Teach Me How to Forget / Научи меня забывать

      — Ты никогда не догадаешься, кто учится в моём классе.       Драко поудобнее устроился в мягком кожаном кресле и сделал глоток виски.       — Женщина, — проговорил Теодор Нотт, делая длинную затяжку сигареты из своего серебряного портсигара. Ароматное облако с запахом роз клубилось по комнате, одному из многочисленных готических залов поместья Ноттов.       — Да. — Драко не стал уточнять. Вместо этого он снова выпил, не отрывая глаз от огня, пляшущего в огромном камине перед ним, а его мысли направились по уже проторенной дорожке неверия в то, что она, из всех людей, сидела вчера вечером в его классе. Прямо во втором ряду с этой копной волос и недовольным выражением лица. И, конечно же, её изящная маленькая…       — Та француженка, которая постоянно присылает тебе громовещатели?       — Нет, слава богу.       — Не могу её винить, ты ведь покинул Экс-ан-Прованс довольно неожиданно.       — Задание было выполнено. Она была в курсе моей ситуации.       — Так ли это?       — Я говорил прямо. Я всегда так делаю.       Тео рассмеялся и выпустил очередную струйку дыма. Он наблюдал за этим мгновение, затем мотнул головой в сторону, и на его лице появилась ухмылка.       — Не та безумная норвежка, которая пробралась в твою квартиру и подожгла кровать?       — Нет! Ничего подобного! — Драко обернулся. — Почему ты всегда об этом вспоминаешь?       — Потому что мне было смешно до чёртиков.       — Это было не смешно. Это было ужасно.       Драко откинулся назад, затем снова устремил взгляд на Тео.       — О, ты и твоя коллекция кашемировых изделий остались в целости и сохранности, — заметил Тео. — Так кто же это? Какой бедняжке выпало заниматься в твоём классе?       Его плечи содрогнулись, а из носа вырвался слабый смешок.       — Блять. Отвали.       — Просто… Ты — преподаватель.       Драко выставил средний палец в сторону Тео.       — Нет, я уверен, что ты проявишь терпение. Уступчивость. С пониманием отнесёшься к чужому мнению. — Тео теперь смеялся.       — Обязательно! Я таким и был! — Драко послал ему убийственный взгляд.       — Что за женщина?       Тео снова затянулся сигаретой, продолжая ухмыляться.       Драко опрокинул остатки своей выпивки в горло.       — Грейнджер.       Воцарилась абсолютная тишина, и Драко уловил, как голова Тео медленно повернулась в его сторону.       Затем раздалось: «О-хо-хо-хо-хо-хо!». Тео взорвался в приступе смеха и кашля. Он продолжал смеяться, пока Драко мрачнел всё сильнее.       — Пожалуйста, придержи своё сочувствие, — проговорил Драко. — Нет, твоя поддержка излишня. — Он повернулся, глядя на беспомощного из-за хохота Тео. — Боже, какой же ты придурок. Не знаю, зачем я трачу на тебя своё время.       Тео вытер выступившие на глазах слёзы.       — Я твой единственный настоящий друг.       — Я передам Забини, что ты так сказал.       — Но правда, Драко. — Тео уже хрипел. — Как ты собираешься научить чему-то Гермиону Грейнджер? Она и так всё знает.       И тут он снова разразился хрипом.       — Очевидно, она «только выше среднего в дуэли», — на этот раз Драко тоже улыбнулся.       — Боги мои. — Тео, наконец, успокоился настолько, что смог взять выпивку.       Улыбка Драко померкла, и он моргнул, уставившись на огонь.       — Я думаю, она собиралась сбежать, когда увидела меня.       — Ну, а галстук на тебе был?       — Будь добр, отвали. И ещё раз спасибо за поддержку.       Драко плеснул в свой стакан (большую) вторую порцию виски. Чёртов Тео. Ему следовало поговорить об этом с Блейзом.       Тео развёл руками, облачённый в какой-то павлинье-голубой шёлковый халат, как будто намереваясь возразить. Но, к счастью, в это время в комнату вошёл его домовой эльф и предложил ужин. Между ними завязался разговор о гарнирах и соусах, в то время как внимание Драко рассеялось в успокаивающем потоке выдержанного алкоголя. Он встал, прикурил сигарету — привычка, которой предавался только в поместье Ноттов, — и двинулся через тусклую, оклеенную тёмными обоями комнату к окну.       Он не знал, почему позволил Тео заманить его сюда на эти встречи. Наверное, причина в тишине и уединении. И в виски, которое Тео тайно поставлял откуда-то с севера границы. Он оказалось весьма приятным — особенно после неспокойной недели.       Драко прислонил колено к выцветшему парчовому креслу у окна и посмотрел на территорию. Всё вокруг, как обычно, заросло и обветшало, скрюченные деревья и полуразрушенный дом выглядели почти зловеще в осенних сумерках. А тот огромный курган вдалеке — не грязь ли? Тео занимался строительством или что-то рухнуло? Драко прищурился, вознося безмолвную молитву благодарности за свою аккуратную и просторную квартиру в хорошем районе Лютного переулка, а также за то, что Нарцисса по-прежнему считает дом предков своей обязанностью.       Затем Малфой вздохнул и перестал любоваться видом, а его мысли вернулись к вчерашнему вечеру. В аудиторию. К Грейнджер.       Почему он продолжал это делать?       Почему, чёрт возьми, его волновало, что она попала в его класс?       Или то, что она, похоже, не хотела этого.       Он не видел её много лет, разве что мельком в коридорах Министерства или иногда в газетах. После войны она (что удивительно) исчезла из поля зрения, живя с Уизли и заняв тихую должность в отделе магических существ.       Драко фыркнул про себя — та футболка, которую она носила. «Глаза на Демимаска!»       И он сдвинул брюки.       Леггинсы, или как там их называли магглы.       Мерлин.       Он решительно отпил виски, чувствуя, как оно прожгло дорожку до самого живота. Подобные мысли не приносили пользы. Она была практически замужем. И она — Грейнджер. Никакое время или тщательно продуманные письма с извинениями не смогли бы стереть их прошлое и то, какой злобной маленькой дрянью он был.       — Нет, но для меня это просто замечательно, — раздался голос Тео, как будто их разговор вовсе не прерывался.       Драко не отрывал глаз от открывающегося вида.       — Почему меня не удивляет, что мы обсуждаем это с тобой? — Он затянулся сигаретой. — И о чём ты толкуешь?       — Она дружит с тем Уизли.       Драко повернулся.       — Она его девушка, и они живут вместе уже девять лет.       — Не с этим. Тот, драконий смотритель. О нём вышла статья в прошлое воскресенье. Он отловил какой-то редкий вид и устроился на работу в заповедник на острове Харрис. Такой аппетитный. — Тео взмахнул рукой. — Рыжие волосы. Голубые глаза.       — Да что ты говоришь.       — Её цитировали в ней. В статье. Они друзья.       — Практически родственники. — Драко разглядывал Тео в павлиньем халате и с чрезмерным количеством подводки для глаз. — И я не вижу тебя вблизи скалистых берегов Харриса.       — Я хорошо выгляжу в твиде! — Тео встал в позу, запустив одну руку в свои чёрные волосы, а другую положив на бедро.       Драко фыркнул.       — В любом случае, ты хоть знаешь, что этот конкретный Уизли…       — Гей? Конечно, знаю. Мы встречались. Ему не удалось устоять.       — Перед кем?       — Мной.       — Когда ты…? Знаешь что, мне плевать. Какое отношение к этому имеет Грейнджер?       — Мне нужен повод, чтобы снова с ним связаться. Они друзья. И раз уж вы с Грейнджер общаетесь…       — Нет. Я сильно удивлюсь, если мы закончим занятия на вежливых тонах.       Если она вообще явится на урок.       — Ммм-хмм. — Глаза Тео практически светились.       — Что? — Драко прислонился к оконной раме, когда Тео направился к нему, с развевающимся нелепым халатом за спиной.       — Она очень красива сейчас. Поразительно красива, на самом деле. Я виделся с ней в винном магазине в Лютном на прошлой неделе. Она покупала бургундское вино. Отличный сорт.       — К чему ты клонишь?       Тео приблизился.       — Немного румянца здесь и здесь. — Он коснулся челюсти Драко с обеих сторон. — И я вижу тебя насквозь, как в игре в покер.       — Что это значит?       Тео закурил ещё одну сигарету.       — Очевидно, я не скажу. Мне нравится выигрывать у тебя сотни галлеонов каждую вторую неделю.       Драко покачал головой.       — Хорошо, но какое отношение моя игра в покер имеет к…       — Тебе придётся подумать.       — Серьёзно? — Драко недоверчиво посмотрел на Тео, затем выпил. Наступила тишина. — Она была с Роном Уизли со школы. Они практически женаты.       Тео пожал плечами.       — Он не очень-то убедительный Уизли.       — Но… — Драко остановился. Закрыл глаза. — Я не могу поверить, что мы обсуждаем это.       — Не можешь?       — Нет. Нам совершенно не о чем говорить.       — Жаль.       Драко оттолкнулся от окна.       — Она даже не в моём вкусе. Ты бы видел, во что она была одета. Старые, разукрашенные маггловские штаны и дурацкая футболка, которая тоже была очень…       — Повседневная маггловская одежда может быть такой откровенной.       — Ну уж мне ли не знать. — Драко рассеянно стряхнул пепел в сторону камина.       Тео поднял брови.       — Я не подглядывал!       — Лжец.       Драко побарабанил кончиками пальцев по своей руке, затем резко остановился. Неужели он так предсказуем в покере?       — Неважно. Всё это не имеет значения. Я до сих пор считаю её невыносимой и уверен, что она меня ненавидит. Уверен, она считает, что я ничему не могу её научить.       — О, милый. — Тео откинулся в кресле у окна и наклонил голову. — Ну, у тебя целых двенадцать уроков, чтобы это изменить.       — Мне не особо хочется это менять!       — Нет?       — Нет.       Уголок рта Тео приподнялся. Раздражающе.       — Хочешь поужинать?       — Возможно. Если ты перестанешь вести себя как дурачок.       — Не могу ничего обещать.       — Разве я, черт возьми, не знаю?

***

      Гермиона откусила шоколадку с нугой и задумчиво пожевала.       — Я решила, что не вернусь.       — Не вернёшься?       — Нет, просто это глупо, Нев!       — Но мне казалось, ты говорила, что всё прошло хорошо?!       Невилл замер, опрыскивая одну из взбирающихся (скорее расползающихся) абиссинских смоковниц Гермионы.       — Я говорила, что всё прошло лучше, чем ожидалось, но мои ожидания были занижены.       Гермиона выбрала вторую шоколадку и откусила от неё, размышляя о вчерашнем занятии по дуэли, втором занятии, во время которого она столько же раз передумывала остаться, сколько и во время первого.       О, Малфой, казалось, справлялся с преподавательской работой — Гермиона была удивлена тем, как сильно окрепло её владение основами обезоруживания всего за два занятия, — но её продолжало отвлекать его присутствие.       Она постоянно замечала его — где он находится в комнате, с кем разговаривает, — хотя он обращал на неё не больше внимания, чем на всех остальных в классе. Малфой напоминал низкочастотную помеху, гудящую в её сознании, коварно обволакивающую её чувства. И когда она должна была слушать его лекцию или сосредоточиться на совершенствовании собственных заклинаний, она обнаружила, что её мысли… блуждают. В места, связанные с ним. Часто отчитывая его или одерживая над ним верх, да, но иногда занимаясь другими вещами. Расстраивающими вещами.       Это было совершенно неприемлемо. Ей не нужен был такой стресс в жизни. Путаница и сложности. Совсем нет.       Она отправила в рот очередную шоколадку. Фундук, ммм.       — Спасибо, что принёс шоколадки, Нев. Пожалуйста, подойди и помоги мне доесть их.       Она поманила его к себе, оторвав от тесной книжной полки, где обитали смоковницы, и похлопала по подушке рядом с собой.       Живоглот подпрыгнул, казалось, из воздуха и с надеждой мяукнул.       — Нет, мой непослушный мальчик. Шоколад не для тебя. Я разговаривала с Невиллом.       Гермиона переложила кота на другую сторону, в то время как Невилл, посмеиваясь, опустился на мягкий диван.       Он порылся в коробке с шоколадом, а затем отправил в рот что-то тёмное с золотыми вкраплениями.       — Но разве тебе не требуются занятия для Отдела тайн? Я считаю, что ты должна ходить на них, — сказал он.       — Да, требуются. Просто придётся немного повременить, если я брошу эти уроки. На полгода.       Гермиона нахмурилась. Малфой вчера вечером упомянул, что следующий курс планируется на более поздний срок из-за изменений в графике выздоровления Белинды.       — Шесть месяцев — это, кажется, очень долгий срок. — В глазах Невилла промелькнуло беспокойство. — Неужели Малфой настолько плох? Гарри говорит, что он хорош в своём деле. Или, — его выражение лица помрачнело, — он не был груб с тобой, так?       — Нет! Нет, он вёл себя прекрасно. Очень профессионально. — На самом деле, единственное, что Малфой сказал ей прошлым вечером, было: «Подними палочку, Грейнджер», когда она отрабатывала защитную позицию, и «Хороший удар. Продолжай в том же духе», когда она в шестой раз подряд отправила палочку Энтони в сальто. Немного обидно, на самом деле. Он проболтал с американцами минут десять и потратил немало времени, помогая кандидату в профессора защиты от Тёмных искусств отточить удар запястьем.       — Тогда, похоже, всё нормально, — мягко сказал Невилл. — Может, продержишься?       — Может быть. Если я уйду, у Энтони не будет напарника. — Гермиона вырвала подушку с отделкой из когтей Живоглота и рассеянно погладила его. Энтони Голдштейн как-то уже успел полюбиться ей своей добродушной неуклюжестью и неприкрытым занудством. Вчера вечером после занятий он проводил её до точки аппарации и поделился с ней теорией о магических поединках в «Беовульфе». Ей не хотелось бы оставлять его на произвол судьбы — или, что ещё хуже, с Малфоем в качестве напарника.       — Энтони? Не Голдштейн?       — Да, он в группе, и мы стали напарниками в первый же вечер. Похоже, так и осталось.       Невилл зевнул и вытянул свои длинные руки, обтянутые белоснежным джемпером.       — Ты в курсе, что он встречается с Ханной?       — Эббот? С твоей Ханной? Нет, я этого не слышала!       — Уже давно не моя Ханна, — улыбнулся Невилл. — Они с Энтони вместе уже больше года, я думаю. Они отлично подходят друг другу. Она такая уравновешенная, а он немного… — Он махнул рукой.       — Рассеянный, да. Но очень милый.       — Именно.       — И откуда ты так много об этом знаешь? — Гермиона встала и прошла на свою маленькую, залитую солнцем кухню. Она подняла чайник. — Чаю? — спросила она, и Невилл кивнул.       — О, я был на ужине у них пару раз.       Невилл тоже поднялся и направился на кухню, затем склонился над подоконником, на котором стояла коллекция маленьких папоротников, которые, казалось, никогда не расцветали.       — Ты действительно самый адекватный человек, которого я знаю, — заметила Гермиона, облокотившись на стойку и наблюдая за ним, пока он возился с растениями. Невилл оторвал несколько пожелтевших ветвей и надавил на почву.       — Она слишком влажная, — сказал он. — Я предупреждал тебя о чрезмерном поливе.       — Помню! Но я так беспокоюсь о недостатке влаги!       — Установи для себя график, как для всего остального. — Невилл продолжил суетиться с папоротниками. — Я поужинал с Роном, — произнёс он через минуту. — И Лорной. — Он бросил обеспокоенный взгляд на Гермиону. — Хотел тебе рассказать. Надеюсь, ты не против.       Чайник засвистел, и Гермиона бросилась к нему.       — Конечно, всё в порядке! — воскликнула она, немного громко. Она увидела, как Невилл вздрогнул, и постаралась совладать с собой. — Я не хотела вносить раздор, заставлять всех выбирать сторону или что-то в этом роде.       — Я знаю.       — Я действительно беспокоюсь о Гарри и о нём, — быстро заговорила Гермиона, доставая кружки и снимая крышку с чайника. — Они до сих пор не разговаривали после всего этого… — Она взмахнула рукой. — И я вижу, что Гарри чувствует… И не сомневаюсь, что Рон думает, что он… В любом случае, мне нужно снова поговорить с Гарри об этом. Пусть он убедится, что со мной всё хорошо, и он должен перестать так оберегать меня, и что… — Контейнер соскользнул и ударился о стойку. Чайные листья разлетелись повсюду. — Вот блин. — Гермиона смахнула их.       Невилл наклонился и успокаивающе взял её за руки.       — Знаешь, на самом деле не стоит, — мягко сказал он, вытаскивая свою палочку и начиная наводить порядок. — На этот раз ты предоставишь им самим во всём разобраться.       — Но я…       — Правда, Гермиона. Ты здесь пострадавшая сторона и не обязана всё исправлять.       Гермиона открыла рот, потом закрыла. Её плечи расслабились, и она покачала головой и обратилась к Невиллу.       — Я когда-нибудь говорила тебе, что ты самый лучший?       — Я до сих пор жду назначения лучшим другом.       Он высыпал чайные листья в корзину, наполнил их кружки и протянул одну Гермионе.       — Да, теперь появилась вакансия.       Она подула на дымящуюся жидкость.       — О, Гермиона, я не хотел…!       Красивое лицо Невилла приобрело изумлённый вид, а Гермиона рассмеялась.       — Просто шучу! — воскликнула она, прижимаясь к нему.       — О! — Он приложил руку к сердцу с облегчением улыбнувшись.       — Знаешь… — Гермиона отпила чай, не прекращая дразнить его. — Жаль, что мы не можем просто сходить куда-нибудь.       Лицо Невилла стало ярко-красным.       — О, Гермиона…       — В смысле, ты до безумия красив и добр. Владелец успешного бизнеса. Мой самый старый друг. И я не… пустое место. — Она провела рукой по своей фигуре.       — Далеко не так, Гермиона! Ты… я… мы…       Он сильно растерялся, и Гермиона сжалилась над ним, снова толкнув. На этот раз сильнее.       — Я издеваюсь над тобой, Нев.       — О, Боже. Ладно! — Невилл засмеялся над своим чаем. — Ты заставила меня призадуматься.       Гермиона улыбнулась и похлопала его по руке.       — Для меня большая честь считать тебя другом и не более того.       — Аналогично. — Невилл кивнул. — Я хочу сказать. Ты, конечно, не, эээ, пустое место. Ты замечательная. И бывали случаи. Особенно в школе. Но рядом с тобой всегда был Рон. И… Но, я думаю, будучи взрослыми. У нас есть… Или у нас нет. Наверное, для романтических отношений нужно больше… — Невилл провёл рукой по своим тёмно-русым кудрям. — Мерлин, что я пытаюсь сказать?       — Я понимаю, что ты имеешь в виду. — Гермиона подняла на него глаза. — Нет искры. У нас нет такой искры. И это прекрасно. Мне нравится, что ты стремишься к этому. То есть, ты можешь выбирать, знаешь ли. — Гермиона приподняла брови, глядя на высокую фигуру и выразительное лицо Невилла, которое теперь снова стало красным. То, насколько он преобразился в подростковом возрасте, до сих пор заставало её врасплох. Она подозревала, что и его это регулярно удивляет.       — О. Ну, я не… Знаешь. Не выбираю.       — Я знаю. Ты ждёшь чего-то особенного. И я понимаю — я бы сама хотела это испытать. То, что у меня было с Роном, развивалось так постепенно и с самого раннего возраста, что казалось привычным, как только это произошло. Я бы не отказалась испытать тот пьянящий порыв, о котором твердят поэты. Как «Священное пламя» Кольриджа. «Яркая звезда» Китса.       Или она не отказалась бы от хорошей, мощной дозы чистой, необузданной похоти. Кого-то, кем она просто могла обладать? Перед кем она не могла устоять? Нечто поистине безрассудное? Гермиона потеряла способность мыслить, а затем напряглась, когда в её голове всплыл Драко, мать его, Малфой и кобура с его палочкой.       Невилл улыбнулся.       — Именно. То же самое было и со мной и Ханной. Мы могли бы жить вместе вечно — мы были так похожи и так хорошо относились друг к другу. Но отношения не были… захватывающими. Думаю, мне бы хотелось, чтобы хоть раз получилось захватывающе.       — Аналогично.       Гермиона оттолкнулась от стойки и начала рыться в буфете в поисках печенья, а Живоглот вдруг обвился вокруг её лодыжек — у кота было безошибочное чутьё на появление еды.       — Какая она? Лорна? — спросила Гермиона через плечо. — Джинни познакомилась с ней несколько месяцев назад в Норе, но потом я не смогла добиться от неё ничего, кроме полубредовых ругательств.       — Она ничего. Тихая. Кажется милой. По-моему, она возвела Рона на пьедестал.       Гермиона усмехнулась.       — Почему я не удивлена?       — Да, понимаю. Но я должен сказать, что он кажется… — Невилл прищурился. — Менее нервным? Более спокойным и уверенным? Я не знаю, как выразиться, но последние несколько лет он всегда был…       — Несчастным. Я знаю. Печенье? — Гермиона протянула тарелку.       — Гермиона, я не хотел…       — Знаю, что ты не подразумевал, что в этом виновата я. — Гермиона потрясла тарелкой с печеньем перед Невиллом, пока он не схватил одно. — Но Рон был несчастлив, и это вывело на свет ту его личину, которая может быть злой и мелочной. Мне не следовало пытаться постоянно сглаживать любую ситуацию. — Гермиона глубоко вздохнула. — Честно говоря, мне стало легче, — произнесла она, усаживаясь за свой маленький кухонный стол и отправляя в рот печенье.       — По поводу?       Гермиона проглотила печенье.       — О том, что мы больше не вместе. Что он не моя ответственность, и я избавлена от его привычек и недостатков. Надеюсь, теперь он будет счастливее.       Она пожала плечами.       — Гермиона, это замечательно. — Невилл наклонился вперёд и опустил руку на её плечо. — Я рад слышать это от тебя. Похоже, ты действительно пережила это.       — Правда. — Гермиона кивнула и положила свою руку поверх его. — Сегодня мне намного лучше, чем в прошлом году.       Невилл кивнул, а затем начал улыбаться.       — Значит ли это, что ты уже готова попытаться отыскать ту самую искру? — Он пошевелил бровями.       — Ты говоришь как Пенелопа!       Невилл рассмеялся.       — О! Я слышал что-то о ней в магазине на днях. Она встречается с Блейзом Забини?       — Я уже говорила это однажды и повторю тысячу раз: твой цветочный магазин — настоящий рассадник сплетен. И да, они встречались несколько раз. Можешь в это поверить?       — Да, могу представить. Тепло и холод. Противоположности притягиваются. Обилие искр.       — От кого ты это услышал? — Гермиона знала, что Пенелопа и Блейз на последнем свидании устроили ужин в пабе «Дырявый котел», и задалась вопросом, не осталось ли каких-нибудь последствий после такого публичного общения. Надо будет выяснить у Пенни в понедельник.       Невилл вернулся в гостиную и заглянул к смоковницам Гермионы. Он надавил на кнопку пульверизатора и заговорил сквозь облако пара.       — Дьянта Забини пришла с подругой за ежемесячным заказом цветочных композиций. Она сказала что-то о том, что Блейз в кои-то веки увлёкся кем-то. Мне показалось, что она сказала, что девушку зовут Пенелопа, и я подумал, не наша ли это Пенелопа. Их не так много.       — Да, наша Пенелопа. Но я до сих пор не могу этого понять. Блейз Забини, — произнесла Гермиона, вспомнив холодного, высокомерного мальчика, с которым они учились в школе. По словам Пенни, сейчас он был совсем не холодным. Гермиона слегка вздрогнула при воспоминании о пятничном ужине с подругой.       — Разве он не дружит с Малфоем? — Невилл задумался.       — Да. Пенни упомянула об этом, когда я рассказывала ей, кто будет вести мои курсы. — Точнее, прокричала это под раскаты смеха.       — И что она обо всём этом думает? Что он стал твоим преподавателем?       — О, что я должна продолжать обучение. — Среди других, более нелепых идей: «Он чертовски великолепен, а вы оба одиноки, Гермиона! Из нас получится отличная компания!» Гермиона слегка покачала головой. — Я была бы глупой, если бы позволила такой мелочи, как то, что он мой преподаватель, сорвать мои планы.       — Должен сказать, что я с ней согласен.       Невилл склонил голову и мягко улыбнулся Гермионе.       — Но Нев, это же Малфой. Ты же помнишь, каким он был — даже если все остальные забыли.       Гермиона устремила мрачный взгляд в окно своей кухни, где солнце освещало небо оранжевыми и розовыми красками по мере того, как садилось, а в голове у девушки бушевали старые обиды и заново переживалось очень отчётливое чувство непринадлежности. В волшебном мире. В её собственной жизни.       Драко Малфой стал одним из архитекторов этого чувства — впрочем, как и Рон, временами.       — Да, но я также твёрдо верю, что люди могут измениться. — Невилл поймал её взгляд и выдержал его. — Ты знаешь, что в прошлом году я занимался совместным проектом с его матерью? Когда мы открыли один из садов в Малфой-мэноре для публики? — Гермиона кивнула. — Ну, Драко вообще-то помогал с некоторыми аспектами. Я общался с ним несколько раз за время работы, и он был вежлив и дружелюбен. С ним было легко найти общий язык.       — Угу. — В голове Гермионы промелькнуло несколько случаев, когда Малфой проявлял вежливость и дружелюбие по отношению к её сокурсникам по дуэли, но она цеплялась за свою обиду и подозрения, как за спасательный круг.       — Он даже отвёл меня в сторону в начале проекта и спросил, получил ли я его письмо. Потом он снова извинился. Лично.       — Правда?       Гермиона попыталась представить, как Малфой извиняется перед ней, но она не могла забыть то безучастное выражение лица, появившееся у него в классе в первый день.       Холодное и прекрасное.       Её взгляд снова устремился на улицу, быстро темнеющий пейзаж навевал мысли о нём: его бледная кожа и поразительные глаза. Тёмные брови и ресницы, контрастирующие с холодной яркостью его волос. Розовый оттенок, иногда окрашивающий его нижнюю челюсть.       — Правда. — Тихий голос Невилла вернул Гермиону к действительности, и она покачала головой, издав беззвучный стон разочарования, и оттолкнулась от стола. Она подошла к низкому шкафу, который стоял сбоку от маленького чугунного камина, встала на колени и распахнула дверцы, доставая оттуда кедровую шкатулку на ножках. Осторожно поднеся её к дивану, она села и подняла крышку, а затем начала рыться в накопившихся за годы открытках, благодарственных письмах и свадебных приглашениях, некоторые из которых всё ещё слабо поблескивали магическими фанфарами.       На самом дне лежал кусок толстого плотного картона кремово-белого цвета.       Гермиона давно собиралась выбросить его. Она не смотрела на него годами, но он лежал здесь. Она вытащила его и протянула другу.       Невилл вскинул брови и пересёк комнату, подойдя к спинке дивана и читая через плечо Гермионы, пока она просматривала крупный почерк.       — Ого, — произнёс он через мгновение. — Оно полностью отличается от моего.       Гермиона быстро подняла на него глаза.       — Отличается? Совсем?       По какой-то причине она всегда считала, что это стандартное, вполне возможно, заказанное Визенгамотом, письмо.       — Да. — Невилл кивнул. — Он и в самом деле персонализировал их.       Гермиона медленно опустила взгляд, на неё нахлынули чувства, описать которые она не могла, затем сложила и убрала письмо.