Как вас угораздило?

Они так и не вспомнили потом, кто первый придумал идти в заброшенный сгоревший особняк Ариго. Почерневший дом уже почти год смотрел на площадь леопарда заколоченными окнами. Если при Олларах его пусть не отстроили, но хотя бы охраняли, то после переворота особняк разграбили окончательно. Впрочем, разграбили судя по всему цивильники, висельники заколоченный дом обходили десятой дорогой. Вышли с троп холода сразу втроём, прямо за забором там где умирал повисший на ограде Авнир. Лезть в окна было лень, обошли здание, и вошли через давно снесённые с петель двери парадного входа. Лестница провалилась, но перила ещё стояли и по их опорам все трое гуськом поднялись на второй этаж. В пустых комнатах загрохотало, захлопало… и знакомо прокаркало «Меррзавец». Трое незваных гостей переглянулись, рассмеялись и двинулись на звук. Если кто-то и мог бы считаться хозяином этого дома, то только нохский ворон. Осмотр начали сверху вниз. Удо подсадил Циллу на плечи, она белкой проползла по обвалившимся балкам на оставшуюся невредимой часть чердака. Выбралась на крышу через провал, проскочила по сохранившимся перекрытиям на крышу другого крыла, влезла в слуховое окошко в другой части чердака. Пробежалась и там от стены к стене, снова побеспокоив ворона, протанцевала по одинокой накренившейся балке под прогоревшей насквозь кровлей, поскользнулась на ней и с довольным визгом упала прямо на руки Дику, явно ожидавшему чего-то подобного. — Ничего! — довольно заключила она. — Нет на чердаке ничего. Только этот «Мерррзавец» обкакал там всё, запачкалась! Верхние этажи тоже ничего не дали. Обстановка или сгорела, или была вывезена, полы местами провалились, от портьер и обивки остались в лучшем случае лохмотья, на обгоревших досках россыпью лежали осколки стёкол и витражей. Первый этаж оставили напоследок и тоже сначала ничего интересного не нашли. Кухня выгорела целиком, в прачечной и в бальном зале было пыльно, огромные окна, где не побиты, заволокло копотью, но ничего сверхъестественного… Осталось осмотреть только размещенные в полуподвале купальни, и можно будет сказать, что братья Ариго ни при чём. Но за порогом купален шедшая первой Цилла встала как вкопанная, а следом опешили и остальные. Ничего похожего на «светящуюся плесень» Айнсмеллера, ничего общего с призрачными монахами Лаик. Просто темнота. Отсутствие света, который выходцам, как они сами привыкли считать, не очень-то и нужен. Жадная голодная мгла тут же протянула протуберанцы в сторону вошедших, Цилла попятилась. Удо подхватил её на руки и выскочил из дому, под уютное лунное сияние. Дик, пятясь, медленно последовал за ними, не отрывая взгляд от этого неупокоенного мрака. Нашли. Чем бы это ни было, они ведь искали именно его. Уходить просто так упрямо не хотелось. Но находиться так близко было жутко, хотя и вряд ли опасно. Молча отошли к забору, Цилла, едва спешившись, схватила мужчин за руки и не отпускала, даже ступая на тропу холода, а если уж быть точным, утаскивая обоих за собой. Вышли с тропы в Нохе. Девочка всё так же молча уселась у стены, мужчины уселись с двух сторон от неё, и только тут немножко расслабились. Каждый думал, что теперь делать. Каждый надеялся, что кто-то сейчас придумает, и молчание затянулось. — То есть всё-таки братья королевы… — протянул наконец Ричард. — Придётся её расспрашивать. — А стоит? — зашипела Цилла. — Она столько тебе врала живому, думаешь мёртвому правду скажет? — А даже если скажет… Мы теперь уверены, что её братья в этом замешаны. И если верить барону, она об этом знала, а может быть и участвовала. То есть ты не можешь заранее сказать, будет она помогать тебе или наоборот. — Удо в очередной раз выразил словами то, что Дику не удавалось сформулировать даже в мыслях. — Зато я могу натравить на неё барона, как я понял они все его побаиваются. — Она кузина Эпине, он ничего ей не сделает, а его самого Таракан и без тебя приговорил, — возразил Удо. И пояснил, — Матильде он обещал что до весеннего излома от него избавится. — Кто бы мог подумать, что я буду его жалеть! — это была странная мысль, над ней стоило подумать. — Ты легко мог оказаться на его месте. Чуть перестарались бы палачи… — вздохнула Цилла. — Так со мной и перестарались… — Ну значит, если б не перестарались бы! — Цилла надула губы. — Вот доживи ты до Тараканьего царства, тоже небось бегал бы дурным щенком за великим анаксом и Талигойю возрождал… Ещё гордился бы! «Потомок святого Алана»! — Ты меня правда таким дураком считаешь? — А с чего тебя умным считать? Ты же блаженный! Ты убийц своих спасаешь, которые тебя оболгали и бросили. Ты забыл? — Ты не понимаешь… Если я могу вот так — наперекор, значит я — ещё я, а не заводная кукла! — Я и говорю, блаженный! — Так определись уже — блаженный я или палач! — Огрызнулся Дик. — Не пищи, малявка. Я ведь тоже бегал за анаксом, как ты говоришь, «дурным щенком». — Удо потянулся, потом встал и полез на стену. — Ты мелкая, ты просто не понимаешь, какую клоаку тут устроили Дорак с навозниками. Это не Таракан устраивал в стране один заговор за другим последние 20 лет, он ещё в ночном горшке конфеты прятал, когда брата сначала оболгали и выбросили из армии, а потом сами же толкнули на мятеж и казнили. С тобой ведь, — Удо кивнул Дику, — такая же история. Тебя приговорили заочно, ещё ребенком, ни разу не увидев даже. И это не Таракан поставил в столице гарнизон, а вокруг него — целую армию, готовую продаться тому кто больше заплатит. Это не Альдо пересажал и замучил половину дворян, причём всех кто мог реально помешать мятежу — в первую очередь. Оллары получили то что заслужили. И даже Айнсмеллера, если тот не врёт, таким психом сделал не он, а ещё Колиньяр с присными. — Удо спрыгнул обратно, сжимая в руке шпаги, встал напротив сидящих и продолжил, — А что вместо того чтоб править, искать хлеб для нищих и денег для своих наёмников, он балы закатывает и штаны по двадцать раз за день меняет… ну да, от Фердинанда вреда было поменьше, но от Дорака и Штанцлера зато — куда как побольше чем от Эпине с Рокслеем. Дорак обрушил эту лавину, а Ракан просто влез под неё и торчит у неё на пути. — Тебе поэмы бы писать. — усмехнулся Дик, вставая. — Хочешь пофехтовать? — Я и писал. Памфлеты. За что и поплатился. — Передал Дику шпагу и продолжил, — Я хочу проверить. Нечисть из сказок боится адриановых эспер, серебра и железа. Серебра у меня нет, эсперу я даже не знаю где искать, а вот железо у нас есть, надо проверить. — Эспера есть у Айрис. Правда, не адрианова, но серебряная. Пошли вместе, проверим хотя бы железо. — А я что, одна тут останусь? — Дик без слов протянул Цилле руку, помогая встать. — Надо бы ещё живыми глазами на всё это посмотреть. Днём. — подумал вслух Удо. — Висельников не дам! — надулась Цилла. — Кэнналийцев своих попроси. — Я попрошу. Им конечно и так есть чем заняться, но… Вдруг у них есть какие-то свои кэналлийские сказки? — И Барон ещё пусть посмотрит. Раз он всё равно на всю голову укушенный, его эта гадость точно не сожрёт. А сожрёт не жалко. — проворчала Цилла, отряхивая сорочку. Вернулись тем же путём, обошли дом, первым шел Удо, за ним Дик и Цилла. Удо встал за порогом, давая остальным обзор, выставил вперёд шпагу и сделал маленький шажок вперёд. Чернота перед ним поколебалась. Ещё маленький шажок — и она ощутимо шарахнулась назад, расступаясь перед лезвием. Дик вышел из-за спины Удо, и тоже направил шпагу во мглу. Теперь они одновременно шагнули вперёд, но если перед шпагой Удо чернота отшатнулась, то шпагу Дика окутала почти по рукоять. Цилла взвизгнула, мужчины отступили. Темный протуберанец как бы нехотя, медленно сполз вдоль по лезвию Диковой шпаги. — Забавно… — протянул Удо, приближая кончик клинка своей шпаги к Диковой. Чернота тут убралась, втянулась в общее облако куда поспешнее, чем до того. Едва ли не с шипением, впрочем, в ночной звенящей тишине Дику могло и послышаться. — Это же твоя шпага, — догадался Дик, — вон царапина на гарде, где ты принял батман. Ты меня достал тогда дважды, а я тебя нет. Их пугает не сталь. Их пугает моя кровь. — И не давая себе время передумать, резанул своей шпагой себе по левому предплечью, пройдясь для верности по ране по всей длине клинка. Крови в полном смысле этого слова не выступило совсем, но на этот раз, после шага вперёд, мгла расступилась и перед его шпагой тоже. — То есть всё-таки кровь. — Констатировал Удо, когда все выбрались на улицу, сочтя эксперимент законченым. — Теперь надо выяснить, кровь выходца, кровь эория, кровь мёртвого эория или кровь на стали. А, к кошкам! Где бы взять столько шпаг? Цилла наклонилась, выбрала кусок стекла почище, и резанула себя по примеру Дика. Дик понял идею, повторил её манипуляции. Удо, поняв что они делают — тоже. Потом так же по-очереди испачканное стекло полетело в двери купальни. Кусок стекла, брошенный Циллой, темноту не напугал. Удо своим осколком заставил тьму отшатнуться на два бье. Дик, не поскупившийся на самый большой осколок, — почти на три. — Итак, сталь не причём, важна только кровь, причём только эориев. Теперь надо бы взять где-то кровь живых для чистоты эксперимента… — подвёл итог Дик. — У нас в городе как раз четверо живых — Эпине, Придд, Рокслей и Салиган. Молнии, Волны, Скалы и Ветер. — задумчиво протянул Удо. — Собрать их тут… — И пусть четверной заговор прочитают, по ролям! — заключила Цилла.