Он ничего не говорил, когда за общим ужином, она как бы ненароком говорила Майки о том, что идёт на днях на свидание, хотя сама сидела в этот день одна на лавочке в парке, пока слёзы медленно скатывались по щекам, оставляя за собой черную дорожку от туши, а душе звонкую обиду. Никакие её улыбки, мягкие взгляды и лёгкие прикосновения не могли разбить ту стену между ними. И её влюблённость стала рушить её саму, хотя раньше она дышала этим чувством. Когда ей исполнилось пятнадцать, парни из другой школы зацепили её после занятий. Они настойчиво требовали познакомиться и провести вместе немного времени, неизвестно с каким продолжением. Разбитая невзаимными чувствами, выгрызающими в её сердце дыру, она эмоционально заявила, что у неё уже есть парень. И имя его - Кен Рьюгуджи, он же Дракен. Понятно дело, парни от неё как от огня шарахались несколько дней. Её ложь словно семена одуванчика разлетелись по школе и даже за её пределами. Ведь очень многие знали кто такой Дракен. — Зачем ты это сделала? – Кен никогда не говорил с ней в таком недовольном тоне. Он возвышался над её подрагивающим от волнения телом, строго заглядывая в блестящие золотистые глаза. — Но... они лезли ко мне! У меня не было выбора! Они все постоянно лезут ко мне со своими чёртовыми признаниями, приглашениями на свидания! — Ты могла сказать нам с Майки, мы бы разобрались. — Все знают, что я его сестра, но это их не останавливает! А когда они подумали, что я с тобой они... они перестали... — Это хуёвый способ! – она почти испуганно зажмурилась от его крика, прижимая к груди руки. Лишь бы унять истерично рвущееся наружу сердце. — Тебе так противно... что люди считают нас парой? – на момент её голос дрогнул так, что казалось будто он вовсе не принадлежит ей. Она вскинула на него мокрый взгляд. Такой колючий, горящий обидой взгляд. Она понимала, что та ложь была ошибкой, но она не могла понять, почему он так злится. Почему смотрит на неё так твёрдо и холодно. Но Рьюгуджи не ответил. Резко развернувшись, пулей покинул её комнату. А Эмма, хватаясь за волосы в немом крике зажмурилась и скатилась по стене на пол, утыкаясь лбом в поджатые к груди колени. Чувство, словно её снова бросили. Словно она одна на весь мир. И вновь угольки надежды в её душе остыли. Дракен же впервые за долгое время не мог разобраться в собственной злости. Он не понимал её направления, причины. Он не понимал и злился всё больше. На себя, на свои чувства. Рвано рычал, пока мчался на байке в неизвестность, периодически вспоминая тот обиженный разбитый мокрый взгляд Эммы. Он не так всё преподнёс, а она не так всё поняла. Стало страшно, что он что-то мог разбить в ней. Сломать то, что успел так полюбить, но так боялся прикоснуться к этому. Дракен не умел красиво говорить. Он не умел проявлять свои чувства. И он боялся той слабости, которая селилась в его груди, когда Эмма нежно улыбалась ему и что-то эмоционально рассказывала. Он так боялся касаться её чистоты. Ему казалось, что она лишь страдает от влюблённости к нему. И он надеялся, что ей надоест. Но с годами она всё глубже впитывалась в его сердце. Он уже не представлял себе жизнь без её улыбки. И этот страх открыться собственным чувствам породил злость, которую он сорвал на Эмме. На его хрупкой и нежной принцессе, которую он так старательно пытался сберечь, в итоге сам же ранил. И эта ошибка теперь вцепилась в его горло, не давая дышать полной грудью. Без Эммы дышать... сложно. Сама Эмма провела в состоянии полного отсутствия достаточно времени, чтобы убедить себя в том, что всё в этой жизни можно пережить дважды. Всё когда-то пройдёт. Пока прошёл всего месяц, но время унесёт за собой всё. И её чувства угаснут, вместе с надеждой. Девушка страдала, задыхаясь от обиды на саму себя. Сама придумала себе, что он её полюбит, и сама же разочаровалась. Вновь лишь чувство вины, гниющее в самых тёмных углах души. — Вечеринка?... — Ты же придёшь? – парень из старших классов, высокий и симпатичный брюнет, с очень яркими зелёными глазами. Красавец, ничего не скажешь. Почти все девчонки школы сходили с ума по нему. А он так уверенно подошёл к Эмме, что печально сверлила двор за окном отсутствующим взглядом. — Возможно. — Или, ты всё ещё с тем Дра... — Нет! – слишком эмоционально перебила она, мгновенно приобретая краски недовольства. — Между нами... уже ничего нет. – немного растерянный парень как-то неоднозначно улыбнулся. — Отлично. Увидимся, Эмма. – с этой фразой он оставил её одну, посреди школьного коридора. И пока завистливые взгляды остальных школьниц впивались в тело Сано ядовитыми шипами, она прокручивала в голове одни и те же слова. Его слова. Его голос. То, как ласково он называл её имя.

Shadows - Pastel Ghost

В тот день она выглядела куда ярче, чем обычно. Короткая джинсовая юбка, чёрный топ на тонких лямках и поверх джинсовка. Чёрные босоножки на платформе и сверкающий во всех смыслах макияж. Золотые кудри переливались словно солнечные лучи, рассыпаясь по плечам, спине и груди. Покидая родной дом, и избегая встречи с братьями и дедушкой, чтобы те не выносили мозги за такой откровенный наряд, она написала своей подруге Тачибане о том, что сегодня вечером она занята тем, что отправляется на вечеринку у "знакомого". На вопросы Хинаты она отвечала коротко, лишь сказала его имя, и что он с её школы. А после, попросила не тревожить и села в такси. Прибыв на нужный адрес, блондинка с какой-то гнетущей тревогой заставила себя войти в чужой дом, из которого уже доносились звуки веселья. Она заставила себя согласиться приехать сюда. Почему-то ей казалось, что она должна это сделать, чтобы расслабиться и отвлечься. Ей казалось, что так она освободит себя от лишних мыслей. Эмма верила, что она повеселится здесь, найдёт интересную компанию и просто забудет о том, как больно отпускать чувства к кому-то. Она надеялась, что она наконец отпустит... — Эмма! – крик из толпы. Тот самый брюнет, по имени Ясуши обворожительно улыбаясь оглядел Сано с ног до головы и обратно. Её внешний вид явно ласкал его взгляд. — Отпад... рад, что ты пришла. Ты правда шикарно выглядишь! Пойдём-ка, пора поднимать настроение. – девушка послушно следовала за ним, всё ещё прокручивая в голове его комплименты. Стало приятно, но тоскливо. Все мысли снова и снова возвращались к Рьюгуджи. Вот бы он... делал ей такие комплименты. Ясуши привёл её к столу с напитками и уверенно вручил бокал с золотистым шампанским. До этого момента Эмма не пила, а потому шампанское для первого приёма алкоголя неплохо подошло. — Что-то случилось? Ты такая печальная последний месяц. – он пытался заглянуть в душу своими изумрудными глазами. Сано уводила взгляд в сторону, нервно улыбаясь. Ей так хотелось кричать о своей боли. Но она лишь плакала ночью в подушку. Кусала себя на руки, чтобы не кричать. Она не могла просто позволить себе взять и рассказать все душевные терзания братьям или дедушке. Даже Хинате, лучшей подруге она ничего рассказать не могла. Если бы у неё была мать... мать, которая научила бы справляться со своими чувствами к парням. Которая советовала бы, как себя вести с противоположным полом. Но Эмма, что росла среди одних мужчин совсем ничего не понимала. Она постоянно ошибалась и путалась. Ей всегда было страшно. — Не думай об этом! – широко улыбнувшись, она осушила первый бокал и уверенно потянулась за вторым, пока глаза немного защипало. То ли от шампанского, то ли от нарастающей тревожности. — Правильно. Пей. Это поможет отвлечься. Ясуши слабо улыбаясь наблюдал за её движениями. Начинал какие-то лёгкие разговоры, выводя Эмму на более весёлое настроение. После третьего бокала потащил танцевать. А потом, прихватив ещё по бокальчику, они вышли на улицу. Эмма вяло перебирала ногами, придерживаясь за его руку, пока он рассказывал ей что-то. Девушка уже мутно соображала о чём идёт речь, но ей казалось, словно в этот момент она счастлива. Никто не трепал ей мозги о бандах, драках. Никто не говорил ей об учёбе и не твердил о том, что приготовить на ужин. Никто не говорил ей то, от чего она так устала. И ей уделяли так много внимания. С ней нежно обходились. Ей ласково улыбались. Эмме показалось, что она здесь и сейчас нужна. Что она важна. Что она - не пустое место. Поэтому она забыла о том, как плакала прошлой ночью. Забыла о том, что должна быть в это время дома. Забыла, что должна за что-то переживать. — Ты засыпаешь на ходу. Бедняжка, ты так устала? Они остановились рядом с выходом на задний двор. Ясуши придерживая полусонную Эмма за плечи всё так же лениво улыбаясь всматривался в её мутные глаза. — Дедушка... Шин... они меня убьют.. — Ты слишком много выпила, чтобы ехать домой. Давай уложим тебя спать, а утром скажешь, что осталась у подруги, окей? – но в ответ блондинка лишь устало поморщилась, прикрывая глаза. Ясуши подхватил её на руки и понёс обратно в дом. Вечеринка начинала подходить к концу. Кто-то уже вырубился и валялся на лестнице, кто-то уехал домой. Он поднялся на второй этаж, пока засыпая на его руках, Эмма что-то бурчала себе под нос. А когда они оказались в комнате, где источником света был только светильник над письменным столом, Сано, прищурившись, стала оглядываться. Ясуши положил её на кровать, а Эмма, набравшись сил, приподнялась на локтях, села на край кровати, потирая глаза и размазывая тени. — Прости, я правда... много выпила... — Нет же, что ты... – парень присел перед ней на корточки, укладывая ладони на её оголённые за счёт короткой юбки ноги и нежно поглаживая бархатную кожу пальцами, заглянул в немного испуганные, хоть и по-прежнему пьяные глазки. — Ты такая прекрасная. Если бы ты знала, как я тебя ждал, Эмма. В груди у Сано всё задрожало, но не от трепетного смущения, или порыва страсти, а от ледяной тревоги, окутавшей собой всю грудную клетку так, что стало невозможно дышать. Алкоголь, что до этого грел и убаюкивал словно, испарился, оставляя за собой лишь леденящее чувство потерянности. Золотые глаза испуганно заблестели в полумраке, вызывая на лице сидящего перед ней Ясуши самодовольную ухмылку. — Ты боишься? Неужели ты никогда не спала ни с кем? — Мне надо домой... – получилось так тихо и испуганно. Голос, как и тело пробило дрожью. Она не хотела этого. Она просто хотела потанцевать, выпить, пообщаться. Стало так противно от собственных желаний, что её дыхание сбилось и стало более частым, а в уголках глаз заблестела солённая влага. — Только не надо реветь. Нам же было хорошо, ты чего? – он укладывает на горячие щёки ладони, вытирая скатывающиеся слёзы, поднимается и наклоняясь к ней, укладывает на спину своим весом. — Отвали... отвали! – почти пищит Сано, чувствуя его дыхание на оголённых ключицах. Схватив его за плечи, пытается оттолкнуть, но вот он касается губами её кожи и она испуганно задыхается, теряя самоконтроль. По щекам вновь покатились слёзы отчаяния, пока ослабевшими конечностями она отпихивает его от себя. — Мой брат убьёт тебя! Уёбок, ненавижу! Отъебись от меня! Уйди! — Но ты сама пришла сюда, ты сама обнималась со мной пока танцевала. – Эмма изумлённо всхлипнула, а его рука медленно заползла под джинсовую юбку, задевая края нижнего белья. — Кто виноват, что ты сама просила этого. Ты же хочешь, Эмма? Что скажет твой брат, когда увидит тебя здесь, в таком виде? Может просто расслабишься. Тебе будет так хорошо. Он вновь наклонился к белоснежной шее, проводя по коже влажным языком, а блондинка, от кипящего в груди отчаяния, со всей силы укусила его за плечо, что маячило у неё перед лицом, пока он ласкал её шею. Зашипев и отпрянув, он стиснув зубы кинул на неё озлобленный взгляд, а Эмма, толкнув его в грудь, вскочила с кровати и пошатываясь побежала к двери, хватаясь за ручку, но тут же отпустила, так как Ясуши обхватил её талию со спины, оттягивая от двери. — Теперь точно выебу тебя, тупая сука! По-хорошему не понимаешь, ебанутая! – истошно закричав, Эмма сильнее задёргалась в его руках. Парень повалил её на пол, на живот, заломал руки и навис сверху, тяжело дыша и чуть ли не рыча. — Ори сколько влезет, никто не поверит, что тебя изнасиловали, все подтвердят, что ты сама ко мне липла. А если твой брат хоть на сантиметр ко мне подойдёт, я засажу его. Так что, лучше молчи и получай удовольствие Эмма. Его ядовитый шёпот над ухом словно скрежет по сердцу. От бессилия и ненависти на себя внутри всё пылало. Эмма зарыдала в голос, закричала, срываясь на хрип, пока его руки начали задирать, итак, короткую проклятую юбку. В одну секунду её сердце готово было остановиться. Дверь в комнату выбили с одного пинка. Она слетела с верхней петли, а когда в комнату влетел Дракен, все звуки стихли. И музыка с первого этажа, и нездоровый стук собственного сердца. И она не успела ни о чём подумать, когда он стащил с неё проклятого Ясуши. Продолжала лежать на полу, большими от испуга, удивления и бури других эмоций глазами наблюдать как Рьюгуджи на отмаш покрывал тело её обидчика ударами. Один за другим. Его лицо, перекошенное дикой яростью. Его тяжёлое дыхание. — Дракен... постой... – едва уловимый слухом шёпот. Она приподнялась, опираясь на кровать встала на ноги и пошатываясь, подошла ближе к спине Кена, спотыкаясь о собственные ноги, падая и царапая о пол колени. — Хватит, ты убьёшь его! – обхватив его торс со спины и продолжая дрожать, она крепче прижимается к его широкой и такой родной спине. Его нужно было остановить. Иначе Рьюгуджи точно грозит тюрьма. Из-за её глупости. — Дракен... Рьюгуджи! Кен вновь заносит руку для удара и, ударяя последний раз, замирает на пару секунд. — Давай уйдём, пожалуйста... давай просто уйдём... мне страшно здесь оставаться... – без лишних слов и вопросов, он берёт её на руки и они покидают дом валяющегося на втором этаже Ясуши. Внизу Дракен помогает ей сесть на байк, снимает свою хаори и просит, чтобы она надела. Послушно кутаясь в его одежду, Эмма опускает взгляд куда-то вниз. Рьюгуджи садится за руль и они мягко трогаются с места, убираясь подальше от этого места. Прижимаясь к спине Рьюгуджи, Эмма пытается успокоиться. Но он прекрасно чувствует как мокреет футболка под её щекой. Слышит, как бьётся её сердце и как дрожат руки на его торсе. Если бы обеспокоенная Хината не сообщила ему заранее, что Эмма собралась к сомнительному типу на вечеринку, он вряд ли смог бы спасти её. Да и так, он чувствовал вину. Он почему-то не поехал сразу. Он думал, что не должен лезть в её жизнь. Он почти опоздал. Ещё несколько минут, и всё закончилось бы куда хуже. Но они оба молчали. Пока стоило просто помолчать. Заехав домой, Дракен оставляет там байк, сообщает Майки, что Эмма с ним и всё в порядке, он отводит её к себе в комнату. Он жил в отдалённой от рабочего крыла части, поэтому сомнительные и весьма недвусмысленные звуки за стенкой не тревожили. Да и ванная отдельная. Куда лучше, чем могло быть. Морщась от света, блондинка осторожно оглядывалась, вдруг замирая у стены с фотографиями. Там несколько фото где они с Дракеном вместе. И парочка где она одна. Губы задрожали в новом порыве слёз, но её отвлёк голос за спиной. — Пойдём, – Рьюгуджи осторожно взял её за руку, повёл в ванную и усадил на бортик ванны, рядом с раковиной. Он начал рыться в шкафчике, пока Эмма уставшим взглядом следила за ним, перебирая в руках края хаори. Он протянул ей резинку для волос, которую она осторожно взяла в руки. — Умывайся, прохладной водой. Голодная? Поджав губы, девушка опустила взгляд. На колени упали две слезинки, тут же впитываясь в ткань хаори. Кен присел перед ней на корточки, обхватил лицо горячими ладонями, вытирая стекающие по щекам чёрные от туши слёзы и приподнимая её голову, заглянув в блестящие виной глаза. — Прости меня. Я снова не защитил тебя. Больше никто... и никогда не тронет тебя. Обещаю. – срываясь с бортика, Эмма обвила его шею руками, так отчаянно прижимаясь к нему всем телом. — Прости. Прости меня! Прости меня! Я так рада, что ты пришёл... не оставляй меня никогда! Прошу, я не смогу без тебя!... Я не... — Не оставлю. – тихо прошептал он, прижимая к себе её дрожащее тельце. — Никогда не оставлю. Это было больше, чем "люблю". Это было так странно. Но это разожгло в душе Эммы то, что как ей казалось, уже окончательно потухло. В ту ночь, смыв с себя остатки того ужаса и отвращения, Эмма крепко спала под чутким контролем Дракена, что бережно сторожил её сон. А на утро к нему домой приехала полиция. Ясуши написал заявление, с него сняли побои. После недели разбирательств и опросов Рьюгуджи определили на обучение в той же школе, что и Майки. Так как на тот момент Манджиро уже находился там, особо проблем это не доставило. Хотя, Эмме это принять было тяжело. А позже, почти через год за драку с одноклассницами и регулярные конфликты в школе Сано-младшую так же определили в ту же спец.школу. Эмма любит те ошибки, которые совершила точно так же, как и ненавидит. Если бы она тогда не ошиблась, Дракена бы не упекли сюда. Однако, именно эта её оплошность позволила раскрыться тому, что почти увяло. Теперь, когда они вместе, всё что было "до" абсолютно не волнует. Ведь они, как и все люди были рождены, чтобы ошибаться. Мир - сплошная ошибка. Да и плевать.

***

Swim - Chase Atlantic

Ночной Токио - это то, что заставляет трепетать нутро. Тысячи огней, спешащие по домам люди. Приятная городская суета, которая днём вызывает лишь раздражение. Манджиро не говорил ничего о прогулке. Просто поставил перед фактом и дал мне на сборы час, а потом мы поехали кататься на байке. Я, конечно, уже привыкла что он не особо многословен. Романтика так и хлещет. Как там говорится: "мужик сказал - мужик сделал, без лишних пустых слов"? — Наши взаимоотношения напоминают мне запутанный роман из какого-то старого стрёмного сериала. – честно признаюсь, пока мы лениво шагаем по берегу. Сбоку ласково шумит море, маня своей сверкающей от лунного света водной гладью. — Всё так плохо? – он продолжает таскать в зубах палочку от мороженного, и не высовывает из карманов спортивных штанов руки. — В том-то и дело, что не понятно. – то ли с разочарованием, то ли с задумчивостью я вздыхаю, совсем забывая про тающее в руках мороженное. И когда оно начинает капать мне на руку, раздражённо хмурюсь, резко останавливаясь и перемещая мороженное в другую руку. — Усложняешь. – лениво бросил Сано. Я замираю, глядя на него немного растерянным взглядом, а он подходит почти вплотную, обхватывает запачканную мороженным руку и поднеся к своему лицу, слизывает чёртово мороженное, не прекращая смотреть в мои бегающие по его лицу глаза... я совру, если скажу, что мне не понравилось наблюдать эту картину, и тем более чувствовать его влажный тёплый язык на коже. В голове на пару секунд появилось желание предложить ему продолжить меня вылизывать, но я как-то даже засмущалась. Будь на его месте другой парень, я бы в первую очередь почувствовала отвращение... Блядский искуситель. Аж бесит. — Что усложняю? — А что именно тебе кажется не понятным? В наших с тобой отношениях. Зачем разбираться и что-то усложнять, когда можно и дальше проводить друг с другом время и просто получать оттого удовольствие? – через его слабую улыбку я заметила то, что раньше не особо замечала. Манджиро и правда иногда ведёт себя странно, но мне показалось, что так он показывает свои чувства ко мне. Я же просто никогда не чувствовала себя так, как сейчас, поэтому ищу во всём этом смысл. А может, не стоит? Может Майки прав, и нам просто нужно кайфовать друг с другом, не забивая голову формальностями. Ведь, итак, уже понятно, что то, что происходит между нами не дружба в песочнице. И это меня по-прежнему будоражит и манит так же сильно, как и пугает. — Может, искупаемся? – он, широко улыбаясь, перевёл взгляд на море, всё ещё держа меня за руку. Изумлённо изучая его растерянным взглядом, я не заметила, как моё мороженное окончательно соскользнуло с палочки и упало на песок, однако, мне было совсем не до него. — Ты чего... холодно ещё. Простынем. — И ладно, не умрём же. — Манджиро, ты с ума сошёл? – он отпустил мою руку, стянул с себя футболку и небрежно бросил на песок. От мыслей о прохладной морской воде по коже пробежали мурашки. А может это от того, каким красивым казался Манджиро в лунном свете. Он хорошо подчёркивал его профиль, пшеничные пряди Сано казались более светлыми, а глаза, отражающие в себе лунную тоску ещё глубже. Его чёрные спортивные штаны уже валялись рядом с футболкой, и он уверенно зашагал по мокрому песку по направлению к воде. Он не звал меня дважды. Не оглядывался. Шёл уверенно, не тормозя. Он знал, что я пойду следом. Словно заколдованная я потянулась пальцами к своей чёрной рубашке, одну за другой расстёгивая пуговицы и развязывая узел, в который я затянула её края, оголяя живот. Рубашка скользнула с плеч, беззвучно падая на песок. Пара секунд и рядом упали джинсовые шорты. Распуская собранные в хвост волосы и оставшись лишь в нижнем белье насыщенного фиолетового цвета, я неуверенно шагнула на мокрый песок. Ещё парочка шагов и мои ноги ласково окутала прохладная вода. По коже побежали мурашки, и я невольно поёжилась, задерживаясь на несколько секунд. Но после продолжила идти по той же траектории, что и Манджиро. Не уверенна, что температура воды выше 20, если сейчас лишь середина мая. Тем не менее, вздрагивая и крепко сжимая ладони в кулаки, я уже зашла по пояс. Майки стоял в паре метров от меня, спиной ко мне. Я видела, как равномерно он дышал. Чуть закинув голову наверх он ловил глазами мирное поблёскивание звёзд. И я жалею, что в этот момент не видела его лица. Лишь протянула к нему руки, обнимая со спины и крепко прижимаясь к нему всем телом, словно он способен согреть меня. Уткнувшись лбом куда-то между лопаток я сбито выдохнула на его кожу и прикрыла глаза. — Хочешь, чтобы я заболела? — Да. Хочу посадить тебя дома... и никуда не отпускать от себя. – его руки накрыли мои, что лежали на его напряжённом рельефном торсе, а я лишь тихо усмехнулась. Повернувшись ко мне лицом он обхватил горячими ладонями моё лицо, медленно и нежно поглаживая кожу в области под глазами большими пальцами и осторожно проследил глубоким взглядом дорожку от моих чуть приоткрытых губ до глаз, останавливаясь на последнем. В его омутах плескалось такое же холодное тёмное море, но оно было куда глубже. И от этого его глубокого взгляда, въедающегося в душу я перестала дрожать от холода. — Хочу валяться с тобой целыми днями в постели и лечиться сладким. – чуть хриплый голос Майки ласкал слух, словно шум волн, среди которых мы находились. И в моей голове не возникло ни одной мысли. Я не понимала, что ему ответить. Всё, что я могла это нежно вглядываться в бездну его нереально красивых глаз. А потом я потянулась к его губам, словно в беспамятстве накрывая их своими, вовлекая его в такой чувственный и продолжительный поцелуй. Зарываясь руками где-то в его волосах на затылке прижалась к нему ближе, а его руки подхватили мои бёдра, и я обвила ногами его талию. Вцепилась в него так, словно мы больше никогда не увидимся. И вода больше не казалась мне холодной. Меня бросало в жар, пока в процессе наши языки скользя друг по другу и нашим губам заставляли сходить с ума. Жар от его тела обжигал именно моё нутро, сжигая все мои мысли до тла. Их пепел подхватил ветерок и унёс куда-то в море, пока упиваясь друг другом мы пьянели всё сильнее и сильнее, так тщательно и желанно изучая уста друг друга. А когда наконец решаясь остановиться мы со смачным звуком отстранились друг от друга он внимательно глянул на моё лицо, вновь скользя взглядом от губ до глаз. — Губы посинели. – чуть хриплым, словно пьяным полушёпотом проговорил он. Я довольно улыбнулась, изучая помутневшим взглядом его задумчивое лицо. — Значит придётся запереть меня дома и лечиться сладким, не вылезая из постели. – он по-прежнему изучал меня. Смотрел внимательно, не меняясь в лице и лишь немного часто дышал. — Ты заставляешь меня терять контроль. – опустив голову и утыкаясь лбом мне в плечо он тихо вздохнул. — Усложняешь. – вспоминаю его слова там на берегу и с улыбкой произношу их, глядя куда-то сквозь небо. — Просто поступай так, как того хочешь. — Кира... — Это и моё желание. – разомкнув ноги на его торсе я приняла прежнее положение, чувствуя как немного затекли ноги. Сано выпрямился и пересекаясь взглядами мы словно друг с другом согласились. Мои пальцы нашли его ладонь, сплелись с его пальцами и мы не торопясь направились к берегу. Меня вновь окутала дрожь и мои губы задрожали, когда мы оказались на берегу. Оделись, забрали вещи и вернулись на парковку за байком. Это действительно было нашим общим желанием. Манджиро сводит меня с ума и я больше не хочу противиться этому безумию. Я отдамся ему полностью, утопая в бездне чёрных глаз Майки.

***

Reflections - The Neighbourhood

Кира слабо помнила, как они добрались до его комнаты. Ведь всю дорогу она лишь думала о нём. О мягких, немного шершавых губах. О горячих ладонях. Сладкое предвкушение сводило нутро невыносимыми судорогами. Сердце отчаянно билось о рёбра, словно птица в клетке. И теперь, когда они посреди тёмной комнаты, застыли друг напротив друга все звуки стихли. В доме они одни. Холодная и мокрая одежда липла к телу и до ужаса раздражала. Частое дыхание и сбитый ритм сердечных сокращений принимались как должное и не замечались. Сквозь окно мягко просачивался лунный свет, лишь немного бросая свет на их лица, сильно их оттеняя. Немного растерянный взгляд Манджиро бегал по лицу Хайтани так нервно. Её руки потянулись к нему, пальцы сжали края влажной футболки Сано и он почувствовал как подрагивает её тело. Но то, как поблёскивали лихорадочным желанием её глаза сносило крышу. Его ладони накрыли подрагивающие руки Киры, он немного наклонился к её губам, чувственно и нежно сминая их, упиваясь ответом. И пусть их поцелуй - сплошные хаотичные и такие неправильные, неумелые движения. Губы Кирай горели от его касаний. И она всё же потянула наверх края футболки и с помощью Майки они избавились от влажного элемента его внешнего вида. Когда Сано расстегнул одну за другой на удивление легко поддающиеся пуговицы её рубашки, девушка почти испуганно уткнулась ладонями в его грудь. Она не сомневалась в своих желаниях, но то помутнение рассудка, что коварно подкрадывалось со спины немного её пугало. Она никогда не чувствовала такое влечение к кому-либо. Сано же замер, придерживая чёрную рубашку на её плечах. Через пару секунд, не поднимая потерянного взгляда Кирай слабо повела плечами, словно разрешая продолжать и её руки сами помогли ускорить процесс, стягивая с бёдер джинсовые шорты. В комнате словно кончился кислород. Стоя в одном мокром нижнем белье посреди его комнаты она чувствовала себя так, словно её пытаются утопить в ледяной воде. Холодно не было, но от чего-то колени подрагивали. Стало страшно упасть. Поэтому она так крепко вцепилась в его плечи, осторожно изучая отсутствующим взглядом сосредоточенное лицо Манджиро. Он не торопил её. И не давил на неё взглядом. Смотрел, как всегда, глубоко и нежно. Тёмный взгляд ласкал каждый миллиметр бледной кожи. Не упустил острые ключицы и нервно, нерегулярно вздымающуюся грудь, к которой намертво липнул мокрый лифчик. Мелкие родинки звёздной россыпью покоились на плечах и каждую он хотел бы поцеловать. Его ладони сняли её руки со своих плеч, слабо сжали, и поднеся их к губам он нежно коснулся ими тыльной стороны правой ладони девушки, прижимая её к своей щеке и потираясь о неё, словно кот. Чуть склонив голову набок, Кирай изучала его таким чувственным взглядом из-под припущенных чёрных ресниц. А Манджиро развернулся к ней спиной и за руку повёл к расстеленному футону, который он судя по всему не убирает, так как привык часто валяться и много спать, особенно по выходным. Они одновременно опустились на футон, вновь находя глаза друг друга, и Сано потянулся за новой дозой сумасшествия, которую дарили ему губы Кирай. Под его давлением она опустилась на подушку затылком, ложась на спину. В нос ударил его запах. Запах от его подушки. Вкус его губ. И жар от тела. Когда он не спеша оторвался и выдохнул ей в губы, девушка ощутила новую волну напряжения во всём теле. Сано почему-то встал, отошёл к шкафу, пока Кирай не могла открыть глаз. По шороху рядом она поняла, что он снял штаны. Вновь навис над ней, так осторожно скользнул рукой под спину и спустя пару попыток расстегнул лифчик, освобождая грудь от неприятной на ощупь части одежды. По коже прошёлся холодок и розовые соски Кирай мгновенно затвердели, от чего она стиснув зубы отвела явно смущённый и возмущённый собственным смущением взгляд куда-то вбок. Ладонь Манджиро легла на её шею, ощущая под собой бешеный пульс в сонной артерии. Нежно, щекоча и обжигая кожу она скользнула вниз, между грудей и рёбер, по плоскому животику, что невольно втянулся. От этих будоражащих и лёгких касаний, пока его жадный взгляд лакомится каждым кусочком её тела дыхание перехватило. Хайтани прикрыла лицо тыльной стороной ладони, кусая нижнюю губу. — Ты боишься? — Нет. Я хочу этого. — Я тоже... – его взгляд почему-то потускнел. Ушёл в сторону. И даже Кирай почувствовала в его голосе какую-то тяжесть. — Что тебя останавливает? — Мне важно держать эмоции под контролем. – Кира приподнялась на локтях, бросая на него изучающий взгляд. А Сано криво ухмыльнулся словно сквозь разочарование. — Но с тобой... я полностью теряю контроль. Хочу держать тебя крепко. Но я не хочу тебя пугать. Не хочу делать больно. — Манджиро... к чёрту контроль. Это не будет ошибкой. – его глаза округлились, наблюдая как красиво полосочка лунного света легла на её лицо. И как бесконечно прекрасно сверкают её глаза, отражая в себе весь тот хаос эмоций, что разъедал Хайтани изнутри. — Я всё ещё с тобой. – потянувшись к нему, она прислонилась своим лбом к его, глубоко заглядывая в глаза. — Подчини меня, Манджиро. Привяжи меня к себе. И никогда не отпускай. Медленно темнеющие глаза всё сильнее и глубже впивались в губы напротив, а потому он так решительно и жадно на них сорвался, вновь наваливаясь на девушку. Повалив её обратно на спину, уткнулся носом куда-то в область ключиц, словно пару секунд переводя дыхание. Невесомо коснулся губами белоснежной кожи, словно пробуя на вкус. А потом снова. И снова. Ладони Кирай лежали на его груди, и от влажных касаний губ и языка к её шее у неё подрагивали пальцы и сбивалось дыхание. Наконец он отпрянул и она вновь положила на лицо руку глубоко вздыхая. Послышался шорох этикетки, вероятно, от презерватива, и через несколько секунд Сано вновь навис над ней, опираясь на одну руку. Он молча пытался разглядеть её пылающее от смущения лицо, но она лишь кивнула, давая молчаливое согласие. Двумя пальцами он ухватился за край трусиков, потянул вниз, по бёдрам, снимая и отбрасывая. Кирай медленно сглотнула ком в горле, когда почувствовала утыкающийся во внутреннюю часть её бедра член. Даже сквозь презерватив чувствовалось то, какой он горячий и твёрдый. Опираясь на одну руку рядом с головой Хайтани, второй он обхватил собственную плоть, направляя в нужном направлении. Головкой он уткнулся куда-то в половые губы, и поводил по ним, смазывая выделенной естественной смазкой Кирай. — Только не тяни... пожалуйста, входи сразу... – почти задыхаясь от смущения, предвкушения и прочего коктейля эмоций тихо проговорила Кира. — Ты уверена? — Уверенна. Слабо кивнув, парень точно определил направление и уверенно двинув бёдрами, вошёл в неё почти на половину, от чего Кирай сдавленно промычала в руку, сводя брови к переносице и слабо вздрогнула, сжимая пальцы на ногах так резко, что те тихо хрустнули. Майки рвано выдохнул, замирая лишь на несколько секунд, и, как и просила Хайтани, вновь толкнулся глубже, теперь уже настолько, насколько возможно. Стенки девственного и не тронутого до него влагалища давили и грели пульсирующий от возбуждения орган. Кира вновь сдавленно и болезненно простонала в руку, но Манджиро перехватил её запястье и отвёл в сторону, словно запрещая ей скрывать лицо и звуки руками. Девушка тяжело дышала и смотрела на него поблёскивающими глазами, а Сано, не разрывая этого зрительного контакта медленно начал двигать бёдрами, осторожно, чтобы её тело могло привыкнуть. И первые несколько минут сдавленные из-за болезненных ноток постанывания лишь меняли окраску, а после и скорость движений Майки осторожно возрастала. Необычные, смешанные чувства в паре с уже уходящей на второй план болью внизу живота лишь разогревали в венах кровь. А вскоре, эти самые ощущения стали приятно расслаблять тело. Тело Сано напряглось и казалось каменным. Он не мог оторвать взгляда от той, что лежала под ним, подчиняясь тем эмоциям, что они дарили сейчас друг другу. Наклонившись к её шее он уткнулся носом куда-то в её изгиб, обдавая кожу горячим дыханием. Её робкие стоны над ухом сжигали в нём остатки разума. Ноготки царапали лопатки, пока пребывая в каком-то ином мире, упиваясь незнакомой эйфорией, Кирай задыхалась от удовольствия. Её губы нашли шею Майки, оставили не ней свои влажные и красные следы, которые со временем потемнеют. Манджиро же почти тихо рыча медленно сходил с ума, пока она дышала на его кожу. Он не спал с другими девушками. И не так часто прибегал к самоудовлетворению. Сано в принципе не интересовался девушками до того, как однажды в школе не пересёкся взглядом с Кирай. Это не было любовью с первого взгляда. Майки сам толком не понимал свои чувства. Но он любил заглядывать ей в душу. Любил её эмоции и находил их безумно красивыми, неважно печаль это или искренняя яркая радость. Кирай влекла его, словно добыча хищника. Но он не думал о ней как о той, которую можно хорошо поиметь. Она была для него чем-то вроде неизвестной книги, написанной особым почерком, который мало кто мог понять. Все кто пробовал её читать ошибались и сдавались. Он же хотел её понять. Разгадать. Подчинить своему разуму. Он хотел быть тем единственным человеком, который сможет видеть её насквозь. И пусть это звучало пугающе, безумно. Манджиро, итак, не был уверен, что здоров. Однако, то влечение и умиротворение при одном взгляде на Хайтани, что он испытывал было чем-то нереальным. Прикусив солоноватую кожу на шее Сано, она тут же извиняясь поцеловала место укуса. А Майки, приподнявшись, начал двигать бёдрами всё сильнее и быстрее, входя глубже и довольствуясь тем, как выгибается и рвано дышит под ним Кирай. Не зная куда деть руки она вновь неосознанно тянет их к лицу, однако Сано перехватывает их и прижимает их к подушке над её головой. На его лбу поблёскивает испарина и воздух в комнате до невозможности накалился. Нечем дышать. Нутро обоих сводит от ядовитого удовольствия, что так коварно течёт по венам. Разливается теплом по телу, стекает к пояснице, а затем к низу живота, комкаясь в один сплошной комок напряжения, которое словно бомба, отсчитывает секунды, прежде чем взорваться. Сано, словно не в себе, смазано целует её уже опухшие от ласк губы. Их дыхание сливается, обжигает. Яд удовольствия давно поразил каждую клетку тела, парализуя разум. Он заставляет гореть ярко. Гореть и сгорать до пепла. А когда медленный отсчёт окончится и в их телах почти в унисон растечётся волна оргазма, Майки опустит голову и прислонится своим лбом ко лбу Кирай, прикрыв глаза. Она нежно чмокнет его в уголок губ, горячо выдыхая в них. Пепел их чувств осыпется, развеется. Шторм в груди превратится в штиль. И когда луна уже не торопясь будет скатываться к горизонту, они уснут под колыбельную тихого дыхания друг друга.