Пара для пришельца

      Проснувшись, Лиам захотел заплакать. Закричать. Удариться головой об стену. Два года. Два года трезвости, два года постоянной борьбы с собой, которую мало кто может себе представить, и всё коту под хвост.       В глаза словно насыпали песка, в виски — кто-то вкрутил саморезы, во рту всё ссохлось до такой степени, что язык прилип к небу. К кончику носа что-то прижималось и возле скул, похоже на провода от наушников. Дышать было тяжело, на грудь словно кто-то валун положил, но даже без этих затруднений Лиам ни за что не вдохнул бы поглубже — вокруг жутко воняло, как будто он лежал на груде мёртвых животных. Ощущение в теле было такое странное, казалось, что он ничего не касается, не лежит, а парит в воздухе.       Как он мог так напиться?       Он попытался поднять руку и в ужасе осознал, что едва может пошевелить пальцами. Правое предплечье вдруг засаднило, даже очень заболело, и не в одной точке, а аж до самого локтя. Лиам хотел выдохнуть "Боже", но лишь беспомощно захрипел. Он узнал боль в руке — это из-за катетера.       Когда он попал в рехаб, то был в таком состоянии от длительного запоя, что его чуть ли не с того света пришлось возвращать. После стольких капельниц он точно знал, что такое флебит — это воспаление стенки сосуда из-за длительного использования венозного катетера. Он развивается почти всегда и у всех, но другого выбора нет, если нужно всё время капать пациента, не сделав из него подушечку для иголок.       Лиам понимал, что надо открыть глаза, посмотреть в разочарованное лицо Хоуп, которая, конечно, сидит у его постели, ожидая пока подопечный очнётся, и снова начать с первой ступени.       "У меня есть проблема, я алкоголик."       "После аварии я должен был принимать обезболивающие, чтобы поправиться, но в какой-то момент я стал пить их, просто чтобы пережить день. Выздоровев, я потерял к ним доступ, тогда я стал выпивать и поменял одну зависимость на другую."       "Я потерял дом, машину, все сбережения, опозорил имя своей семьи и упал на самое дно."       "Мне хватило сил признать свою проблему и обратиться за помощью."       "Я могу быть лучшей версией самого себя.”       “Умоляю, прости меня, Хоуп. Ты нужна мне."       Готовый заплакать, он не смог выдавить из себя ни слезинки — глаза слишком сухие. У Лиама никак не получалось привыкнуть к свету. Он часто моргал. Свет был совсем неяркий, но выжигал роговицу так, будто он месяц просидел в подвале.       Мужчина со стоном поднял руку, однако пальцы наткнулись на какую гладкую преграду, судя по всему, прозрачную как стекло. От этого касания его тело зашаталось, затем вздрогнуло, ведь на секунду показалось, что он падает куда-то вниз, как во сне. Однако рука нашарила за спиной такую же гладкую поверхность, и новое осознание ударило с мощью цунами — его тело парит как в невесомости.       Сердце забилось с невероятной скоростью. Снаружи стеклянного гроба что-то запикало, а тем временем глаза достаточно привыкли для того, чтобы разглядеть окружающее пространство.       Примерно так выглядит багажный отсек у большого самолёта, но вместо чемоданов, рядом с ним стоят такие же прозрачные боксы с людьми внутри. Не просто людьми, в ближайшем к нему лежит Дин Дэвис с синеватой маской на лице, а сильные руки его привязаны внутри. Сверху на крышке его личного гроба — наспех заделанная герметиком трещина.       Невероятно.       Лиам, например, слишком слаб, чтобы двигаться. Ощупав лицо и голову, он обнаружил, что волосы изрядно отросли. Он никогда не носил такую пышную причёску. Сколько прошло времени? События перед отключкой нахлынули в одночасье: газ, они снимают Тома и Гейба со второго яруса, запихивают одеяла в вентиляцию, он пытается выбить дверь с Дином, а потом пустота…       — Ещё один проснулся, — донёсся приближающийся голос откуда-то слева.       — Надеюсь, не тот конченый. Его еле успокоили, — отвечал ему другой голос.       — Не волнуйся, на Дэвиса другой сигнал. Мы бы уже мчали на всей скорости.       Прямо над стеклянными гробами, отталкиваясь руками от прозрачной поверхности, плыли две фигуры в белом. Вскоре они оказались по бокам, заглядывая в камеру Хейла, чтобы оценить его состояние, и начали рыться в медицинском ящике рядом, пока Лиам прижал ладонь к стеклу, пытаясь привлечь внимание.       — Эй, — удалось прохрипеть ему, — чт в с мнй длаете? Гд я?       — Почему они вдруг все разом как зомби из могил? — спросил второй, больше не глядя на пациента, царапающего стекло отросшими ногтями, и пробурчал в дополнение. — У меня как будто работы больше нет, носиться сюда и укладывать их обратно.       — Доза снижается, мы ведь почти на месте.       — Зачем вообще её снижать заранее? Разбудили бы уже там.       — Какой ты умный, — огрызнулся первый, набирая какую-то жидкость в штуку похожую на шприц, но без иглы. — Ты хоть представляешь, сколько стоило доставить этих мышек сюда? Они и так неделю будут отходить после полугодовой отключки. А у нитзенов уже всё готово, и они ждут не дождутся, когда мышки приступят к делу.       — Эй, кажется, он слушает.       — Да какая разница? Главное же о цели не говорить, а обо всём остальном можно.       — Странно это. Разве им не было бы проще, знай они изначально для чего их отобрали?       — Я что, похож на начальника? Понятия не имею. На, клади этого, а я ещё на полкубика подколю Дэвиса. Ты прав, скоро отгрузка, некогда нам с ними панькаться.       Первый поплыл к "гробу" Дина, а второй набрал шприц и наклонился над Лиамом. Он одет в плотный комбинезон с капюшоном, а лицо его полностью закрывают синеватые очки и дыхательная маска, но мужчине всё равно показалось, будто он улыбается.       — Сладких снов, — сказал он, вводя вещество в трубку снаружи, а Лиам даже не подумал о том, чтобы попытаться осложнить своим мучителям задачу и выдернуть катетер.       Он всё ещё пытался осознать, что провёл в отключке полгода, дрейфуя в бескрайнем космосе.

***

      То, что те двое называли отходами, даже близко не сравнится с ломкой после отмены оксикодона. Это было гораздо хуже.       Тело Лиама трясло, привязанное к койке уже где-то на земле, ведь невесомость пропала. Голова раскалывалась, воздуха не хватало, как бы глубоко он не дышал, а перед глазами всё крутилось и размазывалось как на картинах абстракционистов. Руки и ноги немели, их кололи тысячи иголок от недостачи кислорода. Он буквально умолял, когда снова смог говорить, всех и каждого приходящего к нему в палату, вернуть те трубки, чтобы он снова мог нормально дышать. Это было невыносимо, и людям в синих полупрозрачных масках было не понять, как он страдает. Только одна женщина ответила на его мольбы простым:       — Ты скоро привыкнешь.       Её он запомнил первой. Она единственная всегда отвечала ему, хоть и коротко, помогала сесть, когда надо было поесть. Даже побрила его жужжащей как рой пчёл машинкой, а потом обрызгала пеной, от которой волосы на теле просто отвалились. Лиам называл её Грэйс. Она улыбалась в ответ, видимо, ей это нравилось.       В него безостановочно что-то закачивали через трубки, и выглядела жидкость как расплавленное золото. Пока она текла по венам, его телу становилось лучше. Тогда вдруг медики решили его привязывать, хотя Лиам не пытался встать с кровати. Наверное, пытался кто-то другой из его сослуживцев, нарушителей спокойствия в их отряде добрая половина. Но мужчина не видел в этом смысла — он сейчас неизвестно где и слишком слаб для побега, который в идеале должен получиться с первого раза, а не с десятого, когда все только и будут ожидать, что он что-то выкинет.       Постепенно он собирался с силами: ел сам, а не через трубку; писал сам, а не через трубку; дышал сам, а не через трубку. Он не знал сколько прошло времени. Хотя там, в невесомости, говорили, что адаптация займёт неделю, но ему казалось, что прошло намного больше. Он вел себя хорошо, был вежлив, делал всё, что говорили, — снова проходил тесты и позволял брать кровь, а взамен ему разрешили вставать и ходить по палате. Лиам старался завести разговор с каждым приходящим человеком, научившись узнавать лица через синеватые маски и очки.       — Зря стараешься, — сказала ему Грэйс, — скоро тебя переведут и ни с кем отсюда ты больше не увидишься.       — Куда переведут?       Она не ответила. Но теперь мужчина был готов. Побег из его палаты не представлялся возможным — крепкая кровать прикручена к полу, как и стойка для капельниц, а даже попытайся он вырвать её из креплений, сюда тут же вломились бы охранники с оружием, один из которых всегда виднелся в дверном проёме, когда створка отъезжала в сторону после длинного сигнала. Как бы они узнали? Всё просто, приватностью в этой палате и не пахло — камеры в каждом углу, даже над туалетом. Сначала Лиам и не понял, что это за выпуклая чёрная точка над бачком размером с ноготь на мизинце и начал колупать её от скуки, пока справлял малую нужду, но появившийся тотчас охранник объяснил, что так делать не надо. Мужчина извинился, а сам мотал на ус, осознавая, что, скорее всего, при такой аппаратуре, которой он в жизни не видал, слепых зон в его палате нет.       Тогда оставалось напасть во время перевода неизвестно куда. Цель атаки очевидна — маски. Теперь он мог здесь дышать, но остальные люди пользовались своим специальным воздухом из баллонов на спине. Надо повредить контактный пункт и когда дышать станет нечем, то его побег станет последней из их проблем.       Но когда настал день перевода, за ним пришла целая группа спецназа со странного вида автоматами (магазина у них не было, и ствольная коробка светится). И речи не шло о том, чтобы обезвредить их всех, тогда Лиам расслабился и решил, что сегодня будет наблюдать — запомнит дорогу, как открываются двери, где расположены выходы и любую другую полезную информацию, а использовать её будет, когда противников станет поменьше. Закрепляя специальные наручники за спиной, Грэйс дала ему последний совет на ухо:       — Делай, что говорят, и тогда сможешь просить плюшки.       Мужчина ничего не ответил, ведь охранник смотрел прямо на них, стоя у открытой двери. Она ему, конечно, не друг, но ещё может пригодиться, так что незачем создавать ей проблемы.       Когда его вели по коридорам, он во все стороны крутил головой, рассматривая локацию будто с космического корабля из фильма — такие же тёмные металлические стены, но с каким-то золотым напылением. Двери с кодовыми замками чередовались с теми, что открываются ключ-картой, и даже отпечатком пальца. Нечего и воображать, что ему удастся пройти их все, не встретить ни одного охранника и не попасть в камеры слежения, которые здесь были повсюду.       По коридорам сновали люди в масках, некоторые в чисто белых комбинезонах, как те двое, что усыпляли его и Дина, но остальные имели какие-то нашивки на спинах на непонятном языке. Сначала показалось, что это арабская вязь, но присмотревшись, Лиам увидел крохотные изображения похожие на деревья, глаза и человечков прямиком с наскальной живописи Египта. Все оборачивались посмотреть на него, словно знали лично, но никто не говорил ни слова.       Возле какой-то двери произошла заминка и, осматриваясь, мужчина заметил в правом углу под потолком вентиляционную решётку. Совсем не такую узкую как у них на секретной базе, её одеялами не заткнёшь. Туда может пролезть человек.       Лиаму сразу вспомнилась вторая часть фильма “13-й район”: там герои могли перемещаться по вентиляции между секциями тюрьмы, где тоже были непреодолимые двери и камеры на каждом шагу. Конечно, он знал, что вентиляционные шахты не такие прочные, какими их показывают в кино, и двое точно обвалят эту хилую конструкцию, не созданную для игры в прятки, но, к счастью, он не размера Шэлби, поэтому мог бы пролезть один. Боковым зрением мужчина вдруг с волнением отметил, что один из охранников смотрит прямо на него.       “Твою мать.”       Если он поймёт, куда его пленник смотрит, то обязательно вспомнит об этом, когда тот вдруг исчезнет! Лиам повернулся прямо к нему и изобразил доброжелательную улыбку, а охранник в ответ снова оттянул комбинезон в районе шеи. Он повторяет это движение с самого начала пути. Так обычно делают, когда душно и хочется ослабить давление на горло, но это не помогает, потому что дело в другом — под маской бинт охватывает его челюсть, а на носу виднеется пластырь. Поэтому маска не прилегает плотно, создавая впечатление нехватки воздуха.       — Что с вашим лицом?       — Ударился о дверь, — буркнул он в ответ и кивнул вперёд, — шагай давай.       Мужчина еле удержался от смешка. Всё как в фильме, когда Лейто спрашивал то же самое у тюремного надсмотрщика и получил похожий ответ, хотя знал, что это дело рук его друга. Сейчас Лиам тоже знал точно — кто-то уже пытался сбежать, а этот охранник встал на пути. Глупо было бы делать это, учитывая систему безопасности, которую невозможно не заметить, так что это был кто-то из драчунов — Дин, Гейб или Шэлби, никто больше не решился бы действовать настолько импульсивно. Алекс, хоть и драчун, более уравновешен.       Отсек, в который “звезда” с охраной попали следом, отличался по цвету (тёмно-синий с золотым напылением) и там совсем не было людей, зато куча одинаковых дверей и поворотов, в коих Лиам мгновенно запутался, как ни пытался запоминать дорогу. Одна из дверей вообще оказалась огромным лифтом, и вся компания долго мчала наверх. Он почти ощутил удушье снова, когда понял на какой глубине находился.       Новый этаж ничем не отличался от предыдущего, но вели пленника явно целенаправленно. Когда мужчина потерял надежду запомнить путь и стал следить за командиром, то сразу заметил как тот ориентируется — смотрит на маленький экранчик, встроенный в верхнюю часть предплечья в белом комбинезоне.       “Надо обязательно заиметь это устройство во время побега”, — успел подумать он, прежде чем вся процессия резко остановилась.       — Пришли, — объявил главный, указав дулом на дверь, которая отличалась от других.       На ней было его имя. Лиам. А под ним два типа египетских иероглифа, скреплённых арабской вязью, — что-то похожее на цветок и солнце. Потом дверь отъехала внутрь стены, демонстрируя толщину в полфута, и его втолкнули внутрь. Дверь тут же закрылась.       Лиам понятия не имел, чего ожидал от своей новой комнаты, но точно не этого. Она походила на типичную небольшую спальню в доме на продажу прямиком из каталога минималистичного интерьера. Стены выкрашены в серо-синий цвет, кое-где торчат какие-то металлические штуки, вроде крепления для картин.       Он заглянул в маленький шкаф из тёмного дерева слева от двери — внутри пусто, а на перекладине для вешалок болтаются только резиновые плечики. В сундуке у изножья кровати, что возле стены слева от входа тоже ничего не оказалось.       В левом углу камеры, углубление шириной два на два метра и туда вмонтирован прозрачный куб с сортиром и раковиной через перегородку, почти как в корейских тюрьмах, что показывают в дорамах, только намного лучше. Технологичнее. Вода в раковину подавалась прямо из стены тугой струёй, только вентиль поверни.       Лиам сразу обратил внимание на две зубные щётки в стакане вместе с белым тюбиком пасты рядом с жидким мылом. Ну да, кровать тоже двуспальная. Место для двоих.       Мужчина присел на гладкое королевского синего цвета покрывало, и мягкий матрас легко спружинил под его весом. Он вздохнул, и в пазухи проник терпкий, но свежий запах, какой обычно бывает у цитрусовых, однако Лиам не смог ответить себе апельсин это, лайм или ещё что ещё, даже когда взял пахучую фиолетовую палочку из маленькой белой вазы на тумбе, клон которой стоял на такой же тумбе с другой стороны кровати. Здесь ящики тоже пусты.       В сером столе, что у стены напротив двери, нашлась прямоугольная сумочка, а внутри лекарства, бинты и всё остальное, что должно быть в аптечке. Над столом, почти под потолком, в стену встроена странной выгнутой формы стальная пластина полметра на метр. Вентиляция? Узковата, да и закрыта полностью. На обычном офисном стуле на колёсиках он подкатился к пустому книжному стеллажу и провёл пальцем по тёмному дереву. Пыли нет. Всё новое.       Дальше уже тянуть было некуда, самое время заметить слона в комнате — в стене напротив кровати вмонтировано огромное зеркало, как в танцевальной студии, но от потолка и до пояса. Внутри появлялось странное ощущение, когда Лиам смотрел в него. Кажется, будто оно смотрит в ответ…       Мысль быстро ускользнула, когда он заметил в себе нечто необычное и в два шага преодолел расстояние отделяющее его от прозрачной поверхности. Его глаза. Всю жизнь они были синими, со светлыми точками близ зрачка, а сейчас от привычного вида не осталось и следа. Теперь радужки приобрели цвет мерцающего нефрита.       Эту мысль он тоже не смог закончить, ведь дверь неожиданно открылась и в комнату втолкнули кого-то… Подобного ему существа Лиам не встречал в жизни, но сразу с ходу смог дать ему название.       Пришелец.       Он даже не заметил, что в комнате ещё кто-то есть. Инопланетянин с синей кожей, чёрными растрёпанными волосами по плечи и, мать его, хвостом, мгновенно повернулся и стал бить кулаками в дверь, крича что-то на незнакомом языке. Вернее, это сложно назвать криком, он был скорее как оперный певец, и вся речь напоминала красивую, но печальную и надрывную песню. Будь “Лебединое озеро” оперой, а не балетом, умирающий лебедь пел бы именно так.       Хвостик длиной чуть больше метра качался в такт его истерике, гипнотизируя маленькой чёрной пикой на конце как у чёртика, что указывала в потолок. По росту он чуть выше плеча мужчины, одёжка болтается на нём как размер XL на худом манекене, а маленькие босые ноги почти теряются в широких чёрных штанинах.       — Эй, — решил окликнуть пришельца Лиам.       Тот вскрикнул. Очень мелодично вскрикнул, когда повернулся, и прижался к металлической двери так, будто хотел просочиться сквозь неё. Золотые глаза сразу наполнились слезами, аккуратный носик задергался, а тёмно-синяя нижняя губа задрожала. Пришелец заплакал так безудержно по-человечески, совсем как ребёнок рыдает от чего-то серьёзного, а не когда просто хочет привлечь внимание. Мужчине тут же захотелось его успокоить, но стоило сделать хоть шаг на встречу, как тот метнулся в сторону, вытянув вперёд руки с чёрными ногтями, пропев что-то жалобное.       — Тихо-тихо, я не буду подходить. Не бойся, я не собираюсь тебя трогать. Ты понимаешь? Понимаешь, что я говорю? — спросил Лиам, наклонив голову, стараясь заглянуть в необычное лицо. — Я не стану причинять тебе вред. Здесь я тоже пленник, меня привели совсем недавно.       Он не мог сказать наверняка, но казалось, что острые как у эльфа ушки его слушают. Пришелец перестал всхлипывать, но большие прозрачные слёзы ещё катились по его лицу и падали с подбородка на тёмно-серый пол. Мужчина сузил глаза.       — Скажи, пожалуйста, ты понимаешь меня? Мы могли бы поговорить, узнать друг друга, если это возможно. Меня зовут Лиам.       Золотые глаза инопланетянина забегали, будто он решается на ответ. Или пытается построить предложение у себя в голове. Получается, вопрос он понимает? Но смотрит он недоверчиво. Глядя так, люди не знакомятся, а обходят друг друга за километр.       — Лиам будет подходить — поцарапаю, — вдруг пропел он в ответ. Нижняя губа его всё ещё дрожала.       Мужчина едва сдержал улыбку. Он был как напуганный зверёк, маленький и неуклюжий, но всё равно скалящий свои молочные зубки. Он боится настолько сильно, что явно не хочет сражаться, надеется обойтись своей пустой угрозой. Лиам ничего ему не сделал, однако малыш уже отчего-то опасается его. Неужели те, кто его сюда засунул, убедили его, что мужчина сразу набросится? Но зачем бы ему? Это создание в первую секунду мозг человека отправил в категорию “защищать”, настолько он маленький и несчастный.       — Лиам не будет подходить, — пообещал мужчина и поднял руки, беззащитно показывая ладони. — Не знаю, что тебе сказали, но я не собираюсь нападать. Зачем мне это? Я здесь тоже не по своей воле, как и ты, клянусь. Враг моего врага мой друг.       Пришелец точно его понимал, но у него уходило много времени на осознание, ведь язык для него, очевидно, не родной и даже не двоюродный. И на ответ тоже нужно было время, а Лиам терпеливо ждал, строя самое безобидное лицо из возможных.       — Друг? — переспросил малыш и прикусил нижнюю губу. Его тело словно хотело расслабиться, но не могло сделать это так просто. — Как поверить? Быстро нельзя. Брат сказать я очень доверчивый. Нельзя сразу.       — Это верно, твой брат абсолютно прав, не верь мне пока. Но я буду вести себя хорошо, а тогда ты сам поймёшь, что я заслуживаю доверия. Не будем торопиться.       — Не будем.       — Хочешь присесть? — спросил мужчина, и пришелец так выпучил глаза на кровать у стены, будто Лиам предложил его изнасиловать, поэтому пришлось тут же исправиться. — На стул, вон сюда. Давай ты обойдёшь комнату с той стороны, а я с этой. Могу и сам на кровати посидеть, мне всё равно. Почему было не поставить два стула? Нас же двое.       Проделав описанную рокировку, каждый сел на своё место. Кажется, малыш немного расслабился внешне, но дрожащий кончик хвоста его выдавал. Он всё ещё ждёт атаки. Чего же он боится?       — Как тебя зовут? — спросил Лиам и уточнил, чтобы смысл вопроса не потерялся в переводе. — В смысле имя.       — Вив, — сказал он, вытирая вздёрнутый носик.       — Приятно познакомиться, Вив, а я Лиам. Ты правильно меня понимаешь. Как ты выучил язык?       — Обязательно учить английский везде, чтоб говорить с человек. Человек скоро прибудет на Нитзен, надо коммуникацию.       — Нитзен?       — Нитзен, — ответил он, показывая окружающее пространство руками, а Лиам наклонился вперёд и закрыл лицо руками.       Да ладно, полёт в невесомости длиной в полгода и другая атмосфера, к которой он так мучительно привыкал. Хватит обманывать самого себя, не замечая очевидного. Сейчас он находится на другой планете. На Нитзене, планете синекожих пришельцев с хвостами. Здесь в толпе не затеряешься.       “Что ж”, — подумал мужчина, — “это сильно осложняет побег”.

***

      Дин метался по своей новой камере как зверь в клетке, не присев ни на секунду. С того самого момента как он смог дышать здесь без кислородного баллона, мужчина начал планировать побег, а за попытками дело не встало.       Он нападал на врачей, медсестёр и охранников, используя их главную слабость — неспособность дышать без маски. После стольких раз он мог бы отсоединить трубку и повредить клапан с закрытыми глазами. Во сне. Один раз Дин даже смог завладеть оружием, но воспользоваться не успел. Он был один, а противников у него было хоть отбавляй. Тогда для него сделали спецзаказ — кровать с ремнями, а кормили снова через капельницу, не рискуя больше посылать к нему персонал. Тогда Дин затаился, выжидал удобный момент и тот настал.       Хотя за ним и прислали целый боевой отряд, он навалял ровно половине из них, ведь быстро понял — светящиеся автоматы в руках больше для устрашения. Если бы они могли его просто застрелить, сделали бы это ещё в первый раз, но нет. Его отобрали, он был ценен. Достаточно ценен, чтобы везти его хрен знает куда в транспорте, что на космолёт похож. Ну типа, Дин на самом деле понятия не имел как выглядит космолёт, тем более изнутри. Короче, не зря его тушку тыкали иголками, брали кровь и каким-то образом создали такую атмосферу воздуха, в которой сами дышать не могли. Всё ради неизвестной цели. Вот тут он и собирался устроить "хозяевам" проблемы, показав, что не станет плясать под их дудку.       Он пришёл в ярость, когда очнулся на полу после неудачного побега в своей новой камере и огляделся по сторонам. Типа милая пустая спаленка, а прямо напротив огромное двустороннее зеркало. Пиздец! Это не камера даже, а клетка для лабораторной мышки. На "космолёте" их так и называли. Дин кричал, разбил кулаки о стекло, расхуячил стол и бросил прямо в него, но смог только оцарапать гладкую поверхность.       Он нашёл в разбитом ящике аптечку, обработал ссадины и ходил из угла в угол, когда дверь снова открылась и внутрь толкнули нечто… Кожа синяя, обтягивает жилистое тело, напряжённое до предела. Суженые глаза смотрят зло. Короткие волосы торчат иголками, эльфийские уши навострились как у животного, готового напасть.       Дин сначала опешил, а потом руки сами сжались в кулаки. От существа буквально веяло угрозой в прямом взгляде золотых глаз, поднятой верхней губе, даже в ебаном хвосте. Он точно готов был атаковать. Дин не стал ждать, не хотел дать противнику преимущество, поэтому бросился первым.       Синий увернулся от удара. Они сцепились в ближнем бою. Он был хорош. Видимо, тоже проходил какую-то спецподготовку. Инопланетянин оказался сильным, но не сильнее Дина. Его удары были ощутимы. Неожиданно мужчина пропустил слишком много. Не мог собраться. Таких техник боя и приемов он никогда не видел. Не знал как обороняться. Старался нападать, но синий был скользкий как мыло. Ни в один удар Дин не вложил всю силу.       Он не знал слабых сторон противника, но рука так и тянулась дёрнуть за хвост. Тот вроде выглядел уязвимым, но стоило хоть глянуть на чёрную пику на кончике, как синий произнёс с напевом на чистом английском:       — Только попробуй повредить его, я тебе ебало отгрызу.       Руки Дин опустил, а кулаки мгновенно разжались. Мужчина пытался осознать, что это создание не просто правильно построило предложение на чужом языке, но ещё и использовало маты. Синий говорил не с акцентом, а как будто читал балладу, пытаясь при этом не петь, но у него не получилось.       Инопланетянин тоже опустил руки, хотя всё ещё был натянут как струна, готовый к ответным действиям. Хвост метался из стороны в сторону, показываясь то из-за одного плеча, то из-за другого. Золотые глаза сузились и смотрели настороженно, а мужчина вдруг осознал, что словно глядит в отражение. Синий, видимо, тоже не знал, чего от него ожидать. Тогда Дин рассудил, что хоть он и опасен, но обладает интеллектом и тогда договориться с ним можно.       — Ты по-моему говоришь, — сказал он, не зная с чего начать.       — По-английски.       — Что ты за чудо природы?       — На себя посмотри, бараш розовый, — огрызнулся он и кивнул на разбитую мебель возле зеркала. — Стекло хуячил безрезультатно?       — Только поцарапал.       — Да уж, надеялся от тебя будет хоть какая-то польза, — ответил инопланетянин, закатив глаза человечнее некуда.       — Слышь, аватар, от тебя-то какая польза?       — Здесь не менее двадцати камер, четыре вывода для подачи газа, за стальной пластиной окно, а это — двустороннее зеркало.       — Про зеркало я и сам понял, — пробурчал Дин.       — Само собой. По роже видно, что ты бандит. В допросной, наверное, их часто видел, — снова задел синий с ухмылкой и сложил руки на груди.       — Пошёл ты.       — Пошёл бы, да некуда. Интересное что-то нашел? Важное?       — Аптечку.       — Хуёво, — цокнул инопланетянин и вдруг стал ходить туда-сюда, совсем как Дин до его прихода, после того, как заглянул в шкаф и сундук.       — Почему хуёво? — не согласился мужчина и показал синему пластыри на руках, которые даже не отклеились после боя. Хорошие.       — Потому что здесь пусто. Есть всё только самое необходимое. Значит, и аптечка пригодится, — рассудил он и зевнул. — Отдохнуть бы. Кроватку уступишь или вместе спать будем?       — Хрена с два. Я тебя не знаю и не доверяю. Подсадили они тебя ко мне как пленника, велико желание купиться да не стану.       — И не надо. Лучше если ты вообще будешь делать вид, что меня нет. Но с кроватью что решим, по очереди спать?       — Нет уж. Давай камень, ножницы, бумага?       — Чё?       — Это такая игра, — ответил Дин и быстро пояснил правила. — Выбрасывай знак чётко на три и без неопределённости, а то не считается. Готов?       — Начинай уже, всё понятно.       — Раз, два, три.       Его пальцы сложились в ножницы, а кулак инопланетянина так и остался сжатым.       — Блять!       — Ну ты и лох. Спокойной ночи на коврике у двери, пёсик, — злорадно пропел синий и мигом забрался на кровать, всем своим видом показывая, какая она удобная.       "Вот паршивец! Потянуло меня с этими ножницами!"       — Как ты меня назвал? — вместо этого спросил он, угрожающе сузив глаза, но инопланетянина не проняло.       — О, не корч такую мордашку. Может, взять тебя к себе? Я обнимаюсь во сне.       — Фу, лучше на коврике.       — Пёся.       Мужчина показал ему фак.       — У меня есть имя.       — Уверен, что есть, но я буду называть тебя Пёся.       — Ни за что. Зови меня Дин.       Синий резко приподнялся на локтях и переспросил, выпучив глаза:       — Дин? С краткой "и"?       — Да, что такого? — поинтересовался он, нахмурившись, когда тот расплылся в улыбке и прижал руку ко рту, будто хотел сдержать смех. — Чё ржёшь?       — Я передумал, буду звать тебя по имени.       — Ну и пожалуйста, — буркнул Дин, а инопланетянин тем временем вытащил из-под себя покрывало и ногами спихнул его на пол, как и второе одеяло.       Придерживая своё одеяло, он покатился по постели, заматываясь как шаурма в лаваш, показывая, что разговор окончен, но мужчина хотел узнать кое-что ещё.       — Эй, а ты…       — Ян. Не мешай мне спать, — донеслось из кокона.       — Не боишься, что я нападу?       — Попробуй. Посмотрим, что будет.       Как угроза не звучало почему-то. Дин подошёл ближе. Чёрная пика торчала между складками одеяла, а потом исчезла внутри. Мужчина забрал покрывало с ватным одеялом с пола и взял вторую подушку рядом с коконом, в котором сопел Ян.       Он соорудил себе кровать, сложив одеяло вдвое в углу рядом с зеркалом, вне прямого поля зрения наблюдателей. Само собой, его всё равно видно через те двадцать камер. На полу, конечно, было прохладнее, но ничего, он спал и в худших условиях. Изнывая от отсутствия часов, Дин не знал в самом деле ли пора уже на боковую, или Ян просто любитель поспать днём. Вот бы посмотреть в окно, которое за металлической пластиной! Расположено оно, конечно, странно и форма как гроб для ребенка, но Ян говорил уверенно, значит, отчего-то он отталкивался в своих умозаключениях.       Заняться здесь как специально было нечем. Дин мог качаться, хотя на питании из трубки сильно не накачаешься, а за время отключки, которая явно продлилась гораздо больше, чем он думал, мышцы его тела совсем ссохлись.       Решив таки улечься, чтобы не приходилось спать, когда инопланетянин бодрствует, он сжимал в руке острый осколок мебели на всякий случай. Дин долго лежал без сна, пока Ян спокойно себе сопел, как вдруг свет в их камере приглушился. Выходит, реально вечер? Без ламп, светящих в ебало, он стал задремывать, поэтому чуть инфаркт не заработал, когда раздался громкий голос неизвестно откуда.       Ян тоже подскочил и в "шаурме" показалась его голова, а золотые глаза искали источник звука, пока не нашли. Дин громкоговоритель не видел, но тоже смотрел в то место на потолке, пока из динамика лился незнакомый язык, будто кто-то пел песню. Песню, которая, судя по интонации, рабочих на завод призывает в начале смены, не иначе. Ян слушал нахмурившись, а потом просто лёг обратно. Голос, с ещё более приказным тоном, кажется, повторил то же самое сначала. Тогда синий вытащил руку из одеяла, показал зеркалу фак и завернулся обратно. Сам начинать разговор он явно не собирался, поэтому пришлось Дину.       — Что говорят?       — Желают спокойной ночи, — отбрил инопланетянин, и мужчина понял, что дальнейшие расспросы бесполезны.       Одно было ясно точно — Ян послал их на три весёлые буквы.