hold my name in your heart | храни моё имя в своём сердце

К тому времени, как Хэ Сюань подготовил бочку с горячей водой, Ши Цинсюань вновь заснул. Каждый раз, когда Черновод входил в комнату и находил его в бессознательном состоянии, он ощущал, как страх сдавливает его рёбра, пока не замечал, что мужчина дышит. От этого облегчение разливалось по его венам, словно волны, разбивающиеся о берег. Ему хотелось приблизиться к Ши Цинсюаню и обнять его, просто чтобы почувствовать, как вздымается и опускается его грудь. Просто чтобы убедиться, что он всё ещё жив. Хэ Сюань этого не сделал. Взамен он несколько минут стоял у кровати, собираясь с мыслями, прежде чем мягко потрясти Ши Цинсюаня за плечо. Бывший Повелитель Ветров проснулся, мгновение смотря на него расфокусированным взглядом, прежде чем его лицо озарилось при виде Хэ Сюаня. (Ши Цинсюань был болен и не понимал, кто он на самом деле, напомнил себе Хэ Сюань, когда его мёртвое сердце предательски дёрнулось в груди. Этот взгляд в действительности предназначался не ему.) – Вставай, – сказал Черновод, прежде чем его мысли начали вновь крутиться по спирали. – Тебе нужно освежиться. Ши Цинсюаню потребовалось несколько секунд, чтобы обдумать его слова. Он несколько раз моргнул, глядя на Хэ Сюаня, прежде чем подчиниться, с трудом выбираясь из-под одеяла. Когда его ноги коснулись пола, он пошатнулся. Черновод стремительно оказался рядом, чтобы поддержать его. – Прости, – услышал он бормотание Ши Цинсюаня. Судя по тому, как мужчина опирался на Хэ Сюаня, он мог чувствовать, что бывший Повелитель Ветров берёг одну из ног, опираясь на вторую большей частью своего веса. – Я в порядке, – настаивал он, осторожно отстраняясь от Черновода, чтобы сделать несколько шагов самостоятельно. Он мог ходить, но его шаги были медленными и болезненными. Его раненая нога волочилась за ним. Хэ Сюань помедлил, прежде чем сказать: – Позволь мне отнести тебя, – Ши Цинсюань замер, всё ещё стоя к нему спиной. – Тебе не стоит перенапрягаться сейчас, – добавил он. Бывший Повелитель Ветров ничего не сказал, лишь кивнул. Хэ Сюань обошёл его и осторожно подхватил на руки – точно так же, как тогда, когда он нёс его сюда из столицы. Ши Цинсюань обвил одной рукой шею Черновода, чтобы помочь себе удержаться. Он всё ещё был таким лёгким. Хэ Сюаню следует кормить его больше. Он явно питался недостаточно, когда был предоставлен сам себе. Хэ Сюань отнёс его в купальню, усадив на край бочки. Он уже собирался уйти, когда Ши Цинсюань заговорил: – Мин-сюн, – произнёс он тихим голосом. – Поможешь мне искупаться? – последовало несколько секунд молчания, во время которых Черновод пытался осознать то, что сказал ему Ши Цинсюань. – Моя рука сломана, – пояснил он, когда Хэ Сюань не ответил. Бывший Повелитель Ветров не знал, о чём говорил: те самые руки, которыми он просил очистить его тело и омыть его волосы, убили его брата. Черновод не заслуживал такого доверия. Если бы Ши Цинсюань знал, кто он на самом деле, он наверняка скорее убил бы Хэ Сюаня, чем позволил бы ему искупать его. Но вот он здесь, просящий о помощи, и холодное, мёртвое сердце Черновода не было способно отказать ему ни в чём. – Хорошо, – выдохнул Хэ Сюань, хотя это было совсем не так. Черновод помог мужчине подняться и начал медленно снимать внешний слой его одежд. Ши Цинсюань стоял неподвижно, намеренно глядя в сторону, пока руки Хэ Сюаня расстёгивали его пояс. Как только с этим было покончено, Черновод стянул одежды с плеч Ши Цинсюаня, позволив им упасть на пол. Внешний слой его наряда был самым изношенным, но его внутренние слои также были покрыты грязью и сажей по краям. Хэ Сюань задавался вопросом, как долго бывшее божество носило эти тряпки, как долго этот мужчина был лишён чистой, тёплой одежды. Но сейчас было не время останавливаться на этих мыслях. В деликатной тишине Хэ Сюань раздевал его до тех пор, пока на Ши Цинсюане не осталось ничего, кроме его внутренних одежд. Руки Черновода замерли, когда он добрался до последнего слоя. Действительно ли он мог это сделать? Проблема была не в наготе, а в уязвимости и доверии, которые бывший Повелитель Ветров с такой готовностью вручал ему. Видимо, он застыл слишком надолго, потому что Ши Цинсюань в итоге нарушил молчание: – Мин-сюн? – прошептал он, по-прежнему не глядя на Хэ Сюаня. Черновод вырвался из своих мыслей и помог ему снять последний слой. Тот соскользнул с мужчины, и остался только Ши Цинсюань и его голая кожа, живая и тёплая, прямо перед ним. Первым, что заметил Хэ Сюань, были синяки на его груди и животе, фиолетовые и синие на фоне его смуглой кожи. Каждый из них выглядел болезненным, такого рода кровоподтёки не исчезали неделями. Горло Хэ Сюаня сжалось при виде них. – Что случилось? – спросил он. Его голос прозвучал резче, чем он ожидал, и в нём слышалась боль, которую он не мог объяснить. Ши Цинсюань моргнул, прежде чем проследить за взглядом Хэ Сюаня, упиравшимся ему в грудь. – О, – выдохнул он. Его взгляд переместился на пол. – Я… Нечего было есть, – после этого Ши Цинсюань умолк, по-видимому, надеясь, что этих слов будет достаточно для объяснения его травм. Когда Черновод продолжил молча ждать, он глубоко вздохнул и обхватил себя одной рукой, пристыженно признавшись: – Меня поймали на воровстве. Он стоял напротив Хэ Сюаня, сгорбившись, как будто ожидал какого-то приговора. Хэ Сюань осторожно взял руку, которой Ши Цинсюань прикрывал свою грудь, и отвёл её в сторону. Бывший Повелитель Ветров напрягся. Он боялся. Боялся, что ему причинят боль или накажут. Но Черновод лишь мягко положил ладонь на горящую кожу Ши Цинсюаня, и когда он спустя время отстранился, синяки поблекли. Они всё ещё оставались, но теперь были гораздо менее серьёзными, чем раньше. – Ах, – это было всем, что Ши Цинсюань произнёс. – Залезай, – велел ему Хэ Сюань, перенаправляя внимание Ши Цинсюаня прежде, чем он смог бы спросить об этом. Прежде, чем он смог бы спросить, почему Хэ Сюань это сделал; прежде, чем Черноводу пришлось бы выдумывать ложь, потому что он не хотел признаваться в настоящих причинах даже самому себе. Ши Цинсюань взглянул на него с замешательством, прежде чем, казалось, вспомнил, зачем они вообще были здесь. – О. Верно, – он продолжил неподвижно стоять ещё несколько секунд, ожидая, но когда Хэ Сюань так и не пошевелился, спросил: – Можешь помочь мне забраться? Хэ Сюань мысленно пнул себя за то, что забыл о сломанной ноге Ши Цинсюаня. Он предложил бывшему божеству свою руку, на которую тот с благодарностью опёрся. Они доковыляли до купели, куда Черновод помог мужчине забраться. – Спасибо, – сказал ему Ши Цинсюань, устроившись. Он смотрел в другую сторону, но по тому, как он сгорбился, Хэ Сюань мог сказать, что бывший Повелитель Ветров испытывал стыд из-за необходимости просить о помощи. Он всегда был очень энергичным, всё время порывался бежать то в одну, то в другую сторону, когда они вместе прогуливались. Дикий и непредсказуемый, как ветер. Быть лишённым этой свободы, вероятно, опустошало его. Черновод должен быть счастлив. Это было то, чего он хотел: увидеть, как Ши Цинсюань страдает так же, как и он, увидеть, как он снова и снова падает лицом в грязь, теряя всё, что любил. Он заслужил это. Это было то, что уготовила ему судьба, прежде чем вмешался его брат. Его счастье было получено за счёт Хэ Сюаня и его семьи, и теперь пришло время Ши Цинсюаня платить по счетам. Но Хэ Сюань больше не мог лгать себе. Как бы он ни пытался убедить себя, что именно этого и хотел, что помогал Ши Цинсюаню со злым умыслом, он всегда знал, что это ложь. Они прожили бок о бок годы, и в какой-то момент Черновод начал заботиться о Повелителе Ветров. Пусть даже тот разрушил его жизнь. Пусть даже он, по логике вещей, должен был хотеть, чтобы Ши Цинсюань получил по заслугам; но в Хэ Сюане всё равно всегда жило это стремление защищать то улыбчивое, доброе и прекрасное божество, которое постоянно было рядом с ним. Ши Цинсюань был рождён с ужасной судьбой, и Хэ Сюань посвятил себя тому, чтобы в конечном счёте вернуть всё на круги своя. А потом он увидел всё то хорошее, что было в Ши Цинсюане, и задумался, могла ли судьба ошибиться. Он всегда притворялся рядом с Ши Цинсюанем. Но кто сказал, что он делал это не для себя? Когда в последний раз он по-настоящему верил, что действовал только ради мести? Ши Цинсюань всё ещё лежал в бочке. – Нет нужды благодарить, – еле слышно сказал Черновод. Но по тому, как Ши Цинсюань словно бы немного расслабился, он понял, что тот услышал его. Хэ Сюань сел на край купели и закатал рукава. Он потянулся вперёд, откидывая в сторону волосы Ши Цинсюаня, чтобы помыть его спину. Там синяков было ещё больше, однако они были поменьше размером и не такими серьёзными, чем те, что на груди и на животе. Тем не менее, Хэ Сюань не смог удержаться от того, чтобы прижать ладони к спине мужчины и направить духовную энергию, чтобы облегчить самое худшее. Он начал смывать грязь со спины Ши Цинсюаня мокрой тряпицей. Бывший Повелитель Ветров молчал на протяжении всего времени, и единственным звуком, который он издавал, было его тихое, затруднённое дыхание. Черновод пытался прикасаться к нему как можно бережнее, стараясь не тереть слишком сильно те места, где были синяки. Когда его спина стала чистой, Хэ Сюань мягко развернул Ши Цинсюаня лицом к себе. Лицо мужчины полыхало румянцем, вероятно, из-за лихорадки, или из-за горячей воды, или от сочетания и того, и другого. Хэ Сюань взял одну из рук Ши Цинсюаня в свои и начал трудоёмкий процесс вычищения всей грязи из-под его ногтей. Черновод помнил, как бывший Повелитель Ветров настаивал на том, чтобы делать маникюр им обоим, стараясь избавиться от каждой найденной частички грязи. Теперь его ногти были неровными и облупившимися, а руки – мозолистыми и грубыми. Но они по-прежнему были тёплыми и знакомыми, а его пальцы всё ещё идеально входили в пространство между пальцами Хэ Сюаня. Именно тогда Хэ Сюань осознал, что в какой-то момент в процессе очистки рук Ши Цинсюаня они переплели пальцы. Он поднял взгляд на Ши Цинсюаня, который смотрел на их соединённые пальцы с тем же замешательством. Черновод хотел убрать руку. Но по какой-то причине, неизвестной даже ему самому, не сделал этого. Вместо этого он притянул ладонь Ши Цинсюаня ближе к себе и начал протирать остальную часть его руки. Ни один из них не сказал ни слова. Он мог чувствовать сердцебиение мужчины своей ладонью – едва уловимое, быстрое и трепещущее, словно бабочка на ветру. Хэ Сюань размышлял о том, не начнёт ли его собственное мёртвое сердце биться так же, как сердце Ши Цинсюаня, если они останутся так достаточно надолго. Он решил не проверять. Эта рука уже была достаточно чистой, так что ему не следовало и дальше тратить время на идиотские мысли, которые в данный момент извергал его мозг. Черновод отпустил руку Ши Цинсюаня и потянулся ко второй. Ши Цинсюань едва заметно вздрогнул и поморщился, когда он попытался выпрямить её. – Прости, – сказал Хэ Сюань, ослабляя хватку на его руке. Он задавался вопросом, как бывший Повелитель Ветров сломал её; хотя визуально перелом не был заметен, Хэ Сюань мог сказать по тому, какой худой и слабой была эта рука, что травма не являлась лёгкой. Прежде чем Черновод смог остановить себя, он спросил: – Сильно болит? – Не слишком, – ответил Ши Цинсюань. – Я больше ничего не чувствую в том месте. Или когда двигаю рукой, – взгляд Хэ Сюаня остановился на его лице. Ши Цинсюань спокойно смотрел на него, но что-то, должно быть, отразилось на лице Хэ Сюаня, потому что он быстро добавил: – Ах, ну, по крайней мере, я всё ещё могу немного шевелить рукой! – он показательно сжал и разжал пальцы. По крайней мере, он не выглядел слишком обеспокоенным состоянием своей руки, так что Хэ Сюань решил не настаивать. Он закончил очищать конечность и осторожно опустил её обратно в воду. Он омыл его грудь и ноги с той же тщательностью: стараясь не тереть слишком сильно синяки и порезы, обращаясь со сломанной ногой с особой осторожностью. Ши Цинсюань был тихим почти всё время, за исключением тех моментов, когда у него случался приступ кашля. Черновод заметил, что они, по крайней мере, казались несколько мягче, чем раньше. Быть может, его состояние улучшалось, хотя бы немного. После того, как он очистил всё тело бывшего божества, осталось вымыть только его лицо и волосы. Хэ Сюань осторожно приблизился и обхватил нижнюю челюсть Ши Цинсюаня одной рукой, а другой – провёл тряпицей по его коже. Казалось неправильным – и в то же время таким естественным – касаться раскрасневшегося лица Ши Цинсюаня. Это казалось неправильным, потому что бывший Повелитель Ветров ненавидел его, а он сам должен был ненавидеть его в ответ. Это казалось естественным, потому что изгиб челюсти Ши Цинсюаня так идеально ложился в его ладонь – словно два кусочка головоломки, вставшие на место. Ши Цинсюань неотрывно смотрел на него с чем-то тёмным и напряжённым в глубине глаз, пока Хэ Сюань стирал грязь с его носа, лба и щёк. Черновод старался избегать зрительного контакта, потому что каждый раз, когда их глаза встречались, у него перехватывало дыхание, и возникало ощущение, будто он прыгает со скалы. Однако было довольно трудно избегать взгляда Ши Цинсюаня, казавшегося почти магнетическим. – Закрой глаза, – сказал Хэ Сюань, чтобы получить хоть какую-то передышку. Ши Цинсюань немедленно подчинился, не задавая вопросов. Это заставило пустой желудок Хэ Сюаня сжаться. Количество веры, которую Ши Цинсюань вкладывал в него, – вернее, в Мин И, – было слишком велико. Черновод этого не заслуживал. Он отогнал эти мысли и принялся сосредоточенно промывать область вокруг глаз теперь, когда они были закрыты. – Мин-сюн так добр ко мне, – Ши Цинсюань вяло вздохнул, пока Хэ Сюань аккуратно протирал его веко. Черновод резко втянул носом воздух и почувствовал, как его рука дрогнула, чуть не выронив тряпицу. – Всегда так добр ко мне, – продолжил он, не замечая, как этими словами сейчас словно бы прокручивал нож в животе Хэ Сюаня. – Можешь открыть глаза. Нужно ещё помыть твои волосы, – сказал Хэ Сюань, прежде чем Ши Цинсюань успел что-то добавить. Он надеялся, что дрожь, которую он чувствовал в своих костях, не была слышна в его голосе.

_______________________

После того, как Ши Цинсюань был вымыт и высушен, Хэ Сюань облачил его в самые удобные одежды, которые смог найти в своём гардеробе. Шёлковая ткань была цвета индиго, почти чёрного – определённо не того цвета, который выбрал бы бывший Повелитель Ветров, но, тем не менее, она была тёплой, мягкой и чистой. Ши Цинсюань окинул взглядом наряд, который был на него надет, и его брови нахмурились. – Мин-сюн… – начал он, и на мгновение Черновод подумал, что он собирается жаловаться. Как божество, Ши Цинсюань всегда был очень разборчив в выборе одежды, тратя часы на то, чтобы подготовиться к небольшому празднеству, всегда спрашивая у Хэ Сюаня его мнение о той или иной части своего наряда. Но вместо этого он сказал: – …ах, они слишком хороши для кого-то вроде меня, я их испорчу. Он сказал это с благодарной улыбкой на лице, но в его глазах было напряжение. – Мне всё равно, – ответил Хэ Сюань. Улыбка Ши Цинсюаня дрогнула на долю секунды. – Разумеется, ты бы не хотел, чтобы твои одежды были испорчены… – Теперь они твои, – прервал его Черновод, ставя точку в этой теме. Ши Цинсюань выглядел неудовлетворённым его решением, но лишь поджал губы и отвёл взгляд со сложным выражением лица. По тому, как он едва держался прямо, Хэ Сюань мог сказать, что он уже нуждается в отдыхе. Хэ Сюань уложил его обратно в постель, укрыв одеялом и убедившись, что ему достаточно тепло, прежде чем задуть свечи, горевшие в комнате. Он тихо закрыл за собой дверь, чувствуя себя так, будто с его плеч свалился тяжкий груз, как только он покинул общество Ши Цинсюаня. Видеть бывшего Повелителя Ветров, слышать его голос, просто знать, что он там, в одной из комнат его чертогов, было достаточно, чтобы полностью вывести Черновода из равновесия. Хэ Сюань шёл по пути мести, каким бы узким тот ни был. Этот путь не допускал ни отклонений, ни отвлечений, ни промахов. И всё же Ши Цинсюань ворвался в его жизнь, как ураган, полный ярких улыбок и звенящего смеха. Временами Хэ Сюань забывал, что лишь изображает Мин И, забывал, что проводит время с Ши Цинсюанем лишь для достижения своей цели. Временами он бросался навстречу опасности ради Ши Цинсюаня, даже не задумываясь. Временами, когда Повелитель Ветров смеялся или улыбался, Хэ Сюань чувствовал, как сжимается его сердце. Временами, когда Ши Цинсюань называл его своим лучшим другом, Хэ Сюань верил ему. Он всегда заставлял голову Хэ Сюаня кружиться, сомнения и странные мысли наполняли его ум. Годы жизни, проведённой с Ши Цинсюанем, изменили Черновода. И сейчас всё повторялось. Он отправился на кухню, чтобы приготовить ещё еды. Пока он нарезал овощи, его мысли возвращались к Ши Цинсюаню снова и снова, несмотря на все попытки сосредоточиться. Было в этом мужчине что-то, что завораживало Хэ Сюаня, что-то, что заставляло его чувствовать тепло в теле, которое столетиями было мертво. Он хотел защитить это тепло, хотел спрятать в своих ладонях этот маленький огонёк, который грозился вот-вот погаснуть. Он хотел защитить Ши Цинсюаня. Возможно, именно это Хуа Чэн чувствовал по отношению к своему возлюбленному наследному принцу. Эта мысль заставила его руку дрогнуть, поранив ножом один из его пальцев. Струйка крови скользнула по его руке. Это не было чем-то, что он не мог бы исправить с помощью небольшого количества духовной энергии, но Хэ Сюань позаботился о том, чтобы смыть кровь с руки, прежде чем вернуться к овощам. Мысленно он распекал себя за столь возмутительное суждение. Чувства Хуа Чэна к Се Ляню были гораздо… сильнее, чем всё, что он когда-либо чувствовал к Ши Цинсюаню. Хуа Чэн любил Се Ляня, и хотя Черновод заботился о Повелителе Ветров, это, конечно, не было чем-то настолько всепоглощающим, как любовь. Глубина его привязанности объяснялась ничем иным, как восхищением добросердечностью Ши Цинсюаня. Мысль о том, что он любит его, была вопиющей – кто будет любить человека, который разрушил твою жизнь? Даже если бы он действительно любил Ши Цинсюаня, это не принесло бы им ничего, кроме ещё большей боли. Хэ Сюань убил брата Ши Цинсюаня у него на глазах, лишил его духовных сил, сверг с небес и оставил жить на улицах. Было бы поистине чудом, если бы бывшее божество не ненавидело его сейчас всеми фибрами своего существа. Хэ Сюань опомнился, когда увидел, что овощи, которые он нарезал, превратились в бесформенную мешанину. Он вздохнул, отложил нож и решил оставить приготовление пищи до тех пор, пока его мысли не станут более ясными.

_______________________

На следующее утро, когда Ши Цинсюань ел кашу, приготовленную ему Хэ Сюанем, он внезапно опустил ложку и посмотрел Черноводу прямо в глаза. – Мин-сюн ничего не ест, – заметил он, слегка нахмурившись. Хэ Сюань поднял руку, кончиками пальцев стерев крупинки, прилипшие к уголку губ Ши Цинсюаня. Кожа мужчины всё ещё пылала жаром и румянцем. Даже если его прикосновение к ней задержалось на мгновение дольше, чем это было необходимо, некому было на это указать. – Я не голоден, – сказал он Ши Цинсюаню. Было неясно, что именно Ши Цинсюань думал о происходящем; верил ли он, что его забрал к себе какой-то таинственный незнакомец, похожий на Мин И, или действительно настолько бредил, думая, что Мин И заботится о нём, в то время как настоящий Мин И давным-давно был мёртв, а Мин И Хэ Сюаня всегда был только фасадом. Ши Цинсюань никогда даже не встречался с настоящим Мин И. Черновод вовсе не скрывал свои духовные силы, поэтому у бывшего Повелителя Ветров не было причин думать, что он нормальный человек, которому нужно есть каждый день. Ши Цинсюань зачерпнул ложкой немного каши и поднёс её к губам Хэ Сюаня. – Но Мин-сюн любит есть, – упрямо возразил он. В его глазах было то самое выражение, которое подсказывало Хэ Сюаню, что мужчина не отступится, пока он не подчинится. Прошло много времени с тех пор, как Черновод ел в последний раз. Он не видел в этом смысла, так как единственным его желанием было умереть. Кроме того, он был уже на мели. Продолжив есть, он бы ещё больше задолжал Хуа Чэну. Но Ши Цинсюань всё ещё держал ложку у его рта, а Хэ Сюань был слаб, поэтому он вздохнул и позволил бывшему божеству накормить его кашей. Та ощущалась на вкус немного пресноватой, но наполнила его рот теплом, и Хэ Сюань быстро вспомнил, почему он так любит есть. Он и не заметил, насколько пустым себя чувствовал без еды в желудке. В поместье Сумеречных Вод всегда было холодно, а мёртвое тело Черновода не излучало тепла. Холод уже давно и глубоко проник в его кости. Но каша была горячей, и даже ложки оказалось достаточно, чтобы согреть его изнутри. Ши Цинсюань вытащил пустую ложку из его рта, и только тогда Хэ Сюань понял, что это была та же самая, из которой сам мужчина только что ел. Не то чтобы Черновод боялся заразиться (в конце концов, он уже был мёртв), но тот факт, что это простое действие ощущалось таким интимным, заставил его замереть. Ши Цинсюаня, казалось, это нисколько не смущало; на его лице расцвела улыбка, слишком яркая для кого-то настолько измученного, и он предложил Хэ Сюаню ещё одну ложку. Черновод не заслуживал этого. Он не заслуживал ничего из этого. – Ты больше нуждаешься в пище, чем я, – сказал Хэ Сюань. – Но Мин-сюн выглядел таким счастливым, когда ел! – Ши Цинсюань надулся, лишь немного опустив руку с ложкой. Он выглядел счастливым, когда ел? Хэ Сюань предположил, что он был слишком отвлечён едой и чувством вины, ворочавшимся в его груди, чтобы заметить, какое у него было выражение лица. – По крайней мере, ещё одну ложку, – умолял Ши Цинсюань. Хэ Сюань знал, что ему не следовало – бывший Повелитель Ветров нуждался в пище гораздо больше, чем он сам. Но еда казалась такой заманчивой, а Ши Цинсюань выглядел так, будто действительно мог расплакаться, если Хэ Сюань не примет предложенное, поэтому он уступил и дал ему накормить себя ещё одной ложкой. Так не должно быть. Он не должен принимать доброту Ши Цинсюаня, не заслужив её. Но было так легко позволить, чтобы его баловали, чтобы о нём заботились – впервые за много лет. Он так долго был один. Он был слаб и беспомощен перед Ши Цинсюанем, и, может быть, он мог позволить себе побыть важным, побыть кем-то, кого любили, хотя бы сейчас, на последнем отрезке его загробной жизни. Вскоре тарелка с кашей опустела, и Хэ Сюань вместе с Ши Цинсюанем устроился на кровати, наслаждаясь чаем. Они пребывали в комфортной тишине, которая обычно следовала за сытной едой. В такие моменты, как этот, Черноводу мерещилось, что он снова жив. Он почти ожидал, что, выйдя в коридор, встретит своих родных, что его затянут в тёплые объятия, которых ему не хватало веками. После долгого, утомительного путешествия он наконец-то вернётся домой. И его невеста поцелует его, а он посмотрит ей в глаза и скажет, как сильно по ней скучал… Но Хэ Сюань не мог вспомнить глаза своей невесты. Или её лицо, или её слегка кривоватую улыбку. Он не мог вспомнить, как выглядели волосы его сестры, которые она никогда должным образом не причёсывала, или как ощущались руки его отца, похлопывающие его по плечу, или как сладко звучал голос его матери. Его память о них медленно угасала на протяжении столетий разлуки. Теперь все образы и чувства, которые он хранил, были просто размытым пятном. Он поклялся отомстить за них, но со временем воспоминания, которые делали этих людей такими ценными для него, развеялись, как дым на ветру. В чём тогда был смысл всего этого? Всем, что у него осталось, было эхо давно умершей любви, горя и ярости, которые поддерживали его на протяжении веков. А теперь и это тоже исчезло. – …Мин-сюн, – позвал его Ши Цинсюань. Сейчас он был ближе, чем раньше, стоя на коленях на кровати прямо перед ним. Его брови были озабоченно нахмурены. – Мин-сюн, что случилось? Хэ Сюань на мгновение растерялся, прежде чем почувствовал, как слеза скатилась по его щеке. Когда в последний раз он плакал? Черновод не мог вспомнить. Он определённо не плакал ни перед кем уже очень долгое время. Он не знал, как поступить – то ли уйти, то ли позволить Ши Цинсюаню увидеть его таким. Но прежде, чем он успел принять решение, одна из мозолистых рук бывшего божества коснулась его лица, стирая слёзы. Хэ Сюань не знал, что сказать, и стоило ли вообще что-то говорить. Он боялся, что его голос сорвётся, если он попытается. Но Ши Цинсюань не ждал от него ответа – просто обнял и притянул к себе с такой осторожностью, что Хэ Сюань почувствовал, как вот-вот заплачет ещё сильнее. – Я здесь. Я с тобой, – шептал Ши Цинсюань. И хотя его кожа всё ещё была горячей от жара, его голос всё ещё был грубым, а он сам определённо всё ещё бредил – Хэ Сюань верил ему.