Пара для пришельца

      Лиам сидел на хлипком металлическом стуле из алюминия, зажав сложенные ладони между коленей, чтобы не показывать дрожь. В сером, собранном наспех коридоре, таком же, как и всё широкое одноэтажное здание, собралось ровно двадцать пять претендентов.       Очередь из его сослуживцев протянулась до самого тренировочного зала: одни переминались с ноги на ногу, другие — преувеличено громко болтали, стараясь казаться беспечными, а драчуны подпирали стену, угрюмо глядя в пол, сложив руки на груди. Как они вообще прошли первую волну отбора?       Ладно, обо всём по порядку.       Рядовой Лиам Хейл сейчас находился во временно возведенной секретной базе вблизи недавно закрытой зоны в лесах Висконсина, неподалёку от канадской границы. Он только-только прошел учебку в армии США, по сути был зелёным салагой, а уже был отобран для специальной миссии.       История с Висконсином началась полтора года назад. Сообщение гремело в новостях, соцсетях, да чёрт, из каждого утюга — власти приказали эвакуировать целый штат. Без объяснения причин и в короткие сроки, а всю территорию объявили военным объектом.       Кто оказался поумнее, тот нагрузил машину самыми ценными вещами и свалил куда подальше в первый же день, но нашлись и те, кто до последнего цеплялся за свой дом. На видео в интернете военные в масках тащили их на улицу в тапочках и пижамах с документами подмышкой, а через десять минут видео исчезало, аккаунт автора удалялся. Все СМИ, которые освещали то, что происходит, банились. Журналисты, пытающиеся проникнуть в запретную зону, сажались в тюрьму, как и многие протестующие в городах, куда эвакуировали висконсинцев.       Слухи ходили разные, не знаешь чему верить. По одной версии там проводились ядерные испытания и случилась крупная авария, из-за которой пришлось всех вывезти. Была ещё версия, что по всему штату нашли крупные месторождения то ли нефти, то ли золота, короче, что-то очень ценное, что власти хотели оставить себе.       Но Лиам ради смеха теперь склонялся к версии своего троюродного кузена, который как раз в то время поехал рыбачить на озеро Мичиган в свой отпуск. В тот самый день, он пятую точку морозил в складном стуле на берегу, рядом с двумя навороченными красными спиннингами. Его покрытый грязью джип стоял за спиной, дорогу размыло недавним ливнем. Небо было совсем чистым, просматривались горы и густой хвойный лес на горизонте.       По его сбивчивому рассказу, в день объявления эвакуации, с неба что-то упало. Что-то огромное и светящееся, но никакого взрыва и толчка земли не было. Тогда получается, оно не упало. Оно приземлилось.       Лиам бы никогда, даже в шутку, не стал рассматривать версию кузена про инопланетян и первый контакт, если бы не эта секретная миссия в Висконсине.       Три недели назад в казармы неподалёку от Вест-Джордана, штат Юта, пришёл полковник Гутьеррес. Неприятный тип лет сорока пяти в грязно-коричневых веснушках и с бегающими, маленькими, как у поросёнка, глазами, но его чин обязывал к поклону, поэтому все слушали его вкрадчивый голос молча.       Он объявил о наборе в специальный отряд, чью цель описал весьма расплывчато, больше сосредоточившись на описании качеств кандидата, типа отважности, острого ума, хорошей физической подготовки и психологической устойчивости. Короче, всего того, что аж никак не давало понять, какая будет поставлена задача и какой ответ устроит высшее руководство. Зачем останавливаться на таких никому не интересных вещах, если можно сразу назвать неприличные суммы, которые поступят на счёт каждого отобранного счастливчика, начиная с первого дня? Это были огромные деньги, которыми могли обладать только правительство, нефтяные магнаты, шейхи и бог знает кто ещё.       В течение полугода все без исключения рты вискосинцев забили килограммами зелёных в качестве компенсации, лишь бы позакрывать судебные дела. Для кого-то это была манна небесная, они с радостью брали деньги, не спрашивая откуда они. Тех, кто отказывался или задавал вопросы, по слухам запугивали, заставляли принять сделку. Когда в деле замешаны миллиарды, всё уже давно решено.       Рядовые, которые верили в ядерное заражение и тому подобное, сразу отсеялись. Остальные — вступили в гонку, началась которая ещё в Юте. Участвовать могли всё, но некоторые не прошли, казалось бы, самый простой первый этап — медкомиссию. Условно в армию брали только здоровых, но всем давно известно, что это не совсем так.       За день приехали строители с серыми складными блоками и соорудили отдельный медотсек, который люди Гутьерреса забили кучей аппаратуры. Специальное обследование включало в себя множество анализов крови, семейный анамнез, сканирование в каком-то незнакомом аппарате, типа портативного МРТ, да они даже подрочить в стаканчик заставили чёрт знает зачем!       Гутьерресу нужны были только самые-самые здоровые кандидаты, а вот на личные дела он срать хотел, иначе Лиама "Единственного открытого гея в учебке" Хейла удачненько пропустили бы уже на этапе приёма заявок.       Как и Дина Дэвиса, который только что покинул комнату для последнего испытания, но совсем по другой причине.       Лиам отвлёкся от своих мыслей на сослуживца, как и все остальные. Дин был в первой десятке вошедших в автоматическую серую дверь, но, в отличие от других претендентов, он вывалился из неё как пьяный из клуба: весь красный, вспотевший и с дымкой в глазах. Ноги его не держали, он хватался за стену, путал пол с потолком и в конце концов оказался на заднице.       Зная, что пожалеет об этом, рядовой Хейл поднялся и, вместе с другим сослуживцем, Гейбом, помог Дину встать на ноги, а тот, как только смог стоять ровно, вырвал свою руку из чужих пальцев и процедил сквозь зубы:       — Не трогай меня, пидор грязный.       Кивнув Гейбу в качестве благодарности, он поплелся в казарму, придерживаясь за стену.       Да, и этого человека отобрали среди стольких достойных претендентов! Бывший бандит, который выбрал армию вместо тюрьмы, и влезал в драку чуть ли не каждую неделю, особенно с теми, кого считал "грязным пидором". Когда Лиам впервые увидел его рядом в автобусе, который должен был отвезти их всех, прошедших медкомиссию, на временную секретную базу в Висконсине, мужчина надеялся, что этот гомофобный кусок дерьма поедет назад в скором будущем, но как бы не так. Дин прошёл подготовку до самого конца, выдержав даже испытание немыслимыми перегрузками.       Вот откуда вдруг росли ноги у этой догадки про то, что рассказ кузена вовсе не байка. Зачем испытывать претендентов в этой адской машине для имитации полётов на ракете? Она раскручивала мужчин так, что многие начинали блевать и просили остановить испытание уже на первых тридцати секундах. Тех, кто не прошёл перегрузки до определенной отметки, попросили на выход, хотя таких оказалось аж две трети! Но, очевидно, это было обязательное условие для дальнейшего сотрудничества.       Дальше пошли различные психологические тесты. Ответь на вопрос абстрактно, ответь чётко, нарисуй ответ, выбери между двумя, между четырьмя, найди выход из ситуации, найди вход в ситуацию, решай логическую загадку, пока балансируешь на одной ноге, напиши сочинение на десять страниц о том, как будешь воспитывать своего ребёнка; вообрази себя одиноким полярным исследователем, напиши как будешь бороться со скукой и депрессией. Фух, и это даже близко не весь список странных заданий! К тому же всех кормили как на убой, а посещение зала и выполнение специального перечня упражнений было обязательным.       Всё это заняло два с половиной месяца, пока из сотни претендентов не осталось ровно в четверо меньше, а тогда от них резко отстали, предоставив самим себе, с одной оговоркой — выходить наружу и открывать окна запрещено. Надо понимать, что находились они посреди прекрасного хвойного леса, пушистых ёлочек как из сказки, а чистый воздух вокруг, казалось, может излечить даже рак. Изоляция стала самым сложным испытанием и превозмочь её смогли не все. У каждого нашёлся свой способ.       Дуболомы вроде Дина находили успокоение в следовании распорядку. Сам Лиам находил успокоение в общении с людьми. Удивительно, насколько странно прошёл отбор, умудрившись собрать под одной крышей драчунов, типа Дина, Алекса, Гейба, гиганта Шэлби, и интеллектуала Эда, с которым всегда было о чём поговорить. Весёлого и смешливого Тома, у которого был запас шуток в ответ на любую жизненную ситуацию. Осторожного и внимательного Юкио, который всегда слушал с таким лицом, будто вот-вот достанет блокнот и начнёт записывать.       Несмотря на это, после потери дневного света и прогулок снаружи, тёмная сторона Лиама подняла в нём голову. В какие-то моменты желание выпить было нестерпимым настолько, что он воображал, как зайдёт в медотсек, украдёт пузырёк спирта из-под носа медсёстры и, спрятавшись в прачечной, предастся своей самой большой слабости. Только разговоры с Хоуп помогали, собственно на то она и его куратор, но метод, который она начала продвигать для улучшения его самочувствия в последние пару дней, был более чем спорный.       — Программа АА многое тебе дала, — говорила она в трубку, потягивая свою одноразку, — самое время начать отдавать.       — Но я даже не могу присутствовать на собраниях, не смогу лично встретиться с подопечным.       — Ну, когда-то всё-таки сможешь. Если что, я лично подстрахую его. Осознай, ты нужен ему точно так же, как он нужен тебе. Подопечный — это большая ответственность, но это не плохо. Это не ноша с кирпичами. Это вдохновение и цель. Ты будешь оставаться трезвым не только потому, что не хочешь разочаровать меня, как своего наставника, а и не сможешь подвести своего протеже, чей прогресс тоже откатится из-за твоей ошибки.       — Помнится, ты советовала мне завести щенка.       — Но ты не можешь завести щенка, а вот подопечного…       — Хоуп…       — Не смей перебивать меня! Возьми ответственность за свою жизнь!       — Вот! Я даже за свою жизнь ответственность взять не могу!       — А тебе бы пришлось, например, появись у тебя вдруг ребёнок, — парировала она. — Какие тусовки, пьянство и спирт из медотсека, если у тебя на руках малыш, которого надо накормить, сменить пеленки, поиграть, воспитать и одеть? Ответственность всё меняет в твоей жизни, не даёт ебланить и быть худшей версией себя, если, конечно, хочешь преуспеть. Подопечный станет для тебя таким же якорем, как и я, но с другой стороны. Подумай над этим, а когда будешь готов, я познакомлю тебя с Джонатаном.       И чем больше Лиам думал над её аргументами, тем больше понимал, что куратор явно знает, о чём говорит. Он решился позвонить ей снова завтра, после этого финального испытания, самого важного, по словам полковника Гутьерреса.       Первые несколько человек ясно дали понять, что говорить об ожидающем за дверью им не велено, поэтому всем приходилось только гадать в чём состоит финальная задача. После фееричного появления Дина, народ взволновался гораздо больше: даже Том поник, Эд безостановочно тёр линзы очков бледно-голубой фиброй, а Юкио беспокойно ходил взад-вперед. Теперь каждый хотел скорее оказаться по ту сторону двери, чтобы всё это быстрее пришло и ушло. Нет ничего хуже ожидания.       Медленно Лиам снова вернулся к своим мыслям о возможном будущем в качестве космонавта. Кое-какие критерии отбора уж очень походили на требования к этой профессии, например, крепкое здоровье, чтобы перенести полёт. Но, конечно, Лиам своими мыслями не делился, чтобы за сумасшедшего не сойти. Изъянов у его теории было куча, начиная с того, что о контакте с пришельцами и речи не было, а заканчивая тем, что их совсем не готовят технически.       Оглядываясь назад, он понимал, что совсем не верил в такое течение событий, а просто искал чем занять голову вместо волнений по поводу последнего испытания и желания выпить для храбрости. Наконец, и его очередь подошла. Тогда рядовой Хейл скрылся за автоматической дверью.       Поначалу он расслабился, а потом впал в недоумение, когда увидел окружающую обстановку. С момента их изоляции внутри временной секретной базы, Лиам успел выучить её наизусть, поэтому точно знал, что с другой стороны есть коридор параллельный тому, откуда он только что пришел, и дверь расположена так же зеркально, а ведёт она в медотсек. Автоматическая дверь тоже вела в медотсек, но с этой стороны, так что в воображении Лиама небольшое помещение, которое он видел раньше, растянулось до огромных размеров. О коих он и не подозревал, ведь не осматривал здание снаружи с той стороны, гуляя только во дворе, окружённом высоким металлическим забором, который включал небольшую площадь лужайки с деревьями в экстерьер базы. Сначала, вроде как знакомая обстановка, успокоила, но не надолго, потому что ещё свежи были воспоминания о Дине, который буквально выполз отсюда совсем недавно. Что с ним такого делали? И почему остальные до него выглядели лучше?       — Проходите, — вывела его из оцепенения медсестра, сидящая за столом у белой ширмы и прозрачного шкафа с различными медштуками.       У нее были короткие вьющиеся волосы, выбивающиеся из-под белой шапочки, а губы она не аккуратно намазала красным, хотя это даже сочеталось с небрежностью, которая читалась в её мятом халате. Она с одной стороны была сморщенной, но с другой — кожа выглядела ещё молодой, будто она просто очень эмоциональная, поэтому Лиам не смог сходу назвать её возраст, даже когда подошёл ближе. В ней явно виделась профдеформация, ведь на пациента она не смотрела, листая его карту молча, вытирая нос рукавом, но чаще просто шмыгая, гоняя сопли туда-сюда. Пододвинув к себе калькулятор, она громко клацала по кнопкам красными накладными ногтями, высчитывая что-то.       — Сядьте уже, хватит маячить, — вдруг рявкнула она, указав острым ногтем на кушетку.       Мужчина молча сел. Он понимал, что не мог явиться виной её плохого настроения, ведь буквально ещё ни слова не сказал, и догадывался, что другие претенденты могли быть гораздо более разговорчивы и задолбать одинаковыми вопросами медсестру, которая, скорее всего, даже не знает всех ответов. Так что Лиам сидел тихо, зарабатывая очки дружелюбия медички, которая и вправду подобрела, натянуто улыбнулась пациенту, когда подошла к нему с баночкой из тёмного стекла с пипеткой на крышке, как у сыворотки для лица.       — Ох уж это психологическое давление! Ничего вам не говорят, а дело-то пустяковое — я всего лишь испытываю реакцию на аллерген.       — Аллерген? — переспросил Лиам и посмотрел на баночку в её руках, а медсестра кивнула.       — Ну да, вам по весу полагается две капли под язык. Посидите здесь немного, опишите свои ощущения или их отсутствие и пойдёте заниматься своими делами. Открывайте рот.       Мужчина вспомнил Дина. Значит, у него была явная реакция, а у остальных нет. Получается с гомофобным уродом можно попрощаться. Лиам едва заметно улыбнулся, совсем не мучаясь чувством вины от своей злобности, и открыл рот.

***

      Дин так сдавил алюминиевую вилку в руке, что та погнулась, а зубы заскрипели, стираясь ещё больше, и мужчина с усилием заставил себя разжать челюсть. Стоматолог уже говорил ему, что если он продолжит деструктивно злиться подобным образом, то ему грозит тотальное протезирование ещё до сорока лет. Он также посоветовал обратиться к психологу, ведь бруксизм — следствие стресса или каких-то внутренних проблем. Проблем с башкой. К мозгоправу он, само собой, не пошёл, но по ночам спал в специальной каппе, которая не давала сжимать во сне зубы, кроша их в порошок. Ни психолога, ни коронки на все жевательные зубы он себе позволить не мог. И не сможет.       Вилка согнулась ровно пополам.       Дин поднял свой колючий взгляд на Тома, что пялился на него через стол, и тот сразу же опустил глаза обратно в свои макароны с сыром, заслоняя лицо светлой чёлкой. Какая причёска для армии, а! Мужчина едва сдержался, чтобы не плюнуть на пол.       Как так вышло, что после всех отборов, проверок и испытаний, из-за которых столовая, изначально рассчитанная на большее количество людей, изрядно опустела, и он оказался среди педиков? Все эти жеманные, длинноволосые с ресницами-опахалами недосолдаты собрались вокруг своего главного говномеса — Лиама Хейла. Он громко смеялся, запрокинув голову, а его жёсткие как щётка каштановые волосы поблескивали в лампах дневного света.       Бессознательно Дин провёл ладонью по своим коротким донельзя светлым волосам, которые он по завету воспитателя стриг коротко с самого детства, чтобы никто не видел "эти кудряшки как у барана-пидора". В то время как его сослуживец обедал и прекрасно проводил время в компании единомышленников, мужчина сидел за столом один, на том же самом месте, что и предыдущие два с половиной месяца, а вокруг него, как всегда, сформировалась целая зона отчуждения.       "Заебись, да, супер, лучше одному, чем с этими…" — думал он и, глянув на наручные часы, осознал, что должен уже заканчивать приём пищи, а ещё даже не приступил.       Разогнув вилку, отчего на ней поперёк всё равно осталась неровная линия, Дин вонзил её в макароны с сыром, оставляя серые царапины на дне белой тарелки. Работая челюстями, он прислушивался к другой компании сослуживцев, которые громко чокались пластиковыми стаканами с кофе, поздравляя своего. Мужчина покачал головой, глядя в тарелку. У того чувака вовсе не день рождения, судя по разговору, у него сегодня утром родился сын. Они с женой долго планировали, старались как кролики в каждую его увольнительную, и вуаля.       Вуаля, блять! Дин понять не мог, как по земле можно ходить, будучи таким долбоёбом отшибленным? Он ведь только закончил обучение, и не на кого-то там, а на того, чьей жизни всегда будет угрожать опасность. Особенно в начале карьеры, шанс оставить своего сынишку сиротой самый высокий. Рожать — тоже дело опасное, даже очень опасное. Что если его жена умрёт от осложнений после родов завтра, а его убьют в той самой важной миссии послезавтра? Повезёт, если бабушки и дедушки будут не только в состоянии, а ещё и пожелают забрать внука себе, но в худшем раскладе он попадет в систему опеки.       Дин попал в неё точно так же, ещё до того, как научился ходить и различать лица. По каким-то причинам мать оставила его, и малыш прыгал из одной приёмной семьи в другую, а потом из одного приюта в другой. Он рано понял, что в этой жизни можно рассчитывать только на себя, что всё вокруг только и ждут пока ты споткнешься, чтобы наброситься сзади. Отрастив когти и клыки, он стал опасным зверьком, с которым не хотели связываться ни другие сироты, ни воспитатели.       Прожив большую часть времени в нечеловеческих условиях, он подрос и понял, что кое у кого жизнь сложилась получше и тогда пусть делятся. Он легко вступил в одну из множества банд Нью-Йорка, когда стал принадлежать самому себе в восемнадцать, и чувствовал себя королём, расхаживая по улицам с глоком с затёртым серийным номером под поясом.       Его сгребли вместе со всеми остальными мелкими сошками спустя полгода. К счастью, он ещё не успел наворотить дел, был ранее не судим, ещё и сиротой, поэтому добрая мамочка-судья дала ему выбор — тюрьма или армия. Дин выбрал армию, и это лучшее, что случалось с ним за всю жизнь. Он был здесь как рыба в воде. Как пресноводная рыба, которая была вынужденна плыть по солёной реке, и наконец-то оказалась в чистом прозрачном пруду. Банде не хватало организованности, там всё быстро менялось, а Дин ненавидел перемены.       Поэтому Дэвис с удовольствием носил форму, откопав в себе огромную любовь к простой и понятной дисциплине. Вставать и ложиться в одно и то же время помогает чувствовать себя лучше. Тренировки делают его тело сильным и здоровым. Регламентированные приёмы пищи задают распорядок дня, одни и те же продукты в определённые дни недели радовали своей предсказуемостью. Больше не надо было думать и решать что-то — на то есть приказы.       Дин выходил из себя, когда что-то выбивалось из колеи, было не так, как обычно, заставляло его отклоняться от расписания, и такие недоразумения он решал жёстко. За всё время службы он столько ебальников разукрасил, особенно этих, красавчиков, мать их, которые неясно что забыли в армии. Таким только дай волю, с хуя на хуй здесь прыгали бы. И практически все они, за редким исключением, были сейчас в столовой, но, что злило больше всего, эти ребята в большинстве своём прошли последнее испытание. В отличие от Дина.       Он старался изо всех сил, но на свою реакцию на аллерген никак не мог повлиять, а она оказалась будь здоров: температура подскочила, сердце колотится, в груди давит, мысли путаются, но самое забавное — каменный хуй. Медсестре он все симптомы перечислил, кроме последнего, однако, скорее всего, она сама догадалась по тому, как штаны натянулись в паху. Скрыть это было невозможно, ведь тут природа его прям наградила, но только он с этим огромным хером себе больше комплексов наклепал. От таких размеров тёлки тащились только в порно, а на самом деле прикрывали рот ладошкой и начинали одеваться обратно.       Зашкерившись в туалете, Дин яростно дрочил, вспоминая свою бывшую Клару, но что-то было не так, чего-то не хватало, он никак не мог кончить. Весь вспотевший и уставший, он душил свою змею, пока в голове не блеснул образ совсем непохожий на Клару. Тогда Дин, отключив мозг, вышел из кабинки живо прямо с хуем в руке, а потом включил ледяную воду и устроил этому мерзкому куску плоти сладкую жизнь. Он вытравил из себя это дерьмо давным-давно, из какой вонючей дыры оно снова выползло? Это расстраивало даже больше, чем то, что он пролетел мимо высокооплачиваемой миссии как фанера над Парижем. Как последний лошара.       Аппетита совсем не было, но он заставил себя съесть всё и резко поднялся, с жутким скрежетом отодвигая алюминиевый стул. Всех, кто поднял глаза, мужчина одарил своим особым взглядом "умри, блять" и поспешил сдать грязную тарелку, выходя из столовой как раз тогда, когда часы пикнули, возвещая о том, что пора двигаться в сторону спортзала. Там он проводил большую часть времени, а половину от этого срока читал и решал судоку, хотя не любил ни то, ни другое. Но это была такая же необходимость, как и тренировки.       С самого детства Дин отмечал в себе какое-то косноязычие, мысли путались, и он не мог их чётко выразить. Иногда был как тот самый жираф, до которого шутка доходила спустя два дня. Однако, если читать понемногу, буквально что угодно, но каждый день, эта хуйня пропадала. Судоку же помогало хорошо считать, планировать и продумывать разное наперед, поэтому он решил парочку перед сном и лёг в постель очень довольный собой, ведь к вечеру стала известна ещё одна хорошая новость — он прошёл отбор.       Неясно почему, но несмотря на реакцию на аллерген, Дина Дэвиса включили в список счастливчиков, а всех остальных попросили собирать вещички. Перед отбоем их осталось всего восемь — три нормальных мужика, три жеманных говномеса во главе с Лиамом Хейлом и он сам.       К ним пришёл полковник Гутьеррес, поздравил с прохождением отбора и пообещал завтра наконец развеять завесу тайны над будущей миссией, рассказать всё в деталях, а каждому избранному дать собственное задание.       Поэтому Дин был слишком взволнован, чтобы спать, и через два часа после отбоя сразу же подскочил на постели, когда услышал зловещее шипение. Лиам выпрыгнул из кровати вместе с ним, видимо, тоже не мог заснуть перед важным днём. Они переглянулись всего раз в тусклом свете, которого хватало, только чтобы дойти к сортиру и не споткнуться, но поняли друг друга мгновенно.       — Подъём, мужики, вставайте, скорее! — заголосил он, стуча по металлическим ярусам двухэтажных кроватей, пока Дин включал свет, чтобы все увидели то, что пока было только слышно — казарма наполнялась плотным белым туманом прямо из вентиляции под потолком. — Задержите дыхание, здесь газ! Быстрее, быстрее!       После прохождения отбора сформировалось негласное правило — каждый остаётся спать на своем изначальном месте, и тем двоим, которые спали на втором ярусе не повезло больше всего, ведь на ноги вскочили все, кроме них. Дин ломанулся открыть дверь, но, конечно, та оказалась заперта. Тогда он поспешил назад помочь снять тех двоих и уложить на пол, а бодрствующие шестеро в пижамах на корточках собрались вокруг них. Те, что в отключке явно были в порядке, просто спали беспробудным сном.       — Это, наверное, ещё одно испытание, — экспертно заявил Эд из команды пидоров, типичный очкарик, чем-то похожий на Загадочника.       — Хуйня это, — заспорил Шэлби, огромный афроамериканец и нормальный мужик, — с самого начала здесь что-то не чисто. Надо выбираться. Манал я эту миссию.       — Тогда не важно, нужно выбираться в любом случае, — примирил Лиам обе стороны в своём духе.       — Ломаем дверь, — резюмировал Дин и почти вскочил на ноги, а Шэлби и Алекс за ним, но Хейл быстро дёрнул его обратно вниз за футболку, а те двое упали на колени следом на всякий случай.       — На это время нужно, а Том и Гейб отрубились мгновенно, потому что были наверху, но скоро газ заполнит всю казарму.       — Что ты предлагаешь? — заискивающе спросил Юкио, подобострастно заглядывая в лицо своего лидера.       — Надо заделать вентиляцию, тогда будет время выбить дверь. Подтащим туда кровать, забьём вентиляцию одеялом, но сначала снимите простыни и замотайте рот с носом. Не разговаривайте без необходимости.       — У меня голова кружится, — сообщил Эд и стал резко клониться вперёд.       Лиам с Юкио подхватили его, а когда уложили на пол, глаза за стёклами очков были закрыты плотно, как и у Тома с Гейбом. Не смерть, а сводный брат её сон.       — Самый худой, — коротко сказал Дин и все кивнули в ответ с пониманием.       “Чем меньше вес, тем быстрее действует газ”, — думал Дэвис, плотно обматывая голову простынёй. “Тогда на очереди Юкио, Лиам, потом я, Алекс и Шэлби”.       Впятером они подтащили кровать к вентиляции и по молчаливой договорённости наверх полезли самые плотные ребята. Своей огромной ручищей Шэлби в один момент вырвал решётку, отбросил её в сторону и та с громогласным лязгом ударилась об пол. В голове непривычно зазвенело и действие газа сразу почувствовали все. Алекс стал запихивать одеяло внутрь, а Лиам с Дином уже передавали ему второе через Шэлби.       — Ещё, — коротко потребовал он, и мужчины на коленках поползли к кроватям, стягивая ещё по два одеяла, а когда вернулись, обнаружили, что Юкио так и остался сидеть на полу, прислонившись к металлической раме. Глаза его плотно закрыты.       — Он не выдержит, ловите, — гортанно сообщил Шэлби, хватая сразу четыре одеяла, едва задев Алекса плечом, но тот камнем рухнул вниз.       Лиам с Дином едва успели его схватить. Пока они укладывали сослуживца на пол, здоровяк справился с вентиляцией, заткнув её так, что газ перестал поступать, но сам уже не смог спуститься. Склонив голову на грудь, он заснул полусидя, облокотившись на высокое металлическое изножье, застыв как огромная гора.       Оставшиеся в сознании мужчины бросились к двери, сначала пытаясь выбить её по очереди, а потом вместе, впечатываясь плечами в неподдающиеся врата. Среди пластиковых стаканов и алюминиевой мебели эта дверь оказалась на диво плотной. Чем больше было физической активности, тем чаще они дышали, а затем снова вернулся свистящий звук, но уже из другой вентиляции.       Дин с Лиамом переглянулись. Будь это испытание, они бы уже перешли к другому этапу, а не вернулись к началу. Лиам сел, медленно моргая, и посмотрел на Шэлби.       “С самого начала здесь что-то не чисто”.       Эд оказался не прав, испытания кончились. Просто их отобрали для цели, которая не может понравиться. Для чего-то, на что никто из них не дал бы согласия, поэтому надо всех усыпить и сделать по-своему.       Дин присел рядом и с раздражением схватил пидора за ворот футболки, когда тот начал заваливаться назад. Кем бы он ни был, сейчас они в меньшинстве, и нужна каждая голова, желательно не разбитая от падения. Мужчина предусмотрительно решил лечь самостоятельно, перед этим отодвинувшись подальше от ненавистного коллеги, а потом туман поглотил и его.