Серьезно, Северус? Зелье времени?

      Еще даже не наступило время обеда, а действие зелья удачи уже закончилось. Северус чувствовал, как вместе с остатками зелья его покидает ощущение тепла и покоя. Гермиона мерила шагами Больничное крыло и бормотала себе под нос что-то об идиотизме своих друзей.       — Что, если там был остаточный яд? Как мы вообще могли этого не проверить?!       Питер почувствовал головокружение после того, как проткнул крестраж, но он все еще был в сознании. Его основной жалобой было чувство усталости и зуд в ладонях. Мадам Помфри сосредоточилась на нем, потеря сознания Поттером ее не испугала, очевидно, это было обычным делом.       Профессор все же наложил на парня диагностические заклинания.       — Почему Гарри было больно при уничтожении диадемы змеемордого? — спросил Драко.       — Звучит как начало ужасной шутки, — прошептал в ответ Ремус. Затем его лицо резко побледнело, и он с ужасом в голосе спросил: — «Рон, ты говорил, что в прошлом году на твоего отца напали…»       — Да, змея, — Рон вздрогнул от воспоминаний.       — Гарри знал…?       — Видел об этом сон, потом ему потребовалась целая вечность, чтобы объяснить, почему ему было так страшно, — Рон посмотрел на своего бессознательного друга и, приблизившись ближе к Люпину, прошептал: — «Во сне Гарри был змеей, которая напала на моего отца. Он был очень расстроен из-за этого».       — Тогда понятно, почему он взбесился из-за Бродяги, — сказал Джеймс.       Ремус покачал головой, бормоча: «Нет, нет, нет, этого не может быть».       — Лунатик, приятель, тебе придется все нам объяснить.       — Гарри почувствовал, что крестраж был уничтожен, — прошептала Гермиона, ее глаза, казалось, расширились до размеров блюдца. Она, очевидно, пришла к тому же выводу, что и Ремус.       — Змея была доказательством того, что существование живых крестражей возможно.       Северусу показалось, что мир уходит у него из-под ног.       Этого не может быть. Это невозможно.       — Гарри, — одновременно прошептали Гермиона, Ремус и Северус.       Гарри Поттер оказался крестражем.       — Что с Гарри? — спросил Рон.       — Почему у вас такой вид, будто вы увидели смерть? — Голос Джеймса дрожал. — Что происходит с Гарри???       Гермиона была на грани слез, но сдержав их, авторитетно ответила четким голосом: — «Похоже, Гарри — крестраж».       — Знает ли он?       — Может ли он знать?       — Как нам вытащить из Гарри эту гадость? — На удивление, самый главный вопрос задал Рон. — Не убивая его?       — Профессор? — Обратился к старшему Северусу Джеймс. — Вы знали об этом?       — Дамблдор в курсе этой теории, — ответил профессор. — Но он не посвятил меня в то, каким образом мы будем извлекать крестраж из мистера Поттера.       — Ну, вы-то чертовски обрадовались бы, если бы он умер, — прорычал Рон.       — Не обрадовался бы, Рон, — шлепнув рыжего по руке, заявила Гермиона. — У нас еще есть время. Волдеморт не знает, что все крестражи уничтожены? Верно?       Профессор, не сводя с нее взгляда, пояснил: — «Он сегодня зол. Я не знаю почему. Меня пока не вызывали, но это не значит, что этого не произойдет».       — Не ходите, — взмолилась Гермиона. — Если он вас позовет, не ходите. Все почти закончилось, вы не обязаны…       — Это моя роль, мисс Грейнджер. Если меня призовут, я пойду.       — Пожалуйста, не надо, — попросил Северус. — Гермиона права. Оставайся здесь.       — Вы не можете быть уверены, что вас вообще призовут, — заметил Ремус.       — Мистер Петтигрю, если вы не прекратите чесать ладони, то у вас не останется ладоней! — В Больничном крыле прозвучал голос мадам Помфри.       — Простите, просто они так чешутся!       Гермиона бросилась к кровати друга со словами: «Питер, пожалуйста, перестань чесаться. Мы не знаем, есть ли яд на твоей коже или под ногтями, если ты будешь чесаться, то он может попасть в кровь, и ты умрешь. А мы не можем тебя потерять. Хорошо?»       Полная переживания Милли молча стояла в изголовье кровати Питера и смахивала с его лба волосы.       — Тогда почему у меня так чешутся руки? — Проныл он.       — Ооо, эээм… Возможно, это моя вина, — сознался, напустивший на себя застенчивый вид, Джеймс.       — Что ты сделал? — Мадам Помфри уставилась на него.       — Это было несколько дней назад. Просто немного зудящего порошка…       — Ты позволил ему проткнуть крестраж, надев перчатки с порошком! — Закричал Ремус. — Ты полный идиот или у тебя так мало уважения к…       — А как еще я должен был извиниться перед ним?!       — Извиняться с помощью розыгрыша? Ты с ума сошел?       — Это мародерский способ, — пробормотал, казалось бы, пристыженный Джеймс.       — Шутка! Вот как они это называют, — мадам Помфри ушла в свой кабинет, ругаясь себе под нос.       — Я не умру? — Прохныкал Питер.       — Нет, если нам есть что сказать по этому поводу, — пообещал Джеймс. — И я сожалею. Обо всем. Сейчас я понимаю, что зудящий порошок был плохой идеей. Луна сказала, что это не самая плохая идея в моей жизни, и я просто…       — Неееет! — Тело Гарри приподнялось над кроватью, болезненно изогнувшись.       — Что ты с ним сделал?! — Джеймс, забыв о субординации, бросился на Профессора, требуя ответа.       Рон оттащил его назад, попутно объясняя: — «Такое случается. Иногда. Когда… кошмары».       Гермиона ахнула, но быстро взяла себя в руки. Северус притянул любимую ближе к себе, и она уткнулась лицом в его грудь.       Гарри продолжал кричать от боли.       Северус вздрогнул от звука его голоса. Это было тело Гарри, но не его душа. В его голосе звучало эхо.       Как в сломанном динамике в музыкальном магазине, куда мы с Лили однажды заходили, — подумалось юному Снейпу.       — Где она, Белла?       — Ты подвела меня, Белла.       — Ты уже подвела меня. Убей их всех. Не подводи меня больше, Беллатрикс.       Гарри дернулся на кровати и снова закричал.       — Это… Это был Волдеморт, не так ли? — спросила Гермиона еле уловимым шепотом.       Северус ждал ответа Профессора, но этот обычно невозмутимый человек был потрясен.       Гарри резко выпрямился, сел в постели и панически закричал: «Мы должны спасти их!»       — Кого? — Голос Джеймса скрипел от волнения.       — Андромеду, Сириуса, Теда, Тонкс, всех их. Волдеморт посылает Беллатрису убить их всех!       Джеймс куда-то убежал. А Поппи побежала в свой кабинет.       — Выпейте это, Поттер, — приказал профессор. — Это успокаивающий напиток.       — Я не хочу успокаиваться, он собирается их убить! Мы должны спешить! Они в опасности!       — Пей. Или я силой залью это в тебя.       От зелья Гарри заметно успокоился, но это мало что изменило. Все ученики, находящиеся в Больничном крыле, были на взводе. У Питера перестали чесаться ладони, но ему запретили покидать палату. Риск отравления ядом был слишком велик. Милли и Драко пошли собирать для него домашнее задание, Ремус решил сделать то же самое для Гарри.       Гермиона, Северус и Джеймс были вынуждены наблюдать за последовавшей суматохой.       Сначала Гарри корчился и извивался, но сейчас, в отличие от предыдущего раза, он переживал свои мучения молча.       И это было ужасно.       Гермиона плакала, умоляя Профессора сделать что-нибудь, но тот в агонии сжимал свое предплечье.       — Не уходи, — снова и снова шептал Северус своему старшему «я». — Все почти закончилось, ты больше не должен быть одним из них. Оставайся с нами. Не уходи, пожалуйста.       Как раз в тот момент, когда Гарри перестал корчиться, ожил камин, и Больничное крыло заполнилось гулом множества голосов.       Мадам Помфри выбежала из своего кабинета и практически, крича, начала отдавать команды: — «Снейп, Снейп и Грейнджер, мне нужны зелья, много зелий! Целебные, обезболивающие, успокаивающие. Мне нужны все свободные руки. В Министерстве была битва. Джеймс, ты нужен мне у камина. Левитируй раненых на кровати. Вперед, вперед, вперед!»       Профессор и Гермиона убежали. Северус же на мгновение задержался у постели Гарри и передал тому оставшееся зелье Удачи.       — Тебе оно нужнее, чем мне.       — Береги ее, ладно? — Попросил его Гарри.       Северус кивнул и поспешил за ушедшими, которых догнал у подножия ведущей в подземелье лестницы. На момент его появления профессор и Гермиона были в самом разгаре жаркой перепалки.       — Грейнджер, вы знаете или не знаете, как общаться с патронусом? — спрашивал сквозь стиснутые зубы профессор. Боль в его метке не ослабевала с тех пор, как началась. Северус не мог представить, какую боль испытывала его старшая версия.       Несомненно, он слишком отвлечен, чтобы самому отправить сообщение.       — Да, сэр.       — Передайте Слизнорту, что нам в лаборатории нужны все студенты, изучающие зелья уровня Т.Р.И.Т.О.Н. Северус, отправь сообщение Дамблдору и передай ему, что он мне нужен.       Из палочки Северуса выскочил лис. За лето ему ни разу не удалось наколдовать телесного патронуса, но он не должен был удивляться тому, что тот оказался воплощением Гермионы. Отправив сообщения, троица ввалилась в лабораторию зелий, и понеслось…       Внутри помещения время текло леденяще медленно, несмотря на множество отработанных ударов, перетертых рогов и перемешанных зелий. Но окружающий их мир стремительно несся вперед. Патронусы влетали и вылетали из стен, сообщая зельеварам последние новости.       В какой-то момент профессор покинул лабораторию, забрав с собой нескольких семикурсников. Они ушли по собственному желанию. Северус не помнил, чтобы ему задавали вопросы.       Он варил. Варил так, как будто от этого зависела его жизнь. Каждая новая партия флаконов исчезала с его стола, со скоростью света стоило только запечатать пробки.       Гермиона работала рядом с ним. За лето они так привыкли к совместному труду, что теперь резали, крошили и терли синхронно. Ее сознание, казалось, слилось с его собственным сознанием, так они были сосредоточены.       Минуты, часы, годы спустя глаза Северуса начало щипать от усилий не заснуть. Окружающие его студенты друг за другом покидали свои рабочие места, исчезая, Мерлин знает где. В какой-то момент в лаборатории остались только он, Гермиона и Гораций.       — Вам нужно отдохнуть, — сказал Слизнорт.       — Им нужны зелья, — возразила ему Гермиона низким и ровным голосом. — Вы слышали Поппи, у них заканчивается перечное зелье и нужно больше зелья для восстановления крови. Там идет битва, профессор. Останавливаться нельзя.       — Битва? — Это было первое слово, произнесенное Северусом за несколько последних часов.       — Битва окончена, дети.       — Битва не окончена, профессор, — ответила Гермиона. — Может быть, бой и окончен, но там… за дверью… ведьмы и волшебники с обеих сторон сражаются за свои жизни.       — Битва? — Переспросил Северус.       — Ваши зелья не будут эффективными, если вы варите их на последнем издыхании, — попытался настоять на своем Слизнорт. — Вам нужно отдохнуть. По крайней мере, съесть что-нибудь.       — Нет, нужно продолжать работать, — стояла на своем Гермиона.       — Какая битва?! — Не выдержав, крикнул Северус.       Наступила тишина. Гермиона выглядела обеспокоенной, Слизнорт же растерянно ответил: «Главная битва? Тот-Кого-Нельзя Называть, взорвал Министерство и пришел в Хогвартс».       Нет, нет, нет, нет, нет.       Северус отошел от своего рабочего места.       — Что мы здесь делаем? Варим! Мы должны сражаться! Мы месяцами к этому готовились!       Гермиона протянула ему руку, но он отпрянул от ее прикосновения.       — Бой окончен, парень, тебе нужно отдохнуть.       — Отдохнуть! Я должен был быть там! Я должен был. Я мог бы…       — Северус.       — Как… Как ты можешь оставаться здесь… внизу?       — Северус.       — Ты лучшая подруга Гарри Поттера, почему ты не сражалась там, наверху? Мы должны были быть там. Мы должны были защищать их.       — Северус.       — Не надо Северуса, где Профессор? Где он? Нет…       Глаза Гермионы наполнились слезами.       — Северус…       Грубые руки оттащили его подальше от стола и усадили на табурет.       — Посмотри на меня, мой мальчик.       Северус уставился в налитые кровью глаза профессора Слизнорта.       — Ты сварил тысячи доз спасительных зелий, — продолжил Гораций. — Между нами тремя, наши зелья были решающим фактором между жизнью и смертью, недееспособностью или возвращением в бой. Без спасительных зелий, исцелений, обеспечиваемых вашим мастерством, решимостью и магией, битва была бы проиграна еще до своего начала.       — Я не сражался.       — Ты не сражался.       — Я мог бы.       — Мог бы, но у нас есть бойцы. Держу пари, один единственный хороший зельевар стоит сотни бойцов, а без тебя, без того самого зельевара, мы бы потеряли нашу армию.       Плечи Северуса поникли.       — Но я мог бы сражаться.       — Ты сражался. Ты сражался изо всех сил, — заявил Слизнорт. — Я сражался. И мисс Грейнджер сражалась. Наши палочки не произносили атакующих заклинаний, но мы сражались.       — Добби, — появился эльф, выглядевший таким же измученным, как и позвавшая его Гермиона.       — Ты можешь отнести это в лазарет? Если будет время, спроси у мадам Помфри, есть ли кто-нибудь, способный заняться приготовлением новой партии, пока мы с Северусом отдыхаем.       — Да, — сказал эльф и, схватив ящик с зельями, исчез.       — Почему ты не в ярости? — требовательно поинтересовался у Гермионы Северус.       — Ты думаешь, у меня был какой-то выбор?       — Северус, сынок, тебе нужно отдохнуть. Никогда не спорь с любимой женщиной, когда вы оба находитесь на грани истощения.       — Нет. Почему ты не расстроена? Гарри может быть мертв, а ты ничего не сделала.       — Попробуй выйти из лаборатории, Северус, — прорычала Гермиона. На самом деле прорычала. — Давай, попробуй! Я пробовала несколько раз с тех пор, как мы пришли. Знаешь, что происходит?!       Северус двинулся к двери, но когда до нее оставался один шаг, его тело развернулось, и он вернулся в центр лаборатории.       — Профессор заколдовал ее так, чтобы мы не могли уйти до тех пор, пока профессор Слизнорт не отпустит нас.       — Почему тогда ты не заставила его отпустить нас?       — Потому что Профессор заставил его поклясться в том, что он отпустит нас не раньше, чем рассеется пыль, что, как я полагаю, учитывая то, что вы пытаетесь заставить нас отдохнуть, происходит сейчас.       — Нууу, нет, но вам нужно отдохнуть. Я собирался попросить вас отдохнуть в углу.       — Вот ублюдок.       — Северус, Слизнорт просто делал то, что ему сказали.       — Не он ну, да, и он тоже, но в основном Профессор, — усмехнулся Северус. — Как он смеет так поступать с нами?       — Ты — его единственная семья, Северус, — напомнила ему Гермиона. — Он хотел, чтобы ты был в безопасности.       — А ты?       Гермиона пожала плечами.       — Наверное, решил, что если все умрут, то тебе понадобится кто-то, на кого ты сможешь наорать.       — Это нечестно, — прошептал Северус. — Мы могли бы сражаться. Мы должны были быть там, наверху.       — Я знаю.       — Мы знаем, кто выжил? — спросил он. — Знаем, кто победил?       Гермиона отрицательно покачала головой.       — Подозреваю, что мы победили, но какой ценой? Я еще не знаю.       Веки Северуса отяжелели, и он впился взглядом в Слизнорта: «Если вы меня заколдовали, то я подмешаю вам в медовуху расширяющее зелье».       — Вам, дети, нужно отдохнуть. И мне нужно отдохнуть.       Гермиона оттащила Северуса в угол лаборатории, нашла там чистую тряпку, которую увеличила и в которую укутала парня.       — Обнимешь меня? — спросила она. — Тебе необязательно спать, но я так устала.       Северус пристально посмотрел на Слизнорта.       Я отказываюсь дать этому ублюдку то, что он хочет. Я не усну. Я буду обнимать свою девушку.       Тяжесть с век распространилась на конечности, его захлестнуло изнеможение. Все мысли о пропущенном сражении и войне утонули в ощущении теплого, прижавшегося к нему тела.       Она в безопасности, а это чего-то да стоит.       По крайней мере, если мир полетит в тартарары, Гермиона пройдет через все это вместе со мной…