Об этом нам Марья Ивановна не говорила…

Но эта история ещё не закончена. Напрашивается логичный вопрос: " Если же у них нет шанса на отношения, то почему это ещё не конец?» Потому что самое лучшее решение, которое могло придти в его голову- это напиться. Да напиться! А что? Как по мне лучше и не придумать! И выходя из кабака такой же пьяный, как и Есенин, которого Маяковский видел некоторое время назад, в окружении женщин, хотя именно это и вызывало отвращение у него, шёл смеясь и находу читая им стихотворения о чем попало. Под утро, когда он остался совсем один, возвращаясь по темным переулкам Санкт-Петербурга, города поэзии и лирики, культурной столицы России, услышал как завязывается какая-то потасовка, направился в сторону этих звуков. Увидя там Есенина, он был слегка удивлён. Какие-то два мужика избивали его за то, что тот не хочет возвращать им долг, накопившийся в азартных играх, заработанный им в этом самом кабаке, за которым его сейчас избивали до полусмерти. И Маяковский на крыльях любви полетел спасать своего любимого от этих двух недоумков, которые посмели причините его любви вред. У него хватило сил, чтобы справиться с ними, и встретившись с Есениным лицом к лицу… «Лица не увидать, большое видится на расстоянии… когда кипит морская гладь. Земля корабль, но кто-то вдруг за новой жизнью, новой славой в прямую гущу бурь и вьюг ее направил величаво…» — пронеслось в голове обоих стихотворение Есенина. Иронично, не правда ли?

***

Маяковский тащит на своей могучей и сильной спине любовь всей своей жизни с кудрявыми, вечно спутанными волосами пшеничного цвета спадающими на его небесно голубые очи — бухого Есенина. Тащил он его с Манежного переулка до Надеждинской 52. Неосвещённая улица пугала своими тенями и наркоманами в том числе Есенина который уже тянется за поцелуем к Володе. Как приличный джентельмен Маяковский пытается оттолкнуть Есенина, но его губы невольно начали отвечать на поцелуй. Есенин первый разрывает поцелуй, потому что ему нужно «выблевать свой желудок, переполненный алкоголем» он шёл, думав о том, как будет объясняться перед Лилей, почему же он притащил в из дом своего ненавистника. Но вот уже заходя в парадную 52-го дома, у Маяковского в голове всплыла мысль о том, чтобы прямо сейчас все бросить, так как перед ним было ещё 5 этажей Ада. Поднимаясь по лестнице, он уже заранее готовит в своей голове план о том, какие оправдания и доказательства он будет приводить в довод того, что же делает Есенин на спине Маяковского на пороге их квартиры? Дойдя до двери в свою квартиру и доставая ключи, он судорожно пытается попасть ими в замочную скважину, но у него это получилось не с первого раза, из-за дрожащих рук, побледневших из-за крепкой хватки, которой он пытался удержать Есенина, чтобы он ни в коем случае не упал и не разбился. Зайдя в квартиру, Маяковский услышал гробовую тишину, точнее он ничего не услышал, абсолютно. Обнаружив на прикроватной тумбочки спальни записку от Лили о том, что ее не будет пару дней. Забыла уточнить, дорога Маяковского сопровождалась буйными криками Есенина, признаниями в любви к каждому столбу и избиением разбитыми в кровь кулаками по спине Владимира, оставлявшие пятна на его пиджаке, но ему было все равно на это. Маяковский сбросил Есенина со своей спины прямо на кровать и уже собирался уходить в гостиную спать на диване, во-первых из-за того, чтобы не смущать Есенина и не смущаться самому, а во-вторых он валился от усталости, как вдруг, не с того не с сего Есенин просит его остаться спать с ним и почитать ему стихи! «Вы ушли,
      как говорится,
             в мир в иной.
Пустота…
      Летите,
         в звезды врезываясь.
Ни тебе аванса,
         ни пивной.
Трезвость. Нет, Есенин,
        это
         не насмешка.
В горле
    горе комом —
            не смешок.
Вижу —
     взрезанной рукой помешкав,
собственных
        костей
           качаете мешок…» — сочинял Маяковский, бормоча себе под нос с надеждой, что Есенин не слышит и уже спит. Сам того не заметя, Маяковский уснул вместе с Есениным, тихо сопящим на его плече, склонив головы друг к другу, как ива тянущаяся к воде.

***

Есенин проснулся, скрипя себе под нос: » головаааа», ему было очень плохо, ощущение, что тебя вывернули наизнанку, и потом до него стало доходить, что он вообще не понимает где он находится, и почему на нем лежит тяжеленная туша Маяковского. Маяковского черт возьми! От паники, наведённой Есениным, Маяковский тоже просыпается и тянется за поцелуем к своему любимому, но Есенин, ничего не помнивший, отталкивает его, что было логичным действием с его стороны, а Маяковский не стал загоняться по этому поводу, так как считал такую реакцию совершенно нормальной от человека, который пару часов назад лежал пьяный в дрова и с разбитым носом. Маяковский молча встал с кровати, принёс таблетку от головы и стакан воды для Есенина, затем он отлучился за аптечкой, чтобы обработать его раны. После того, как Маяковский закончил свои действия и уже хотел встать с края кровати, на которой помимо его самого сидел и Есенин, которому он уже обработал ссадины и ушибы, неожиданно Есенин хватает его за воротник мятой рубашки и прижимается своими губами к его. Есенин немного отстраняется и шепчет в его в губы тихое «спасибо», на лице Маяковского проскользнула ухмылка, но такая искренняя, которая несвойственна его характеру.

***

Через пару недель вернулась Лиля, с трагичной новостью о том, как скончалась ее мать, когда она отлучилась ненадолго в магазин. — Я пр.пр.прихожу, а она лежит на полу без сознания и н.н.не дышит! — захлебываясь слезами, рыдала в плечо Маяковского Лиля. И тут в его голову пришло осознание: — Я ничего не чувствую. Мне совершенно все равно на то, что ее мать умерла, как грязная свинья в совершенном одиночестве. Киеве гнусные мысли приходят ко мне в голову в такой тяжелый момент раздумий?! Я абсолютно остыл. Значит ли это, что я разлюбил ее? — задал он вопрос сам себе, на который так и не смог дать ответ, скорее всего спустя большой промежуток не сможет… это не те чувства, которые были раньше, не те эмоции, нет ниче, абсолютно ничего! Это съедалось его изнутри, как гадкий червяк, сжирающий яблоко, начиная с сердцевины, с сердца, как обида, засевшая глубоко в сердце, которую ты будешь помнить спустя месяц, год, 10 лет! И не важно простил ты этого человека или нет, наличие обиды на него, вот, что главное!

***

Через некоторое время в гости к Маяковскому заявляется Булгаков по приглашению своего друга. Усадив Булгакова Маяковский, достаёт бутылку хорошого, крепкого коньяка и два стакана. — Ну, рассказывай.- сказал Булгаков, отпивая немного янтарно-желтой жидкости из своего стакана. — Я влюбился…- прозвучали тихие и неуверенные слова Маяковского, что было совершенно не свойственно его стальному характеру, сам Маяковский, славившийся своими колкими ответами на разного рода фразы, а тут такое… — Ты какой-то особенно грустный, в первый раз что ли? Лиля у тебя уже третья жена, а ты все ещё не смерился, что люди могут разлюбить? — спросил Булгаков, пытаясь поддержать друга, но с ноткой насмешки в голосе. Маяковский смотрит в пол с абсолютно пустым взглядом. Булгаков совсем запутался, он не понимает, что случилось с его лучшим другом. — Да, в первый раз… — отвечает Маяковский, опершись локтями в колени и смотря в пол с все ещё таким же пустым взглядом. — Не томи, — с ноткой раздражения сказал Булгаков. — Серёжа. — сказал Маяковский, опустив голову между коленями и сомкнув руки в замок на затылке. — Есенин что ли?! Ты совсем? С дуба рухнул! Ну давай, хватит шутить, серьезно, рассказывай, что случилось? — отвечал Булгаков. — Да, Есенин. — сказал Маяковский, завершив свою речь наполовину выпитым стаканом коньяка, стоящим перед ним. — Есенин? Серьезно?! А что насчёт Лили, всё прошла любовь, завяли помидоры? Как же твоя муза, любовь всей твоей жизни? — недоумевая, спрашивал Булгаков. — Нет, поздно, уже люблю…

***

…. Марингоф говорит Есенину, переходя на крик: - Те же грабли! Вот ей Богу! Есенин, вот как так можно?! Для тебя это очередная блажь, а ему может быть плохо, может он не сможет вынести это? Ты хоть иногда о чужих чувствах заботишься?! - Нет, я понимаю, что в этот раз совсем по-другому. С Клюевым у меня было ощущение долга, будто я ему обязан своё место в обществе! А здесь… я хочу с ним быть, не могу без него! — говорил Есенин с надеждой в глазах на то, что товарищ поймёт его чувства. Единственное, что хоть как-то успокаивало его, это был треск дров в камине, слушая его Есенина окунало в детство, в то прикрасой время, когда перед сном он слушал мамины истории и рассказы, натолкнувшие его в последствии заняться литературой.Эти чувства были схожи с теми, которые возникают при совершении дорогой, но желанной покупки. «Вроде хочешь, но денег жалко…- Вроде хочешь быть с ним вместе, а вроде все против… может правда не стоит…» — задал риторический вопрос Есенин самому себе, ожидая ответа от сильной личности, но кроме шума в ушах ничего не услышал.