пятнадцать станций трамвая

Ты не волнуйся Не останусь Отползу подальше       Душно, влага. Время в баре словно зациклено — ничего не изменилось с того момента, как они покинули главный зал. Люди все также толкаются, тянут руки вверх, к софитам, не замечая как между ними змеями снует бирюзовая дымка. Беннет отвергает отчаянные попытки Рэйзора вытолкнуть его обратно на танцпол — не отходит от него, как застарелая накипь от чайника. Прячет в угол подальше от сцены и людей, пытается хоть краешком глаза зацепиться за его зрачки, но тот, практически не моргая, смотрит сквозь него, да упорно вторит одними лишь губами «иди, веселись».       А пальцами обреченно сжимает ремень его рюкзака. Беннету в момент от себя самого тошно внутри становится — он видит, что с Рэйзором явно что-то не так, но что именно понять не в силах. Хотелось снова обнять его, успокоить, оперевшись на холодный кафель, только под ребрами режет колкое чувство, предположение, что причина всех бед — он сам. Как бы Рэйзор не сопротивлялся, он нагло, наживую, выскреб из него откровение. И для чего? В угоду собственного интереса? Рана на чужой руке зарубцуется, оставив лишь шрам, а душу бинтами и хлоргексидином подлатать не получится. Меня и так не видят Я стал совсем прозрачным       Время тянется как смола. Беннет путается в его счете, кажется, один и тот же куплет играет вечность. С каждой секундой проведенной здесь громкий инструментал и гулкие басы все больше давят, впечатывая тело в стенку, а голос вокалиста уже не отрезвляет — как может отрезвлять то, чей обладатель уже основательно накидался? Голова ужасно гудит. Достаточно. Он берет инициативу в свои руки и, не проронив ни слова, тащит Рэйзора к выходу. Тот косится на него вопросительно, да упирается ногами в пол, прочно срастаясь с дешевым паркетом. Обычно Беннет бы с треском проиграл в подобном «перетягивании». Только сейчас состояние Рэйзора играло ему, что иронично, на руку.

***

      Улица встречает приятной прохладой двузначных чисел ноября. Воздух под кофту лечит, да только свежесть его обманчива — вдохни чуть глубже и легкие заполнятся едким маревом заводского дыма. Беннет с непривычки оглядывается по сторонам — за время концерта снаружи совсем стемнело. Фонари вдалеке мерцают манящим теплым светом, оттеняя единственный плафон над ними, мрачный и безжизненный. Беннет с трудом различает проходящие мимо силуэты.       — И чего ты? — разрывает тишину вопрос, вставленный в магазин патроном. Рэйзор невольно ежится, с усилием пихая в рукав куртки поврежденную руку.       — Свежий воздух все дела. — уклоняется от ответа Беннет, раздраженный от собственных мыслей. — Я выдохся.       — Я испортил тебе весь вечер. — слышится характерный щелчок перезарядки. — Извини.       Беннет, не зная что ответить, тупо вглядывается в лицо парня. Следит, как он хмурит густые брови, как принимается нервно кусать свои иссохшие от ветра губы. Как куртка мертвым грузом остается висеть на его плече.       — Если и виноват, то только в том, что не сказал мне. — тяжело вздыхает Беннет.       — Чтобы мы в итоге никуда не пошли? — с нескладным смешком интересуется Рэйзор.       — Даже если так, твое здоровье намного важнее любых концертов. — подчеркивает Беннет, подходя ближе.       — Забей. — машет рукой Рэйзор, а затем, немного помедлив, делает выстрел. — И забудь, что сегодня произошло.       — Забей и забудь? — слова попадают точно в цель, их звон неприятным писком повисает в воздухе. Беннет глядит на его очертания потеряно, совершенно не понимая, как реагировать. Разве не все его естество умоляло о помощи? Диссонанс. На мгновение перед глазами снова предстает забившийся в угол Рэйзор, до агрессии напуганный, прячущий руку. Белокурый мелко вздрагивает. — Что? Как я могу забыть…-       — Так будет проще. — обыденно заключает Рэйзор и делает шаг в сторону, увеличивая расстояние между ними, не оставляя Беннету и шанса приблизиться. — Спасибо большое, что помог. Но я привык заботиться о себе сам.       Белокурый смотрит на него в упор и мгновенно закипает.       — Если под заботой ты подразумеваешь замалчивать и хранить все в себе, то у меня для тебя плохие новости. — резко набрасывается Беннет. Чувства берут верх, неоправданная злоба ударяет в мозг и рот открывается сам по себе, отвергая здравый смысл. — Ты бы предпочел истечь кровью в грязном туалете, чем принять помощь? Тебе настолько наплевать на себя?       Рэйзор прекращает пятиться, застывая на месте. Беннет не в силах прочитать его чувства, да и нет гарантии, что найдется в его заключениях хоть крупица истины. Без того скупое на эмоции лицо парня сейчас выражало абсолютно ничего. Пустое и блеклое, как чистый лист, только гранат глаз краснеет, да и тот — потухший. К горлу белокурого подступает мерзкая горечь. Черт, почему он сказал именно это? Ведомая тревогой тряпичная куколка, без возможности контролировать свою речь. Он совершенно не хотел его задеть. Поддержать, да правильные слова обрывками мелькают где-то на задворках сознания, не дают себя поймать, уходят в последний момент, звонко хохоча. Извилины не работают, руки чешутся, желая разодрать собственное тело до крови, нагнетая, пока зрачки не цепляют движение — силуэт напротив едва заметно содрогается.       — Послушай… — хорошенько трясет головой Беннет, пытаясь прийти в себя. — Я не это имел ввиду. То есть, не это хотел сказать… — он расправляет плечи, сглатывает гадкий ком в горле, да на одном дыхании выдает. — Я переживаю за тебя и искренне хочу помочь. Есть вещи, с которыми в одиночку не справиться и в такие моменты я чувствую, что должен быть рядом. Пойми, ты мне очень важен, Рэйзор.       Рэйзор все также стоит на месте. Не моргая и, кажется, даже не дыша.       — Прости за эти слова. — тихо произносит Беннет, чувствуя как сильно горит его лицо. — Как бы мне не хотелось, только тебе решать, принимать мою помощь или нет.       — Важен? — оглушенно роняет Рэйзор. Беннет смотрит на него слегка влажными глазами, ощущая как что-то внутри со страхом разбивается.       — Да. — окончательно собирается с мыслями белокурый, пытаясь сохранить лицо. — Именно так я и сказал. Ты мне очень важен. — отчего-то повторяет Беннет, словно боится, что больше никогда не сможет сказать эти слова еще раз.       — Спасибо. — медлит с ответом Рэйзор. Сердце Беннета пропускает удар — один, другой, а затем, словив гипоксию, начинает биться в тысячу раз быстрее. Он точно мазохист. Или Рэйзор самый что ни на есть садист. Как иначе объяснить, что между ними происходит? Они стоят некоторое время молча, пока сероволосый, наконец, не решает продолжить. — Я никогда не хотел, чтобы кто-либо беспокоился обо мне. Но, кажется, на этот раз я проиграл.       — Что ты хочешь этим сказать? — разум Беннета тронул густой туман. Замудренная речь Рэйзора в его голове никак не обретет смысл — ни добраться до радуги, ни дойти до горизонта. Остаётся лишь поджать губы, да глядеть на него выжидающе раскрасневшимися глазами.       — Ты мне тоже важен, Беннет. — полумертвый фонарь над ними вдруг зажигается и мгновенно слепит, стремясь прожечь сетчатку, растечься кислотными пятнами по периферии. Беннет щурится, смаргивая подступившие слезы. — Поэтому я не хотел доставлять тебе проблем.       Беннет, наученный опытом, не отвечает сразу, уходит в себя на какое-то время, прокручивая все сказанное как кассету. Проигрывание, перемотка, проигрывание.       Важен.       — Если я и вправду тебе ва-жен, — непреднамеренно растягивая последнее слово, рассуждает белокурый, — То тебе не стоит оберегать меня от всего плохого. Позволь мне помочь.       — Понял. — коротко кивает Рэйзор.       — Обещаешь? — Беннет подходит ближе и смотрит прямо в глаза Рэйзора, замечая, что они раскраснелись как и его собственные. Мягко улыбается и протягивает тому мизинец.       — Не так. — хмуро проговаривает Рэйзор, отчего Беннет мгновенно осекается. В ответ сероволосый тепло щурится, выпуская едва заметную улыбку. — Рука не та.       Белокурый переводит взгляд со своей правой руки на правую руку Рэйзора, спрятанную под курткой.       — А так обещаешь? — вновь загоревшись повторяет Беннет, протягивая уже левую руку.       — Обещаю. — Рэйзор смыкает их пальцы, со всей серьезностью поддерживая детскую клятву.       — А, вот вы где! — за спиной раздается знакомый женский голос. Такой же торжественный и чистый, как гром в разгар грозы. — Неужели сложно было поставить нас в известность? Оззи не находил себе места, пока вы тут безмятежно ворковали.       — С натяжкой, но согласен. — утвердительно кивает Оз, поравнявшись с Фишль.       — Ничего мы не воркуем. — смущенно прячется в воротник куртки Беннет, разрывая зрительный контакт и встает чуть перед Рэйзором, бессознательно, на инстинктивном уровне продолжая его защищать. Из головы без осадка испарился тот факт, что они были не одни сегодня.       — Концерт уже закончился? — благополучно переводит тему Рэйзор, перетягивая взгляды двоих на себя. Оз лишь утвердительно качает головой, обращая внимание на повалившую из бара толпу.       — Вы такое пропустили…       Беннет краем уха слушает как Фишль, подкурив сигарету, восторженно рассказывает о вокалисте, его нетрезвых прыжках по сцене и гитаристу, о том, как весь зал в финале кричал в унисон текст «Моя оборона». Белокурый улыбается блаженно, воспроизводя все произошедшее за сегодня, вырезая неприятное, отпечатывая дорогое сердцу на подкорке. Но в итоге в голове остается сплошная каша из смешанных чувств. Холодно. Силуэты вокруг поредели, кто-то прыгал в машину, кто-то шумной компанией спешил на остановку в надежде успеть на последнюю маршрутку. Как бы этого не хотелось, им тоже пора. Он глядит на Рэйзора тоскливо — еще столько вопросов между ними, которые нужно обсудить. Ни завтра, ни послезавтра — откладывать губительно, молчание вмиг станет стеной запутанного лабиринта, а тревога только с радостью добавит тупиков и перекрестков.       — Леди, Чумабой на серой нексии прибудет через 2 минуты. — аккуратно прерывает Фишль Оз. — Ребята, вы такси себе не вызвали?       — Ой, нет. — неловко осознает Беннет. Выуживает из кармана телефон и печатает что-то на потрескавшемся экране. Размышляет некоторое время, да выдает. — Рэйзор, продиктуй свой адрес.       — Не надо, я сам… — тянется поставить старую пластинку Рэйзор, но тут же ловит на себе осуждающий зырк от Бенни. — Мичурина, 15.       — Тогда сначала до тебя. — рассуждает Беннет. — Дешевле выйдет.       — О, наша ласточка. — Фишль тушит сигарету о мусорный бак и хватает Оза за рукав пальто. — До встречи, ребята.       — Пока-пока. — глуповато улыбается Беннет.       Оз бережно придерживает дверь для Фишль, а через мгновение и сам пропадает в темноте небольшой заниженной машины. Они снова остаются наедине. Рэйзор настойчиво сверлит взглядом Беннета, не говоря ни слова, лишь кивая на все, что Бенни говорит в безуспешных попытках разбавить давящую тишину. Спасает только вовремя подъехавшее такси.

***

      Козырек знакомого подъезда темнотой возвышается на фоне высвеченного сепией неба. Температура опустилась еще ниже, бесконечные ходы панелек разгоняли ветер, усиливая его, а тот, радуясь, трепал волосы и морозом кусал кончики пальцев и ушей. Беннет вздрагивает, выпуская на свет неровное облачко пара. Рэйзор не прекращал смотреть на него — Бенни, недоумевая, несколько раз сталкивался с ним взглядом, умоляя рассказать, пояснить, чего он хочет, но тот лишь сверлил его гранатами, заставляя хризолиты растерянно прятаться за ресницами. Сейчас белокурый упорно тупил в экран, наблюдая, как маленькие желтые машинки появляются и тут же пропадают на карте — приложение отчаянно искало водителя, пытаясь как можно скорее разлучить их. Но пока не получалось.       — Сильно устал? — клонит голову Рэйзор, заглядывая в экран телефона. Чужое дыхание приятно согревает озябшее лицо. Снова очень близко. — Выглядишь неважно.       — А? Нет, совсем нет. — от неожиданности слегка подпрыгивает на месте Беннет, чуть не ударившись лбом о лоб Рэйзора.       — Может, останешься у меня? — вопросительно вскидывает брови сероволосый, наконец поймав на себе его взгляд.       Молитвы были услышаны. Будто боги странным образом вытащили мысли из-под его черепушки и прочно втемяшили в голову Рэйзора. На душе смешалось все — стыд и страх, радость и облегчение. Ему было неловко. После всего сказанного и произошедшего это вполне ожидаемый исход. Но быть рядом хотелось намного больше, наперекор всему и вся, наперекор двойственным чувствам.       — Было бы славно. — повременив отвечает Беннет, кивая на бесконечный поиск водителя. — Только родителей спрошу. Черт!       Телефон, не выдержав ужасные минус 10, мило попрощался с ним безжизненным черным экраном.       «Точно боги» — про себя заключает Беннет, замечая, как уголки губ Рэйзора приподнимаются. Он снова попадает точно в цель.