Пара для пришельца

      За всё хорошее, даже то, чего не хотел, приходится платить.       Организм человека оказался восприимчивым к афродизиаку пришельца и поддался ему полностью, но тут оказалось как с алкоголем — похмелье не заставило себя долго ждать.       Лиам проснулся гораздо позже обычного и остался в постели, не в состоянии выбраться из горячих объятий Вива. Он был здесь же, лежал как приклеенный, стоило перевернуться — пришелец сдвигался и снова обхватывал мужчину руками.       "Я ему нужен."       Тело жутко морозило, буквально трясло от холода, но тепло, коим делился малыш, помогало унять пост-эффекты. Да и правильно это было. После того, как переспали, разве не положено переплестись ногами как молодожёны и спать до обеда? Особенно, если для кого-то это было в первый раз. Как бы да, но Лиам не мог знать.       В отношениях ему никогда не везло. Всю свою удачу, видимо, он потратил ещё в подростковом возрасте, когда выиграл принятие семьёй своей ориентации. Родители не ругали его, не спрашивали, почему он такой, и не отправили в коррекционный лагерь, которые ещё существуют, спрятанные за изнанкой толерантного мира. Бэкке же напротив — всё было интересно, она завалила его кучей вопросов, по типу "а как ты понял?" или "хочешь ли ты теперь пользоваться косметикой, чтобы привлечь внимание парней?". Она даже пообещала помочь советом, ведь сама уже имела опыт в отношениях. Его сестрёнка была лучше всех.       Отец, бывший военный, отреагировал совсем не так, как можно было ожидать. Они сели за обеденный стол из светлого дерева и обсуждали то, до чего сопливый подросток сам бы никогда не дошёл. Как новое качество повлияет на его жизнь и как взаимодействовать с гомофобами. Лиам не знал, что такое травля, будучи душой компании, но отец описал все "подводные" точнее некуда. И настоял на том, чтобы сын стал ходить в секцию ушу, что в конце улицы.       "Быть геем — значит бороться каждый день за то, что другие получают просто так. И ты должен быть готов к борьбе."       Плохих советов от папы он в жизни не получал, поэтому слушался беспрекословно, осваивая не только боевые приёмы, а и философию ушу. В секции его называли обнимальщиком, как и ещё нескольких ребят, потому что во время броска он в последний момент придерживал оппонента, не давая вышибить дух о татами. Два очка — это успешный чистый бросок, а уж как противник приземлился — дело другое. Драться с тем, кто ударился спиной с высоты своего роста, конечно, было проще, но Лиам не искал лёгких путей. Он с колотящимся сердцем поднимался на лэй-тай в полной защите, вытирал влажные стопы о татами и поднимал руки в перчатках, готовый победить или проиграть.       Бэкка смеялась и имитировала выпады и удары с криком "кия!" весь первый месяц, пока возвращалась домой вместе с братом. Сестра решила, что и ей стоит научиться самообороне, поэтому стала ходить в секцию, что прямо над залом ушу. Трижды в неделю они бодро шли туда-назад по одной и той же дороге, держась за лямки одинаковых красно-белых рюкзаков, обсуждая тренировки, учебу и что будет, если в однажды все гороскопы вдруг начнут работать. Лиам не знал, что такое враждовать с сестрой-одногодкой, они напротив — всегда жили душа в душу.       Как бы это ни было смущающе, родители провели ему лекцию о контрацепции и на этом дело было кончено. Он так и не нашёл себе парня в школе и колледже, была лишь пара отношений не серьёзного типа, и в армии то же самое. Он был как та самая девушка, что вечно выбирает не тех парней для отношений, а как выбрать тех, ему никто не объяснил.       Вив заёрзал под боком и положил голову ему на грудь — длинные чёрные волосы рассыпались по светлой коже, щекоча у ключицы. Хвост плотно, но без давления обнимал правую ногу повыше колена, скрывая уродливый зигзагообразный шрам, вырезанный на его теле искорёженным металлом. Потухший белый, после нагрузки, он горел так, как в первый год, когда ещё был не заживающим алым рубцом. Постоянным напоминанием о случившемся. Вив словно чувствовал в нём что-то плохое, больное, и так своеобразно прятал его, растворяя боль теплом своего тела. Лиам натянул одеяло ему на спину и устроил руку сверху. Горячо.       После ночи, проведённой вместе в объятиях, и похмелья, которое отступало с каждой секундой, мир окрасился в более радужные цвета. Всё было не так уж плохо. Да, не так плохо. Хоть и из-под палки, они установили связь, прочную и необходимую в настоящей изоляции. Лиам порадовался, что не стал рубить с плеча вчера, падать в дофаминовую яму, поддаваясь невесёлому настроению, и ставить границы между собой и Вивом.       “Сначала думай, а потом делай”, — одобрила бы Бэкка, величаво кивая, отчего её короткий каштановый хвостик задёргался бы.       Никаких границ нет. Пришелец впервые занялся сексом, а Лиам впервые остался на ночь в постели с тем, с кем переспал.       “Он нужен мне так же, как и я ему”.       Горячее тело Вива дарило расслабление и отгоняло озноб, оставшийся после афродизиака. Он хорошо спал и ритмично сопел на ухо, но это не раздражало, а напротив — убаюкивало. Пах малыш чистотой и мылом. Невинностью, которую было не осквернить и не запачкать.       "Это ж насколько надо считать свой член важным, чтобы говорить, будто он может сделать девушку женщиной?" — неизменно спрашивала Бэкка, закатывая глаза, когда кто-то говорил о девственности.       Она всегда зрела в корень, задавала правильные вопросы. Лиам думал о ней ещё до того, как увидел свой старый блокнот в кожаном переплёте, с семейным фото внутри, здесь же, на тумбе справа. Она была жутко умной, прямо родительская гордость, но брат ей никогда не завидовал, ведь больше других извлекал для себя выгоду, когда Бэкка толкала его локтем, нежно говорила “балда” и доступно объясняла, в чём состоит его ошибка. Иногда Лиаму казалось, что он в самом деле слышит её голос, который бы не перепутал ни с чьим другим.       “Тебя не малыш напряг, он милашка, и не секс, ведь всё было на высоте”, — экспертно бы заявила она. “Тебя камнем придавили возможные последствия”.       “И ответственность”, — припечатала ещё одна женщина в его голове.       Лиам практически ощутил апельсиновый запах духов сестры вперемешку с ароматным паром электронной сигареты куратора.       “Жаль, они не были знакомы, точно стали бы подругами”, — думал он, плавая между сном и реальностью, и поэтому не осознавал, что это взаимоисключающие понятия. Будь Бэкка жива, он с Хоуп, скорее всего, никогда бы не познакомился.       С куратором он яро не согласился, ведь уже, в каком-то роде, взял на себя ответственность за Вива, а вот сестрёнка не ошибалась, даже будучи просто воспоминанием в его голове. Всё верно, мужчина прочувствовал как содрогнулось тело от мысли о “последствиях”. Учёные же заставили их переспать не ради прикола, а чтобы получить особенного ребёнка — наполовину нитзенца и наполовину человека.       Лиам точно знал, что был желанным ребёнком, как и Бэкка, поэтому всегда думал, что у него всё будет так же. Вернее, даже более организованно. Он представлял себя древним семьянином, со своим домом и десятком лет в браке, когда вместе с партнёром они решат усыновить ребёнка. Суррогатное материнство ему никогда не нравилось, даже без подач Бэкки. Лиам всегда находил крайне эгоцентричным использовать женщину как инкубатор, потому что очень уж хочется набор своих генов в ребёнке тогда, как в детских домах полным-полно тех, кому действительно не хватает семьи. Например, таких, как Дин Дэвис.       “Интересно, как ему здесь живётся?”       Он даже не представлял, что узнает ответ так скоро.

***

      Возможно, Лиам так бы и продолжал валяться, едва открывая глаза, не сильно обращая внимание на изменившуюся окружающую обстановку, если бы не странно изогнутая световая фигура прямо на двери комнаты. В коротких промежутках бодрствования он заметил, что комната изменилась — стала обжитой. Видимо, их прилично так усыпили, чтобы сотворить всё это.       Кровать чудесным образом отодвинулась от стены на изначальное место, как и тумба, которую Лиам ставил себе в ногах, когда спал на полу. Теперь её поверхность была заставлена всеми теми вещами, которые он больше не надеялся увидеть: потёртый кожанный блокнот для записей с вложенными между страниц фото, PSP и малюсенький плеер-прищепка со спутанными серыми нарушниками. Даже не проверяя, он был уверен, что в ящике найдутся и дезодорант, и одеколон с древесным ароматом (подарок от Хоуп), и чёрно-синий эспандер, но только не презервативы и складной нож.       Вещи малыша гораздо в большей степени заполнили пустоту комнаты. Лиам совсем не удивился, увидев, что Вив оказался законченым ботаником. Очевидно, книжный стеллаж в этой комнате отвели чисто под Вива, ведь полки заполнились плотнее некуда, даже листок бумаги не вставишь. Сломанные корешки книг составляли причудливую мозаику оттенков всех цветов радуги, а личные бумаги и тетради разместились на столе разноцветным веером.       “Наверное, он очень умный, просто мне этого не понять из-за его слабенького английского”.       Так учёные отбирали их для исследования? Самцов взяли здоровых и с гомосексуальными наклонностями, чтобы смогли делать дело. Тогда какие требования были к пришельцам? Может, их отобрали сплошь умных и способных? Вив точно упоминал вчера, что через Радмурский парк ходит на учёбу. Лиам ничего не знал об образовании на другой планете, но вспоминал самого себя в колледже. С таким огромным багажом литературы Вив не может быть первокурсником, что вроде бы напрашивается из его возраста. Может, он какой-нибудь вундеркинд? Или у них все такие умные, что уже в малом возрасте имеют нехреновый такой уровень академических знаний? Столько всего ещё предстоит узнать о малыше! Выходит, мужчина совсем его не знает, а интерес появился.       “Когда ещё представится такая возможность?” — объяснял сам себе Лиам, не желая пока копать глубже.       Он уже какое-то время лежал с открытыми глазами, обнимая Вива, всё ещё мило сопящего ему в грудь. Он собирался заняться поглощением типичного американского завтрака (яичницы с беконом) и с интересом разглядывал чужие вещи, когда его взгляд снова вернулся к светлой фигуре на двери. Только тогда уж проснувшийся мозг смог сопоставить форму и от этого открытия Лиам мигом подскочил на кровати, чем разбудил малыша. Он зевал и тёр глазки как ребёнок, пока мужчина, что пулей вылетел из постели, помчался к столу и покатил стул к стене, чтобы взобраться на тот следом.       Свет из окна — вот что это было на двери. Наконец стальная пластина исчезла и можно выглянуть наружу! Лиам схватился за узенький подоконник воодушевлённый и напуганный одновременно, но то, что он увидел… Он даже не знал к которому потрясению был готов меньше. Лиам просто замер, пока пальцы цеплялись за малюсенький выступ, а глаза беспрерывно шарили как добряк шарит по карманам в поиске мелочи для уличного музыканта.       — Что там? — спросил Вив, потягиваясь как котёнок, выгибая спину, такой же милый и пушистый. Знакомый. А мужчина смотрел на него как на единственное нормальное и постоянное в своём новом мире, который вновь перевернулся с ног на голову.       — Там… луна светит, — ответил Лиам и снова поглядел на огромнейший, намного больший спутник, отражающий свет от солнца. Луна давала столько же света, сколько мощный прожектор, давая рассмотреть всё вокруг, что приводило в замешательство ещё больше. — Я думал сейчас часа три дня. Светильники включили как обычно, но там же… Я не понимаю. Должен же быть день.       — Сейчас день, —- кивнул пришелец.       — Нет-нет, сейчас ночь.       — Землянская ночь тогда.       — Что ты имеешь ввиду?       Малыш снова задумался над формулировкой, как было всегда, когда дело касалось сложных понятий, которые ему надо было объяснить человеку, а мужчина пока вернулся к открывшемуся клочку удивительного пейзажа. Их комната была ровно наполовину вколочена в землю, и вид открывался совсем маленький, но оттого не менее прекрасный, ведь всё вокруг кишело буйной растительностью. Именно так Лиам представлял себе вид из бунгало в самом сердце джунглей, только если бы росла вся эта “зелень” не в белоснежном грунте и в самом деле была зелёной, а не всех цветов радуги. Фиолетовое дерево с ярко-пурпурными листьями опутали синие лианы, тянущиеся отовсюду как паутина. Трава цвета морской волны мерцала в лунном свете. Цветы похожие на кувшинки, розовые как женская плоть, пульсирующе мигали, сами давая свет. Лёгкий ветерок теребил каждый листочек, Лиаму даже казалось, что он чувствует запах неведомых цветов.       Так невыносимо захотелось оказаться снаружи, а не в этой коробке! Он подумал на секунду, что сейчас же проверит окно на прочность, но завет Бэкки снова всплыл в голове. Сначала думай, а потом делай. Наблюдатели не стали бы давать доступ к окну, если бы через него можно было выбраться. Тем более он всё равно не знает куда бежать и где найти безопасное место. Даже если стекло (а это может и не стекло вовсе) удастся разбить, то что мешает им снова закрыть его стальной пластиной, что теперь была сдвинута вниз? Так он просто лишится своей новообретённой привилегии, а пользы будет ноль.       Бессильно сжав кулаки, он отказался от этой идеи. Надо действовать умнее. Обиднее всего было, что ничего особо умного он пока так и не сделал. Он успокаивал себя, говоря, что затаился, но спустя недели всё тело аж ныло от бездействия. Ведь со стороны кажется, что он просто сдался и ведёт себя как послушная мышка, а на самом деле занимается самым муторным делом на свете — сбором данных. Лиам в самом деле стал серым и незаметным, совсем не проблемным, позволяя охранникам расслабиться в своём присутствии. Две минуты на дорогу в душ и обратно столько же. Всего четыре минуты — меньше некуда, но за столько недель он успел узнать кое-что. Кое-что почти ничего, жалкие крупицы.       Охранник со шрамом работает в блоке Дина Дэвиса. Раньше Дин доставлял проблемы, а сейчас притих. Этот шрамированный имеет отношения с кем-то из инопланетного персонала. Кто ржёт над этим, кто плюётся, а кто почему-то (теперь уж ясно почему) называет его умным — Лиам всех запомнил по командам, но толку от этого мало, ибо то обычные сплетни.       Он узнал только два полезных факта из подслушанных разговоров. Первый — это испытание нового охранника. Говорят, что он хороший малый, забавный, ему бы меньше эмпатии и вольётся. Эмпатия — это же способность сопереживать, а сопереживать здесь кроме “мышек” некому. Насколько Лиам понял, новенького к ним пока не допускают, но когда допустят… Что если удастся заручиться его поддержкой? Убеждения ведь не меняются по щелчку, что бы здесь ему не внушали. Надо будет только найти его, подружиться и…       “Очень это поможет”, — в который раз с сарказмом подумал Лиам, рассматривая шелестящую на ветерке мерцающую инопланетную траву и вздохнул, понимая, что деморализует самого себя. “Конечно, это немного, но тоже не бесполезно. Охраны по ночам мало, они всегда смеются над тем, кому не повезло оставаться на ночную смену. Если бы этот парень решил бы нас выпустить, то, раз поверхность так близко, выход должен быть где-то недалеко…”       О том, что есть ещё камеры слежения и за двусторонним зеркалом всегда кто-то есть, мужчина старался не думать. Мог он хотя бы минуту помечтать, что всё будет так просто?       И идёт ремонт в блоке с таким заковыристым названием, что Лиам не смог запомнить его даже повторив раз пять — там было три согласных подряд, язык сломаешь. Но он точно узнает, если услышит снова.       — Лиам, — позвал Вив, кивая самому себе и поглядывая в сторону, как человек, что изо всех сил старается что-то вспомнить. Или не забыть.       Тёмные волосы скользили по худым синим плечам, обрамляя сосредоточенное миловидное лицо. Чёрная губа закушена, а пальцы беспокойно перебирают складки одеяла на коленях. Мужчина вдруг поймал себя на мысли, что линии его тела выглядят… по-другому? Привлекательнее что ли. Или это он стал воспринимать пришельца иначе? Столько раз Лиам обрабатывал его раны, касаясь обнаженной кожи, и ни о чём таком не думал, а тут вдруг голая грудь с черными сосками так его взволновала. Или дело в том, как он трогал Вива этой ночью? Как тот отзывался. Пустил и принял его, чужого, как своего. Лиам медленно моргнул.       Видение не исчезло.       Пришелец будто тоже ощутил что-то и не спешил говорить. Приоткрыл губы, длинные ресницы его порхали, скрывая глаза цвета расплавленного золота, а кончик хвоста показался из-под одеяла, такой же нежный и застенчивый как хозяин. Он заерзал на месте и откашлялся прежде чем заговорить.       — День на Нитзене другой.       — Длится дольше? Или наоборот короче? — уточнил Лиам, стараясь собраться и вернуться к обсуждению.       — Немного длиннее, но не к тому я. Мы живёт в разное время.       — Правильно говорить “живём”. Но я и так не понимаю о чём ты, — сказал мужчина, сел на стул и выкатился на середину комнаты.       — Активность. В разное время. М-м-м, — снова задумался Вив, закусывая губу, — не так начал. Как-то Нитзен стал слишком близко к звезде. Днём жарко, но ничего, опасно излучение.       — То есть, на улицу днём не выйдешь?       — Можно в костюме, но костюм по разрешению. Точно есть у полиции, пожарных и медиков. Обычным такие не дают. Пока излучение — мы спим, а как солнце садится — можно выходить. Опасно, когда оно в… зените, а как светит косо, так ничего.       — И вы не живёте по световому дню? — тупо переспросил Лиам и тут же махнул рукой, понимая, что по сути уже получил ответ. — А давно? Вернее, так было всегда?       — Не всегда, но уже очень долго. Ученые предсказали смещение планеты. Мы придумали экраны, но это очень дорого, так что стали строить дома под землёй, где добывали руду. Мы в комнате высшего класса, — похвастался Вив, а потом покачал головой, когда увидел, что собеседник не понимает. — Сейчас вспомню одно слово… Точно! Пентхаус.       — Это не пентхаус.       — Нет, это пентхаус, — заспорил пришелец.       — Пентхаус — это верхний этаж жилого дома.       — Это верхний этаж, — кивнул Вив и поделился, — очень дорого. Очень. Можно экраны поставить вместо потолка, будет стоить столько, ой-ой, ещё больше, но какая красота.       Лиам задумался. До него медленно доходила эта необычная информация. Он почти вплотную подъехал к кровати, сложил руки на груди, потом пальцем провёл по нижней губе.       — Получается, все здания на Нитзене под землёй?       — Не все, только жилые.       — То есть, вы все живёте под землёй?       — Да.       — А работаете?       — На поверхности, — ответил пришелец и добавил, — кроме шахтёров.       — А театры, кафе, спортзалы?       — На поверхности.       — А отели?       — Под землёй.       — А хоть кто-то на поверхности живёт? — поинтересовался Лиам и пожал плечами, когда Вив сузил глаза, не осознавая смысл вопроса.       — Президент, например.       — Кто такой президент?       — Это человек, который управляет страной.       Вив прыснул и захихикал, прикрывая рот рукой.       — Как один человек может управлять страной?       — В самом деле, — улыбнулся мужчина такой постановке вопроса, но всё же попытался ответить. — Ну, ему помогают.       — Но главный всё равно он? Неправильно это, — замотал головой пришелец, а пика на кончике хвоста повторила за хозяином, будто пародируя его.       — А как надо?       — Круглый стол по областям. У нас всё по работе или по учёбе разделение. За тебя отвечает менеджер, а за него начальник, за того директор, а за него — главный в отрасли. Он сидит за круглым столом.       — А как выбирают главного в отрасли?       — По показателям в пределах округа.       — У нас люди сами выбирают, — похвастался Лиам, но Вива это не впечатлило, а заставило нахмуриться.       — А как же вы выбираете, если каждый знает чуть-чуть только в своём деле?       — Хороший вопрос. "Он в самом деле умный. Надо выучить его язык", — пообещал себе мужчина и снова улыбнулся.       Рука как бы сама потянулась заправить за острое синее ушко темную прядь волос. Вив потерся скулой о тыльную часть ладони совсем как кот, выпрашивающий ласку. Кончик его хвоста игриво задергался, и пришелец поспешно накрыл предателя уголком одеяла, смущённо посинев. Лиам погладил его потемневшую щёку большим пальцем, немного пощекотал возле уха, и хвост снова ожил, приподнимая одеяло как шалаш. Мужчина засмеялся, а малыш оттолкнул его руку и шутливо надулся, выпячивая чёрную нижнюю губу. Взьерошив его чёлку, Лиам вдруг захотел пощекотать его, услышать, как он смеётся. Кажется, ещё никогда Вив так широко не улыбался.       Сообщение из динамиков зазвучало как гром среди ясного неба. Пришелец вздрогнул и вжал голову в плечи, снова становясь запуганным малышом, молодым-молодым. Но он больше не один. Теперь, больше чем когда бы то ни было, Лиам имеет все права на его защиту. Он пересел на постель и обхватил Вива руками, а тот мгновенно прильнул к груди, горячий как волшебный огонёк в банке. Мужчина успокаивающе погладил его по спине.       — Что говорят? Неужели снова…?       — Нас забирают. Сейчас за нами придут. Я не хочу. Я всё сделал. Пожалуйста, я ведь всё сделал.       Он стал раскачиваться вперёд-назад, но Лиам удерживал его на месте, обхватывая руками крепче. Пришелец прятал лицо у него на груди и шмыгал носом, поднимая плечи до самых ушей. Сердце защемило от его страха, от слёз, что пропитывают футболу.       "Как же мне защитить тебя?"       — Нас ещё никогда не забирали вечером. Только утром, — начал развивать мысль мужчина, а малыш стал меньше дрожать, прислушиваясь. — И ты прав, мы всё сделали, всё как сказали. Им не за что тебя мучить. Я уверен, здесь что-то другое.       В ту же секунду дверь отъехала в сторону. Лиам поднялся, пряча Вива за своей спиной, готовый обороняться. Старая привычка вынудила вытереть влажные стопы о пол. Новое ощущение устойчивости подарило успокоение, уверенность в собственных силах.       — На выход по очереди, — сказал охранник со шрамом.       — Куда?       — Вы хорошо себя вели.       — И? — продолжал мужчина, не двигаясь с места.       Расправив плечи, Лиам старался казаться больше чем есть на самом деле, как будто если он прикроет малыша собой, то охранник забудет, что Вив вообще существует.       — Вам полагаются привилегии, — ответил он и требовательно махнул рукой. — Хватит вопросов, выходите уже. Пора социализироваться.