Кинкабрь (сборник)

Каждый раз глядя на Сону, он чувствует, как пропасть между ними становится шире. Он не знает, как быть для него кем-то, кем угодно, как просто быть для него. Между ними всего два года разницы — или целых два года разницы, — и Сону, становясь старше, меньше ищет его общения, тянется к старшим. Ники не дурак, он все понимает, но — не принимает. Ему хочется, чтобы Сону тянулся к нему тоже, как к человеку, с которым чувствует себя в безопасности, которому может позволить о себе позаботиться. Ники не успел этому научиться, но в стремлении пробовать, пока не получится, заботу не дарит, а причиняет. Смотреть, как Сону тащит свою огромную сумку в руках, едва волоча ноги, больно почти физически. Ники не выдерживает и выхватывает ее, сразу ускоряясь, смех за спиной ощутимо жжет кончики ушей. — Он опять стащил мои вещи, — ноет Сону. Сонхун, шагая рядом, довольно хохочет. — Ну нравится ему тебя бесить, что поделать. Ники сжимает зубы, но не оборачивается. Ему не нравится — по крайней мере, не сейчас, когда Сону заметно плохо. Наоборот, ему хочется сделать лучше, но он не знает как, не знает, что говорить. «Давай я понесу твои вещи?» — Сону рассмеется и откажет, он же сильный, зачем ему помощь младшенького. «Тебе не тяжело?» — да он вообще не знает, как это произнести, не заикаясь. Ники торопливо кладет сумку у стены в танцзале, сразу идет разминаться, Сону со смехом кричит ему в спину: — Ну хоть не швырнул, и на том спасибо. Ники избегает его взгляда в отражении зеркала. Ему не нужна от него благодарность, тем более не такая, приправленная насмешкой. Сону не воспринимает его всерьез, для Сону он ребенок, мелкий, пакостный, слишком активный. Как вообще можно переломать свою репутацию, когда сам же все испортил? Как убедить Сону просто дать ему шанс, когда у Ники к нему — океаны нерастраченной нежности, которая бьется под ребрами, вымывая ему нутро, рвется наружу, и Ники под ее разрушительностью теряет контроль. Когда Сону становится плохо на репетиции, он бросается к нему первый, просто на уровне инстинктов: Сону плохо — он должен быть рядом. Сону в его руках теряет сознание, и он не замечает, как вцепляется мертвой хваткой, пока его не начинают оттаскивать. — Рики, блин, отпусти, — в испуганном раздражении гаркает Джей, забирая у него Сону и оттаскивая его под вентилятор у стены. Хены порхают над ним, привыкшие, но не способные переживать меньше, кто-то тащит воды, кто-то помогает расстегнуть толстовку, и Ники застывает посреди танцзала, сгрызая губы. Беспомощный, лишний. Сону, открывая глаза, находит его взглядом, слабо улыбается — и у Ники сердце рвет когтями. Что он должен сделать, чтобы заменить ему всех? Быть тем, кто сможет о нем позаботиться лучше остальных? Он пытается копировать, но выходит только хуже. Сону хнычет, что хочет домашнее чапче, и Ники бросается на кухню раньше, чем Джей придет с тренировки, но получается полная фигня с ущербом в две разбитые тарелки. Сону, заставая хаос на кухне, смеется так солнечно, что Ники злится на себя чуть меньше. У Сону не получается кусок хореографии, Ники остается репетировать с ним допоздна, но Сону дразнит его до самой общаги. Сону вздыхает, что не успел перехватить шоколадный пудинг в перерыве между съемками, и Ники незаметно подсовывает ему свой. Сону этого, кажется, не замечает, и Ники, украдкой наблюдая издалека, с каким беззаветным счастьем он лопает его пудинг, сам чувствует себя абсолютно счастливым. Когда они остаются последними досматривать фильм в гостиной, Ники мучительно наблюдает, как Сону клюет носом, расслабленно расползаясь по спинке дивана, как дрожат длинные ресницы. В голубоватом свете экрана сонное лицо Сону кажется таким трепетно-красивым, что Ники крошит сердце от желания просто тихонько прижаться губами. — Иди спать, — хрипло говорит он, не позволяя себе наделать ошибок. Сону, сонно хлопая глазами, подбирается на месте. — Я хочу досмотреть. — Ты засыпаешь. — Ну и что? Ники, легонько прикусив губу, шлепает себя по бедрам. — Тогда ложись ко мне. Он чувствует удивленный взгляд на себе, но упрямо смотрит в экран. Сердце так быстро заходится в груди, что дышать больно. — С чего вдруг? — спрашивает Сону с явной улыбкой в голосе. «Потому что я знаю, что ты любишь, когда о тебе заботятся, когда прикасаются, обнимают. Кто угодно, только не я». — Не хочешь, не надо, я тебя не заставляю, — бросает он раздраженно, — ладно, я пошел спать. Но Сону хватает его за задний карман треников, и сердце Ники ухает вниз. Он оглядывается, видя оплавленный нежностью взгляд Сону, тот улыбается, когда просит на грани шепота, но его голос звучит для Ники единственным звуком во всей вселенной. — Останься со мной, — мягко говорит он, мурашками отзываясь по коже, — давай досмотрим? Но Ники не находит в себе сил подняться с места, даже когда фильм заканчивается, потому что Сону засыпает у него на коленях. Он смотрит на него, такого маленького и хрупкого, свернувшегося под боком, смотрит, даже когда отключается телевизор и гостиную погружает в темноту. В комнате повисает тишина, разбавленная размеренным дыханием Сону, но Ники уверен, что грохот его сердца слышится гораздо громче. Он не чувствует покалывания в онемевших ногах, только свою нежность, сокрушительную, больную, он готов сидеть так до конца жизни, если Сону понадобится, он сделает что угодно, он просто не знает, что, и эта беспомощность разрушает его изнутри. — Я не знаю, как сделать тебя счастливым, — шепотом говорит он. Он прикасается к спадающим на лицо прядкам, отводит их бережно-бережно, Сону и на ощупь кажется ломким, нежным, словно снежинка, упавшая на стекло, и Ники прикасается к нему с дробящим нутро страхом навредить. — Что мне сделать, чтобы тебе было хорошо? Сону перехватывает его ладонь раньше, чем он успевает убрать, и прижимает к своей голове. — Ничего не нужно, — сонно бормочет он, устраиваясь поудобнее, — просто будь. Ники гладит его по голове, по плечу, его хочется обнять, стиснуть, уткнуться в шею и сорваться, говорить, говорить, впервые не сдерживаясь. Ники чувствует, как оно клокочет у него в горле в злых слезах, но вопреки желанию наконец признаться едва выдавливает: — Я сделаю, что захочешь, — он, кажется, задыхается, — я не знаю, что, я не умею как хены, но я сделаю, что попросишь. — Мне ничего не нужно, — Сону переплетает пальцы с его ладонью, лежащей у себя на плече, — просто не избегай меня, ладно? — Не буду. Ники склоняется, обнимая его всего, криво и неловко — назавтра им обязательно будет стыдно и они не смогут смотреть друг другу в глаза, но Ники хочет по-другому. Хотя бы попробовать быть. — И спасибо за пудинг. Было очень вкусно. Ники обнимает его крепче.