Кинкабрь (сборник)

На десятой попытке с Тиндером они начинают подозревать, что третьего на разок переспать они никогда не найдут. Сначала им кажется, что они просто не сойдутся во вкусах: Юнги не любит слишком манерных, Хосок — самоуверенных шкафов-альфачей. Потом они сходятся во мнении, что просто обречены натыкаться на один и тот же типаж, который клюёт на объявление «пара в отношениях ищет нижнего на одну ночь». Юнги смотрит на очередного парня за столиком: волосы, выкрашенные в виктимно-розовый, милая улыбка на пухлых губах, бежевый пушистый кардиган поверх белой футболки. Очередная трепетная детка, прямиком из рекламы низкокалорийного зефира с плящущими балеринами на фоне — они не этого ищут. Юнги молча наблюдает, как Хосок дружелюбно болтает с парнем, Пак Чимином, — Хосок из своей солнечной вежливости может чирикать с ним весь вечер, — и думает, что можно уже просто перестать тратить время. — Мне жаль, — говорит Юнги, с трудом уловив паузу в их разговоре, — но ты нам не подойдёшь. Чимин переводит взгляд с Хосока, все ещё с легкой улыбкой на красивых губах. Он не выглядит раздраженным, даже когда спрашивает: — Я могу узнать причину? Юнги этот вопрос застает врасплох, но он ничем этого не показывает. Хосок взмахивает рукой, мол, говори ты, и Юнги чувствует легкий прилив уверенности — Хосоку, видимо, этот парень тоже не по вкусу. — Мы ищем человека немного другого типажа. — И под типажом имеется в виду?.. Юнги не из тех кого легко сбить с толку, но Чимин смотрит внимательным, въедливым взглядом, ни следа улыбки, его серьёзное лицо без неё больше не выглядит сахарно-трепетным. — Ну… — тянет Юнги, подбирая слова, но Чимин обрывает его сразу. — А, я понял, — он улыбается снова, но не по-доброму, скорее разочарованно. — И вы туда же… Давайте я вам расскажу, почему вы так решили. Чимин наваливается на стол, попадая под яркий свет лампы, висящей уютным куполом над их столиком, будто вторгается в личное пространство. Юнги чувствует иррациональное желание податься назад, но остается на месте, наблюдая за пареньком с гипнотической околдованностью, как за изящной дикой кошкой, неожиданно оказавшейся хищником. Глаза Чимина блестят с угрожающей ласковостью. — Потому что вы, пообщавшись со мной полчаса, решили, что я из тех хорошеньких пассивов, которые будут умолять, чтобы прыгнуть вам на член, — Чимин кисло ухмыляется, грациозно поводя плечами, — а не потому, что я не то, что вам нужно. Потому что я знаю, что вам нужно. Юнги, складывая руки на столе, подается вперед тоже, и между ними остается едва ли с десять сантиметров, но Чимин даже бровью не ведет, прямо, почти скучающе смотрит в ответ. Юнги давно не чувствовал себя таким заинтригованным. — Просветишь нас? — насмешливо спрашивает он, но Чимин демонстративно переводит взгляд на Хосока. — Ты, например, ищешь себе равного, — он улыбается как будто с прежней дружелюбностью, — тебе даже для разового перепиха нужна хоть какая-то эмоциональная связь. А вот ты, — язвительно-нежно тянет Чимин, возвращая взгляд на Юнги, — тебе нужен кто-нибудь, кто сможет тебе противостоять, тебе нужна охота, вспышка. И, судя по тому, как у тебя впервые за вечер глазки заблестели, я очень даже прав. Юнги с Хосоком обомлело застывают, но Чимин и не ждет от них ответа, подается обратно, расслабленно откидываясь на спинку диванчика. — Я не осуждаю. У всех складывается такое мнение обо мне, что я из тех, кто будет стелиться и умолять, — Чимин ехидно приподнимает уголок губ, — но я не умоляю, это меня умоляют, чтобы трахнуть. Он вдруг выбирается из-за стола и не успевает сделать даже шага, как Юнги дергает внутри что-то вне его контроля, торопит окликнуть. Он чувствует, что чертовски пожалеет, если отпустит его сейчас. — Чимин-щи, постой! Чимин оглядывается и возвращается к столику, но не садится, смотрит сверху-вниз смеющимися глазами. — Испугались, что уйду? Да я просто решил сгонять до бара, — он опирается руками на стол, оказываясь чуть ближе, чтобы было слышно только им, и с улыбкой произносит: — потому что сейчас я возьму нам еще выпить, и вы везете меня к себе, чтобы трахнуть. Он сразу же разворачивается, уходя к бару, снова не дожидаясь ответа — ему от них вообще ничего не нужно и это поразительно, — и Хосок вцепляется в запястье Юнги, голодными глазами прослеживая красивые, покачивающиеся бедра. — Я хочу его. Они начали встречаться как раз потому, что всегда сходились во мнениях, но Юнги никогда не радовался этому так сильно, как сейчас. Юнги валит все на алкоголь и на обнажившуюся откровенность между ними тремя. Никаких больше вежливых бесед и сдержанных улыбок — если бы они были чуть безрассуднее, ушли бы трахаться в замшелом туалете бара, настолько иначе все ощущается без красивых фантиков приличий. Хосок первый лезет к Юнги целоваться в такси, хотя они не из тех, кто проявляют чувства на людях, и, зажатый между ним и Чимином, приглашающе разводит ноги, позволяя Чимину лапать свое бедро. Хосок на алкоголе становится дурашливо-веселым, но не как сейчас — сейчас его почти трясет от предвкушения. Чимин зажимает его у двери в квартиру, целуя в нежную заднюю сторону шеи над воротником, и Хосок, промахиваясь по кнопкам кодового замка, смеется немного смущенно. — Проходи, раздевайся, — говорит он с улыбкой, и Чимин тут же насмешливо тянет: — Прямо здесь? Хосок со смехом уходит в спальню, приглушенный рыжеватый свет проливается в коридор. Чимин разворачивается, наблюдая за тем, как Юнги намеренно медленно разувается, аккуратно составляет обувь на полке. Юнги хочется его выбесить, — Чимин был прав во всем, и это только сильнее распаляет, — и они смотрят друг на друга долгие несколько секунд в полном бездействии, но Юнги по глазам видит, что Чимин ничем от него не отличается. И, будто в доказательство, подается ближе, зажимает Юнги у стены, не плотно, совсем не так, как Хосока, они едва соприкасаются одеждой, пока он медленно, издевательски медленно наклоняется ближе. — Никаких поцелуев, помнишь? — ухмыляется Юнги. Чимин зеркалит его ухмылку. — Кто сказал, что я хочу тебя целовать? И, едва потеревшись носом, плавно отстраняется и исчезает в спальне следом за Хосоком, но Юнги замирает, словно оглушенный снопом искр, брошенных в лицо. Кто бы мог подумать, что он вот так столкнется со своей маленькой хитрожопой версией и осознает, как ему, оказывается, этого не хватало. Чимин как будто бы действительно знает, что нужно им обоим, потому что с Хосоком он роняет свою насмешливую колкость и поддается именно так, как нужно, в меру напирая, в меру позволяя. Хосок стягивает с него одежду, зацеловывая плечи, и Чимин жмется ближе, красиво выгибаясь в его руках и попутно раздевая тоже. Под обманкой миловидных тряпок Чимин — крепкий, поджарый, особенно на контрасте с Хосоком, и в руках друг друга они выглядят так красиво, что Юнги даже мельком подумывает просто смотреть. Чимин толкает Хосока на кровать, усаживаясь сверху, и они сцепляются руками снова, трогают друг друга хаотично; длинные пальцы Хосока изумительно смотрятся на чиминовой круглой заднице. Хосок впивается ими крепче, любуясь тем, как Чимина выгибает от острого ощущения. — Есть что-то, что тебе не нравится? — тихо спрашивает Хосок. Чимин смеется ему под ухо, прихватывая мочку зубами. — Хватит пытаться думать, — ласково тянет он, пока мягко прокатывает задницей по чужим бедрам, целует в шею, в плечо, Хосока от него так ведет, что страшно, — делай как хочешь, если мне что-то не понравится, я тебе скажу. — Хорошо, — Хосок улыбается, — а что тебе нравится, мне можно спросить? — Мне нравится, когда всем в кайф, вот и все, — Чимин нависает над ним, с красивыми смешинками в глазах, и его ласковая улыбка по щелчку меняется в ехидный оскал, когда он оглядывается. — Так и будешь там стоять? Юнги отрывается от косяка и медленно подходит ближе, впервые прикасается сам, проскальзывая ладонями по голым чиминовым плечам. Тот чуть выгибается вслед прикосновению, возможно, даже не совсем осознанно, и мурашки колко осыпаются по рукам Юнги. Чимина до безумия приятно трогать. — Залюбовался, — усмехается он. Чимин откидывается назад, упираясь затылком в живот Юнги, запрокидывает голову, чтобы посмотреть в его лицо над собой, и улыбается. — Предпочитаешь смотреть? — Не сегодня, — говорит он и, чувствуя мурашки на коже Чимина, победно усмехается. Чимин хочет их обоих ничуть не меньше. — Тогда раздевайся. Юнги неторопливо снимает с себя одежду, зная, что без него не заскучают, потому что руки Хосока и Чимина тут же снова приходят в движение. Юнги любит смотреть — тем более, что тут есть, на что, — и наблюдает за ними, неторопливо поглаживая себя кулаком. Чимин его не видит, но Хосок, мягко втягивая кожу на шее Чимина в рот, следит за его рукой такими голодными глазами, что внутри все горячо скручивает. Он подходит ближе, уверенный, что Хосок прикоснется, но первым рвется Чимин, загребает его вслепую. — Какого черта ты дразнишься, — выдыхает он чуть раздраженно. Ему не терпится, и это безумно подстегивает; Юнги замирает к ним вплотную, уперевшись коленом в кровать, Чимин льнет к нему сразу, целует живот, выпирающую тазовую косточку, языком проезжается по гладкому лобку. Чимин смотрит снизу-вверх, трется ласкучим котом, но не лишается контроля, даже когда говорит: — Я хочу тебе отсосать. Он не просит, он просто говорит, что хочет, зная, что не откажут. Юнги ерошит его волосы на затылке, ничего не отвечая, просто смотрит выжидающе, но Чимин тянется одновременно с Хосоком, и Юнги довольно выдыхает, чувствуя губы их обоих на своём члене. Они ласкают его вместе, с разных сторон, губами, языками, и смотрят не на Юнги, а друг на друга, даже когда насаживаются ртом по очереди. У Юнги от их взглядов горит внутри — они не соревнуются, они ласкают друг друга через него. Хосок дрочит Чимину в том же ритме, как скользит ртом на Юнги, смотрит неотрывно; они так близко, что каждое не случившееся столкновение губами, мокрыми от слюны и смазки, хлещет горячими искрами в паху. — Я хочу тебя поцеловать, — выдыхает Хосок, Юнги от его голоса протряхивает. К черту правила. Чимин выпускает член изо рта со звучным чмоком, тянется ближе, как будто вот-вот поцелует, и Хосок застывает в ожидании, но Чимин, едва прикасаясь губами, запускает ладонь ему в волосы и чувственно дёргает. Хосок тихонько ахает ему в губы. — Сильно хочешь? — дразняще тянет он, лениво проезжаясь губами по подбородку. Хосок следит за ним мутным, плывущим от желания взглядом, и не стесняясь бросает: — Очень. Чимин впечатывается губами так сильно, что Хосока чуть не швыряет назад, и целует с торопливой жадностью, потому что сам хотел не меньше. Юнги завороженно наблюдает, как они целуются, нетерпеливо выдыхая друг другу в губы, как Чимин ластится, притираясь к Хосоку, тянет к себе ещё ближе, когда ближе уже никак. — Ты такой красивый, — заполошно выдыхает Чимин, утыкаясь лицом в шею, и Хосок, запрокидывая голову, еле слышно скулит. Он до сих пор не привык принимать комплименты и на каждое нечаянное слово вспыхивает весь, Чимин это будто чувствует, бормочет без остановки, — такой красивый, я все смотрел на твои фотки и думал, как было бы классно прокатиться на твоём члене. Хосок стонет, на секунду так крепко прижимая его к себе, будто хочет оставить отпечатки, отрывается с явной неохотой, чтобы отползти назад. Чимин набрасывается на него сразу же, вжимает своим телом в матрас — Юнги бы действительно мог сегодня просто смотреть, до того вкусно они выглядят вдвоём. Но залезает на кровать следом, едва ощутимо проезжаясь кончиками пальцев по выпирающим позвонкам Чимина, и тот так сладко скулит в губы Хосоку, что он не удерживается от улыбки. — Приехал уже готовый? — ехидно спрашивает он, когда легко проваливается мокрыми пальцами внутрь и, едва Чимин со стоном сжимается вокруг них, тут же вытаскивает. — Я не шутил, когда сказал, что очень впечатлился вашими фотками, — бросает Чимин через плечо. Юнги насмешливо приподнимает бровь. — «Вашими»? Я слышал только то, как ты восхищался моим парнем. Чимин приподнимается, усаживаясь на Хосока, льнет назад, пока не упирается спиной в грудь Юнги, и расплывается в знакомой хамской улыбке. — А, любишь, чтобы тебя тоже хвалили, да? — он мягко мажет поцелуями в подбородок, уголок челюсти, везде, куда может дотянуться из своего положения, ласковость его голоса искрит под кожей. — Твои фотки мне тоже понравились, — Юнги не знает, чем нужно обладать, чтобы просто говорить и получать такую власть над человеком, потому что Чимин звучит гипнотически, Юнги застывает весь, млея от слабых поцелуев и прикосновений пальцев к шее. — Я все смотрел на твои фотки и представлял, как сяду на твоё хорошенькое лицо. Юнги наклоняется и целует его первый, без спросу. Чимин толком не может двигаться от такого угла, и Юнги разворачивает его лицо сам, целует настойчивее, упиваясь тем, как Чимин впервые просто позволяет, и эта власть жгучей пеной бьёт в голову. Юнги гладит его красивое тело, сжимает талию, терпко прищипывает соски, вздрагивая от того, как Чимин потрясающе звучит, поскуливая в его руках. — Если будешь хорошим мальчиком и трахнешь моего парня как следует, я подумаю, разрешить тебе или нет. — Я не собираюсь просить у тебя разрешения, — Чимин подается ближе, чтобы цепко, дразняще потянуть за губу зубами, — если я захочу, я это сделаю. Юнги так дико улетает от этого паршивца, с ума сойти. Смотреть на то, с каким удовольствием Чимин принимает член Хосока в себя, захватывает Юнги так же, как когда он смотрел на свой первый тайфун. Чимин принимает в себя бесстыдно, выгибается с протяжным, сытым стоном, сразу приходит в движение. Чимин — наслаждается, и это заводит сильнее, чем просто чувствовать. Хосок смотрит на него теми же дикими, возбужденными глазами, пока подкидывает его на себе, загоняя глубже, и Юнги хочет сделать ещё лучше, им обоим. Он прижимается к Чимину со спины, трогает его снова, прикусывая, целуя в шею; они сталкиваются с Хосоком взглядами, понимая без слов. Юнги трогает Чимина, как хотел бы прикоснуться к Хосоку, растирает пальцами соски и головку члена под ломкий чиминов скулеж, но Хосок впивается ногтями в крепкие бедра Чимина так, будто чувствует все на себе. — Шлепни меня, — просит Чимин сквозь стон, заваливаясь на Юнги, оплавленный, опьяневший от удовольствия. Юнги только сжимает ладонь на его ягодице; он не уверен, что может, что стоит, но Чимин считывает его сразу, жадно загребает ладонью его волосы, запрокидывая руку назад. — Вы же не хотели лапочку в постели, чего ты раздумываешь, давай. Юнги порывисто шлепает по шикарной круглой заднице, и Чимина выгибает с надрывным стоном, удовольствие волной прошибает сквозь его тело в Хосока. Юнги слышит их обоих, сам бесконтрольно подрагивая, шлепает снова. — Вот так, вот так, — восторженно частит Чимин, вбиваясь задницей до звучных мокрых шлепков. Хосок скулит на каждый, впиваясь пальцами каждый раз, как Чимин туго сжимается на нем, Юнги знает, как он звучит, когда на пределе; как выглядит. Чимин будто тоже это чувствует, выдыхает порывисто, вцепляясь в руки Юнги на своём животе. — Вставь мне. Сейчас. — Сейчас? Ты выдержишь? — Не хочу тебя расстраивать, — говорит Чимин с пьяной улыбкой на губах, — но у вас не то чтобы большие размеры, чтобы я не выдержал. — Мелкий паршивец, — ласково роняет Юнги, целуя в шею. Чимин смеётся, но его смех тут же обрывается, когда Юнги загибает его, буквально бросая в руки Хосоку. Они целуются снова, торопливо, как попало, лишь бы только прижаться губами, Хосок лапает его спину, стискивая в руках. — Я долго не выдержу, — еле слышно говорит он. Чимин расцеловывает его лицо вслепую. — Я знаю, все хорошо, ты умница, — Хосока от его похвалы как огнём окатывает, — я просто хочу почувствовать вас обоих внутри. У Юнги так трясутся руки, что он едва не роняет презерватив — он ещё не слышал, чтобы Чимин звучал вот так. Без насмешки, не контролируя, просто отдаваясь с кипящей распахнутостью. Чимин ломко хнычет, когда Юнги медленно оказывается внутри, дрожит под его руками, Юнги гладит его напряженную спину, умирая от желания сжать крепче, толкнуться, но держится, спрашивает обеспокоенно: — Нормально? — Да, да, да, — захлебывается Чимин так судорожно, будто именно этого и хотел. Юнги поражает, насколько открыто и без стеснения Чимин наслаждается ими обоими, подставляется. Юнги двигается внутри медленно-медленно, упиваясь его стонами, непривычно просящими, тем, как дрожит Хосок, ломаясь в хнычущем: — Больше не могу. — Давай, не сдерживайся, — шепчет Чимин ему в шею, целуя с такой неприкрытой нежностью, что Юнги пробирает от одного взгляда, почти фантомного ощущения на себе. Он двигается, даже когда Хосок с рваным стоном кончает, зная, что Хосок так чувствует острее, что Чимин обмякает, уплывая от ощущений. Чимин, разомлевшим, выглядит таким податливым, что у Юнги горят руки от того, как сильно хочется просто вцепиться, раздавить, вымучить его нежностью. Чимин позволяет себя приподнять, выпуская Хосока, и Юнги тут же вдавливает его обратно, наваливаясь всем телом и вбиваясь быстрее, жёстче. Чимин стонет в шею Хосоку так, что у Юнги звенит в ушах, просит о чем-то, но он не разбирает ни слова, потому что слышит их троих как одно, как Чимин хнычет, как задыхается Хосок, как он сам рычит, пока вслепую зацеловывает плечи. Оргазм накрывает его резко, горячей пульсирующей волной — Чимин сжимается вокруг него так туго, что почти больно, впивается в Хосока губами. Юнги слышит звук их поцелуя сквозь грохот в ушах, потом голоса, запоздало, неразборчиво. Юнги так хорошо, что он просто не хочет ничего слышать. — Ты его раздавишь, хен, — едва разбирает он ласковый голос Хосока и следом бормотание Чимина. — Так даже лучше, пусть раздавит, хотя он же такой мелкий, чему там раздавливать… Юнги, фыркнув, сползает, заваливаясь рядом, с улыбкой слушая, как Чимин недовольно ноет: — Кайфолом. Он смотрит одним глазом, как Хосок помогает Чимину подняться, снимает презерватив. Говорить ничего не хочется, после такого обычно всегда всем неловко, Хосок лучше справляется с такими ситуациями. — Ещё заход и я домой? — спрашивает Чимин, потягиваясь. Он не выглядит так, будто ему неловко, и Юнги чувствует прохладную волну облегчения по телу. — Как насчёт ещё заход и ты останешься? — предлагает Хосок со смущенной улыбкой и раньше, чем Чимин откроет рот, торопится объяснить. — Я постелю тебе в гостиной, там очень удобный диван. Юнги-хен отлично готовит, утром накормим тебя и поедешь домой. — Ого, — говорит Чимин, поглядывая на Юнги с ехидным прищуром, — завтрак в постель? — Ага, на завтрак у нас длинный язык самоуверенных паршивцев, — фыркает Юнги, и Чимин смеётся так солнечно, что он сам не может удержаться от улыбки. Чимин остаётся, и второй заход так плавно переходит в третий, что Юнги отключается вмертвую, вообще ничего не слыша. Хосок будит его уже поздним утром, целует в щеки, в нос, в недовольно искривленные губы. — Вставай, — смеется Хосок, сдергивая с него одеяло, — ты же сам мне вчера сказал, что тебе надо заехать к Намджуну помочь с переездом. — Твою мать, — вздыхает Юнги, переворачиваясь на живот и пригребая подушку. — Чимин здесь? — Нет, ушёл ещё до того, как я проснулся. — Интересный парень. — Не то слово, — тянет Хосок сквозь смех, — это ты ещё не видел, что он, кажется, оставил на твоей заднице свой номер телефона. — Что?! Под хохот Хосока, катающегося по кровати, Юнги подскакивает, пытаясь развернуться и проверить, и действительно замечает какие-то цифры на своей коже. — Я в восторге от него, — выдавливает Хосок сквозь смех. Юнги валится обратно в подушку, пряча в ней свою улыбку. Вот паршивец.