Следующий бар, пожалуйста!

Не смотря ни на какие события, происходящие в его жизни, Ёнджун остаётся верен своим привычкам — во вторник на работу он опаздывает. На этот раз особого внимание никто на него не обращает, потому что все понимают — это наименьшая из проблем сейчас. Их начальница, Сыльги, должна появиться с минуту на минуту, и её ассистент уже предупредил, что сегодня она не в духе. Это может означать лишь одно: Сыльги в бешенстве. И первым под раздачу попадут радио-ведущие, потому что… просто потому что. Ёнджуну бы податься в гадалки, ведь он, кажется, способен предвидеть будущее. — Доброе утро всем, кто сдал скрипты к сегодняшнему эфиру, остальным — соболезную! Она здесь. Кан Сыльги — потрясающая женщина. Ёнджун действительно так считает. Она умна, как старец, и красива, как Мадонна. Семь лет назад она пришла на эту радио-станцию, чтобы возродить её из пепла и сколотить на этом состояние. Результат таков: у них самое громкое имя в Сеуле среди конкурентов, они являются трендсеттерами и получают сочные зарплаты. А, вместе с ними, ежемесячные пиздюли. Но это уже издержки профессии. При виде Кан Сыльги одновременно хочется покончить с собой и кончить прямо в штаны. Ёнджун не верит в Бога, только если она — не божество. — Итак, у меня, как всегда, мало времени, а у вас — большие проблемы. Первым будет Чанбин, — прощай, дружище, было приятно знать тебя — Какого хуя, позволь спросить, качество звука в пятницу было таким отвратительным, словно вы вещали из преисподней? Если у вас проблемы с микрофонами, вызовите мастера. — Госпожа Кан, я понимаю вас и прошу прощения. Но это и был результат работы мастера. — То есть, — она звереет. Чанбин-и, зря ты это, мой хороший — до этого эфиры были ещё хуже? Если в пятницу было так плохо, то что было в четверг? В среду? Во вторник, а? — Вы правы, госпожа Кан, было ещё хуже. Простите, пожалуйста. — Если ты, Уён, не можешь справится со своими слюноотделением — найди себе другую работу. Хватит! Плевать! В мои микрофоны! — Простите меня, Госпожа Кан! Я больше никогда- Уён-и готов расплакаться в любую секунду. Он и так сильно переживал, что испортил аппаратуру. Теперь, наверное, вообще глаз ночью не сомкнёт. Ёнджуну его страшно жаль. А лучше бы себя пожалел. — Не так важно. Перейдём к следующему проёбу, — Сыльги просто оглядывает комнату. — Чхве Ёнджун, дорогой, иди сюда.        Это пизда. — Госпожа Кан, я — ваш. — Вот именно. Ты — мой, и это навсегда. Знаешь почему? Потому что ущерб, который ты нанёс этой радио-станции за несчастные три года, ты будешь отрабатывать до скончания своих дней, — Ёнджуну очень хочется домой. В тюрьму. В ад. Куда угодно, лишь бы подальше отсюда. Наверное, так люди на борту самолёта чувствуют себя, когда он падает. Сыльги продолжает: — Я тысячу раз тебе говорила про студию звукозаписи. Нет, не тысячу. Миллион раз! Я просила, угрожала, умоляла — один хуй, ты снова оставил усилитель включенным, и он сгорел. Это было на прошлой неделе. Завтра у нас живое выступление Meenoi. Расскажи нам всем, пожалуйста, что ты будешь с этим делать? Ёнджун готов поклясться всем, что у него есть — и тем, чего нет — что усилитель он выключал. Слава богу, начать оправдываться он не успевает — это разозлило бы Сыльги ещё больше. В их конференц зале встаёт доброволец. Голодные игры начинаются. — Я очень не хочу говорить этого, потому что мне страшно, но усилитель сломала я. Простите меня, пожалуйста. Всё будет исправлено к завтрашнему утру. Ким Йерим закрыла своим телом Ёнджуна от пуль. И сломала усилитель. Пиздец, он же стоит целое состояние. Ёнджун сочувствует ей, как не сочувствовал никогда и никому. — Йерим, детка, это правда? — Сыльги её обожает. Ёнджун видит, как в глазах начальницы борются свет и тьма. — Мне очень жаль, но это правда. Я — идиотка. — Ты сама сказала это, Ким Йерим. После совещания ты идёшь ко мне в кабинет на казнь. Пока думай, как исправлять ситуацию. А ты, Ёнджун, не расслабляйся, — да что он опять сделал не так? — Пока не починишь шлагбаум на втором этаже парковки, даже не думай увольняться. Мне насрать, кто и как его будет менять, но поменять придётся. Вчера машину какого-то айтишника с двадцатого этажа опять придавило. Тебя как вообще земля носит с такими навыками вождения? — С трудом, Госпожа Кан. Мне жаль. — Всё, ты свободен. Иди пиши скрипты. Потому что мне ясно, как день — ты опять нихуя не сдал вовремя. Даже проверять не нужно. Надеюсь, когда-нибудь у тебя появится хоть что-то наподобие исполнительности. — Аминь. — Всё, ушёл быстро с глаз моих, — начальница метает в него молнии взглядом. — Чанбин, Уён, вы тоже свободны. Готовьтесь к эфиру. — Спасибо, Госпожа Кан! Мы будем усердно работать сегодня! Хорошего дня! — он втроём кланяются и выходят в коридор. С мужчин сходит семь потов и аритмия чуть стихает. Они идут в свою родную каморку заедать стресс корпоративным печеньем.

***

Ёнджун заканчивает эфир к четырём часа дня, быстро обедает со звуковиком на террасе их здания, куда выбирается редко, но всегда — с удовольствием, и возвращается в офис для того, чтобы снять выпуск своего подкаста в местной студии. Он откладывал его почти месяц. В комментариях на Ютубе подписчики уже начали угрожать ему. Заканчивает съемки он к семи и отправляется домой, чтобы начать монтировать видео. Его ждёт бессонная ночь. На пути в сторону дома, Ёнджуну звонит Сону. Голова плохо соображает, энергия на нуле, и язык банально устал двигаться, но звонок он принимает. — Джун-и, привет. Уже освободился? Чем занят? — Привет, Сону-я. Освободился, стою в пробке. — Ты далеко, может подберёшь меня? Чёрт. Чёрт, чёрт, чёрт, чёрт! Ёнджун забыл об их свидании. — Конечно, так- Эм… Куда мне подъехать? Или мне тебя забрать? Где забрать? Ты где сейчас, малыш? — Чхве Ёнджун, я слышу, как ты пиздишь и не краснеешь. Не собирался ты никуда идти со мной. — Не собирался… Боже, прости меня. Я совсем забыл. Сону заразительно смеётся ему в трубку, и Ёнджун не может сдержать улыбки. Как у неё получается быть такой легкой и непосредственной? Почему она вообще встречается с таким угрюмым и безнадёжным Ёнджуном? — Это не страшно, что ты забыл. Я на тебя не обижаюсь, просто хочу провести время вместе. Поэтому давай я перечислю варианты развития событий, а ты выберешь тот, который нравится больше всего, окей? — Окей. Ты — совершенство. — Итак, первый — мы идём в кино. Ты там обязательно уснёшь, а я посмотрю фильм. В конце могу разбудить тебя, поцелуемся немного и поедем по домам. Прямо, как в средней школе. — Звучит не очень воодушевляюще. — Согласна. Вариант номер два: если ты так сильно устал, могу приехать к тебе с едой на вынос. Поужинаем, потрахаемся, и я поеду домой, потому что завтра мне очень рано нужно быть на съёмках за городом. — Совсем не романтично. — Вдвойне согласна. Третий вариант — лучший, на мой взгляд. Ты едешь ко мне, я готовлю ужин, как умею. Мы так же, как и в предыдущей версии, занимаемся сексом, но засыпаем в объятиях друг друга, и утром я тебя не бужу. Отоспишься и поедешь от меня по делам. — Это оно! Идеально, — Ёнджун искренне считает, что не заслуживает Бан Сону. — Я буду счастлив помочь тебе с ужином. — Тогда купи свежего лосося и сливки. Будем есть пасту при свечах. Свечи тоже купи, кстати. — Как скажешь. Буду у тебя минут через сорок. — Я соскучилась, Джун-и. — Я тоже. скоро увидимся.

***

Вечер проходит идеально. Сначала молодые люди вместе принимают такой долгожданный после тяжелого рабочего дня душ и долго целуются под струями горячей воды. Потом они готовят ужин и успевают проголодаться настолько, что подъедают закуски, завалявшиеся в холодильнике. В результате, паста получается съедобной, хоть и немного пресной. Они, всё-таки, зажигают свечи, и это действительно создаёт очень романтичную атмосферу. Вдобавок, Ёнджун ставит пластинку Ареты Франклин на проигрывателе Сону. Всё ведёт к шикарному сексу. Они медленно раздевают друг друга в спальне. Мужчина садится на край кровати, а девушка остаётся на полу, чтобы сделать ему потрясающий минет. Ёнджун не кончает только потому, что сдерживает себя и хочет продолжения. Он боится, что отрубится сразу после оргазма. Они занимаются сексом, целуют друг друга страстно и стонут громче, чем могут позволить себе в многоэтажном жилом комплексе. Но им плевать, им так хорошо вместе. Сону сексуальная и очень раскрепощенная. Они говорят другу другу приятные и откровенные вещи. Они действительно нравятся друг другу. Они — идеальная пара. Ёнджун старается думать только об этом и отгоняет все ненужные мысли подальше от себя и своей любимой девушки. У них всё будет замечательно. — Джун-и, я засыпаю. Придёшь ко мне? — Сону уже лежит под одеялом и выглядит очень уютной, когда мужчина выходит из ванной. — Мне нужно поработать немного. Ничего, если ты заснёшь одна, а я приду, как закончу? — Ничего. Делай всё, что хочется, и чувствуй себя, как дома. — Спасибо, малыш. Слушай, мне можно взять твой ноут? Мне нужны два экрана, чтобы прописать субтитры. Я просто создам документ, а потом перекину себе и удалю. — Не спрашивай и бери всё, что нужно. Пароль ты знаешь. И вообще, не мешай спать. Сладких снов, не засиживайся. — Сладких снов, — он ласково целует девушку в лоб, выключает торшер на прикроватной тумбочке и выходит на кухню. Ёнджун устраивается поудобнее на диване, обкладывается подушками, сооружая себе рабочее место, и открывает оба ноутбука. Сперва он работает на своём какое-то время, затем перемещается на компьютер Сону. Там жуткий беспорядок: файлы раскиданы по всему рабочему столу, открыты все возможные приложения. Включая мессенджер. Ёнджун ни за что не сделал бы подобного, если бы не увидел в списке диалогов знакомый номер — номер, который он знал наизусть с пятнадцати лет. Он понимает, что поступает плохо. Знает, что не имеет права влезать в чужую личную жизнь. Но увидев последнее полученное сообщение, не может остановить себя и даже не пробует. Диалог состоит всего из пяти сообщений. В памяти Ёнджуна они теперь останутся навсегда. 22:47 me: это тот ёнджун? тот самый?

00:40

*number*:

Да

00:42 me: чхве субин твою мать

00:42

*number*:

Прости

01:50 me: завтра к четырём буду в той кофейне у твоего дома, приходи Дата вверху диалога — дата вечеринки в YU. День, когда Сону встретила Субина в этом баре. В прострации Ёнджун захлопывает ноутбук. Он собирает свои вещи, одевается и уезжает, оставив на кухне записку, что отлично провёл время, но должен вернуться домой. Там он работает до восьми утра за компьютером и засыпает от бессилия прямо за столом, не думая ни о чём, кроме подкаста, радио и проклятого шлагбаума на втором этаже парковки их здания.

***

На работу Ёнджун добирается, словно в тумане — наощупь. Он искренне надеется, что не создавал аварийных ситуаций на дороге и никого не сбил. Но, если честно, мужчина не уверен в этом. Ёнджун спал всего три часа, и его голова раскалывается. Первым делом, он решает выпить кофе и продолжить монтировать видео. Работы сегодня немного. Все заняты подготовкой к предстоящему живому выступлению. К счастью, радио-ведущие за него никак не отвечают, поэтому Ёнджун позволяет себе немного расслабиться и заниматься своими делами. Он включает любимый плейлист в кабинете на больших колонках, работает за ноутбуком и часто отвлекается на телефон. Сегодня ему приходит много сообщений. Тэхён просит на выходных выбрать время и свозить его к окулисту, чтобы проверить зрение. Ёнджун соглашается и пишет, что определится с точным временем попозже. Чонин упрашивает Ёнджуна завтра пропустить тренировку по теннису и не говорить об этом родителям, потому что хочет сходить на свидание с одноклассницей. Он долго добивался её внимания, и сердце мужчины тает в этот момент. Но, как старший и ответственный брат, он быстро берёт себя в руки и по полочкам раскладывает Чонину, почему тот должен сказать маме правду, и, что это нормально — иногда тратить время на самого себя. Чонин долго упирается, но, в конце концов, сдаётся и говорит, что сделает «как сказал хён». Ёнджун доволен собой. Потом Ёнджун отвечает на парочку рабочих сообщений и электронных писем, и в момент, когда он почти заканчивает с отказом для назойливого рекламодателя, ему звонит Сону. Он не хочет, но отвечает на входящий вызов. — Ёнджун, ты занят? — Нет, всё нормально, привет. Ты выспалась? Всё прошло хорошо на съёмках? — Нам нужно поговорить. В последнее время, Ёнджун натворил много хуйни. «Что из всего всплывёт на этот раз?» — думает про себя мужчина. — О чём ты хочешь поговорить? — О том, что ты увидел на моём компьютере. Это не очень приятный разговор, прости, — всплывает худшее из всех вариантов. Ёнджун сжимает телефон в руке крепче. — Ты- эм, ты не должна извиняться передо мной? Извинятся должен я. — Не должен, я всё понимаю. Я бы поступила так же. На самом деле, я не думаю, что ты копался в моих сообщениях. Должно быть, они были прямо перед глазами. — Это так. Я просто заметил и открыл, не подумав. — Я верю тебе. — Это меня никак не извиняет, но, — Ёнджун тяжело вздыхает и прикрывает глаза. — Я не понимаю, что это всё значит. Мне тяжело. — Прости. Я подставила и тебя, и себя, и другого человека. — Другой человек — это Субин? — Не спрашивай, если знаешь ответ. Ты видел сообщения — ты знаешь, о чём я. — Я не знаю нихуя, Сону. Это было резко и довольно грубо со стороны Ёнджуна, он осознаёт это. Но он так сильно устал. Молчание на другом конце провода угнетает его ещё больше. Он должен что-то сказать, но девушка опережает его: — Ты спрашивал у Субина, почему мы расстались? — Нет. — Почему нет? — Потому что я уважаю твою личную жизнь и личную жизнь друга. — Где было твоё уважение, когда ты читал мою переписку? — Сону, прости, ты права. Я не должен был- — Заткнись, Джун. И не говори со мной, пока не обсудишь это с ним. Я не хочу быть камнем преткновения. Мне это не нужно, и от тебя мне тоже ничего не нужно. Я хочу просто хорошо проводить время с человеком, который мне нравится, без всяких драм. А это уже было резко и грубо со стороны Сону. И это сильно задело Ёнджуна. — Это в твоём понимании и есть серьёзные отношения? — Не тебе меня учить. Лично для меня, дарить друг другу положительные эмоции — это вполне серьёзно. — Значит мы немного по-разному воспринимаем терминологию. — Может быть. В любом случае, времени и желания на ссоры у меня нет. Разберись со всем и свяжись со мной. Не заставляй меня чувствовать себя ещё хуже. — Я никогда не хотел, чтобы ты чувствовала себя плохо из-за меня. — Ты не за всё в ответе. Просто поговори с Субином. Пока. Сону сбрасывает трубку и оставляет Ёнджуна один на один со всеми проблемами и переживаниями. И это, по его мнению — совсем не то, что серьёзные отношения подразумевают под собой. Если подумать, Сону делала так всегда. Просто Ёнджун предпочитал игнорировать этот факт, который сильно выбивался из всеобщих представлений об идеальных отношениях. Не то, чтобы его кто-то критиковал или осуждал за это, он вообще мало трепался о личном. Но в глубине души, такая особенность их общения всегда тревожила мужчину: они с Сону никогда не ссорились, и это было идеально. Но за этим стоял тот факт, что девушка всегда избегала конфликтов и пропускала их предпосылки мимо ушей. Они никогда не обсуждали проблему, если та возникала. Они предпочитали перевести тему разговора. Точнее предпочитала девушка. Ёнджун просто предпочитал нравиться ей. Сону была лёгкой и весёлой, но за этой озорной оболочкой скрывался явный страх открыться человеку. Они знали всё про интересы и предпочтения друг друга, и ничего — про прошлое и тревожащее их в настоящем. Они были идеальными любовниками, собеседниками и единомышленниками, но слишком неискренними партнерами в романтическом плане. Ёнджун — из-за отсутствия опыта, а у Сону, видимо, были свои причины. Их Ёнджун не знал, но и выяснить никогда не пытался. Были ли они так идеальны друг для друга? Ёнджун хотел в это верить так отчаянно, что пропустил тот момент, когда осознал, что это не так.

***

Ёнджун сидит в офисе до последнего и выжимает из себя всё, на что способен. Когда он осознаёт, что за день не съел ничего, кроме банана, который подсунул ему Уён, на часах пробивает восемь вечера. Он решает отправится на ужин не один и выбирает жертву. Кай звонит ему очень вовремя. — Ты как чувствовал. — Чувствовал что, хён? Здорова. — Привет, мелкий, — Ёнджун довольно улыбается сам себе и уже начинает укладывать вещи с рабочего стола в свою сумку. — Чувствовал, что мне нужна компания на этот вечер. — Я свободен и, как раз, хотел пересечься. — По какому поводу? — А нужен повод? — это звучит крайне неубедительно, но Ёнджун воспользуется совпадением и не будет есть в одиночестве. Его устраивает. — Хочешь стейк? Я бы съел один, неприлично дорогой и сочный. — Звучит сексуально. Поехали в то новое место в Каннаме? Пошикуем, пока мы вдвоём, без наших нищебродов. — Эй, не называй их так! Бомгю уже почти может позволить себе оплачивать счета вовремя. — Малыш, он не оплачивает счета в срок не из-за финансовых проблем, а из-за проблем с тайм менеджментом. Не верь всему, что говорят пиздоболы. — Бомгю — пиздабол? — Самый главный. Увидимся там через двадцать минут. — Поезжай аккуратно.

***

Основываясь на всеобщем мнении — которое Ёнджун, если честно, выдумал сам, но свято в него верил — Хюнин Кай был самым завидным женихом из их дружной компании: он красив, образован и при деньгах. Девушки всегда обращали на него своё внимание, но тот был стеснителен. Это добавляло ещё больше шарма. Поэтому Ёнджун не был удивлён тому, что Кай «вроде как» начал встречаться с девушкой по имени Хана. — Хана? Это та американка из YU, про которую ты писал нам? — Она. Американка корейского происхождения, из Нью-Йорка, приехала на учёбу, — Кай смущенно улыбается, и Ёнджун не может сдержать улыбки в ответ. — Плохо, наверное, начинать отношения с секса на одну ночь, но нам очень хорошо вместе. И мы ещё не расставились с той ночи. — Это замечательно, Хюнин-и. Я очень рад за тебя. Расскажешь мне об этой Хане? Хюнин рассказывает не много, но достаточно, чтобы понять, что девушка действительно милая. И Каю очень подходит. Ёнджун слушает с интересом и без тени зависти. У него в личной жизни — беспросветный ужас, но то, что друг счастлив — успокаивает его больное сердце. Они болтают о Хане, пока не приносят еду и вино: Ёнджун решает, что повод оставить машину ночевать на парковке есть, а Кай приехал на такси. — Как твои дела, хён? Тебе лучше? — Мне лучше? — Да, тебе. Лучше? — В каком смысле? — Ёнджун не помнит, чтобы жаловался или страдал на публику. Он, как держал всё в себе, так и держит. И менять положение дел пока не собирается. — Ладно, скажу, как есть. Порядок действий был такой: в воскресенье днём написал Бомгю, сказал, что ты ему не отвечаешь. Меня это никак не взволновало, потому что Бомгю ты не отвечаешь никогда. Затем вечер воскресенья: Техёни-хён пишет Бомгю, что не может до тебя дозвониться. Бомгю начинает истерить мне. Я тоже не могу дозвониться до тебя, но не начинаю нервничать, потому что не могу оторваться от Ханы… Прости. — Никаких претензий. — Спасибо. Так вот, дальше наступает понедельник. Я, очевидно, решаю позвонить Субину, чтобы выяснить всё. Он отвечает, что разберётся и сбрасывает. Мне очень не понравился его голос, хён. Ночью он отправляет мне сообщение, чтобы я не переживал. И утром во вторник, когда я вижу его, начинаю переживать ещё сильнее. Но в тот день у меня опять свидания с Ханой- — Я услышал, даже не вздумай извиняться. — Да, спасибо. Так вот, вторник проходит отлично для меня. Наступает среда, я заканчиваю работу, и вот я здесь. — Вау… И это всё за моей спиной. — Ты на первой полосе, хён. — Избавьте меня от этого, прошу. Со мной всё в порядке. Ёнджуна вся ситуация немного веселит, но гораздо больше — трогает. Его дружба с этими людьми бесценна, несмотря ни на что. Ёнджун осознаёт, что она — самое дорогое, что есть в его жизни. Он почти решается сказать это вслух, но Кай сбивает настрой: — На самом деле, это не всё. Я не хочу лезть не в своё дело, но не могу промолчать, — плохой знак — Что происходит между вами с Субин-хёном? Ёнджун даже не удивляется, когда слышит вопрос. Лишь немного злится, немного раздражается и совершенно не может сдержать грусти в глазах. Поэтому (и, возможно, под воздействием слишком крепкого для первого приема пищи за день вина) отвечает честно: — Я не знаю, Хюнин-и. — Я не собираюсь выпытывать, я просто- — Ты можешь попробовать, но я всё равно не смогу ответить. Это правда. Я не знаю, что происходит, и это сводит меня с ума, блять. — Хён- — И я не хочу продолжать этот разговор, только потому, что не знаю, о чём ещё могу рассказать. Я очень устал и не хочу напрягать голову сейчас, ладно? — Ладно. Я думаю, всё наладится, — Кай на секунду замолкает, чтобы посмотреть Ёнджуну в глаза и подарить тёплую улыбку. — На самом деле, я не думаю так — я знаю это. Ваша дружба с Субином — то, что держит нас всех вместе больше десяти лет. Вы можете пережить, что угодно. Только не обижайте друг друга, ладно? Ёнджун-хён, я серьёзно. Пожалуйста, никогда не обижай его. Он готов на всё ради тебя. Пообещай. — Кай, я- — Ничего не спрашивай. Не будь упрямым козлом и просто пообещай, тебе, блять, сложно? — Несложно. Я обещаю. Вряд ли, это — то обещание, которое Ёнджун способен сдержать, но оно имеет смысл. Субин — его самый дорогой человек, а дорогих сердцу людей обижать нельзя, пускай, иногда так получается.

***

Дома Ёнджуну становится совсем грустно. По плану, ужин с Каем должен был расшевелить его, но результат оказывается неутешительным: он возвращается в свою квартиру раньше десяти с чувством гадкой осенней меланхолии и переполненным желудком. Не стоило так наедаться и так откровенничать. Ёнджун хочет всё и ничего. Он одновременно хочет позвонить Сону и хочет удалить её номер. Хочет выплакаться и от души посмеяться. Совершенно не хочет звонить Субину. Хочет сильнее напиться. Оценив все свои желания, как нездоровые, он решает немного поработать перед сном и лечь пораньше. Первое, что он делает, открыв ноутбук, по привычке, проверяет почту. Он видит сообщение от Сону и теряет все остатки самообладания. 20:22 bangsoooya@naver.com: ёнджун я пишу здесь, потому что боюсь, что ты заблокировал мой номер телефона. если так — это будет означать конец. а я этого не хочу прошу забудь всё, что я сказала сегодня, это была всего лишь защитная реакция я дорожу тобой и не хочу терять пожалуйста, джуни, останься со мной, не уходи к нему Чувство, что все вокруг знают что-то, чего не знает Ёнджун, выворачивает его изнутри. Он больше так не может. Он сходит с ума. Поэтому звонит Сону и без капли стеснения говорит: — Не хочешь меня терять? Ответь. — Я- Нет. не хочу. — Тогда приезжай к Субину, сейчас. И я решу, кто и что потеряет. А после набирает Субину, и говорит, что скоро будет. Без лишних уточнений. До его дома ехать семь минут на такси, и оно уже подъезжает. Он приедет первый и решит всё на месте.

***

Дверь открывают не с первого звонка. Ёнджун даже переживает, что друга нет дома или — что было бы куда страшнее — что тот не хочет его впускать. Но когда дверь открывается, всё оказывается немногим лучше: Субин сильно пьян. Не критично, конечно, бывало и похуже. Но он выглядит так, будто выпил немало. Последний раз таким его Ёнджун видел в субботу. И чем все закончилось — он не может выкинуть из головы третьи сутки. — Проходи. — Ты чего? Завтра же на работу. — Я на больничном. — По какому поводу? — Ёнджун, ебанный ты в рот, зайди уже в квартиру, — и он заходит молча, быстро скинув пальто и разувшись. Они проходят в гостиную. У Субина квартирка маленькая, но очень опрятная. По крайней мере была до сегодняшнего вечера. Картинка уж точно не из журналов про домашний уют и декор: на столе бутылки соджу, куча документов и импровизированная пепельница из фарфорового чайного блюдца. Ёнджун помнит этот сервиз: сувенир от Бомгю из Тайваня. Дома у всех них пылится такой. В квартире жутко воняет табаком. — Зачем приехал? Ты сказал, что дашь мне время остыть, и после мы поговорим. Я бы позвонил тебе, как отойду. — Ты сопьёшься, пока отойдёшь. — Только ты не начинай, — Субин устало трёт глаза и нехотя отходит в сторону кухни, чтобы, по всей видимости, принести стакан для непрошеного гостя. Ёнджун видит, как ему не рады. — Кто уже успел тебя отругать? — У меня нет настроения на дружеские беседы. Джун, мне плохо. Уходи, пожалуйста. — Я могу уйти сейчас, но станет ли от этого лучше? — Ёнджун говорит это мягче, чем собирался. Он хочет успокоить друга, держится из последних сил, чтобы не обнять его и сказать, что они могут забыть обо всём и просто расслабиться. Но тогда это не закончится никогда. Ни одному Субину плохо, поэтому Ёнджун говорит, как есть: — Ты ответил на сообщение Сону, что я — тот самый. Что это значит, Субин? Его друг, тянущийся за стаканом с кухонной полки, застывает. Стакан остаётся стоять на месте, а Субин — опускается на пол. — Тебе лучше рассказать мне об этом прямо сейчас, потому что Сону скоро будет здесь. Если этот разговор только для нас двоих, начни его сейчас, пока не поздно. — Какого хуя? — Меня достала эта недосказанность, которой между нами никогда не было. Мы могли отмалчиваться, но, когда всё доходило до крайней точки — всегда говорили прямо и как есть. Что изменилось? Почему ты молчишь? — Ёнджун, как ты увидел сообщения? — Сону здесь не при чём, это была случайность. — Случайность?! — Тебя волнует только это? — Ёнджун переходит на крик, но быстро берёт себя в руки. Это все ещё Субин. Его друг, его родной человек. Ему плохо, и Ёнджун здесь не для того, чтобы сделать хуже, а для того, чтобы во всём разобраться. — Почему вы расстались? — Прошу, уходи. — Скажи мне, в чём была причина расставания. — Ёнджун, уйди! Выметайся нахуй! — Нет. Я не уйду, — Ёнджун смотрит на то, как Субин плачет, сидя на полу. Спина прижата к холодильнику, лицо тонет в дрожащих рука, а ноги согнуты в коленях. Субин выглядит крошечным и абсолютно разбитым. — Я не уйду, слышишь? Я тоже устал. Я запутался, мне страшно, и я ничего не понимаю. Посмотри на меня. — Уходи, пожалуйста. Возвращайся домой. — Этого не будет. Попроси о чём-нибудь другом. Субин, скажи мне- — Поцелуй меня. Нет, только не это. Ёнджун не может этого сделать. Это пугает и путает его ещё сильнее. Он не хочет испортить всё снова, когда он уже решил во всём разобраться. Ёнджуна больше ничего не волнует: ни Сону, ни их с Субином дружба, ни то, что целовать своих друзей — это неправильно. Он просто хочет понять, почему его друг хочет целовать его. Почему Ёнджун не против того, чтобы целовать своего друга в ответ? — Ты сказал попросить о другом, и я прошу. Поцелуй меня. — Субин, нет. Это никак не решает нашу проблему, блять. — Ты целовал стольких людей, ты не можешь сделать этого для меня? — Я не хочу этого делать, потому что не понимаю, что это для тебя значит! — Просто сделай это. Плевать, в последний раз. Похуй на всё. Поцелуй меня и уходи. — Я не уйду. — Тогда останься и поцелуй меня. — Пошёл ты. И Ёнджун целует его. Со всей злостью, обидой и страхом, что есть у него внутри. Субин отвечает — со всей болью и отчаянием. Они целуются на полу кухни, как дикие. Это длится десять минут, пятнадцать. Ёнджун уже сидит на бёдрах друга. Он чувствует, как они оба возбуждены. Субин стонет и извивается под ним. Он трогает его шею, грудь, хватает за волосы. Ёнджун — лезет под майку и дышит, как загнанный зверь. Пока не раздаётся звонок в дверь, и они не разлетаются в разные концы комнаты, за секунду остановив то, что, казалось, остановить уже невозможно. Субин смотрит взглядом полным жалости на Ёнджуна. Он не хочет открывать Сону дверь, это очевидно. Но Ёнджун ничего не говорит. Он уже ничего не знает и ничего не хочет. Он слишком возбуждён и сломан. А Субин, обречённо вздохнув, идёт ко входу со словами: — Я не знаю, чего ты хочешь сейчас. Но я сделаю всё, что ты скажешь. Ёнджун не видит, что происходит в коридоре, но слышит отчётливо. — Ты добился своего? — Я никогда и ничего не добивался. — Я вижу, Субин. Поправь блядскую футболку. Где он? Ёнджун успевает встать с пола и подойти к столу, когда девушка заходит в комнату. Она не выглядит расстроенной или разъярённой. Это обычная Сону, та, с которой он провёл последние пять месяцев: её волосы уложены, губы накрашенны аккуратно, а одежда сидит, как на манекене. Идеальная Бан Сону, которая для Ёнджуна больше таковой не является. — Вы поговорили или просто потрахались? — Мы никогда не- — Хорошо, не трахались. Но он целовал тебя, или трогал, или не знаю, что ещё делал. Я вижу, что у тебя стоит. Понравилось? — её тон издевательский и неприятный. По этой причине, либо потому что это — чистая правда, Ёнджун отвечает: — Да. Понравилось.       По логике вещей, Сону должна была дать ему пощёчину или, хотя бы, накричать. Сделать хоть что-нибудь, чтобы показать, как она зла. Но она этого не делает. Она даже не злится. Сону подходит ближе с дерзкой улыбкой на губах и целует Ёнджуна, глубоко и напористо. Он отвечает на поцелуй чисто механически, но смотрит неотрывно на Субина, застывшего в углу комнаты. Когда девушка разрывает поцелуй, она говорит: — Ну как, кролик, мы хорошо смотримся? Очевидно, она обращается к Субину, хоть и смотрит Ёнджуну в лицо. А сам Ёнджун смотрит на лицо друга, по щекам которого текут слёзы. — Что, не нравится смотреть, как я целую своего молодого человека? Тоже хочешь его поцеловать? — Сону, прекрати это. Что ты устроила- — Да, хочу, — Субин давится слезами, но отвечает громко и уверено. Ёнджуну кажется это нереальным. Словно, всё происходящее — его больной бред. — Так иди и сделай это. Хоть раз не будь тряпкой. Субин подходит сзади Сону и, не дожидаясь, пока та отойдёт, целует Ёнджуна нежнее, чем до этого. Наверное, нежнее, чем Ёнджуна когда-либо целовали. Поцелуй длится недолго, но мужчине он дарит мурашки по всему телу. — Джун-и, скажи, тебе хорошо? — Что? — Тебе нравится целоваться с ним, это мы уже выяснили. А со мной как, приятно? — Я не пон- — Просто ответь: тебе нравится то, что происходит здесь сейчас? — Да. — Тогда не останавливай ни меня, ни его. Субин, поцелуй Ёнджуна, а я займусь кое-чем другим. Ёнджун чувствует, как его губы вновь накрывают губами, а штаны спускают к щиколоткам. Сону раздевает его, а Субин проталкивает свой язык в его рот. Пару мгновений, и девушка обхватывает губами его возбуждение, а мужчина стягивает толстовку и выцеловывает тело. Ёнджун готов кончить в любую секунду. Ему душно, буквально нечем дышать. Две пары рук касаются его везде, и Ёнджун окончательно сходит с ума. Он больше не может сдерживать слёзы и тихо плачет, когда Субин спрашивает его: — Тебе не нравится? Нам остановиться? — Я не знаю. — Тебе хорошо? — Наверное. — Ты разрешишь мне взять у тебя в рот? — шепчет мужчина прямо на ухо. Его голос сорванный, а дыхание тяжёлое. Мысли Ёнджуна никак не могут собраться воедино, а сознание будто плывёт. — Субин, заткнись- — Пожалуйста. — Какого хуя ты несёшь? — Только скажи, и я сделаю всё. — Почему? Что ты чувствуешь ко мне? — Просто позволь мне. После этих слов Ёнджун больше не контролирует ситуацию и отпускает себя. Он начинает рыдать. Всё происходит слишком быстро: Сону испуганно встаёт с пола и, не говоря ни слова, убегает прочь из квартиры. Ёнджун видит, как мир рушится прямо перед глазами, но он стоит на месте не в состоянии даже пошевелиться. — Тише, всё хорошо. Ты чего? — Я ничего не понимаю! Я не хотел так- — Прости меня. Тихо-тихо. Прости меня за всё, этого больше не повторится. — Субин, мне страшно, — Ёнджун хватается за руку друга и сжимает её до боли. Его дыхания прерывистое, а губы трясутся. — Пожалуйста, будь рядом. — Я- — Просто будь рядом. — Ёнджун, ты нормально себя чувствуешь? — Не уходи! — У тебя паническая атака? — Субин помнит это состояние. Он видел его так много раз. Но каждый раз переживал, как в первый. — Ты помнишь, что делать? Помнишь, как нужно дышать? — Мне страшно, пожалуйста. — Эй, всё хорошо. Всё уже закончилось. Давай дышать вместе. Вдох, держи-держи, выдох. Вдох- Субин мягко гладит друга по спине, надевает обратно его нижнее бельё, относит истощённое тело в спальню и укладывает на кровать, беспрерывно приговаривая что-то, что, по идее, Ёнджуна должно успокоить. Мужчина накрывает его одеялом, гладит по волосам, и стирает с лица слёзы, которые никак не останавливаются. Через время это срабатывает, и Ёнджун успокаивается. Он проваливается в сон с чувством, что всё испортил.

Что бы это ни было, это было неправильно.

И это его вина.