Познай самого себя

— Ну почему это должен быть именно школьный спектакль? — Мерфи на автомате ловит красный моток ленты, который Хантер кидает в районе его головы. Он отвечает Филлипс нахальной улыбкой, и Эва просто не может откинуть идею о том, что это действительно место Мерфи. Он артистичен до крайней степени одержимости и живет так, словно вся его жизнь — чей-то хитроумный спор, и парень лучше сдохнет, чем проиграет. Хантер подстать здесь находится в тени за занавесом, дергать за ниточки, как самому искусному кукловоду. А Этан ведет себя здесь, как истинный лидер, который собирает вокруг себя людей своей харизмой. А что здесь она делает, Эва пока не может разобраться. Но до тех пор, пока она сидит на плечах Хартвинга, чувствуя на своих лодыжках крепкую хватку, ощущая себя словно в невесомости и защищенности одновременно, Этан смеется ей снизу и указывает, как ровнее вешать декорации, Олдридж до этого нет дела. Видимо менталитет Мерфи правда заразен. Эва оборачивается на Хантер и Мерфи. Между ними ощущается близость, но при этом они словно все еще находятся друг от друга на расстоянии десяти шагов. Пока Мерфи обматывает красной атласной лентой колону, на которую прикреплен такой же бордовый занавес, Хантер обвязывает частью ленты шею Мерфи, завязывая ее в бант. — А тебе идет. — она голову вбок наклоняет, усмехаясь. Сейчас Филлипс выглядит не как каменная неприступная крепость. Сейчас она такая, какой Мерфи впервые ее увидел. Глубоко чувствующая, переживающая через себя каждую несправедливость. Мерфи потуже затягивает бант и становится похожим на ребенка. И девушка не может не засмеяться, потому что у этого ребенка черная кожаная куртка, цепи на джинсах, черно-розовые волосы и располагающая к себе улыбка. — Может, еще поводок прикрепить? Отличный способ держать тебя под контролем. — Не представляй со мной свои сексуальные фантазии. — парень руку к сердцу драматично прикладывает, когда Хантер его в плечо ударяет. И хотелось бы верить, что все налаживается. — Интересно, что именно они будут ставить? — Только бы не мюзикл. — Мерфи говорит немного отстраненно, он закрашивает белой краской декорацию в форме полумесяца. — А я думаю, что ты бы отлично подошел в мюзикл. Так и вижу тебя в главной роли Они оба смеются, потому что Мерфи знает: это неправда. И между ними почти неощутимо повисает в воздухе, что, может, когда-нибудь они смогут вернуть ту связь, что однажды между ними возникла. — А мне нравятся спектакли. Это словно погружение в совершенно другой, еще неизведанный мир. Для меня, как художника, это ожившая картина... Но Хантер не успевает договорить, как парень руки опускает и словно слышит треск где-то под ребрами. — Я снова с Мирандой. — Мерфи говорит тихо, с небольшим надломом, словно сам не верит, что все-таки смог произнести это вслух. Он видит, как меняется взгляд Филлипс, но как же сильно не хотел бы этого видеть. Та теплота, что еще недавно была между ними, заменяется отстраненностью, словно они снова непозволительно далеки друг от друга. У Филлипс в горле тяжело застревают слова, которые она не может сказать. Потому что она просто не имеет права вмешиваться в его жизнь, когда Мерфи закрылся от нее. И сейчас Хантер понимает, что, как бы близко парень не подпускал ее к себе, каждый раз, когда девушка зайдет слишком далеко, Мерфи снова ее оттолкнет. Поэтому, что бы не происходило у Филлипс в душе, она уходит, не сказав ни слова. А Мерфи чувствует себя полностью раздавленным. — Что случилось? — парень даже не замечает, как сзади подходит Этан. Легким движением он развязывает ленту, все еще висящую на шее парня, про которую Мерфи уже забыл. — Я просто в очередной раз все испортил. И каким-то образом по сжатым кулакам Мерфи, по тому, как Хантер стоит от него в другой стороне и трет глаза, Хартвинг догадывается, о чем Мерфи ей рассказал. — Ты рассказал ей про Миранду? У Этана ободряющая улыбка и понимающий взгляд, поэтому Мерфи становится немного легче. Он выдыхает и садится на пол, а Этан падает рядом, давая Мерфи нужное ему пространство. Хартвинг помнит, как единственный раз парень ему действительно открылся. Ему все детство говорили, что он не умеет любить, что Мерфи способен только все разрушать. Поэтому совершенно неудивительно, что парень выбрал человека, который его разрушил уже однажды. Но если Мерфи верит, что в этот раз все будет по-другому, Этан лишь может быть рядом, если это понадобится. И Хантер сможет это принять, когда поймет, что она не может влиять на жизнь парня. Никого нельзя спасти от ошибок, и уж точно не Мерфи. — Ей будет сложно это принять. — Просто ей важно, чтобы никто больше не причинял тебе боль. — Этан улыбается искренней улыбкой, протягивает руку, чтобы помочь ему встать. — Но мне не нужна чья-то опека. Я столько времени был один, я уже привык к этому. — но Мерфи все равно хватается за запястье Хартвинга, скрытое за темной водолазкой. — Ты так считаешь? — уголки губ Этана натягиваются, прямо как струны в душе Мерфи. Мерфи усмехается, отворачиваясь, и ногой неопределенно по полу водит. — Эй, не смей мне в душу лезть. На что Этан лишь руки вверх поднимает в знаке капитуляции, а Мерфи выдыхает, понимая, что не дышал все это время, сердцебиение замедляется, и кулаки сами разжимаются. Он все еще не может привыкнуть к тому, что никто на него не давит, а просто находится рядом, когда парень в том нуждается. Мерфи никак не может привыкнуть к тому, что с кем-то рядом он может чувствовать себя комфортно. Они работают в приятном молчании, и Мерфи сдерживает себя от того, чтобы посмотреть в сторону Хантер и Эвы. Этану все еще сложно налаживать отношения с Хантер и Мерфи, когда он даже в гармонии с собой быть не может. Ему все еще сложно принять, что весь его мир разрушился и нужно начинать жить заново, по-другому. — Я думаю над тем, чтобы снова попытаться вернуться в спорт. — Ты уверен? — Мерфи замирает на секунду, смотря сначала на парня, а после неосознанно переводя взгляд на его колено. Он знает, что по ночам Хартвинг все еще иногда пьет обезболивающее, потому что не может спать из-за ноющей боли в колене. Но он никогда ничего не говорил насчет этого Этану, потому что знал, что Хартвинг готов поставить собственное счастье и комфорт ради дорогих ему людей. И Мерфи никогда не мог этого понять, а еще он никогда до конца не мог принять абсолютную заботу Этана. — Мне нужно получить спортивную стипендию. По-другому я не смогу оплачивать университет. — Этан прячет лицо в ладонях, но быстро приходит в себя, или он хочет так думать. А Мерфи просто стоит рядом, опираясь о стену спиной, не зная, что делать. Потому что он видел разного Этана, но никогда такого выжатого и будто оборванного. В то время, когда Хартвинг был с Мерфи во всех его состояниях, Мерфи почти всегда видел лишь светлую сторону Хартвинга. — Ты так и не возвращался домой? — аккуратно спрашивает Мерфи. — Я вернусь только за вещами, потому что больше мне там места нет, и Нейтан точно уже не примет меня обратно. Если бы Мерфи не знал так хорошо парня, он бы сказал, что С Этаном все нормально. Но по напряженным плечам, что немного подрагивают, по тихому дыханию и по прикрытым глазам парень понимает, что Хартвинг на грани. И это пугает Мерфи. — Ты всегда можешь пойти ко мне, ты же знаешь это? Хартвинг выдыхает, смотря на парня немного грустным взглядом, и улыбается как-то смазано. — Мерфи, тебе не нужно этого делать из чувства долга. — Этан продолжает красить другую декорацию, чтобы хоть немного отвлечься от такого взгляда Мерфи. Потому что парень смотрит на Хартвинга прямо как в их прошлом, а Этан не хочет туда возвращаться, ведь никогда не скажет Мерфи, какое влияние он имеет на Этана. Раньше их связывало слишком многое, поэтому теперь довольствоваться меньшим сложно для них обоих. Жизнь Мерфи развернулась на сто восемьдесят градусов, и теперь, находясь уже далеко от того парня, которым он был раньше, парень все еще не уверен в том, правильно ли все это. — Ты серьезно думаешь, что я бы стал приглашать тебя жить к себе из чувства долга? — и только теперь Этан понимает, как сильно ранил его. — Прости, я не это имел в виду. — Неважно. — отмахнулся Мерфи. — Все нормально? У Хантер получается ответить ей, только нацепив фальшивую солнечную улыбку, чтобы никто не понял, что у нее в душе. Но девушка помнит, насколько Эва проницательна. — Как и всегда. Они работают в тишине, и это тянет невыносимым грузом вниз, потому что в молчании Филлипс кроется слишком много всего. И Эва не знает, хочет знать, что именно или нет. Ведь Хантер та девушка, которая, если кто-то попытается ее вытянуть, только вниз столкнет. Потому что она не простит себе малейшую слабость. Хантер не выдерживает первой: — Тот парень на тебя пялится. — она произносит это с улыбкой и совсем не выглядит, как девушка, которую что-то ранило. — Скорее на тебя. Олдридж даже не оборачивается, и Хантер хмурит брови от этого. Когда она только увидела Мерфи и Эву, то подумала, что именно такая его и зацепит, сможет обуздать. Потому что она словно живое отражение парня. Олдридж читала Мерфи, как открытую книгу, когда как для Хантер и Этана он всегда оставался слишком далеким, даже когда они были близки. С Эвой он был другим. Мерфи всегда хотел быть любимым. И когда Хантер увидела их, она надеялась, что парень сможет это почувствовать. А сейчас Филлипс узнала про Миранду. Впервые Хантер узнала про нее спустя полгода, как Мерфи жил у них. Тогда он впервые открылся девушке, тогда Мерфи впервые захотел чего-то большего от жизни, тогда впервые Хантер увидела его горящие глаза. Второй раз, когда Мерфи ей открылся, было, когда он беззвучно плакал ей в плечо из-за того, что Миранда сделала ему больно. Она больше не хотела видеть его слезы. Смотря на Эву, Филлипс точно понимает, что, возможно, если бы все было по-другому, если бы они не были такими сломанными, то Олдридж и Мерфи даже бы не взглянули друг на друга. А в этой реальности, где они оба побитые жизнью, Эва и Мерфи могут только быть рядом друг с другом, чтобы окончательно не потонуть. Потому что у них есть одно существенное различие: Мерфи очень хочет быть любимым, а Эва — любить. — Не надо себя недооценивать. Ты человек, которого мало кто может опознать, это привлекает людей. — Да, привлекает. — Олдридж оборачивается на девушку так резко, что кудрявые пряди волос, выбивающиеся из высокого пучка, падают ей на глаза. Хантер усмехается. — А потом ожидания рушатся, потому что я всего лишь человек. В любом случае мне это неинтересно. Филлипс садится на край сцены, смотря на девушку слегка прищуренным взглядом. И почему-то Эва не ожидает от этого ничего хорошего. — А что тебе интересно? — Хантер смеется, потому что узнает в глазах Олдридж подозрение. — Я просто хочу тебя узнать. Ей интересно узнать человека, который так хорошо читает то, что Хантер бы хотелось скрыть. Она чувствует, что Эва действительна ей близка. — Я люблю читать, как ты заметила. И я очень хочу поступить в лигу плюща, поэтому у меня нет времени на эти драмы, в которые меня втянули. Эва делает вид, что не замечает, как дрогнули руки Хантер. — Лига плюща. — девушка сводит брови к переносице и говорит так, словно ей понадобилось много сил, чтобы произнести всего лишь два слова. — Думаешь, это будет гарантом твоего светлого будущего? — Не осуждай меня за то, что я хочу лучшего. Филлипс руки поднимает в капитулирующем жесте: — Даже не думала. Просто все уже знают, куда хотят поступить... — А ты еще не определилась? — догадывается Эва. — А я еще даже не определилась, чего хочу от жизни. Теперь Хантер понимает, что же такого в Эве. Ей просто хочется открыться. Потому что она такая отдаленная от всего того, что происходит, слишком неопознанная. Олдридж сама по себе, ей не нужен никто, она не теряет ничего, потому что не ожидает ничего. Поэтому с девушкой так легко. Эва не смотрит на Хантер так, как будто она в своей жизни должна знать все, потому что знает, что иногда люди теряются, и это нормально. Со стороны Филлипс кажется слишком педантичной, самокритичной и стервозной. Ведь она сама годами отстраивала такой образ, чтобы соответствовать стандартам, которые видела с самого детства, и до сих пор не хочет отступать от них. — Так ищи себя. Я не думаю, что ты человек, который будет сидеть, ничего не делая, и жалеть себя. Хантер усмехается, потому что, кажется, Эва понимает девушку лучше, чем она сама себя. Впервые за весь разговор с Олдридж Хантер позволяет себе оглянуться на Мерфи и лучше бы этого не делала, потому что он смотрит на нее так виновато, что у Филлипс сжимается что-то в груди. И Хантер невероятно благодарна Олдридж за то, что она замечает, но ничего не спрашивает. — Черт. — Хантер отбрасывает кисточку в банку с краской, Эва оглядывается от ее, когда. девушка уходит к Мерфи с Этаном, и Эва на автомате идет за ней. — Предлагаю ненадолго сбежать отсюда, иначе я этого не выдержу. — Конечно, и вместо себя оставим картонных копий, в принципе ничего не изменится. — усмехается Олдридж, складывая руки на груди, и в этом Этан видит куда больше от Мерфи. — Мерфи, ты ее испортил. — Хартвинг слегка пихает Мерфи локтем и пытается не замечать, как Хантер делает вид, что его здесь даже нет. Филлипс просто идет к выходу с поднятым подбородком и идеально ровной осанкой, а остальные идут за ней, даже не зная куда. Этан понимает, что они пришли в библиотеку, только когда Эва с Мерфи уходят дальше к стеллажам, а Хантер садится за стол. У нее выражение лица настолько отстраненное, и Хартвинг думает, что все это относится не только к Миранде. Этан уверен, что все это куда глубже, чем кажется на первый взгляд. — Когда ты узнал? — Хантер спрашивает устало и слишком вяло, совсем не как обычно, и парень сразу понимает, о чем она. — Вчера. Он накрывает ее руку своей и получает в ответ благодарную улыбку. Хартвинг прекрасно знает, что девушка всего лишь хочет увидеть того Мерфи, которым он был раньше, до того как его так сломали. Она просто не может не беспокоится, потому что если Миранда снова сделает ему больно, Мерфи этого просто не переживет. — И как ты отреагировал? Вы же... — Хантер не может найти слов, чтобы описать все то, о чем Этан рассказывал глубокой ночью с такой глупой улыбкой. — Вы же были вместе. Этан улыбается ей точно такой же улыбкой, с которой когда-то он говорил о парне: — Я бы это так не назвал. Предлагаю перенести разговор о наших с Мерфи отношениях на другой раз. Сейчас мы пытаемся быть хотя бы друзьями, поэтому вчера, когда я узнал про Миранду, я не знал, что мне говорить. Не из-за нее Мерфи начал употреблять наркоту, она лишь стала еще одной причиной. Но в итоге из-за того, сколько боли Миранда ему причинила, Мерфи смог завязать. Мы оба знаем, каким он может быть ранимым, но также сейчас я знаю, что, как бы он ее не любил, Мерфи больше не позволит ей сломать себя в очередной раз. Каким-то образом это помогает ей расслабить плечи. Она оглядывается на парня, держащего в руках книгу, который, Хантер уверенна, говорит Эве о чем-то с такой искрой в глазах. Хантер помнит это. Он все больше открывается, пытается все наладить и не закрывает свою жизнь от Филлипс. Может, сейчас все действительно по-другому. — Первое, что я у него спросил: не причинит ли Миранда ему боль, и Мерфи ответил, что не может этого знать. Но он всегда будет выбирать ее, потому что Миранда никогда не пыталась его исправить. Думаю, это имеет значение. Хантер руку аккуратно убирает, слегка дергает плечами, показывая, что все нормально, и Этан ей верит. Сейчас кажется, что всего того, что разорвало их связь, просто не было. Словно Мерфи не сбегал от семьи Хантер, не жил потом у Этана, словно Хартвинг не отталкивал его, а Хантер с Этаном не переставали разговаривать больше месяца, не зная даже как снова друг другу открыться. И это изменило все. — Ты прав. — она улыбается вымотано и прикрывает лоб рукой. — Мерфи впервые за долгое время открылся мне, а я не приняла его. Этан оборачивается на Эву: она стоит, положив правую руку на стеллаж так, словно это что-то настолько драгоценное. Она улыбается, смотря на Мерфи, сидящего напротив нее на полу, слегка склонив голову набок. Олдридж все еще остается сама по себе, но она открывается, становится частью их компании. И Этан надеется, что, что бы у них не произошло в будущем, они четверо все еще останутся связаны. — Посмотрим что-нибудь сегодня вечером, как раньше? — Хантер тоже оборачивается на Мерфи и Эву. — Все вчетвером. Этан кивает, улыбаясь. — В прошлой школе я участвовала в подобной постановке. Эва почти не делится о своем прошлом, и каждый такой раз выбивает у Мерфи весь воздух из легких. Она смотрит куда-то в сторону печальным отстраненным взглядом. Мерфи знает, что иногда возвращаться прошлое слишком сложно, даже если это всего лишь воспоминания. — Хотел бы я увидеть тебя на сцене. — парень говорит приглушенно, смотря исподлобья. Он говорит так же, как вчера, когда девушка ему открылась. — Мы играли "Цезаря". — О, черт! — воскликнул Мерфи, приложив руку к груди. И Эва смеется, прикрывая рот рукой. Мерфи видит в этом что-то от прошлой Эвы, хотя даже не знал ее прошлую. — В какой же ты школе училась? — Это была школа с уклоном на актерское мастерство. — и почему-то Олдридж от улыбки парня начинает смущаться. — Трагедия про великие жертвы, независимость и мораль. — Мерфи откидывает голову на пустую полку. Эва тоже садится на пол напротив него. — Ты читал? — Эва брови поднимает. — Хотя после "Ромео и Джульетты" я уже ничему не удивлюсь. Парень усмехается: — Не читал. Просто знаю в общих чертах. Противостояние республиканцев и монархистов, Кассий готовит заговор против Цезаря и привлекает на свою сторону Брута. Они убивает его, предопределяя дальнейшую катастрофу. — Но Брут все равно делал все на благо Рима. — Значит, не Цезарь трагический герой? — У него четырнадцать пороков и он умирает в третьем акте. Какое-то время Мерфи просто молча смотрит на нее, пытаясь понять, какой Эва раньше была. — И все-таки это произошло из-за того, что Брут так и не послушал Кассия. — "Не потому, что я любил Цезаря менее, но потому, что я любил Рим более". — цитирует Эва четким сильным голосом. Парень замирает от этого. Он бы действительно хочет увидеть ту Эву, которая стоит на сцене, произнося эти слова таким голосом. — Он любил Рим слишком сильно — это и был его порок. — продолжает Олдридж. — А кого играла ты? — Порцию, жену Цезаря. — ее улыбка пропадает, а в глазах появляется что-то неопознанное. — Вот только где-то после второго акта я уже была в хлам. Но на удивление я оказалась хорошей актрисой, поэтому никто ничего не заметил. Но думаю, ты итак это знал. — Думаю, сейчас на сцене бы ты смотрелась невероятно. Хантер была права: если бы они встретились в свои худшие времена, то они бы либо действительно прошли мимо друг друга, либо переспали. В тот момент они были одинаково сломаны и не хотели ничего менять. Сейчас они все также сломаны, но пытаются жить дальше, а это куда легче делать не в одиночку. Олдридж слишком непривычно сидеть вот так напротив Мерфи с обнаженной душой, только вчера она смогла открыться парню, а сейчас смогла рассказать еще немного про свое прошлое. И ей все еще сложно. — У вас с Хантер все нормально? Эва видит, как Мерфи резко голову опускает, как плечи напряженно сжимаются, но парень очень не хочет показывать свою секундную слабость. — Да. — он говорит чуть хрипло, уже не так непринужденно. Эва понимает, что лучше бы не спрашивала. Мерфи не знает, сколько времени прошло до того, как Этан опускается рядом с ним, слегка сжимая плечо парня. Мерфи поднимает голову, смотря на Хантер, сидящую рядом с Эвой. — Театралы перед представлением устраивают вечеринку. Мы все идем, я не принимаю отказы. — произносит Филлипс с наглой ухмылкой. — Делаем ставки: кто первый будет на сцене танцевать стриптиз. — Мерфи расправляет ноги, укладывая лодыжки на колени Эвы. — Все на Мерфи. — одновременно смеются Хантер и Этан. — Только для тебя, дорогая. — Мерфи наклоняется к ней, улыбаясь так, что Филлипс глаза закатывает. — Если на этой вечеринке не будет бочки с пивом, никого не будут обливать из шланга на заднем дворе и никто в трусах не будет выпрыгивать из окон, когда приезжают копы, то это не вечеринка. — говорит Этан, смотря на Мерфи. — Кажется, что я уже слишком стара для вечеринок. — Эва наматывает прядь волос на палец, и Мерфи только сейчас вспоминает, что она на год старше. — Нам всего восемнадцать. Когда еще, как не сейчас, портить жизнь. Самое подходящее для этого время. — Хантер опускает руку ей на плечо. Мерфи думает, что она снова закроется в своем прошлом, но Эва улыбается ей в ответ, касаясь запястья Филлипс, словно благодаря Хантер за то, что она относится к Олдридж так, будто несмотря на свою зависимость, она все еще может отрываться на таких вечеринках, ведь теперь есть люди, которые не позволят девушке сорваться. И это значит для Эвы невероятно много. — Да, год назад я восприняла это слишком буквально. — Я считаю, что это отличный повод повторить все заново, я прослежу за тем, чтобы ты чувствовала себя комфортно. Мерфи смотрит на Хантер, на то, как она дает Эве опору, и думает, что Филлипс уже не такая холодная, какой была в самом начале, она больше не такая одинокая. Как и все они. — Ладно, давайте повеселимся. — после небольшого раздумья произносит Эва. *** Рэне смотрит на часы только тогда, когда за окном уже постепенно начинает темнеть. Она снимает очки и ненадолго прикрывает глаза, медленно выдыхая. Тейлор несколько часов провела за бумагами, не вставая из-за стола, но резкий хлопок двери заставил ее вздрогнуть. — Рэне, прошу, помогите. У Брекера в глазах настоящий животный страх, у него губы подрагивают, и у женщины не остается никаких сомнений, что действительно что-то случилось. — Что произошло? — Рэне подрывается с места, сразу сжимая руки на плечах парня, пытаясь обратить его пустой взгляд на себя. — Моя подруга... — он переводит дыхание. — Ей нужна помощь. Он выбегает из кабинета, а учительница сразу за ним. Они доходят до женского туалета, и Тейлор останавливает Брекера, дожидаясь, когда он объяснит, в чем дело. — У моей подруги паническая атака, а я не знаю, что делать. Подумал, что вы можете помочь. — парень тараторит сорвавшимся голосом. Тейлор сразу забегает в туалет, боясь потерять даже секунду времени. Девушка сидит на полу, облокотившись о стену, прячет лицо в трясущихся руках, и женщина замирает от ее слишком громких обрывающихся выдохов. Сжимая кулаки, женщина пытается прийти в себя, она падает на колени, аккуратно притягивая девушку за плечи ближе к себе. — У нее есть какие-то лекарства? — обращается Рэне к парню, все еще смотря на девушку. — Нет. — Слушай меня. — Тейлор произносит мелодичным вкрадчивым голосом, и ей приходится использовать немало сил, чтобы контролировать руки, все еще лежавшие на плечах девушки. — Знаю, что порой стены могут очень давить. Но просто слушай мой голос. Представь самое лучшее место, в котором ты когда-либо была или придумай его. Представь каждую составляющую, которая заставляет чувствовать себя в этом месте спокойно и комфортно. Это может быть кто угодно: звуки, вещи, ощущения. Почувствуй все это внутри себя. — Рэне слышит, как постепенно ее дыхание становится не таким рваным, но все тело девушки все еще слишком напряжено. — Попробуй дышать со мной. Женщина делает глубокий вдох, выжидая паузу, пока девушка не повторяет за ней, а потом делает такой же шумный выдох. Они вот так дышат до тех пор, пока девушка не перестает задыхаться, и Рэне сама опускает голову, успокаиваясь. Тейлор оглядывается на Брекера — он стоит в дверях туалета, опираясь головой о дверную раму, у него плечи дрожат и Рэне только сейчас осознает, насколько эта девушка дорога ему. Женщина медленно встает, протягивая руку девушке. У нее глаза заплаканные, которые она боится поднять на женщину, растрепанные черные волосы, которые девушка сейчас сжимает в руках. Она делает все, чтобы на нее не обращали внимание, все сжимается и как будто пытается исчезнуть отсюда. — Как тебя зовут? — спрашивает учительница, когда девушка с ее помощи нетвердо поднимается. — Келли. — шепчет она с опущенной головой. — Пойдем ко мне в кабинет, я просто хочу немного с тобой поговорить. Келли отходит от нее, и Рэне старается соблюдать эту дистанцию, женщина ни за что не станет давить на девушку. — Все хорошо, дорогая. Я хочу помочь тебе, если позволишь. Келли смотрит на Брекера, который слегка ей кивает, и несмело подходит ближе к Тейлор. Стоит только двери за ними с хлопком закрыться, Келли позволяет плечам опустится, а рукам упасть вдоль тела. Рэне садится за стол и подбирает правильные слова, только чтобы не оттолкнуть ее. Когда Тейлор видит человека, находящемся в одном шагу от падения в пропасть, она просто не может не попытаться помочь. — Часто у тебя случаются панические атаки? — Да. Женщина опускает локти на колени, наклоняясь к девушке, Рэне протягивает руки к ней, улыбаясь так по-матерински. В ней слишком много неутоленного. Поэтому она бросается за каждым утопающим, не думая о себе. — Это нормально, если ты боишься, я не хочу причинить тебе вреда. — Рэне берет ее руки в свои, слегка сжимает, а келли выдыхает шумно, поднимая глаза на женщину. В ее глазах застывшие слезы, постоянный страх и вина плещется по радужке глаза. Рэне действительно страшно представлять, что могло довести ее до такого состояния. Келли боится даже тех, кто хочет ей помочь. Только сейчас женщина замечает синие отметины, виднеющиеся из-за рукавов толстовки. Она замирает. — Знаю, что сейчас что-то не дает тебе мне открыться, я не вправе тебя заставлять. Просто знай, что здесь есть человек, с которым ты можешь поговорить. Келли едва кивает опущенной головой. Она мешкает у самой двери, но в конце концов оборачивается, кидая на нее быстрый взгляд, и еле говорит: — Спасибо. Рэне улыбается девушке такой одобряющей улыбкой, но как только дверь за Келли закрывается, она закрывает лицо руками. Рэне проводит руками по волосам, разглаживает одежду, выдыхает и выходит из кабинета. На полу слева от двери сидит Брекер, спиной опираясь о стену. — Ты еще здесь. — Рэне садится на корточки напротив него. — Келли дорога тебе? Конечно, по волнению в голосе парня, когда он просил женщину помочь Келли, Рэне уже все поняла. Но ей нужно понять, что именно парень знает о ее жизни. — Мы друзья еще с детства. — Ее бьют в семье или в школе? Проходит какое-то время, кулаки Брекера то сжимаются, то разжимаются, только после минуты молчания он поднимает взгляд на женщину и отвечает голосом, полным неприязни: — В семье. Тейлор прокручивает в голове варианты раз за разом, но вне школы она не имеет никакого влияния, и это ранит. — Келли готова с этим что-то сделать? — Она боится. — Ей есть куда пойти, если что-то случится? Брекер медленно качает головой. Рэне знает, что помочь каждому она не сможет, но из-за этого ей кажется, что она делает недостаточно. — Тогда сделай так, чтобы было. *** Эва, Мерфи, Этан и Хантер вернулись в актовый зал, оттуда уже все ушли. — Я думаю на этом наши общественные работы закончены. — Мерфи садится на край сцены. После долгих колебаний он все же достает из кармана старую пачку сигарет. Она так и осталась от Миранды, и Мерфи думал: это единственное, что будет напоминать о ней. Миранда курила тогда, когда собиралась снова оставить его одного в трейлере или отеле со смятыми подушками, где еще витал ее аромат, и с невосполнимой пустотой внутри. Парень ненавидел сигареты, но курил, потому что это было единственным способом почувствовать Миранду рядом с собой. Но теперь он в этом не нуждался. Мерфи замечает Хантер только тогда, когда она невесомо касается плеча парня. Он боится поднимать на нее глаза, потому что не знает, что там увидит. Хантер хочет сказать очень многое, но молчит, потому что не знает как. Им о многом стоит поговорить, но никто так и не может сделать этот шаг. — А я думала, что ты бросил. — Бросил. Они так и молчат, совершенно не зная, что еще можно сказать. Хантер слишком сильно боится давить на Мерфи, а Мерфи боится, что он навсегда испортил их дружбу. И оба слишком гордые, чтобы сделать первый шаг. Наверное, они похожи куда больше, чем думают. — Вообще-то эта пачка осталась от Миранды. Это было что-то вроде напоминания. — Мерфи запускает руку в волосы, растрепывая их еще больше. — Сейчас я думаю, что она больше мне не нужна. — Я не разочаровалась в тебе. — Мерфи резко оборачивается. Она улыбается уголками губ так нежно. И парень сам не замечает, как выдыхает. — Правда. Хоть я и не могу принять Миранду, но всегда приму тебя и твой выбор. Мерфи молчит. Ему невыносима мысль, что он отталкивает людей, которые остаются рядом с ним, даже когда он делает им больно. Парень ненавидит себя еще больше, когда понимает, что Хантер буквально дает ему все, чтобы Мерфи чувствовал себя комфортно, принимает его любым, а он не позволяет себя любить, потому что все еще считает, что не заслуживает этого. И даже понимая, что эти люди никогда его не оставят, Мерфи все равно не может заставить себя им открыться. Может, еще не прошло достаточно времени, чтобы все его раны зажили. А может, Мерфи просто не может перестать бередить их, не позволяя ранам зажить. — Хантер. — он роняет голову на руки, после нескольких секунд Мерфи поднимает взгляд на Хантер и улыбается так искренне, что Хантер не может не улыбнуться в ответ. — Я знаю, что никогда этого не показывал, но ты лучшая часть моей жизни. Спасибо за то, что ты рядом. Хантер усмехается и смотрит ему в глаза таким любящим взглядом. Она видит перед собой совершенно другого Мерфи. Того, кого однажды разбили. Филлипс так сильно хочет видеть такого Мерфи каждый день. Она снова хочет приходить в его комнату, тихо ложиться на другую сторону кровати и разговаривать до самой ночи. Девушка снова хочет, чтобы он читал ей, одной рукой проводя по ее волосам. Хантер снова хочет не быть такой одинокой. Но у Мерфи столько травм, поэтому, пока он с ними не справится, не сможет довериться людям. И девушка готова подождать. — Поверь, я это знаю. Хантер сжимает плечо парня, давая ему понять, что она всегда рядом, когда нужна, и спрыгивает со сцены. Девушка оборачивается, бросая напоследок: — Вообще-то я тоже бросила курить из-за одного человека. С каждой затяжкой легкие Филлипс нещадно обжигало, но она курила, потому что Джону нравилось, когда девушка выдыхала дым в самые его губы. Хантер курила, потому что Джон так хотел ее испортить, а она и не была против. Сейчас она точно знала, что испортили ее не сигареты и даже не Джон, а сама Хантер. Когда Филлипс уходила с той самой проклятой крыши, ей безумно захотелось запечатлеть на своих губах этот едкий дым, который всегда исходил от Джона, жалея, что может почувствовать только сигаретный запах на губах, но никак не парня. Мерфи открывает смятую пачку, в ней осталось всего три сигареты, на одной из которых следы красной помады. Парень думает, что может забыть свое имя, но никогда не забудет, как губы Миранды, которые шептали ему Уитмена ночью, соприкасаются с этой сигаретой. Девушка всегда останется в его памяти, как девушка, которая одним взглядом разбивает сердца, и которая танцует в одной футболке Мерфи под Radiohead с бокалом красного вина в руке. Он выкидывает пачку в мусорку, не раздумывая ни секунды. — Куда ты теперь пойдешь? Когда Мерфи подходит к ним, он успевает лишь услышать, как Эва шепчет это Этану. — Ко мне. — парень не дает Хартвингу и слова сказать, хватая его за рукав водолазки, притягивает ближе к себе. Плечом к плечу, и Этан смотрит так, будто видит Мерфи первый раз. А во взгляде Эвы читается понимание всего того, что даже Мерфи не понимает. Но она же умная девочка, Олдридж смотрит на них взглядом, полным чего-то неизведанного и уходит к Хантер. — Ты правда не обязан... — Заткнись уже. — Мерфи осознает, что сделал, только когда холодные губы Хартвинга касаются ладони парня. Этан стоит от него всего в нескольких сантиметрах. Но почему-то не отходит, аккуратно касается руки Мерфи, пытаясь не задевать открытые участок кожи. Они стоят так всего несколько секунд, пока Мерфи не откашливается, отступая на шаг и медленно отнимая руку от губ Хартвинга, Этан нехотя отпускает его. — Куда вы? — спрашивает Хантер, подходя к Мерфи со спины. — Видимо, я пойду собирать вещи и переносить их к Мерфи. Парень только кивает на это. — Мама попросила помочь с подготовкой к одному мероприятию в ее ресторане. Но к вечеру я освобожусь. — произносит Хантер. — Тогда в десять встретимся на вечеринке. — Эва, а куда ты идешь? — подает голос Этан. — Мне особо нечем заняться. — Ты можешь пойти со мной, я покажу тебе ресторан моей мамы. Мерфи не так хорошо понимает взгляды Эвы, но сейчас она почему-то выглядит одновременно уязвленной и потерянной. Она лишь кивает, и кажется, Хантер понимает все без слов. *** Этан впервые увидел трейлер Мерфи. И честно говоря, другого он и не ожидал увидеть. Перевезти свои вещи сюда оказалось намного легче, чем он думал. Хартвинг будто снова смог дышать полной грудью. — Конечно, здесь не так много места и нет личных поваров... — Думаю, я это переживу. — прерывает его Этан.— Спасибо. Парень смотрит на Мерфи таким нежным взглядом, что Мерфи откашливается, он достает из шкафа вещи Хартвинга, который затолкал куда подальше, чтобы не видеть их, пытается чем-то занять себя, только бы не видеть такой взгляд Этана. — Ты так и не забрал эти вещи. Когда-то парню невероятно нравилось видеть свои вещи на Мерфи, но, кажется, это было слишком давно. Когда Мерфи уходил, наверное, он так и не смог оставить эти вещи. Хотелось оставить что-то от того времени, которое было для Мерфи таким важным. Когда сердце Мерфи было вдребезги разбито, Хартвинг единственный, кто мог его собрать. Возможно, Хантер действительно была права. Возможно, Мерфи стоит больше ее слушать. — Необязательно мне их отдавать. Наступает тот вид молчания, когда Мерфи чувствует себя уязвленным. Этан буквально стоит посреди его собственного закрытого от всех мира, когда совсем недавно он видел здесь Миранду. Это производит невероятный диссонанс между тем Мерфи, которого он помнит, и тем Мерфи, который появляется рядом с Мирандой. Потому что Хартвинг до сих пор помнит, как парень целовал Этана напротив панорамного окна, в котором была видна та часть города, до которой Мерфи никогда бы не смог дотянуться. И также помнит, с каким взглядом он смотрит на Миранду. — Вы поговорили с Хантер? — легко произносит Этан и садится небольшую кровать, пытаясь избежать этого молчания. — Да. — он улыбается, опустив голову. — Я и забыл, что она всегда будет на моей стороне, что бы я ни сделал. — Не только она. Этан говорит это, прежде чем успевает подумать. Это для Мерфи словно живое напоминание об утраченном. Иногда он думает о том, как бы все сложилось, если бы не полюбил Миранду однажды. Наверное, тогда Мерфи бы во второй раз не подсел на накротики и сейчас не был бы так сломлен. Тогда его жизнь могла бы стать лучше, но как бы парень не хотел, так и не смог разлюбить Миранду. Она была похожа на Мерфи, а некоторые ошибки нужно совершать. Мерфи садится рядом с Хартвингом, соприкасаясь с ним бедрами и коленями. — Поговорим? Мы снова будет жить вместе и не хочу еще раз все испортить. — Мерфи усмехается, путая руку в волосах. — История имеет свойство повторяться. — Вчера я так и не смог сказать тебе. Перед поездкой на пляж Эва спросила у меня: любил ли я тебя. И тогда я кое-что понял: я хотел, чтобы из моей жизни ушел не ты, а тот Мерфи, который во мне видел замену Миранды. Именно из-за этого я не хотел к тебе привязываться, представь, что бы я чувствовал, если бы у тебя случился передоз. Сейчас Мерфи совершенно другой. Теперь он слишком много думает, слишком много чувствует, слишком много переживает. Теперь он стал живым человеком, а не его подобием. Таким Мерфи сделала Рэне, и Этану нравится наблюдать за тем, как парень постепенно находит себя и пытается быть счастливым. — Я никогда тебе этого не говорил, сейчас я об этом жалею. Тогда ты мне очень нравился, но ты прав: я хотел чем-то или кем-то заполнить пустоту, оставшуюся после Миранды. Возможно, если бы мы тогда поговорили, это бы что-то изменило. Мне жаль, что теперь уже поздно. — Мне тоже. Мерфи смотрит в глаза того, к кому раньше прикасался так нежно, к кому в живот утыкался в своих самых ужасных приступах, а на утро просыпался в его объятиях и потом мог терпеть этот мир. Этан был другим. Он никогда не был пустым. В нем было слишком много всего, и это пугало Мерфи. Пугало и одновременно неистово притягивало. Парень всегда будет помнить, как держал руку Хартвинга и хотел так много всего сказать, но не мог. Для Мерфи Этан навсегда останется тем, кого он недолюбил. С кем не срослось, не вышло, не сбылось, хотя и очень хотелось. Мерфи всегда будет помнить и сожалеть о том, что обнимал не слишком крепко, прикасался слишком редко и отдавал слишком мало. Парню всегда будет до боли обидно, что не смог дать Хартвингу то, что он заслужил, в чем нуждался так сильно. Он никогда не простит себе слов, родившихся так поздно в самой глубине души. Мерфи всегда будет жалеть, что Этан оставил такой яркий след в его жизни, но так и не стал его судьбой. Они могли бы иметь место быть, но между ними тысячи невысказанных слов, извинений, жалости. Между ними сотня потерянного времени. Теперь сидеть вот так рядом с Этаном кажется слишком интимным и непривычным. Вспоминая то, что было раньше, и вчерашний банкет, Мерфи понимает, как сильно все изменилось. Никто из них больше не сможет быть теми, кем были раньше. Но так даже лучше. Мерфи голову к потолку поднимает и сжимает веки. Это все так сложно. Он не хочет еще больше ранить Этана тем, что, если бы только он не полюбил Миранду, все было бы по-другому. Но уже поздно. Поэтому Мерфи молчит тогда, когда эти слова так хотят вырваться, и говорит, когда сказать уже нечего. Мерфи опускает голову, медленно дышит, но все равно не может успокоиться. Он встает с кровати так резко, что Этан даже не успевает ничего сделать. — Прости меня. Я переспал с Джесс, когда жил у тебя. Я просто не хотел, чтобы ты узнал это от нее. Мерфи не знает, что ожидал увидеть. Но, наверное, лучше бы Этан его ударил, а не смотрел бы таким побитым взглядом. Это ранит куда сильнее. Хартвинг встает, расправляет плечи и подходит ближе к Мерфи. На самом деле сейчас для Этана это не кажется такой катастрофой, потому что то время уже прошло. То, о чем они оба молчали, могло бы все в корне изменить, но теперь это значения не имеет. Поэтому Хартвинг лишь выдыхает тихо и говорит, опустив руку на плечо Мерфи: — Хорошо, что ты не сказал этого тогда. Наверное, так действительно будет лучше.