Ответственный подход к шпионажу

      Вскоре ремонт был закончен, к Шоквейву стало возвращаться столь желанное спокойствие. Нет, не глухая непросветная пустота, а именно спокойствие, живое, умиротворенное, окрашенное всеми красками жизни.       Ученый потянулся в полноценные объятья:       — Спасибо... — стало как-то совсем неловко, когда исследователь понял, насколько Скрим хрупкая по сравнению с ним самим, если сжать слишком сильно, то у нее что-нибудь отвалиться, и Шоквейв снова услышит ее раздирающие Искру болезненные крики.       Сикерфем же надавила на его плечи:       — Ложись, — приказу невозможно было не подчиниться, пусть и Старскрим потеряла свое положение.       Ученый осторожно опустился на спину, пытаясь под собственной массой не рухнуть на не слишком прочные крепления крыльев. Сломались бы они врядли, но это могло бы быть довольно больно.       Раненая устроилась сверху.       — Постой, — конечно, сейчас было тяжко мыслить здраво, но всё-таки Шоквейв все еще был способен что-то соображать. — Твой... Порт...       — Молчи, — сикерфем резко оборвала его. — Ты надеялся, что что-то получишь от меня... Сейчас?!       Теперь ко всему ядерному коктейлю в голове прибавился еще и стыд. И правда, это прозвучало слишком резко.       — Но тебе нужно расслабиться... — глаза Старскрим зловеще блеснули. Когтистые пальцы потянулись к... Подбородку исследователя, приподняв глаз вверх.       Сначала Шоквейв не понимал, что нужно сикерфем, даже начав испытывать смутную тревогу, но потом ее манипулятор перебрался на макушку, начав гладить ее. Антенны невольно опустились, в надежде получить ласку. Но когда рука раненой коснулась их, в процессор ударила волна острой боли.       Скрим, почувствовав, как дернулся ученый, стала гладить его более осторожно, сейчас стало гораздо более приятно, в какой-то момент даже очень.       Голова непроизвольно откинулась еще сильнее назад, тогда сикерфем наклонилась к обнажившейся шее, а потом поцеловала ее.       Ученый же находился уже не здесь. Физические ощущения были неожиданно яркими. Шоквейв никогда не смог бы добиться подобного эффекта самостоятельно. Он все еще пытался анализировать свое состояние, это было важно, чтобы удовольствие было полным. На другие мысли и переживания уже не оставалось умственных ресурсов. Антенны горели, казалось, что с каждым прикосновением они становятся все более чувствительными. А ведь это были одни из немногих деталей, оставшихся от его оригинальной головы (команда сикеров успела захватить их, когда вытаскивала тело пленника). Сей факт добавлял еще больше ощущений и некой значимости сему действу.       Сигналы с шеи тоже вызывали безумное удовольствие. Этот корпус, несмотря на свою защищенность, очень остро реагировал на любое воздействие, будь то простые тактильные ощущения или же боль. Шоквейв изучал в том числе и активность своего процессора, и она так же была гораздо выше, чем у стандартных бронированных ботов.       Безголовый сам не заметил, как начал стонать, не в силах сдерживать поток чувств. С его голосом это звучало странно и даже нелепо.       Чужая глосса неожиданно умело и точно проходилась по самым чувствительным стыкам. Хотя Старскрим было где набраться опыта.       Довольно быстро у ученого возникло неисполнимое желание поцеловать ее самому, своим ртом, хотя было понятно, что вряд ли сможет дать сикерфем больше, чем она получала сейчас. И роль тут играли не только навыки, но и общая скованность и заторможенность Шоквейва.       Даже сейчас он не был способен никак реагировать, даже вентилирование происходило с перебоями. Безголовый лежал, застыв в одной позе, без возможности как-либо ответить. Может быть стоило продолжить гладите ее по спине? Крыльям? Бамперу на худой конец?!       Но все, на что был способен ученый — это на парочку неловких движений кистью, после чего снова крепко схватился за сегменты опорной системы спины от очередной волны наслаждения.       А в груди стремительно становилось все жарче и жарче. Корпус сикерфем тоже был не в лучшем состоянии, она, поняв, что дело пахнет паленой проводкой, причем в буквальном смысле, наконец разорвала поцелуй.       Из ее энергоприемника вырвалось несколько горячих вздохов. Шоквейв увидел ее блаженно сощуренные окуляры, в которых всё так же плясали скраплеты. Было очевидно, что фемка не уймется на этом, хотя ученый уже был измотан.       Однако ее предложение было внезапно вполне исполнимым, но при этом для того, чтобы утвердительно на него ответить, нужно было переварить услышанное.       — Шарк, я сейчас расплавлюсь... Думаешь, если моя Искра будет вне камеры, то остыть будет проще? — по фейсплейту расплылась коварная улыбка.       Загруженный ученый ответил не сразу:       — Но ведь у нас уже было единение...       — Юникрон знает сколько ворнов назад!       — Логично... — Шоквейв, внезапно для самого себя дал разряд статикой по спине фемки. Та невольно выгнулась, вырывая из своей обладательницы резкий болезненный стон — все же серьезные повреждения давали о себе знать. Ученый успел обеспокоиться, но потом Старскрим легла ему на грудь, устроившись поудобнее.       Они одновременно активировали интерфейс-протоколы.       Огромная, до этого монолитная грудная пластина ученого стала неспешно делиться на части, расходиться и складываться, и не то, чтобы это выходило компактно. После он второй раз в жизни почувствовал, как происходит сцепка. Сикерфем была прочно зафиксирована на нем, по сути, их корпус стал единым целым, теперь у них была даже общая энергосистема, точнее, от фемки могла идти передача топлива. Шоквейв уже начинал исследование, почему это не работает в обратную сторону, но оно оказалось куда более комплексным, чем ожидалось изначально. Все источники вели не куда-то, а прямиком в закрытый Иаконский архив, что вызывало кучу вопросов, а что за секреты хранит корпус фембота?       — Начинаем? — спросил ученый. Его голос уже не дрожал и звучал как всегда спокойно. Каша в голове стала растворяться, но процессор все равно фиксировал сильное волнение, идущее от Искры.       Старскрим кивнула.       Интерфейс протоколы были запущены. Конечно, Шоквейву такое развитие событий казалось слишком резким, но это уже второе его единение. Вроде как он уже проходил через это, но бота все равно окутал иррациональный страх перед процессом, точнее, перед слишком внезапной близостью. Он еще толком не успел прийти в себя.       Однако интерфейс в такой ситуации мог даже помочь, сделать момент возвращения эмоций менее тяжелым, болезненным и опасным. Сейчас ученый ощущал сильнейшую поддержку и это позволяло ему держаться.       Он даже был растерян, получив такую отдачу.       Наконец Искра покинула корпус, размышления прекратились. Оказавшись в глухой тьме без доступа ко всему, источник жизненной энергии окутал ледяной страх, но его быстро развеяло вторжение. Слияние было таким же ярким, как и в прошлый раз.       И да, Шоквейв начал узнавать место, в которое попал, испытав нехарактерный для себя восторг. Сколько времени ему хотелось этого. Снова войти в максимальную близость с ботом, что спас его жизнь, даже больше — давал надежду в самый тяжелый цикл.       Старскрим была ошарашена такой реакцией ученого просто на сам факт их единения. Она была смущена и обескуражена таким вниманием, а также значимостью для партнера.       Шоквейв тем временем пытался заглянуть в каждый уголок ее сути, запомнить ощутить и понять. Сикерфем явно испугалась такой навязчивости, но вскоре ей стало от этого безумно приятно.       Безголовому не хотелось разрывать этот момент. Сейчас он был счастлив. Особенно его трогало принятие и ответная заинтересованность. Скрим тоже заглядывалась в него, пытаясь понять, чем он является, и видело что-то, что ее саму цепляет. Шоквейв попытался понять, что именно вызывает в ней этот отклик. Внезапно для себя ученый понял, что это то, из-за чего его боялись и считали чокнутым другие боты — увлеченность.       Сам же исследователь наслаждался тем ярко вспыхивающим и переливающимся всеми возможными оттенками эмоций сиянием, что пронизывал все вокруг, точнее, его самого насквозь. Свет нужно сберечь, так, чтобы он никогда не потух, позволяя сверкать в полную мощность.       Это... Было прекрасно.       Но процесс не мог длиться вечно. Двум Искрам пришлось рассоединиться и вернуться в тленные физические оболочки.       Окуляр вспыхнул резко, сразу же как вернулись мысли. Шоквейв даже немного опешил, это было слишком внезапно. Источник жизненной энергии бился ровно, не издавая испепеляющий жар, а только приятное тепло.       Старскрим, разомкнув соединение, немного приподнялась так, что ученый смог увидеть ее изнуренный фейсплейт и край открытой интерфейс системы. Она нервно улыбнулась, закрыв ее, исследователь последовал ее примеру. Сейчас он был максимально расслаблен. Ему просто было хорошо. В голову больше не лезли дурные мысли — процессор активно занимался обработкой новых данных, не получая серьезных нагрузок.       Сикерфем попыталась осторожно спуститься с груди ученого, но просто неуклюже скатилась вниз, с глухими стонами забившись между его корпусом и стеной.       Шоквейв поспешил лечь ближе к краю, чтобы у бедолаги появилось место для крыльев. Старскрим, перестав быть зажатой, встрепенулась, а потом, все также издавая раздирающую Искру звуки, устроилась поудобнее, точнее, максимально сильно прижалась к ученому и попытавшись положить голову ему на плечо. Тот убрал мешающуюся изувеченную руку, просунув ту между крыльев. Со стороны вся эта возня, наверное, выглядела нелепо, но вскоре обоим ботам стало удобно.       Разве что сикерфем все еще постанывала от боли в животе.       — Тише... — Шоквейв снова попытался ее успокоить, взяв ее манипулятор здоровой ладонью.       — У нас только что был интерфейс? — Старскрим поежилась.       — Выходит, что так.       Ученый с интересом перебирал ее пальцы.       — И мы теперь... Вроде как партнеры?       Исследователь понимал, что все же за это время смог измениться. Его Искра уже не была прежней. Пусть процессор того не знал, но она успела очень сильно привязаться к этой нелепой, крылатой истеричке.       — Вроде как...       Старскрим требовательно нахмурилась, ожидая более четкого ответа.       — Да. Я... любил тебя все это время, — это была чистая правда, даже не обладая эмоциями, ученый старался быть ближе к ней, оберегать ее и слушать. Просто хотел проводить больше времени вместе. — Моя Звездочка...       Щеки Звездочки сразу же вспыхнули. Сикерфем уткнулась фейсплейтом в грудь ученого, постучав кулаком по его животу.       А тот подумал, что сказал что-то не то.       — Все в порядке? — решил удостовериться он, но понял, что его голос прозвучал очень сухо, ни капельки не передавая обеспокоенности своего обладателя.       — Дурацкая консервная банка! — Скрим приподняла голову, и Шоквейв смог увидеть характерный нахальный прищур.       Шоквейв облегченно провентилировал, чувствуя, как сикерфем заботливо начинает гладить место шуточного удара. А потом окончательно расслабился, понимая, что с такой Звездочкой такие моменты покоя будут крайне редкими.