Змеи и матушки

Должно быть, был момент, тогда, в самом начале, когда мы могли сказать «нет». Но мы как-то его упустили.

Т. Стоппард, Розенкранц и Гильденстерн мертвы

      От коттеджа «Ильверморни» Меропа, наученная книгами по истории, ожидала много большего. Хотя бы того, что коттедж вообще будет.       Вместо него на огороженном кустами участке валялась пара каменных блоков да закопченные остатки печной трубы. Рядом высилась самодельная табличка, где круглыми старинными буквами было написано что-то, очевидно, эпохального содержания. К сожалению, Меропа не читала по-ирландски. Весь ее словарь состоял из одного слова, некогда сказанного прадедушкой, и ведьма подозревала, что слово было бранное.       — Есть это главная достопримечательность нашего поселения, есть семнадцатый век, жила Изольда Сейр здесь, — холодно произнесла сопровождающая ведьма.       — Спасибо. А не могли бы мы перейти ближе к делу и посмотреть коттедж… — Меропа поднесла к глазам бумагу, — мистера П. Г. Гонта в Лощине Ведьм?       Эта неделя началась плохо. Миссис Гонт долго готовилась к первому слушанью в Министерстве: достойно сносила все заседания «Христианских матерей», читала с Альфой Эйвери и двумя сушеными селедками псалмы, пела баллады, вязала шапочки «для бедных детей-беженцев магической Франции» и во всем слушалась мисс Дюпон. Молодая волшебница, насколько позволяли средства, обновила гардероб, училась ходить мелкими шажками, держа книгу на голове, вникала в бюрократию, от которой болели зубы…       — Что оплатить?.. — упавшим голосом спросила она в свой последний визит в Отдел образования.       — Налог на недвижимое имущество, оставленное вашему отцу мистером П. Г. Гонтом, — равнодушно ответил какой-то очередной Прюэтт — они населяли почти все подразделения Министерства, — плюс долги указанного П. Г. Гонта за землю, как мне сказали. Вы должны быть примерной гражданкой, леди Гонт, если собираетесь выступать перед достойнейшими чародеями государства. Отдел Магического хозяйства настоятельно просил неформально и по-дружески передать это вам, когда вы в очередной раз ко мне зайдете, — и он протянул ей невыносимо пухлый конверт.       Сколько лет? Сколько чертовых лет никто знать не знал ни о каком П. Г. Гонте, брате ее прадеда, о котором даже в семейной хронике писали исключительно на полях?! А теперь, когда Меропа начала заявлять о себе в Министерстве, на нее посыпался ворох штрафов и квитанции мерлиновых времен. И кто-то — очевидно, за утренним кофе — рассказал об этой неурядице всему Отделу образования, где она подготавливала почву для слушанья…       — Интриги, — только пожала плечами Дюпон, — впрочем, пока безобидные, а я вас предупреждала. Видимо, вы были весьма настойчивы, и кто-то начал собирать против вас «бумажный аргумент». — В ее глазах блеснуло что-то, похожее на сочувствие. — В конце концов, бюрократы здесь правы, не начинайте свою карьеру в статусе злостной неплательщицы. Посмотрите коттедж лично, оцените его состояние — может быть, удастся выпросить компенсацию у комиссии по Культуре и наследию?       Это был отличный план. Надежный, как бельгийский вредноскоп.       Порт-ключ до ирландского графства Керри, где стоял или, вернее, медленно разрушался коттедж, стоил совершенно неоправданных денег. Перед отправкой Меропу проинструктировали по поводу техники безопасности, словно она отправлялась не на соседний остров, а как минимум в пещеру к разъяренным инферналам: правила вроде не разговаривать с местными, ничего у них не брать и не есть незнакомые растения. Впрочем, единственной реальной опасностью там был взгляд сопровождающей, мисс МакНейр, способный заморозить Аравийскую пустыню.       — Лощина ведьм, коттедж Гонтов, — констатировала она, мало заботясь о том, как Меропа перенесла аппарацию от коттеджа «Ильверморни».       Ну, здесь хотя бы были стены и крыша.       Разогнувшись после приступа головокружения и тошноты, молодая ведьма огляделась. Пики Макгилликадди, чье название она никогда бы не выговорила сама, походили на родные ей Шотландские горы. Светло-серые, сплошь поросшие мхом и низким кустарником, они успокаивали зеленью, тишиной и напоминали огромных драконов, навеки уснувших, уютно укрывшись большими зелеными крыльями.       Здесь, кажется, тоже не было змей: Меропа не слышала вездесущего тихого шелеста их голосов. Это было самое негромкое место во всем ее мире, который стал в тот день немного больше.       — Есть это ваша родина, — прозвучали резкие слова. Тоже негромко.       — Моя родина?.. — волшебница подняла брови. Конечно, она знала, что ее прадед приехал из-за моря, чтобы жениться на своей йоркширской кузине, но Меропа почти не помнила его. Четких воспоминаний о прадедушке было два: неприятное — как он носился по саду за парочкой магглов, силясь наслать пыточное проклятье, и вроде бы нормальное — считалочка «уна, бене, трес, квинта, кванто, кес». Кажется, кроме этих слов и пары ругательных прадед ничего не говорил по-человечески — только шипел на парселтанге. Как Морфин... Интересно, не было ли ему здесь одиноко — совсем без змей?       — Исчез семьдесят пять лет назад П. Г. Гонт, ваш предок, — разговор на английском давался МакНейр примерно так же, как Меропе — ношение корсета. — Стоит коттедж до сих пор. Есть какие-то проблемы?       «Чертова куча денег, улетающая в трубу. Потенциальные долги и бедность. Визенгамотские интриги. Какого дьявола эта лачуга с минимумом земли стоит, как Букенгемский дворец?..»       Вслух Меропа сказала:       — Спасибо, никаких проблем, — к шее словно привязали огромную сетку с булыжниками. Чувство безысходности от непроходящих проблем — вот, что ощущалось теперь острее всего. — Я бы хотела побыть здесь немного.       — Есть у меня другие дела, церковь, — чопорно ответила сопровождающая. — Можете вернуться самостоятельно через те камни у дороги, есть этот порт-ключ. Третий справа до Дублина, будет там второй до Англии.       — Благодарю вас, мисс МакНейр.       Та только хмыкнула, перед тем, как исчезнуть:       — Выучите родной язык, леди Гонт. Желаю вам всего хорошего.       На душе сделалось отчего-то невыносимо тоскливо, несмотря на солнечное утро, судя по путеводителю — весьма редкое явление для этой части Британии.       — Мне отчаянно нужен план, — прошипела Меропа сама себе. Она осмотрела домик, более чем скромный и знатно побитый годами запустения, затем уселась на поросший мхом камень, чтобы покурить и хорошо подумать.       В этом коттедже, если верить легенде, жила Гормлайт Гонт — страшная темная волшебница, которая одним взглядом могла спалить целую деревню, усыпить магглов и магов мертвенным сном, пересечь океан только ради кровной мести и прочее в том же роде. О, такую особу, наверное, чародеи Визенгамота охотно бы послушали! Хотя, если подумать, что за идиотка оставит свой дом, хозяйство, все дела и поплывет в Новый свет только затем, чтобы кого-то прикончить?       А что за идиоты меряют статус волшебника такими идиотскими критериями? Ах, да, Министр магии Гектор Фоули. Лорд Тинворт, глава партии старых порядков. Профессор Дамблдор, глава либерального крыла. И все эти серьезные мужчины в черных мантиях поверх костюмов-троек.       Меропа до боли сжала руку, и перекрутившееся на пальце черное кольцо камнем впилось в ладонь.       —…а если на этом коттедже можно заработать? — рассуждала ведьма вслух, — музей темных искусств? Фоули понравится. А на рекламе буду я с Тосом на руках… и с парой змей…       Тут в ее коротко остриженной голове вспыхнула внезапная идея. Ну как она раньше не могла до такого додуматься? Меропа сняла кольцо, повернула камень и четко произнесла:       — П. Г. Гонт.       И ничего не произошло. То есть, никакой вспышки света, никакой ряби на воздухе, тумана, да вообще ничего, что происходит во время явления духа. Да дух, собственно, и не явился. — Ах… — раздраженно протянула волшебница, запуская руку в карман за злосчастной бумагой, уже порядком измятой, — Патрициус Герардус Гонт.       Не сработало.       — Младший брат прадедушки!       И опять ничего. Никто из Гонтов, с которыми периодически общались бабушка или родители, не отказывался прийти, если их звали. Один раз являлась даже какая-то совсем древняя бабка из восемнадцатого века — ее образ был полуразмытым, нечетким, голос дрожал, но привидение все же было. Да, Меропа никогда не видела П. Г. Гонта, но много слышала о нем от бабушки — в основном всякие несущественные детали, но тем не менее. Дух должен был быть!       Если Патрициус Гонт не приходил за кольцом, значит…       — Жив, курилка, — зло выдохнула миссис Гонт, поднося к губам вторую сигарету, — найду! Заставлю отдать все долги!..       Неприятная мысль молнией сверкнула в голове: а если он успел обзавестись детьми, внуками, правнуками мужского пола?.. Не хотелось даже думать о том, что человек, навесивший на нее кучу долгов, в теории сможет отобрать у Меропы «Змеиный коттедж».       О, нет, сэр.       Она еще раз резко повернула камень и прошипела.       — Прадедушка!       На этот раз все сработало идеально: туман, вспышка и полупрозрачная фигура старого бородатого волшебника в длинной мантии. Именно таким Меропа его запомнила.       — Ох. Опять, — прадед схватился за лысую голову, — Пэдди, мне снилось, что я состарился! Саксы воровали мои яблоки…       Старческий маразм — не лучшая черта привидений.       — Здравствуй, — терпеливо начала ведьма, — извини, что не вызывала раньше… это я, Меропа. Я ищу твоего младшего брата, это очень-очень важно.       — А, Меропа… — спохватился дух, ударив себя рукой по лбу. Он приблизился и положил свою призрачную руку ей на плечо. — Невеселая это история… брат мой остался дома. Наверное, давно умер с голода, упокой господь его душу, — прадед на минуту задумался, — хотя там, за чертой, я его не видал.       Как писал в своей последней статье о руноследах Н. Скамандер, «теория понемногу подтверждается».       — Мы и есть «дома», прадедушка, — она указала на коттедж, и какое-то странное невеселое чувство упало в копилку ее общих горестей. Маленькое, но невероятное тяжелое, как золотая монетка. — Твой брат ушел отсюда больше семидесяти лет назад, и, кажется, он еще жив. Куда он мог пойти?       — Эм… в церковь? — призрак задумался, — в паб?       — Кроме церкви и паба.       — Туда, где нет грязных саксов! — уверенно ответил он, — и злобных магглов! Я говорил ему, поедем в Йоркшир к кузине Делф, там полно еды и куча земли, а он мне нет, там магглы и безбожники. Да и он был против брака, не одобрял всякие шуры-муры с дамами, характер не тот… — Меропа молилась, чтобы за семьдесят лет П. Г. не изменил этим убеждениям.       — Где же он может быть… — прадед задумчиво погладил бороду, — где много овец, он любил овец. И собак. И драконов… плотоядных слизней тоже…       — А он мог уехать за границу? — тревожно осведомилась Меропа.       Прадедушка хмыкнул.       — Пэдди? Он дальше Мэна не был никогда, и то случайно. — Вдруг он странно огляделся и поежился, словно духи в самом деле могли ощущать холод. — Как-то мне тут не по себе… Здесь что, побывали саксы или магглы?        — Мне кажется, тут очень давно вообще никого не было. Извини, ты должно быть устал, сейчас отправлю тебя обратно, — Меропа неловко улыбнулась, — спасибо, что помог. И до встречи.       Она бросила кольцо об камень и вновь поймала на лету.       — Ага, только ты сама не спеши к нам, а? — подмигнул старик и расстаял в воздухе.       Наверное, Меропе немного полегчало после этого разговора. Ее душе было далеко до состояния покоя, но теперь была обозначена четкая цель, а это уже кое-что.       Итак. Скорее всего, истинный злостный неплательщик был все еще где-то здесь, в Британии. П. Г. следовало найти, все о нем разунать, всеми правдами и неправдами заставить работать на пользу фамилии. Или… нейтрализовать. Желательно, без смертоубийства: бабушка говорила, что убийство родичей — прямая дорога к проклятью до седьмого колена.       Волшебница затушила сигарету, сожгла окурок заклинанием и поднялась на ноги. Ее путь лежал по старинной дорожке к путевым камням, словно выраставшим из земли.       Наверное, ей было бы даже жаль сделать это место музеем. В Йоркшире она чувствовала историю, связанную воедино с немногими теплыми воспоминаниями и историями, которые подарило Меропе детство в родной семье. Для нее истории о римлянах, шотландцах и нормандцах переплетались с ароматом лугов, жужжаньем пчел, возней змей, вкусом медовой коврижки, связывались воедино бабушкиной пряжей.       Она мало знала про Лощину ведьм. Вроде бы никто не скрывал, что первые Гонты переселились в Англию именно отсюда, что кто-то из Гонтов остался в Ирландии, что потом и прадедушка оттуда уехал — при этом никто не говорил ничего… слишком конкретного. Словно пики Макгилликадди окружала печать молчаливого заклятья.       Теперь Меропа, кажется, почувствовала какую-то связь с Лощиной, неосознанную, не закрепленную собственным воспоминанием. И эта связь — более сильная, чем память об увиденном, чем слово и образ — пугала ее, как внезапно проступивший на языке привкус крови и пепла. Волшебница знала, что при усилии сможет прогнать это новое чувство, сосчитав до трех и представив вересковую пустошь, но сейчас ей этого не хотелось.       За последние два года своей жизни миссис Гонт поняла только то, что страдания подобного рода, в отличие от проблем с физическим насилием, нищетой и голодом, заставляли ее тренировать собственный ум в каком-то... более изящном, более тонком смысле. А еще это не давало Меропе возвращаться к мысли, что она обделена тем, что есть даже у самой последней магглы: первой детской дружбой, чувственной и порывистой любовью, хотя бы даже влюбленностью. На фоне проблем родовой памяти, политики и финансов наследница Салазара могла со спокойной совестью говорить, что веселое детство и брак по любви ничего не стоят. Ни-че-го. Ничего страшного, что у нее никогда этого не будет в полной мере.       Дрожащая рука опустилась на путевой камень, покрытый косыми черточками, рунами и знакомыми круглыми буквами.       Как она там сказала, второй до Дублина, третий до Англии…— пронеслось в мыслях, когда водоворот перенес ее дальше.       Магический Дублин ее тоже как-то не впечатлил. Хотя, возможно, впечатлений на сегодня и без того хватало. Просто… довольно странно вместо чего-то, напоминающего хотя бы Косой переулок, увидеть три домика и часовню. Меропа плохо помнила карту — занятия географией давались волшебнице с трудом — но ей почему-то казалось, что Дублин стоит на берегу моря, а вовсе не на плоскогорье. Впрочем, людям свойственно ошибаться.       Переборов приступ портальной болезни, девушка прошествовала к третьему из камней, который увидела у стены часовни. Последний сеанс трясучки, и… камень привел ее в центр спирали из валунов, выложенных на короткой зеленой траве. Впереди, насколько хватало обзора, блестела бесконечная серебряная вода.       Странно. Очень странно.       Слева, из-за нагромождения обломков скал, поросших колючим кустарником, поднимался дымок. Пахло копченой рыбой и сушеными водорослями, но не так, как в Лондонских доках — без ноток традиционно-столичных ароматов ила, мазута и тухлятины. Где-то рядом точно находилась рыбацкая деревня.       Тяжелые мысли понемногу рассеивались сами собой:       — Мерлин, как же приятно иногда вернуться к цивилизации. Пусть это окажется Тинворт или Оттери-Сент-Кэчпоул!       Меропа облегченно выдохнула и быстро зашагала прочь из круга, который подозрительно моргнул красноватой вспышкой, стоило ей миновать последнюю линию спирали. Волшебница понадеялась, что эти круги всегда так делают.       В конце концов, тропинка вела только в одном направлении — в проход между камней, за которым в зеленой дали вскоре стало можно различить несколько домиков.       — Уи-и-и-и-и-и-и-и-и-и! — запищал кто-то со стороны деревни, и Меропе под ноги выкатился мяч. Следом за ним выкатилась и пара невероятно рыжих детей в светло-зеленых шерстяных мантиях.       — Добрый день, юные господа. Как пожива… — и она сбилась на полуслове.       Наверное, в современном волшебном обществе это считалось очень неприличным, но — черт побери — ей было трудно «не глазеть». У обоих малышей имелось по хвосту — длинному, тонкому, с оранжевой кисточкой на конце. В данный момент оба хвоста беспокойнно заелозили по траве.       — Оу. Это не Тинворт, верно?       — Оу. О-о-о-у! — заорали дети так, словно человек без хвоста производил на них не менее сильное впечатление. Меропа не поняла, мальчики это или девочки — у обоих были довольно длинные волосы и совершенно одинаковые востроносые личики. А еще через секунду прямо перед ними на тропу выскочило… нечто.       — А-у-у-у-у! Виф! Тоф! — заголосило оно.       Если бы странные детские каракули могли ожить, так бы они и выглядели: когтистые лапки-спички, голова борзой собаки, снабженная при этом усами улитки… Нечто стояло на четырех ногах, но, как гласила последняя статья Скамандера, в мире волшебников это не всегда является показателем неразумности.       — То-о-о-оф! Ви-и-ф! — протрубило оно, выгибая тонкую шею в львиной гриве.       — Д… добрый день, — выговорила ведьма, рефлекторно нащупывая в кармане волшебную палочку, — к… как поживаете?       — Ар-р.       Нет. Это, очевидно, не был представитель разумного магического народа. Нечто подпрыгнуло на месте и однозначно клацнуло зубами.       — Рь-рь-и-и-хь! — пискнул один из хвостатых, хватая второго за рукав. Кажется, то был сигнал к отступлению.       Мозг волшебника, кто бы что ни говорил, на практике работает так же, как и у маггла: где-то в самом отдаленном его уголке живет так называемый «дикий предок» — существо с цепкими лапами, маленькой головой и очень, очень волосатое. Даже если бы Меропа и приняла на веру слова Гарри, мол, «эволюции не бывает, бог просто создал волшебников и все», сейчас ее дикий предок поднялся во весь свой около-обезьяний рост и отчаянно крикнул: беги!       Но если бы Меропа побежала, то нечто — руководимое целой кучей разномастных предков — тут же побежало бы за ней. Она просто отступила на шаг в сторону кучи валунов.       Генетическое недоразумение, явно сбитое с толку, «тофнуло» еще пару раз, выгнуло длинную спину с витым драконьим гребнем, покрутилось на месте и подскочило. Меропа ощутила на скуле прикосновешие шершавого языка, и передние лапы чудища легли ей на плечи.       — Ай! Уйди!.. — крикнула девушка и вытащила руки из карманов, пытаясь отпихнуть зверя, но вместо этого потеряла равновесие и упала на спину.       Короткая резкая боль пронзила затылок и плечо.

Ауч.

      — Виф! Ви-и-и-и-и-и-и-ф! — заливалось где-то наверху непонятное создание, молотя по воздуху длинным закрученным хвостом.       Вокруг потемнело, словно резко набежали грозовые тучи. Девушка схватилась за ушибленный затылок и застонала. Герои романов в такие минуты ощущают, как «по пальцам потекло что-то липкое и теплое», но Меропа прекрасно знала, что это — ее собственная кровь. В голове, которая от боли сделалась безумно легкой, промелькнула мысль:       «Ну все, выходная мантия теперь испорчена. Я эти пятна выведу только вместе с тканью…»       И мир окончательно погрузился во тьму.       Профессор Слизнорт на вечеринке в честь крестин Тоса рассказывал один анекдот. Приговоренный к смерти спрашивает палача: «Доброе утро, сэр, не будете ли вы так любезны подсказать, какой сегодня день недели»? Палач отвечает: «Понедельник, сэр». Приговоренный: «Да уж, началась неделька!»       Этот анекдот, как и многие из вроде бы отвлеченных размышлений Горация, очень точно описывал исключительные жизненные ситуации, в которых никто и никогда не хотел бы оказаться.       Меропа не питала иллюзий по поводу ситуаций, когда вы разбили голову об острый камень и не успели дотянуться до волшебной палочки. Плавая в пульсирующей темноте своего сознания, она уже смиренно представляла, каким словами обложит святого Петра, когда перед глазами наконец забрезжил свет.       …случилось это в связи со странным ощущением, будто все тело окатили водой, а затем просто высушили заклинанием, как какое-то полотенце. Меропа открыла глаза и зафыркала, чувствуя в носу непереносимую смесь лаванды, ивового порошка и карболки.       — Добрый день, — произнес не совсем уверенный молодой голос.       В церкви стража небесных врат изображали высоким и крепким мужчиной средних лет, а нынешняя версия была долговязой, тощей и, вопреки стереотипам, безбородой.       — Меня зовут Ньют. Какие у вас есть прививки? — это было сказано не менее строго, чем традиционный вопрос о грехах.       — Добрый день, — волшебница с трудом разлепила губы, силясь понять, где именно находится, чем именно ее только что облили и почему от нее пахнет, как от аптечного склада.       По крайней мере, под головой совершенно точно была теперь мягкая трава.       — Я Меропа Гонт. Простите, вы не могли бы повторить?..       Она с трудом приподнялась на руках. Голова и спина больше не болели, а мантия была явно подчищена заклинанием, насколько это возможно.       Ведьма почти физически ощущала на себе взгляд чужих глаз — серо-голубых, с золотой искрой на дне: узкое лицо, конопатое, несуразное и странно-притягательное, находилось прямо напротив ее лица.       — Вакцины! — повторил волшебник, нервно взъерошив рыжие вихры, — вам ведь ставили вакцину? Хоть какую-то?.. На этот остров нельзя без вакцин!       Остров. Просто блеск.       Оставалось молиться, что он не так далеко от Литтл-Хэнглтона. Неужели она напутала с камнями?..       Самое время было представить кроликов, мирно топчущих бескрайние просторы йоркширских лугов. В этом сумасшедшем доме молодой волшебнице нужна была какая-то стабильность.       Странное животное, ставшее причиной столь неприятных событий, вынырнуло из-за спины Ньюта и закурлыкало в сторону Меропы, повернув морду под весьма неестественным углом.       — Ур?       — Вы ведь Ньют Скамандер? — догадалась девушка, пытаясь обращаться больше к мужчине, чем к драконо-собако-льву, — магзоолог. Я читала ваши работы.       Тот серьезно кивнул и настойчиво повторил свой вопрос. Пришлось собраться с духом и вспомнить все уроки мисс Дюпон «на случай, если встретите образованного человека».       Меропа откашлялась и с достоинством произнесла:       — Я совершенно здорова и неплохо себя чувствую, благодарю, сэр.       Магзоолог, который явно не слышал этих глупостей про «личные границы», наконец перестал нависать над Меропой и отодвинулся в сторону, указав куда-то рукой:       — Прививки — это не ради вас, а ради них!       Меропа протерла очки, вновь посадила их на нос и посмотрела в том направлении. Словно через какую-то пелену она заметила группу существ, которые были…       Хм. А кто это, собственно, был?       В замечательной книжке «Чудесные жители Британии», которую Тосу презентовала чета Лестрейндж, Меропа с сыном дошли только до буквы «З». И на букву «З» там точно не было ничего настолько худого, жилистого, угловатого и покрытого веснушками похлеще, чем Скамандер. У всех существ были — нет, не красивые — но до невозможности милые лица, при этом какие-то сухие, не совсем человеческие.       Если бы Меропу спросили, «кто это, черт возьми был?», она бы ответила: «славные созданья без видимых изъянов и особых примет на лицах». Имелись у них и длинные хвосты с кисточками, как у единорогов.       Эти миляги, замотанные в странные хитоны и плащи, жались друг к другу поодаль, словно побаивались волшебницу, хотя их здесь собралось около дюжины, а миссис Гонт была лишь одна. Детеныш лет двух от роду указал на Меропу пальчиком и что-то спросил при помощи комбинации свистяще-шипящих звуков с раскатистым «р». Наверное, нечто традиционное, вроде: «Мам, а почему у тети такой большой нос?».       Сидящий на траве Ньют легко встряхнул Меропу за плечи, возвращая внимание себе.       — Изолированные магические расы вымирают из-за занесенных болезней, к которым у них нет иммунитета! — взволнованно произнес он с мольбой в глазах, — поймите, большинство здешних… те, в ком нет ни капли человеческой крови — они очень слабы здоровьем! Их предки женились на близких родственниках многие сотни лет, большинство никогда не покидали остров…       Девушка отметила, что у местных туземцев — как еще было их назвать? — имелись также выдающиеся уши, а у некоторых они даже заканчивались кисточками. Было сложно не переводить свой взгляд на них, особенно учитывая тонкогубые рты, полные весьма острых на вид зубов. Как ни странно, это казалось скорее забавным.       Вакцины, вакцины… а, обязательные уколы! Да, было что-то такое, когда она жила недалеко от лондонских доков. Среднее удовольствие, как и весь столичный период ее жизни.       — Кажется, мне ставили холеру, оспу и какую-то язву, — растерянно произнесла Меропа, отчаянно приказывая себе «не таращиться».       Ученый пошарил по карманам пиджака, выудил оттуда какую-то склянку и протянул своей новой знакомой.       — Ивовый отвар с драконьим бальзамом, — он обернулся через плечо к своим хвостатым знакомым и показал им большой палец, — на всякий случай.       Может быть, запах и выдавал в зелье не самые отборные ингридиенты, но сопротивляться взгляду четырех пар щенячьих глаз — улитко-гончей и Ньюта Скамандера — было тяжело.       — Простите, возможно, это странный вопрос, но… кто это такие?       — Это хульдры, — пояснил ученый с таким видом, словно «хульдры» являлись делом невероятной важности. — Они не прячут хвостов, если поблизости нет людей. Кроме дяди Патрика, конечно, но он привык… — из заднего ряда протиснулся седой человечек в длинной рясе, словно бы очень гордый упоминанием собственного имени, и неуверенно помахал волшебнице. — Хульдры лишаются хвоста, если… женятся на людях-немагах, — Скамандер слегка покраснел, — в случае с магами — нет, и их дети тогда тоже рождаются хвостатыми.       Ну, это все объясняет.       Кажется, Санни все же что-то такое читал ей про хвостатых людей: в Швеции они контролировали монетный двор или вроде того.       Скамандер вдруг вспомнил о манерах, встал на ноги и помог подняться Меропе. Она отметила, что никакого «вездесущего чемодана» и кучи лукотрусов, вопреки сплетням, поблизости не наблюдалось. Тем временем, хульдры — по-прежнему скопом — приблизились. Смелее всех оказался упомянутый дядя Патрик и широкоплечий рыжий джентльмен «в штатском»… в смысле, в нормальной кофте, брюках с подтяжками и ботинках. У него даже имелся шейный платок.       — А откуда они здесь взялись? — прошептала Меропа. — Все они.       Наверное, это было как спросить о марках человека с клубным значком «Спроси меня о марках», но вариантов было немного. Ньют приосанился:       — Тысячу лет назад предок местного клана отплыл в Дублин из Тюленьей бухты в Швеции, но заблудился в море. Он нашел населенный кельтами остров и остался с ними.       — Очевидно, он встретил здесь свою любовь и завел много славных детишек, — констатировала волшебница. Краем глаза она заметила, как дядя Патрик взял большого джентльмена за рукав и явно пытался что-то объяснить, но тот только нахмурил широкий лоб, сдвинув и без того низкие брови.       Меропа не стала спрашивать "а почему они все такие рыжие?", хотя вопрос так и вертелся на языке.       — …с тех пор они сохраняют уклад жизни одиннадцатого века, мы не должны им мешать.       Дядя Патрик вдруг замахал руками, как итальянский лоточник, торгующий запеканками.       — А вот этот джентльмен точно его сохраняет?.. — ведьма кивнула на хвостатого с подтяжками, который тут же бросил своего друга и живо оказался рядом с ними. Не то, чтобы он выглядел агрессивным, но…       — К вашему сведению, я наполовину человек и говорю по-английски! — длиннющий хвост задергался в воздухе. Мужчина действительно выглядел более по-людски, хотя вблизи его лицо показалось Меропе очень резким, словно состоящим из одних прямых линий и острых углов, а невероятно широкая улыбка не выглядела менее хищной, чем у остальных. — И, кстати, я собираюсь вас арестовать.       — …что? — упавшим голосом спросил Скамандер.       — У-ур? — курлыкнула фантастическая драконо-собака, потеревшись боком о ведьмины колени.       — Что?! — Не успела Меропа припомнить все литературные оскорбления, входящие в словарь культурных людей, как ее схватили под колени, перевернули и потрясли вниз головой.       "Надо поблагодарить бога и собственную практичность за то, что сегодня я надела брюки...."       Правда, волшебная палочка все равно выпала из кармана. Подоспевший дядя Патрик заболиво подобрал ее, используя носовой платок, как будто это была важная улика.       — Рэндал, нет! — взмолился Ньют, когда его опешившую спутницу вновь встряхнули и вскинули на плечо, будто тюк с шерстью.       — Именем закона и матушки Герлейг мы помещаем вас под арест, — буднично уведомил мужчина, когда Меропа оттолкнулась руками от его широкой спины, чтобы не висеть вниз головой, — за нарушение границы поселения магического народа без предупреждения, нарушение санитарных норм, угрозу фауне острова и, кстати, непристойное поведение в присутствии детей!       — Нет! — крикнула волшебница, — я этого не делала!..       — Есть три свидетеля, включая, кстати, пиктского зверя!       — У-ур! — заскулил — да, это он и был! — пиктский зверь, грустно поводя рожками. Ньют смертельно побледнел, а Рэндал сильнее сжал свою ношу.       — Вы имеете право на сендвич с лососем и чашку кофе.       Как ни странно, это фраза обошлась без «кстати». Меропа, которую впервые с детских лет вот так схватили и понесли, просто шлепнула хвостатое существо по спине — на большее у нее не хватило выдумки.       — Прошу отпустить меня! Вы не имеете права! Куда вы меня тащите? Мистер Скамандер…       Ньют, дядя Патрик, пиктский зверь и все остальные живо засеменили следом, надеясь или на благополучный исход, или хотя бы на грандиозное зрелище.       — Мизерере домине! — запричитал дядя, усиленно крестя Меропе лоб — с почтительного расстояния.       — Рэндал, прошу! — крикнул магзоолог.       — Нет, — спокойно отозвался тот, встряхнув Меропу, — эта леди отправляется в тюрьму острова!       Волшебница закатила глаза.       — Здесь есть своя тюрьма? А только что — это был судебный процесс, надо полагать?       — Сохраняйте спокойствие, Меропа! Хульдры не любят, когда мельтешат!..       Рэндала, впрочем, все это мало волновало. Возможно, потому что его человеческий предок за миллионы лет эволюции и не такое повидал.       Меропа дернула его за подтяжку.       — Пользуясь случаем, традиционно рекомендую вам связать свою жизнь или хотя бы ее часть с местным жителем, — продолжал хвостатый пакостник, — кстати, я совершенно свободен, не лишен чувства юмора и очень люблю челове…       И здесь наступил один из тех «маленьких моментов», от которых, по словам мисс Дюпон, Меропу должен был защищать корсет.       В момент покрасневшая до ушей Меропа вывернулась, как разъяренный василиск, сползла с плеча туземца и прежде, чем тот успел закинуть ее обратно или поставить на землю, со всей силы врезала ему локтем прямо в лицо.

Ауч.

      Раздался невероятно выразительный и очень болезненный хруст, после которого вы, даже не будучи лично задетым, рефлекторно хватаетесь уже за собственный нос.       Хульдры, дядя Патрик и Ньют синхронно ахнули и прижали ладони к лицам. Пиктский зверь завыл.       — Прошу прощения, но я замужем, сэр.       — О, Мерлин… — только и успел выдохнуть магзоолог, когда волшебница твердо встала на землю, уперев руки в боки. Он попытался как можно скорее спрятать Меропу себе за спину, — о, нет!       Не то, чтобы крови был фонтан, но она щедро полила и короткую рыжую бороду Рэндала и стекала по выдающемуся подбородку на белую... некогда белую кофту.       И Рэндал зарычал. Низким, каким-то очень широким звуком, напомнившим ведьме одновремено кипящий чайник и ворчание очень крупного и очень голодного горностая.       — Ну все! Вам конец! — провозгласил хульд… хульдр?.. большой джентльмен с хвостом, всем телом дрожа от негодования. Но из-за того, что он зажимал пальцами кровоточащий нос, получилось «у взьо, вам каэдз!».       Пиктский зверь плюхнулся на брюхо, прикрыв голову тощими лапками.