Вспомни меня

— О-оу, надо уходить, — Намджун одним движением снимает коляску Тэхёна с тормоза, разворачивает её и начинает быстро катить в сторону больницы. — Что такое? — беспокоится Тэ. — Родители Чимина пришли. Должно быть, им уже сообщили, — доктор Ким давно догадывался, что среди медсестёр завелась крыса. Теперь он в этом убедился окончательно. Он сам намеревался сообщить семейству Пак после того, как Тэхён увидит Чимина. Однако его план был нарушен, и Намджун, кажется, знает кем. — Но почему мы убегаем? Я ведь такой же пациент, как и все. — Ты забыл, что произошло в последний раз? Тебе напомнить?

…месяц назад…

Тэхёну впервые захотелось развеяться после двух недель пребывания в палате. С помощью медсестры и в её сопровождении, он выехал на прогулку в парк. Солнышко ласкало его кудри и кожу, ветерок щекотал в ушах. Тэхён дышал и расслаблялся. Воздух после ночного дождя особенно свежий и пьянящий экстрадозой кислорода после двух недель заточения в безликой палате. В какой-то момент, медсестра отлучилась, предварительно поставив кресло на тормоз, и заверила пациента, что скоро вернётся. Тэхёну, в принципе, было всё равно. Одному даже лучше. Можно ни о чём не думать, просто наслаждаться звуками. — Тыыы! — услышал он, не размыкая закрытых глаз, и даже не допустил мысли, что короткий вскрик был адресован ему. — Почему ты жив? — голос приближался и казался очень знакомым. — Почему ты жив, а мой мальчик в коме? Да, Тэхён узнал этот голос, и ничего хорошего он не сулит. Опустив голову, он поджал губы и мысленно готовил себя к очередной порции унижений, оскорблений и обвинений. Но ЭТОГО он не ожидал. Внезапно щеку обдало огнём и, потеряв ориентир, Тэхён свалился на землю. — Какого черта ты прицепился к нему? Почему не отстал, когда тебя просили? Теперь ты видишь, к чему это привело? — кричала женщина, подходя ближе к лежащему на сырой земле Тэхёну. — Сальма, успокойся, — мужчина средних лет попытался оттащить женщину от беспомощного человека, но мать не удержит никто и ничто. — Это не его вина. Видишь, парень тоже пострадал. — Пострадал? — ещё сильнее распалилась она. — Зато он жив, а наш Чимин на краю пропасти. Убери от меня руки! — она наклонилась к Тэхёну, всё так же лежащему в неподвижной позе, и схватила его за грудки. — Ты не достоин моего Чимина. Ты его осквернил! ТЫ должен был там умереть, а Чимин вернуться домой. Ты не достоин жизни! — Да, — хрипит Тэхён, поднимая взгляд на женщину впервые за время, что лежал в мокрой траве, — не достоин. Вы правы. Женщина, она же мать Чимина, разжала кулаки на пижаме Тэхёна, и на секунду, лишь на мизерную её долю, он заметил в её глазах сочувствие, но Сальма поспешила отвести взгляд и брезгливо потёрла руки о юбку, будто испачкалась. Она услышала то, зачем пришла, и сказала всё, что хотела. Хотя, нет, не всё: — Не вздумай приближаться к палате Чимина. Я тебя убью, если увижу рядом с ним снова. Ты меня понял? Не попадайся мне на глаза, — подытожила женщина, и Ким уверен на все сто, что её слова — не пустые обещания. Сальма, довольная выполненной работой, направилась к больнице, встретив по пути медсестру, оставившую Тэхёна. Увидев госпожу Пак, девушка забеспокоилась и, бросив взгляд на перевёрнутую коляску и Кима в траве, поспешила на помощь. Тэхёна обступили, но помогать не собирались. Они лишь тыкали пальцем и обсуждали только что услышанное, не обращая внимания на корчащегося от боли молодого мужчину, который наконец позволил себе чувствовать физическую боль. Подбежавшие работники разогнали зевак, но замечаний никому не сделали. Они и сами бы не прикоснулись к нему, да работа обязывает. После слов Сальмы по больнице поползли слухи, которые обозлённая женщина только сильнее подогревала и добавляла подробностей. Медсестра раздражённо убрала промокшие кудри с лица и извинилась перед Тэхёном, но тот и не злился на неё, у него сил нет. Их забрала не пощёчина, до сих пор обжигающая, не зеваки и их осуждение, не слёзы, что не останавливаются с самого его пробуждения. Её слова. То, что она сказала и в чём обвинила, — это всё чистая правда. Тэхён сам терзает себе душу, царапает и посыпает солью, не давая зажить. Стоит ранам лишь ненадолго покрыться коркой, он сдирает её, делая те ещё больше и глубже, дабы не забыть никогда, что это только его вина. Как только Чимину станет лучше, Тэхён отпустит его. Возможно, это поможет. Возможно, тогда он вылечится. И все станут счастливы.

… сегодня…

— Тогда со мной не было тебя, — робко роняет Тэхён. — Доктор Ким, — у Тэ мороз по коже от этого голоса, но внешне он старается казаться невозмутимым. — Доктор Ким, радость-то какая. Наш мальчик очнулся, — женщина вскидывает руки по обе стороны, очевидно, предпринимая попытку обнять Намджуна, но оставливается, увидев Тэхёна. Взгляд лучезарный сменяется надменным, а сама отходит на шаг. — А этот что тут делает? Почему он ещё здесь? — брезгливо морщится Сальма. — Госпожа Пак, рад вас видеть и безмерно счастлив, что ваш сын очнулся. Буду рад разделить с вами эти замечательные эмоции у себя в кабинете позже. А сейчас у меня пациент. Да и Чимин вас, наверное, ждёт. Сальма, услышав имя сына, сразу забывает о Тэхёне и упархивает, как птичка, что-то шепнув доктору на ухо. Тэхён не слышит её слова. Его трясёт. Он боялся, что маму Чимина даже Намджун не остановит, что она умудрится и тому навредить. Но всё обошлось. Сегодня. — Братишка, сейчас я отвезу тебя в палату. Не выходи из неё. Хорошо? Я за тобой приду сам. — Как скажешь, — еле размыкая стиснутые спазмом из-за страха зубы, отвечает Тэхён.

***

Тэхён не находит себе места. Поздний вечер, а Намджун всё не приходит. Несколько раз он останавливает себя от того, чтобы пойти туда. И вроде бы предчувствий плохих нет, но на душе кошки скребутся. Ким ходит туда-сюда в надежде, что это поможет. Но не помогает, а лишние движения только больше нервируют и выматывают. Наконец, Намджун приходит. Лицо его сосредоточено и серьёзно. — Ты за мной? Я готов. Вперёд, — Тэхён навостряет лыжи на дверь. — Тэ, присядь. — Тэхён возвращается, но энтузиазма не теряет. — Присядь, — ещё раз просит Намджун. Тэхён садится на край кровати и в ожидании смотрит на Джуна, когда тот уже что-нибудь скажет. — Тэхён-и, братишка, я сейчас кое-что скажу и прошу тебя отнестись к этому адекватно и серьёзно. Хорошо? — Намджун делает паузу, ожидая ответа. — Да, — кивает тот. — Это шокирует тебя, но я хочу, чтобы ты держал себя в руках. Хорошо? — Да, — кивает Тэхён снова. — Во-первых, сейчас мы не пойдём к Чимину… — Но… — Не перебивай! Сейчас с ним семья, и ты прекрасно знаешь, что тебя к нему не пустят. Во-вторых, если анализы, которые мы взяли у Чимина, будут хорошие, завтра он вернётся в Корею с родными. — Он, что, не звал меня? — опустив голову, тихо произносит Тэхён, всё же перебивая речь доктора. — А это уже, в-третьих. Тэхён, у Чимина амнезия. Глаза-блюдца резко поднимаются на Намджуна. В мгновение ока становятся стеклянными и злыми. — Ты врёшь! — цедит он сквозь стиснутые зубы. — Ты всё врёшь! Тэхёна словно подменили. Он пугает Намджуна. — Тэхён… — зовёт он брата. — Тэхён-и, зачем я буду тебе врать? — Он не мог меня забыть. Кого угодно, только не меня. На кафель летит ваза с фруктами, за ней светильник с тумбы, стулья и всё, что попадается под тэхёнову руку. — Тэ… — Намджун пытается достучаться до названого брата, но тот будто не слышит, продолжает всё крушить на своём пути. Наконец, Намджун ловит разбушевавшегося Тэхёна в объятья, осторожно минуя повреждённую руку. — Тэ, пожалуйста, успокойся… Ш-ш. — Нет! Это неправда! Ты врёшь! — не замолкает парень. Внутри образуется сосущая пустота, которая тянет в себя и заполняется лишь злостью. На него — единственного в данный момент близкого человека. На всё вокруг. Тэхён уверен, что ему все вокруг врут. Будто весь мир против него с Чимином. За столько лет он привык, что за одной решенной проблемой следует новая, но это уже слишком. Амнезия Чимина — последняя капля сил, последняя нервная клетка. Он чувствует, что это его не просто последнее испытание — это конец. Притом печальный. — Тэхён-и, пожалуйста, не надо так с собой. Прошу тебя, братик, — Намджун сильнее сжимает объятья, а сам плачет. Вот бы и Тэхён заплакал. — Нет! Я устал… — голос Тэхёна наконец дрожит. — Джун, он правда меня забыл? Ты же сам сказал, я ему дороже всех… Эффект меня… Джун… Намджун лишь крепче обнимает Тэхёна и продолжает ронять слёзы за них обоих. — Тэ, всё наладится. Он тебя обязательно вспомнит. Мы поможем ему, ведь так? Мы справимся. Тэхён крутит головой из стороны в сторону, а после кивает и уже не сопротивляется, а обнимает доктора в ответ. Утыкается ему в шею и начинает ронять горькие слёзы на халат. — Поплачь… Полегчает… — Ты опять врёшь, — всхлипывает Тэ. — Каюсь.

***

Коридоры больницы погружаются в полумрак и сон. Кое-где ещё слышится шёпот медицинского персонала, уговаривающего уснуть полуночных больных. Тэхёну уже надоело считать звёзды на ночном небе, убивая время в ожидании. Матрац для него сейчас — полотно из кактусовых иголок, а кафельный пол — раскалённые угли. На часах 00:45 Намджун ушёл несколько часов назад, чтобы уговорить родственников Пака ночевать дома. Похоже, никаких успехов.

***

— Почему вы постоянно выпроваживаете нас? — с лисьим прищуром интересуется мама Чимина. — Послушайте, вашему сыну сейчас необходим покой. Ему категорически противопоказаны эмоциональные перегрузки. — Или вы тут сводничеством занимаетесь? Нас за порог, а этого в палату? Знаю я ваш маленький секретик, доктор, — последнее предложение шёпотом говорит Сальма Намджуну в ухо. — И я это так просто не оставлю. Намджун не теряется: — Я тоже ваш секрет знаю, госпожа Пак, — говорит ей в ухо. — Даже два. Женщина вжимает голову в плечи, но потом снова с вызовом смотрит на доктора. — Вашего сына перевели в обычную палату. В особом уходе он больше не нуждается. Время посещения больных закончилось ещё несколько часов назад. Как главный врач больницы, прошу покинуть территорию и… — Ненадолго, — ядовито бросает Сальма Намджуну. — Пока что я главный врач этой больницы и, если в течение десяти минут вы не покинете помещение, я вызову охрану. Приходите завтра в отведённое для посещения время. «Боже, — думает Намджун. — Уже почти час ночи. Тэхён-и, наверное, сходит с ума». Убедившись, что семейство Пак действительно покинуло больницу, Намджун идёт за Тэхёном.

***

Доктор Ким застал названого брата нервно расхаживающим по палате. Тот не сразу заметил нарисовавшийся в дверях силуэт. — Джун, — как ребенок, радуется Тэ и спешит тому навстречу, чуть не поскользнувшись. У Намджуна усталый вид. Не из-за свалившейся на его голову работы, не из-за позднего часа. В последние несколько дней всё, что происходило с Тэхёном, он проецировал на себя, удивляясь, как брат умудряется выносить такое давление и отношение. А Ким Тэхёну не привыкать. Сколько он себя помнит, люди осуждали его. То, что ему вовсе не нравятся девочки, Ви понял ещё в тринадцать лет. Когда все его сверстники начинали дёргать одноклассниц за косички, Ким не мог оторвать глаз от друга, с которым жил в детском доме. Ему хотелось касаться его волос, ушей, щеки. Он пользовался тем, что они дружат и спят в рядом расположенных кроватях, и каждое удобное мгновение норовил невзначай коснуться. Это продолжалось несколько лет. Когда же Тэхён решил признаться, он рассчитывал хотя бы на то, что друг, если и откажет, то не оттолкнёт. Но всё оказалось намного хуже. «Друг» мало того, что посмеялся над чувствами парня, ещё и всем ребятам в доме рассказал. Как по мнению сирот и полагалось в таких случаях поступать, его побили. Очень сильно. Это продолжалось постоянно, стоило ранам затянуться, а синякам посветлеть. Каждый раз перед очередными побоями его спрашивали, кто ему нравятся — девочки или мальчики. И если Тэ отвечал — мальчики, его били. Ответ всегда был неизменным. Истязания и издевательства продолжались в школах. Учителя и воспитатели детского дома поддерживали такие методы лечения тэхёновой «болезни». Это длилось несколько лет, пока он не перевёлся в новую школу, где встретился с Чон Чонгуком, и тот вытащил Кима из порочного круга страданий. Тэхён медлит. Он смотрит в серое лицо доктора и выжидающе молчит. — Идём, — выдыхает Намджун, увлекая за собой парня. Но Кима ноги не слушаются. Былая нервозность куда-то пропадает, снова возвращается ступор и страх. — Тэ, идём, — повторяет Джун. Тэхён, не дыша, начинает переставлять ноги. В лифте на первый этаж они спускаются молча. Стены коридора давят на Ви, он не слышит даже стук собственного сердца. Впереди поворот, а за ним — палата Чимина. Чем ближе, тем оглушительней становится тишина. Ви начинает жадно хватать ртом воздух, пытаясь вдохнуть поглубже. Сердце бешено колотится. Но стоит зайти за поворот, Тэхён замирает. Намджун, идущий следом, не замечает, что Ви остановился, и врезается в него. — Что такое? — смотрит на Тэхёна, а потом переводит взгляд в сторону. Из палаты Чимина выходит молодой парень. Тёмные волосы выбриты на висках и зачёсаны назад. Чёрная кожанка висит на тощих плечах, будто на вешалке. Синие рваные джинсы узкие, но совсем не обтягивают длинные ноги. Всё та же сгорбленная спина. Болезненно худой силуэт Тэхёну знаком. Но, как он здесь оказался? — Юнги, — шепчет одними губами Тэхён. — Кто? — переспрашивает Намджун. — Мин Юнги! — говорит уже громче, чем привлекает внимание того, чьё имя только что озвучил. Парень поворачивается на голос, внимательно смотрит на стоящих поодаль мужчин и, узнав Тэхёна, довольно ухмыляется. — А вы, собственно, что тут делаете? — Намджун подходит ближе к незнакомцу. — Кажется, он уже представил меня. Ты разве не услышал? — Юнги нахально лыбится и усаживает пятую точку в металлическое кресло для посетителей больницы. — Я спросил, что вы тут делаете, а не кто вы. — Я брат Чимина. Пришёл навестить. — Он врёт, — хрипло произносит Тэ. Юнги снова усмехается. Намджун растерянно смотрит то на Тэхёна, то на нахала и не понимает, что происходит. — Сальма сказала мне остаться и посмотреть, придёшь ты после них или нет. Оказалось, она была права, — это было произнесено для Тэхёна. — А мне знаете, доктор, что не понятно? Зачем вам лезть во всё это? — Юнги поднимает взгляд на Намджуна и встаёт сам. — Из-за него, — тычет пальцем в сторону Тэ, — погиб Ваш отец. Из-за него Чимин сейчас в таком состоянии. Он заставил его отказаться от родной семьи и всех близких, ради собственного эгоизма. — Неправда, — еле слышно доносится от Ви. По бледным щекам уже катятся слёзы. — Это вы все отказались от него, когда он сделал выбор, — зло цедит он. Юнги отрывается от доктора, застывшего с кровотечением в старой, едва затянувшейся ране на сердце, и быстрым угрожающим шагом направляется к Тэхёну. Ким не боится его, даже не моргает, когда Мин тычет пальцем в лоб. Юнги хочет что-то сказать, но со злостью поджимает губы и отходит на шаг. — Я не хочу и не буду тебя трогать. Мне это без надобности. Ты уже получил своё наказание за то, что сделал, — Юнги победно улыбается. — И я не буду останавливать тебя. Иди… Иди к нему… Посмотри на него в последний раз и почувствуй, наконец, эту боль. Мин уходит с пути, делая характерный жест рукой, приглашая пройти. И Тэхён идёт, но мысли не покидает тревога. «Неужели забыл?» В любом случае, Ким собирается убедиться в этом сам. Дрожащими пальцами обхватывает холодную ручку и открывает дверь. Чимин не спит. В конце концов, он спал полтора месяца. Сейчас он стоит возле большого окна, как и у Тэхёна в палате. Опираясь двумя руками о подоконник, вглядывается в звёздное небо. Ким боится дышать. Еле слышной поступью он приближается к Паку, не веря в происходящее. В глазах предательски щиплет, подступившие слёзы размывают любимый силуэт, который словно вот-вот растает в воздухе. Тэхён спешно прогоняет их, тихонько всхлипывая. — Вернулся? — не поворачиваясь, спрашивает Чимин. В ответ тишина. У Тэхёна всё замирает внутри, когда он слышит родной голос. Это он — Чимин. «Он всё тот же и ничуть не изменился», — убеждает себя Тэхён. — Юнги, чего мол… — Чимин поворачивается, и, увидев перед собой другого человека, вздрагивает. Испуганным, но заинтересованным взглядом Пак изучает лицо незнакомца, прищуриваясь и подаваясь вперёд. Тэхён застывает на месте. Столько недель он жаждал, что бы хоть ещё разок утонуть в этих глазах. И он тонет прямо сейчас, захлебываясь и беспомощно барахтаясь. Потому что Чимин смотрит на него абсолютно равнодушно. Внезапно Пак выпрямляется и удивлённо спрашивает: — Это ты? Тэхён оживает. Наконец, отпуская напряжение, он не держит слёзы и сгребает Чимина в объятия. — Чимина-а… — утыкается в шею парня Тэхён, вдыхая запах волос. — Я так скучал… Я знал, что ты не забудешь меня. — Эй, приятель, убери руки, — Чимин отталкивает парня. Тэхён в растерянности. Сквозь упавшие на глаза кудри он смотрит на Пака и видит отвращение на лице любимого. «Только не это», — молнией ударяет в самое сердце. Этот взгляд… Он привык видеть его на лицах посторонних людей. На них Тэхёну плевать. Но сейчас… Когда на него так смотрит единственный во всём мире, самый дорогой, любимый и единственный человек — сердце не просто разбивается, оно крошится, как стекло, превращаясь в пыль, и исчезает в воздухе, оставляя пустоту внутри, ничем не заполняемую. — Ты… не узнаёшь меня? — спрашивает Тэхён хрипло. Чимин хмурит брови. — Да я тебя впервые вижу. Ты нахрена вообще обниматься полез? Гомик, что ли? — смеётся. — Что? Больно. Сердце уже не стучит. Вот-вот остановится, заледенеет и рассыпется в прах. Лишь одна маленькая ниточка, что выходит из груди Чимина, даёт ему жизнь, передавая любовь. Но сейчас она дрожит, вот-вот оборвётся. Тэхён не выдержит. У него не получится. Ему нужна надежда, чтобы прямо здесь и сейчас не испариться. Ему нужен Чимин. Как воздух, которого с каждым вздохом всё меньше в этой палате. — Но ты сказал… Спросил… «Это ты?» — подбираясь, всё же выговаривает Тэ. — А… Я наверное обознался. Тот парень был с красными волосами. Вот она. Надежда, в коей отчаянно нуждается Тэхён. Он хватается за неё, прижимаясь, как ребёнок к юбке матери. — Где ты его видел? Красноволосого? — Да… нигде. Не важно. — Важно. Чимин не понимает настойчивости незнакомца, но отвечает, пристально вглядываясь в лицо: — Я видел его во сне. Ясно? Пока спал, всё время видел его. Постоянно перед глазами мелькала эта… — …красная шапочка, — произносят одновременно. — Откуда… — Пак озадаченно смотрит на Тэхёна, подходя ближе. Тот опускает голову и облегчённо улыбается. Надежда определённо есть и внутри теплеет и восстанавливается. Заживает. Пак подходит ближе. — Можно? — он тянет руку к тэхёнову лицу. Ким поднимает голову и не сопротивляется. Чимин неторопливо касается мягких волос и убирает кучеряшки Тэхёна со лба, еле касаясь кожи. Грустные глаза Кима встретились с чиминовыми, но в них не было того тепла, как раньше. Взгляд изменился. Чимин рассматривает лицо парня не спеша, перемещаясь от одного глаза к другому, спускаясь ниже, от родинки на кончике носа к приоткрытым губам, на которых он задерживается дольше, чем нужно. Тэхён пристально наблюдает. Когда Пак задерживается на его губах, он смыкает их и громко сглатывает, снова приоткрывая. Чимин машинально облизывает свои и делает то же самое. Ким готов завыть. Он сжимает свою одежду в кулак, умирая на месте. Кончики пальцев немеют от нестерпимого желания прикоснуться. Нить всё ещё дрожит… «Да что со мной?» — Пак пугается сам себя и резко отстраняется от Тэхёна. Во взгляде всё то же отвращение, только уже к себе. — Это я тебе снился? — Да, — зло бросает Чимин, отворачиваясь к окну. Тэхён подходит к нему. — Что ты помнишь? Чимин поворачивается к Киму, недолго смотрит и отворачивается вновь. Запуская пальцы в волосы, он обхватывает голову и Тэ видит знакомый блеск на пальце. — Когда ты его надел? — Тэхён неожиданно хватает чиминову руку, но тот её быстро одёргивает. Пак смотрит на кольцо и, действительно, он ведь, даже не задумываясь, надел его, когда мама принесла вещи, отданные после аварии. А теперь, видя как реагирует незнакомец, Чимин захотел его снять. — Не снимай, — Тэхён пугается, что, если Чимин снимет его, всему точно придёт конец. — Я не знаю, откуда оно у меня, — Пак крутит кольцо на пальце и медленно снимает его. — Это ты мне его дал? — Да. — Тогда возьми его назад. Оно мне не нужно, — протягивает Тэхёну ладонь с кольцом. — Оно твоё. Зачем отдаёшь? — Потому что не помню. Чимин сейчас не кольцо на ладони держит, а острый нож, которым только что без колебаний разрезал тоненькую ниточку от сердца к сердцу. Она больше не дрожит, упала, растаяла в воздухе. Больно. Юнги был прав. Это очень больно. Жестокое наказание. Вселенная к Техёну беспощадна. — Почему ты не спросишь, кто я? — снова молвит Ким. — Я не знаю, — немного подумав отвечает Чимин и сжимает ладонь с кольцом. — Что я делал в твоём сне? — Ничего. Ты просто был. Мы разговаривали… И всё. Я не знаю, кто ты и почему полез обниматься… И… почему дал мне кольцо… — Чимин тараторит, пытаясь незаметно осмотреть руки Тэхёна. Но он не увидит того, что ищет. Кольцо Ким оставил в палате. Скрепя сердце, сопротивляясь собственному решению, он снял символ любви. И правильно сделал. Если бы Пак увидел такое же кольцо на пальце Тэхёна, не известно, что могло бы произойти. — Считай это знаком дружбы, — стискивая до скрежета зубы, Тэ всеми силами старается держаться. — Значит, мы друзья? — Да, — отвечает Ким, но чувствует в груди сопротивление. Друг — ему это слово не нравится, но так он хотя бы сможет оставаться с Чимином рядом. Если он скажет правду, тот обязательно сбежит, испугается. — Мы познакомились в университете. Чимин замолкает, переваривая информацию. Но Тэхён всё же решается спросить снова: — Что ты помнишь? — 2016 год. Меня выперли из универа за драку. Тэхён знал об этом. Чимин рассказывал, почему в конце учебного года он перевёлся в другой университет. Чимин забыл всё, что касалось Тэхёна, кроме «красной шапочки», почему-то. И пусть он думает, что это всего лишь сон, что того Тэхёна не существует. Потому что он настоящий здесь, рядом с Чимином, хотя бы в качестве друга. — А как мы познакомились? — Не поверишь, — улыбается Ким, присаживаясь рядом. — Подрались. Чимин улыбается тоже, он не удивлён. — На меня похоже. — Это произошло в твой первый день в универе. Мы тогда ещё за решётку попали… Пак и в это верит. — Скажи, а твоя семья обо мне не рассказывала? — Нет. — А про то, как ты здесь оказался? — Да, — отвечает Чимин машинально, не задумываясь. А после смотрит на Тэхёна пронзительным взглядом, встаёт и пятится. — Ты Тэхён? — Да, — без особой радости отвечает Ким. Неудивительно. Видеть, как меняется лицо Чимина в этот момент невыносимо. Только что дружелюбно улыбающийся, он злится и смотрит с первоначальным отвращением. — Я знаю, кто ты, — зло бросает он. — И, кто же я? — обречённо спрашивает Тэ. Зачем? Всё и так понятно, что Пак скажет. То, что и Сальма. — Мама предупреждала меня о тебе. Говорю сразу, я не гей. Больше не приближайся ко мне. И вообще, у меня девушка… — Чимин запнулся, вспомнив, что уже пять лет прошло, -… была. Чёрт! — Я к тебе не подойду, — с сожалением нарушает тишину Тэхён. А у самого внутри пустота. То, что там было, вырвали с корнем и заставили смотреть, как давят в руке с наслаждением. — Не знаю, что именно рассказала тебе Сальма, хотя догадываюсь. Но я хочу сказать тебе всего три вещи, прежде, чем уйду. Во-первых, это кольцо… Ты принял его сам. Я тебя не заставлял. Во-вторых, прошло уже пять лет. Не думаешь, что могло что-то измениться? В тебе. Чимин поворачивается и всё с той же злостью смотрит на Тэхёна. — Юнги тоже кое-что сказал. Про универ. Он сказал, что ты напоил меня и… — Пак не договорил и закрыл глаза. — Я, что? — Тэхён не хочет думать, что понял всё верно. Чимин смотрит ему прямо в глаза и, сведя брови к переносице, собирает ниточки слёз. «Боже… Он правда думает, что я его…» — с ужасом осознаёт Тэ. Он округляет рот, но сказать ничего не может. Им мало того, что Чимин забыл Тэхёна. Они хотят, чтобы тот ненавидел его. Осознание молотом ударяет по Киму, хочется сбежать, спрятаться, проснуться от этого кошмара. Он пятится назад в полнейшей растерянности, нащупывает ручку двери и вылетает из палаты. Бежит по коридору, вверх по лестнице — на крышу. Подбегает к самому краю и делает шаг…