Переосмысление бессмысленности

«Что может быть настолько же абсурдным, насколько абсурден «главный вопрос человеческого» существования? Наверное, только само человечество, безуспешно пытавшееся разгадать его долгие тысячелетия подряд, тратя на это свои самые сильные умы. Тысячи тысяч людей нескончаемо отдавали жизни ради познания столь ироничной экзистенции, ответ на которую содержится в, буквально, двух словах. Когда я рассуждаю над этим - я всегда чувствую себя чуть ли не самим богом, ведь мне в мои 24, как и ему, они известны. Главный вопрос человеческого существования – его непосредственный смысл – заключается в том, что «его нет.» Нет вместе с Богом, нет вместе с чем бы то ни было ещё, из этого же, смехотворного, разряда. И Его недавнее сравнение с самим собой для меня – не более чем игра слов. В реальной действительности всё – не более чем игра слов, трактовать которые можно так, как тебе это будет угодно. В реальной действительности – ты сам способен быть тем, кем тебе угодно.» — Как насчет того, что бы перестать летать в облаках и взяться за дело? — это незатейливое занятие составляло основную часть времени серийного убийцы, Брайана Томаса, и его более прагматичному напарнику, Тимоти Райту, то и дело, приходилось возвращать самозагнавшегося эскаписта на землю. И серийный убийца Брайан Томас, всё чаще отзывающийся на просто «Худи» в честь обозначительного клича из криминальных сводок, вновь оказался «здесь и сейчас», слушая недоброжелательные наставления товарища по резне. Подобно пойманному с поличным, он резко встрепенулся, вращая обрамленной в ярко-желтый капюшон толстовки головой, и перенаправил свое внимание на источник издаваемого звука. — Если мы прямо сейчас не уберемся из этой жопы – с минуты на минуту нас всех перестреляют, а я не хочу лишаться своей драгоценной жизни из-за такого идиота, как ты, — в их противозаконной «шайке-лейке» Райт был чем-то наподобие самопровозглашенного главаря. Но несмотря на это, никто и никогда не пытался оспаривать его безоговорочную власть. Ведь помимо возрастного старшинства и хорошей смекалки, он был знаком с Оператором дольше двух других компаньонов вместе взятых. — Отбрось все эти подробные разъяснения, я – не дебил, — даже несмотря на то, что Худи видел клетчатую рубашку напарника практически каждый день, на протяжении более чем трёх месяцев: находиться в компании кого-то, помимо себя до сих пор давалось ему с некоторым трудом. Черные солдатские берцы сдвинулись с места, направляясь в сторону запаковки трупа, недавно убитого ими журналиста; этот бедолага выполнял свою работу слишком скрупулезно, чтобы не поплатиться за нее выстрелом в лоб. — Ничего себе! А по тебе и не скажешь, Томас, — едкая издевка Тимоти бросилась Брайану в след. Перспектива наличия одновременно нескольких, новых подопечных складывала у старшего довольно двоякое впечатление. С одной стороны – на его плечи ложилась грузная ноша ответственности за каждый из их неудачных промахов; в то время, как с другой – он впервые чувствовал себя кем-то большим, нежели, просто, бродячим торчком, отдавшим лучшие годы на кровожадные прихоти безликого монстра. Переступив с ноги на ногу, Райт поправил свою извечную белую маску, являющуюся следствием его «новостного прозвища» и стал копошиться в ценных вещах убиенного, надеясь поживиться чем-нибудь стоящим. — Х-хей, Маски-и! — третий головорез, всё это время пропадавший где-то в районе кухни, подскочил к мужчине настолько резко и неожиданно, что его едва-ли не схватил сердечный приступ. — М-можно я съем всё сладости из холодильника н-нашего дохлого г-говна!? — боевой клич этого полоумного был «Тикки-Тоби» и вполне обосновывался тем, что через каждые несколько слов юноша запинался на ровном месте, эпилептически дёргая руками, подобно дешевой кукольной марионетке. — Да, чёрт возьми! Жри и пошевеливайся! – его неописуемый долбоебизм и максимально бесшумные перемещения моментально выводили главного прокси из себя. — Х-хей Ма-а-аски, — не унимался назойливый молокосос. — А з-забрать её с собой? А то ж-жопой ч-чую – нихуя не наемся! — два черных больших пакета, набитые съедобностями под завязку, отчетливо говорили о том, что этот вопрос носил риторический характер и задавался Тоби исключительно из праздного любопытства. — Если тебе нечем заняться – пиздуй помогать своему соратнику-копуше, и не еби мне мозги! — желание заиметь новые средства для удовлетворения своих плотских утех, волновало Райта гораздо сильней, нежели бесполезная болтовня. — Из всех нас троих соратник-капуша здесь – только ты, гондон, — несмотря на то, что незатейливое занятие в виде полёта по облакам составляло большую часть времени серийного убийцы Брайана Томаса – он имел очень хороший слух и способность справляться с выдвинутыми задачами в кратчайшие сроки. На худощавых плечах «грустного смайлика» беспомощно болталась свежая мертвечина, обвернутая кусками персиковых обоев, давая понять, что их сегодняшняя миссия выполнена. В очередной раз поставленному в неловкое положение Маски, не осталось ничего, кроме как схватить первую попавшуюся позолоченную статуэтку, попутно матеря обоих обломщиков.

***

— Хе-ей, Маск-ки! — неаккуратно жуя украденный батон, младший из напарников вновь дал о себе знать. Полузасохшие хлебные крошки, одна за другой, падали на прогретую солнцем весеннюю землю, высыпаясь через прогрызенную им левую щеку. Помимо серьезного психического заболевания «синдрома Туретта», вызывающего непроизвольные замыкания в мышечной работе всего тела, девятнадцатилетний юноша с самого детства страдал от неизлечимой «анемии», которая не только придавала коже бледно-серый цвет, но и делала его практически нечувствительным к любому виду боли. — Может быть, ты прекратишь обращаться ко мне так, как будто я – твой корефан, дебил? — не успевая дать досказать то, что ему нужно, Тимоти перебил навязчивого Роджерса на полуслове. По его мудацкой, самооправдывающей логике общаться с остальными, как со скотом, мог один лишь только он, за что ему то и дело возвращалось бумерангом от обоих подопечных. Пропустив эту настойчивую просьбу мимо ушей, младший из компаньонов продолжил нести очередную околесицу. — К-как ты считаешь, д-дружище-Маски, для чего нашему х-хозяину нужно т-так много д-детей? М-может быть он х-хочет стать их п-приемным п-папой? — моментально изменившемуся в лице Райту всегда было интересно узнать: насколько сильно Тобиас тронулся умом, раз в его голове смог возникнуть подобный бред. Пересилив порыв неконтролируемого смеха, мужчина выбил из своей полупустой сигаретной пачки отсыревшую белую Мальборо и стал посвящать неопытного прокси в специфику личности их хозяина, попутно затягиваясь. — Неужели не ясно? Оператор – кровожадная древняя тварь, которая ими питается. Пожирает их потому, что детское мясо – самое сладкое мясо на свете. Можешь, блять, поверить мне на слово. Находящийся в подрагивающей ладони Роджерса ломоть блочного изделия ежесекундно был выброшен им прочь, по причине того, что суровая действительность умеет очень здорово испортить аппетит. Именно этой реакции хотелось Тимоти любившему наслаждаться собственной отвратительностью при любом удобном поводе. После чего он достал еще одну, ещё раз затянулся и продолжил. — А, вообще, если вдаваться в полемику, я думаю, что причина кроется в другом, не так ли Худи? – то, что Брайан прислушивался к их диалогу, не могло остаться незамеченным для Маски. — И в чем же? — максимально безразлично поинтересовался стрелок, в который раз лишившись своей шапки невидимки. Прозорливость Райта была еще одной причиной, по которой он не переваривал старшего. Именно этих слов хотелось Тимоти любившему наслаждаться собственной отвратительностью при любом удобном поводе. — Всё очень просто: — ему бы сейчас в лекторы, а не в головорезы. — Так как Оператор – кровожадная древняя тварь, наделённая нечеловеческой силой, каждая его последующая жертва, является мерилом статуса всевластия. Он элементарным образом глумиться над всеми теми, кто его окружает, будь то: трупы, военные, дети или даже я с тобой. В его глазах все мы одинаково ничтожны и одинаково подвержены сломиться под напором его дьявольской силы, отражающей главную суть существования любой живой твари: подавляй, или будешь подавлен. «Подавляй, или будешь подавлен и есть девиз «осознанного свободоволия». Это и есть та правдивая действительность, на которой стоит наш жестокий несправедливый мир с несуществующим Богом. И я счастлив узреть его истинный убогий вид, избавляя себя от лживых людских предрассудков. Счастлив дать себе полноценное право вышвырнуть катаемый поколениями подряд «камень Сизифа» на декоративные макетики «фундаментальных истин», сделав из них однородную коричневую лепешку.» Несмотря на то, что Райт, как всегда, был убедителен в искреннем рвении всë обосрать, Брайан его не дослушал, автоматически переключившись с философии «бей или беги» на свою, экзистенциальную; вновь перестал находиться «здесь и сейчас». — Хватит виснуть, Улыбка, черт тебя дери! — громко выругался Маски, вслед отстающему, поджигая третью Мальборо. Стало быть, зацепило, что его гениальности опять не внемлют. Услышав это, Худи непроизвольно вздрогнул и злобно зыркнул на мужчину, после чего вновь поравнялся с ним и словившим депрессию Тоби. — И что с того, придурок? Отъебись! — Вездесущность Райта была основной причиной по причине, по которой он не переваривал старшего. Всю оставшуюся полу лесистую дорогу до перекрестка, соединявшего их временные убежища, напарники проходили не проронив ни единого звука.