До самой смерти и даже дальше

— Мне кажется, холода начнутся в этом году раньше, чем в прошлом. — Я тоже так чувствую. Как когда-то давно, будто в другой жизни, Тэхён видит перед собой темноту закрытых век. И слышит два тех же голоса. Тогда они пугали израненного Тэхёна, едва хватающегося за жизнь. А сейчас Хосок и Чонгук стали самыми близкими ему альфами. Теми, кому Тэхён не раздумывая доверил бы жизнь. Хоть слова мужчин и звучат совсем уж близко, Тэхён совсем не может проснуться и вернуться в мир. Он старается открыть глаза, но вместо этого снова проваливается в темноту, из которой его вытягивают чужие слова. — Последние яблоки вот-вот дойдут, пшеница тоже почти готова к сбору, как и овощи. Пора начать подготовку к празднику урожая, — Чонгук. Тэхён выныривает из своей темноты с улыбкой на губах. Полные нежности прикосновения еще теплятся на его коже, будто Чонгук только-только отнял от него руки. Тэхёну не терпится увидеться с ним, чтобы теперь точно знать, что ему не мерещится всё то, что он видит в глазах и действиях альфы. Но с другой стороны, Тэхёну кажется неловким всё, что произошло вчера. Ведь, кажется, ему признались в любви. И он вроде ответил тем же. — Пойду проверить Чимина перед делами. Скажешь Тэхёну о празднике? — О, мне не нужно говорить, — Тэхён бормочет слова тут же, как слышит скрип стула о пол. И лишь потом он медленно садится и потирает глаза, отгоняя сон. — Доброе утро. Хотя уже день, — Чонгук звучит значительно ближе и, наконец отогнав с глаз темноту, Тэхён замечает его. Омега почему-то спал на диване. Не ожидавший такого, Тэхён начинает озираться вокруг себя и даже забывает обо всем вчерашнем. Но всего на мгновения, пока Чонгук не садится на спинку дивана с другой стороны и не объясняет: — Ты крепко заснул вчера. Я привез тебя и, чтобы меньше тревожить, положил спать здесь. Значит, Чонгук поднял Тэхёна на коня, провез по лесу, еще и занес в дом. Тэхён был на его руках, да еще так долго, но абсолютно не помнит этого. Обида и злость на самого себя появляются в нем, а следом — разочарование. На Чонгука смотреть становится еще сложнее, но почему-то от его простой близости у Тэхёна что-то трепещет в животе. — Спасибо, — Тэхён рассматривает теплый плед, которым его укрыл, видимо, Чонгук. — Стая недавно позавтракала, — Чонгук говорит с ним так, словно бы всего вчерашнего не было, будто ему совсем не неловко, как Тэхёну. Тэхёну, который с каждым его словом ловит фантомное дыхание на своей коже и мурашки, которое оно пускало к позвоночнику. — Чимин снова не пришел есть, поэтому нужно ему и Юнги отнести завтрак. И тебе позавтракать, — слова альфы звучат больше, как слова вожака, но Тэхён будто слышит, что в его голосе что-то изменилось. Чонгук с Хосоком минутами ранее говорил абсолютно другим голосом, да и с Тэхёном раньше тоже. — Вы могли бы поговорить с Чимином, если ты готов его простить. Он страдает, и заслуженно, но всё же он твой друг. А тебе сейчас нужен друг. Поверь, станет легче. Всё же Чонгук говорит, как альфа. Заботится о Тэхёне, почти прямыми словами предлагает ему обсудить со своим другом чувства и всё, что случилось. Наверное, чтобы Тэхён не боялся, как сейчас, поднять на Чонгука взгляда. — Я не злюсь на него, — но у Тэхёна должны быть силы справиться. Он хочет остаться жить в стае оборотней. Он очень хотел бы стать партнером вожака. А значит ему нужно быть сильным. Поэтому Тэхён рушит что-то внутри себя, весь трясется изнутри, но вопреки этому страху и робости, поднимает сперва голову, упираясь взглядом в стену, а после переводит тот прямо на альфу. Сегодня Чонгук одет в другую рубаху, но в остальном он выглядит в точности, как вчера. Всё те же немного потрепанные ветром волосы, темный, горящий внутренним волком взгляд и что-то ласковое в приподнятых уголках губ. И уютный запах хвои, которым то ли пропитался Чонгук, то ли сам по себе пахнет. Тэхён всё же видит в его глазах. Не кажется. — Чимин не хотел причинить мне боль и сделал это абсолютно случайно, поэтому я не злюсь на него за это. Но он напал на тебя, — едва выдержав взгляд альфы, Тэхён законно опускает свой на его руку, уже не перебинтованную. Хмурится и тянется к ладони оборотня, но замирает, отчего-то робея коснуться альфы. Старое, вбитое в голову розгой, еще дает о себе — касаться могущественного альфы нельзя. Как, наверное, и нельзя касаться человека, который волнует сердце, вспотевшими от нервов ладонями. — У тебя так снова голова начнет болеть, — Чонгук говорит ему совсем тихо, видимо, чтобы не услышал Хосок. А после сам протягивает руку, сокращая расстояние между ними, и подхватывает пальцы Тэхёна в свои. Омега проворачивает свою ладонь, вынуждая Чонгука показать место, где была рана. Сейчас там лишь красная, немного воспаленная кожа, но Тэхён не может разобрать даже следов от шва, который Хосок ему накладывал при Тэхёне же. Словно Чонгук и не был так серьезно ранен, не истекал кровью так, что едва был в сознании. — Хосок говорил, что у тебя раны заживают медленнее. Теперь ты увидел, как это происходит на оборотнях, — Чонгук сжимает его пальцы, привлекает внимание потрясенного Тэхёна. — Моя спина… Она вся будет в шрамах, — Тэхён шепчет важное, как ему показалось. Ведь рана Чонгука была серьезнее его собственных. Тэхёна подрали когтями и оставили несколько укусов, но то были собаки, а Чонгука подрал даже не волк — более сильный оборотень. Чимин едва не вырвал ему плоть, но у Чонгука даже полоски от раны не останется на коже. А у Тэхёна изуродована спина. — Оборотни наполовину волки, и это не только во внешнем виде. У нас некоторые потребности и инстинкты, как у волков, например, жить в стае. У волков есть такой обычай — зализывать раны близкого. Очистить от грязи, чтобы лучше заживало, приласкать и заглушить боль воспоминаний, — Чонгук говорит тихо и размеренно, будто осторожно подбирает слова. Тэхён завороженно слушает и представляет, как два волка лежат где-то в пещере и один заботится о втором, раненном кем-то. Вылизывает его рану, отогревает своим теплом и рокочет у уха. Но Тэхён не в пещере, да и не волк. — К чему ты это говоришь? — Он снова вскидывает взгляд, уже растерянный на альфу, но тот лишь чуть больше поднимает уголок губы и пожимает плечами, будто сам не знает. А Тэхён видит — всё знает он. Лишь не говорит в слух. — Давай я провожу тебя к Чимину, позавтракаете вместе с ним? — Я не уверен, что хочу, — Тэхён впервые делает что-то вопреки заботе, а поэтому следит за лицом Чонгука, ждет, что там проскользнет раздражение от неповиновения, но у альфы лишь пропадает намек на улыбку с лица. — Отчего? — Он сделал тебе больно. Напал на тебя, — медленно, чтобы донести тот ужас, который на Тэхёна это на водит. Ведь правда, его друг обратился в агрессивное животное, потерял контроль и ранил Чонгука. Ранил человека, который стал так важен Тэхёну. Возможно, будь это кто-то другой, Тэхён смог бы легче убрать из души тяжесть, но не с Чонгуком. Никогда то, что вредит ему, не сможет стать для Тэхёна чем-то легко прощаемым. — Я понимаю его и не держу зла. Чимин защищал тебя, Тэхён, он заступался за тебя, потому что любит и ты ему важен, как семья. Да, ему не стоило так себя вести, даже пытаться вредить мне, это неправильно. Но такой уж Чимин. Временами не осознает своих же действий и их последствий, слишком близко принимает всё к сердцу, но и любит он так же ярко. Я поговорил с ним еще в тот же вечер. Он извинился передо мной за эту рану, сильно переживал и едва не сказал, что ему не место в стае, — с каждым словом Чонгука Тэхён будто оказывается всё дальше и дальше от альфы, от дома, где они находятся. Он представляет друга — почему-то в виде волка, — который скулит и мечется, не может найти себе место от боли. Всё это время Тэхён, пожалуй, наивно думал, что Чимин раскаивается не из-за нападения на Чонгука, а из-за боли Тэхёна. — Твоя злость или обида — это ведь тоже способ защитить близкого. Тебе хочется, чтобы Чимин прочувствовал и запомнил, что нельзя причинять боль твоим людям. Но ты ранишь его своим молчанием и обидой. Не думаешь, что ты сейчас тоже нападаешь на Чимина и причиняешь ему боль? Без зубов и крови, но всё же. Чонгук говорит совсем негромко, но Тэхёна его слова оглушают. Они обухом бьют по голове, заставляют картинку качаться перед глазами, руки трястись, а желудок сжаться. Тэхёну плохеет, в сотый раз за последние дни. Чонгук был прав, когда сказал, что у него может заболеть голова. Правда, у него заболело что-то более сильное. Душа, наверное. — Это не плохо, — альфа, должно быть, видит его состояние. Тэхён, совсем потерявшись в своем состоянии и плавающем перед глазами миром, слишком ярко чувствует теплое прикосновение к щеке и плечу. Чонгук поддерживает его руками, не дает покачнуться и упасть. — Защищать близких — это хорошо. Просто подумай о том, что вы с Чимином делаете одно и то же, одним и тем же способом. — Ты злишься на меня за то, что я мучаю Чимина? — Вопрос срывается с губ до того, как Тэхён успевает его понять. Он старается посмотреть на Чонгука, но голова кружится так, что ее не получается даже повернуть — Тэхён начинает падать. Но альфа подхватывает и, склонившись над ним, аккуратно укладывает обратно на диван. — Нет, Тэхён, — Чонгук не врет, и Тэхён даже не видит это — чувствует в заботе, с которой альфа укрывает его одеялом и убирает с глаз челку. — Мне тяжело видеть вас обоих такими. Вы нужны друг другу. Это единственное, за что я переживаю. — Я хочу пойти к Чимину. И извиниться, — Тэхён заявляет уверенно и даже пытается сесть, но его тормозят руки Чонгука. — Не сейчас. Я попрошу у Хосока что-нибудь и, когда станет легче, тогда пойдем. Я отведу тебя. — А меня просить не надо, только дайте человека опоить, — сквозь пелену Тэхён отчетливо слышит Хосока. Он ярко представляет, как лекарь улыбается, но в его лице скользит напряжение. Хосок часто так смотрит на него в последние дни. — Это из-за этого… Того, что случилось со мной? — Ведомый руками кого-то из альф, Тэхён приподнимается и выпивает из поднесенного к губам стакана. Чонгук часто говорит, что настойки и отвары Хосока ужасны на вкус, но Тэхёну нравится их пряность и долгое послевкусие во рту. — Мне раньше никогда не было так тяжело… — Думаю, что да. Но это на пару дней, я уверен. Скоро ты поправишься окончательно, — Хосок становится четче перед глазами омеги. Тэхён, видя его без улыбки, каждый раз старается сам улыбнуться, чтобы поднять настроение этому светлому альфе. Получается, Хосок усмехается и начинает улыбаться ему в ответ, а после даже треплет по волосам. — Я схожу за водой к колодцу. Как вернусь, можем пойти к Чимину. — Куда ему к Чимину? — А вот Чонгук, напротив, резко нахмурился. Он смотрит на Хосока со сведенными бровями и держит руки на спинке дивана, совсем рядом с омегой, словно готовиться снова помочь ему или удержать. — Туда ему к Чимину, — Хосок даже рукой показывает направление, где находится домик в лесу. А Тэхён тихо хихикает с этого жеста и растерянности, которая появляется у Чонгука в глазах. — Но ведь- — Ему уже легче. А через десять минут вприпрыжку побежит, тебе еще ловить придется, — лекарь отходит от Тэхёна и звучно хлопает Чонгука по плечу, — не волнуйся. Тэхён далеко не в том состоянии, которое ты надумываешь. Может Чонгук и придумывает себе лишнего, но ведь от беспокойства за омегу. Всего пару минут назад он был крайне серьезным и говорил едва ли не самые мудрые в жизни Тэхёна слова, а сейчас не может увидеть простых вещей и порывается спорить с Хосоком. У Тэхёна в душе теплеет от такого внимания к себе, он смущенно улыбается и краснеет кончиками ушей, но, видит богиня, чувствует себя счастливым. Чонгук переживает за него. Потому что Тэхён ему стал важен. — Я правда почти в порядке, — а он отвлекает альфу, провожающего Хосока взглядом, и цепляется пальцами за его, грубые от альфьей работы. У Тэхёна пальцы совсем другие, нежные и тоньше в два раза, кожа молочная, а не золотистая, как у Чонгука, еще и холоднее. Но эта разница так приятна. Слабый и сильный. Альфа и омега. Человек и оборотень. От их разницы сводит внутри так, что Тэхёну выть хочется, хотя он совсем не волк. Может быть такое случается, когда сердце волку отдаешь? — Мне не стоило наседать на тебя с советами, — Чонгук смотрит на него с внимательной заботой на дне карих глаз и тихо сжимает в ответ его руку, кутает своей, согревает. — Останавливай меня в следующий раз, хорошо? — Хорошо, — от его мягкости Тэхён и заурчать готов, как те коты, которых он подкармливал в поместье. Но вместо этого лишь улыбается — у Чонгука глаза становятся чуть ярче в ответ, — и ластится к руке Чонгука. Садится аккуратно, чтобы голова не закружилась и прижимается к предплечью мужчины щекой. Так наивно и глупо, но Тэхёну безмерно приятно от легкости в голове и Чонгука рядом. А когда альфа касается второй рукой его волос и нежит, Тэхён едва ли не начинает плакать от добравшейся до самых костей ласки. Тэхёну просто хорошо рядом с ним: спокойно и безопасно, тепло и уютно, немного волнительно и так трепетно. Хотя, пожалуй, много волнительно. Но знать Чонгуку об этом вовсе не обязательно. — Хосок зовет нас на улицу, — мужчина говорит ему совсем тихо, будто думает, что Тэхён заснул. Но он нет. Второй раз за день Тэхён оказался совсем в другом мире. В первом ему было тяжело, больно и плохо, а во втором настолько же тепло и хорошо. Вынырнув из приятной темноты, Тэхён кивает и нехотя отрывается от Чонгуковых рук, чтобы подняться. Альфа же не торопится, ждет, пока омега обойдет диван. Тэхён невовремя вспоминает, что он самый настоящий хищник, и с каждым маленьким шагом в сторону Чонгука гадает, охотится ли тот сейчас. Но Чонгук не касается его, не ловит. Лишь наблюдает, а Тэхён, кажется, впервые в жизни разочарован, что не стал добычей. — Мне очень понравилась вчерашняя поляна, — ему вдруг стало важным сказать Чонгуку о чем-то, что покажет альфе его чувства к нему. — И ехать с тобой верхом. Жаль, что я уснул и не помню времени, что мы были там. — Съездим туда еще раз, — Чонгук предлагает сразу, так, будто готов прямо сейчас взять его ладонь и увезти верхом на коне. — Буду рад, — а Тэхён в ответ улыбается. Знает, что его широкая улыбка выглядит крайне милой, Дора не раз говорила ему об этом и просила не улыбаться так при альфах, чтобы не вызвать у них чувств. Но сейчас Тэхён хочет вызывать в Чонгуке чувства, а от того не прячет никаких своих черт. — Но тот день буду хранить в памяти с особым трепетом. Чуть смутившись своих слов, Тэхён горит скулами и прячет от Чонгука взгляд, семенит небольшими шагами на улицу, где их уже ждет Хосок с двумя полными ведрами воды. Возможно, он слышал всё, что сейчас сказал Тэхён. Омега может об этом лишь гадать, но альфа улыбается ему, как и всегда, с теплом и добром, и ничего не говорит. Вышедший следом Чонгук забирает у него одно ведро из рук, и оба альфы, ведомые небольшим омегой, идут по тропинке. Тэхён за недели здесь неплохо научился ориентироваться, и оттого, что сейчас это он ведет Чонгука, а не наоборот, ему хочется гордиться собой. — Тэхён, — Чонгук всё же касается его ладони, когда до дома остается как будто и не так далеко. Альфа тормозит его, а Тэхён послушно замирает и смотрит с вопросом в глазах. — Мне забрать Юнги? Ты хочешь поговорить с Чимином наедине? — О, только если Чимин не будет против. Чонгук кивает ему и сжимает ладонь чуть крепче, поддерживает без слов. Хосок уже ушел вперед, поэтому его приходится догонять, но только-только Тэхён замечает крышу дома в лесу, как замирает на месте. В десятке метров от террасы Чимин сидит прямо на земле, абсолютно без дела. У него в руках нет книги, он не плетет что-то. Просто сидит, подтянув колени к груди, смотрит в пустоту, и даже приход компании его не возвращает. Тэхён знает это чувство. Видит, что Чимин сейчас в том же мире, где побывал сам омега — где страшно, грустно и плохо. А на крыльце дома уже стоит Юнги. Он молча смотрит, словно оценивает происходящее и думает, стоит ему вмешиваться или нет. Оставив Тэхёна стоять на месте, альфы относят ведра с водой на пол террасы, а после Чонгук говорит что-то тихое Юнги, от чего второй альфа переводит карий взгляд на омегу. От его внимания становится немного не по себе, хоть Тэхён и лично знает, что Юнги добродушный, несмотря на холодную и выделяющуюся белым цветом внешность. Сегодня в его глазах нет привычного тепла, там, наверное, беспокойство за его омегу, но Тэхёну под его взглядом становится не по себе. Будто почувствовав это, Чонгук хлопает своего друга по плечу, и тот молча спускается с пары ступеней вниз. Трое альф направляются обратно, к дому Хосока, а Тэхён всё стоит и боится даже вдохнуть слишком глубоко. Но когда мимо него проходит Юнги, он всё же шепчет: — Мне жаль, что ты пострадал на охоте, а я даже не навестил тебя, — Юнги от его слов замирает рядом и смотрит чуть смягчившимся взглядом, уже не вселяющим тревоги. — Спасибо, что не дал Чонгуку пострадать из-за меня. — Со мной всё хорошо, поэтому твои переживания лишние. Хотелось бы сказать, что рад подставить свою шкуру вместо его, но не буду, потому что занятие не из приятных, — альфа улыбается ему, совсем развеивая напряжение, что Тэхён успел себе надумать. Он робко улыбается в ответ и, как в первый раз, скользит любопытным взглядом по абсолютно белым волосам оборотня. — И всё же я обязан тебе! — Если успокоишь раны Чимина, то приму это как возврат долга, — Юнги кидает последний раз взгляд на своего Чимина у дерева и всё же уходит, оставляя двух омег наедине. Тэхёну нужны минуты, чтобы оглядеть лес вокруг себя и собраться с духом, обратившись к богине. Он почти сразу же перестает слышать шаги Юнги за спиной, а значит всё, что сейчас будет сказано, навсегда останется лишь между ним и Чимином. Чонгук прав в том, что именно ему Тэхён может рассказать больше, чем кому бы то ни было другому в стае. — Чиминни, — Тэхён зовет ласково, напоминает о себе и наконец решается сделать шаг вперед. Омега слышит его, но лишь плотнее сжимается в калачик и прячет лицо в своих же коленях. А Тэхён сокращает все расстояние до него и садится рядом, настолько близко, чтобы чувствовать исходящее от Чимина тепло, но не касаться его своим боком. — Я думал, что не злился на тебя все эти дни. Но сегодня оказалось, что это не так. Я злился, но не из-за того, что ты сделал мне больно. Из-за того, что ты сделал больно альфе, который мне дорог, — Тэхён говорит медленно и так же медленно краснеет щеками от своих же слов. Он знал, что именно от этих слов Чимин вскинет голову и проявит интерес, немного отпустит свои печали. Всё же, Чонгук ему как семья, а Тэхёна Чимин вроде как выбрал тоже своей семьей. — Мне казалось, что ты нарочно это сделал, хотел ранить Чонгука, оставить ему шрамы. Но сегодня он сказал, что ты извинился перед ним, и что ты не хотел этого. — Не хотел, — Чимин отвечает ему шепотом, почти что севшим голосом, но больше не прячется. Смотрит в ответ, как побитая собака, да простит Тэлике Тэхёна за его мысли. — Я слишком легкомысленный и не умею контролировать себя. Его слова пропитаны такой горечью, что все тепло и легкость, с которыми Тэхён был настроен вернуть Чимина в жизнь, испарились. Тэхёну больно слышать такие слова Чимина о самом себе и видеть, сколько это причиняет ему же боли. Как Чонгук был прав, Чимин страдает куда сильнее их обоих. И в этом есть доля вины Тэхёна. Если бы он сразу смог понять это, пришел бы раньше, то его другу не приходилось бы чувствовать себя лишним в собственной же стае. Хоть Тэхён и не понимает, что такое стая для оборотня, но сравнивает это с семьей — а ему было бы невыносимо больно думать, что он угроза для своей семьи. — И я глупый. Даже не подумал, что могу причинить тебе боль. Хотел уберечь тебя от Чонгука, а сам покалечил… — О, нет-нет, ты не покалечил меня! — Тэхён аккуратно касается плеча Чимина ладонью, пробует оказаться к нему ближе. И когда тот не сопротивляется, омега подсаживается к нему вплотную и опускает на плечо уже голову, а рукой берет ладонь Чимина, молча поддерживая через прикосновения. — Я неважно себя чувствую, голова иногда болит и сплю слишком много, но я в порядке. Это совсем не так плохо и больно, как мои раны на спине. Поэтому не переживай, пожалуйста, я буду в порядке. Хосок ещё сказал, что у меня голова от нервов болит из-за нашей… Тишины. — Мне стоило прийти к тебе и извиниться, чтобы у тебя не болела из-за меня голова, — Чимин горько усмехается, но не выпутывается. — Я такой никчемный, Тэхён. Мне так жаль, что вы все связаны со мной… Не представляю, что Юнги нашел во мне… — Ты добрый, заботливый и веселый! А ещё ты смелый. В стае двести человек, но только ты, не задумываясь, принял меня как своего и не отделяешь от других. Для всех я — человек в стае оборотней. А для тебя я просто Тэхён. Ты не представляешь, как много это значит для меня. — Правда? — Всего за мгновение вокруг них будто рассеивается серый туман. Чимин говорит все еще тихо, но в его голосе пробивается свет. — Правда-правда. У меня никогда не было друга, но я уверен, что лучше тебя я не смог бы найти никого. Хотя это даже не я нашел тебя, а ты выбрал меня своим. Я люблю тебя, Чиминни, и очень рад, что ты есть в этой стае. Как, думаю, и все вокруг. Ну, Юнги, Чонгук и Хосок точно! Чимин мягко смеется в ответ и всё же выбирается из руки Тэхёна, но лишь чтобы обнять. Тэхён сразу обвивает его руками в ответ и прижимается лицом к плечу, пока Чимин делает ровно то же самое. — Спасибо, — он шепчет Тэхёну в рубашку, но омега его хорошо слышит. Чимин снова набирает в грудь воздух, словно хочет сказать что-то ещё, но Тэхён слышит лишь тяжелый выдох и чувствует, как Чимин немного напрягается в его объятиях. — Мы можем говорить друг другу всё, что хочется, — Тэхён предлагает робко и неуверенно, потому что у него есть нечто, что хочется сказать, но ему жутко неловко. Хотя он готов выслушать всё, что пожелает ему рассказать Чимин. — Поэтому не молчи, говори, если хочешь. — Не уверен, что хочу… — Ладно, но если захочешь, сразу приходи ко мне! А я вчера был с Чонгуком и, кажется, он меня поцеловал? Тэхён, кажется, нашел способ, как заставить Чимина забыть обо всех переживаниях. Омега снова замирает от его слов и снова показывается — отстраняется от Тэхёна и смотрит на него потрясенными глазами. — Это ты у меня спрашиваешь? Не знаешь, что такое поцелуй? — Он говорит вполне себе серьезно, но Тэхёна от такого вопроса пробивает на смех. Громкий такой, немного истеричный и скрывающий неловкость. — Я могу показать, если надо. Думаю, Юнги не будет против. — Нет! — Смех сразу же сходит, Тэхёна от такого предложение как водой окатывает. Он на всякий случай отрицательно машет ладошками и готовится сбежать, если Чимин вдруг решит подняться и всё же показать. — Я просто не уверен, он не касался губ, но был так близко, а потом коснулся щеки… — О чем вы говорили? Чимин старше Тэхёна лет на пять, но сейчас Тэхён чувствует, будто это он здесь старший. Чимин смотрит с таким искренним интересом в глазах, радостью и жаждой подробностей, и мгновенно забыл обо всех своих проблемах, будто их и не было, как ребенок, которого отвлекли игрой. — Ничего такого, но мне кажется, я ему тоже нравлюсь… — Не кажется, — Чимин улыбается ему, но после его восторг отпускает. Он снова становится грустнее и серьезнее, совсем непривычным для себя. — Ты стал бы для него хорошим омегой. Но кто-то из стаи будет завидовать, потому что Чонгук самый привлекательный холостяк, вожак, сильный, ещё и какой красивый… Тэхён нравится действительно потрясающему мужчине, от этого он сам немного краснеет, но Чимин прав. Чонгук — лучший из лучших, а Тэхён — никто, даже омега из него не очень хорошая по природе, что уж об остальном говорить. А ещё он юн и слишком наивен. Тэхён знает это, но каждый раз, когда он думает о Чонгуке, в нем неконтролируемо становится тепло и волнительно. Чонгук будоражит мысли и, хоть Тэхён считает себя недостойным, но не может не надеяться, что у него есть небольшие шансы. — Теперь мы оба грустные, — Чимин возвращает его из мыслей и поднимается на ноги, протягивая руку Тэхёну. — У нас есть одно место, где ты ещё не был. Хочу показать тебе его. — Я где-то еще не был? — Тэхён, само собой, берется за руку друга. Между ними словно не было тех сложных дней, крови, что шла из носа Тэхёна, когда его ударило силами Чимина. Всё это было в прошлом, а важно лишь настоящее. А в настоящем Чимин протягивает ему руку, не отпускает, пока ведет по лесу, и тоже не хочет вредить ни Тэхёну, ни Чонгуку. Чимин для Тэхёна самый близкий друг. Сейчас омега уверен в этом, знает, что между ними ничего не встанет теперь, что может лишить их этих чувств. Чимин для Тэхёна теперь семья. Немного взбалмошная, и за выходки их скорее всего еще не раз отругает Чонгук и, возможно, даже Юнги, но это всё так не важно. Тэхён просто рад иметь кого-то, чью руку может сжать в ответ и прийти в любой момент, с любым вопросом. — Мы мало говорим в стае о нашей истории и живем только сегодняшним днем, — Чимин начинает говорить еще посреди леса и говорит что-то важное: оглядывается на Тэхёна и убеждается, что его слова будут выслушаны. — У нас трагичная история, полная боли и грусти. Возможно, Чонгук однажды сочтет нужным рассказать тебе об этом, но я не хочу вспоминать те года. — Те? — Тэхён едва не покрывается мурашками, пытается представить, что такого могло произойти, что это чудесное место и люди могут вспоминать с болью и страхом. — До Чонгука. Точнее, до того, как он занял место вожака. Я правда не хочу об этом говорить, пожалуйста, не проси, — Чимин говорит поникшим и как никогда грустным голосом. Даже более грустным, чем был, когда Тэхён только-только к нему пришел. От этого Тэхён косвенно, но понимает, что они пережили ужасы куда хуже тех, что достались самому Тэхёну. — Но когда-то было всё иначе. Наверное, как сейчас. Мы не знаем нашей же истории, ее уничтожили, поэтому всё это лишь догадки. Слушая его слова, Тэхён не замечает, как Чимин перед ним останавливается, а оттого омега впечатывается носом ему в плечо. Тихо ойкнув, Тэхён потирает примятый от удара нос и встает сбоку от друга, замечая перед ними огромное, раскидистое дерево. Оно ниже сосен и елей в лесу, но его ствол такой толстый, что если Чимин и Тэхён попробуют обнять его и взяться за руки — то они просто не дотянутся друг за друга. Величественное, оно будто отливает дорогим цветом на солнце. Тэхён, смотря на простое дерево, чувствует в себе нечто странное. Волнение, поджимающиеся поджилки и тонкую вибрацию по телу. Это совсем не похоже на то, что он испытывает с Чонгуком. — Чувствуешь? — Чимин, оказывается, внимательно смотрит на него, ищет ответ на свой вопрос. Тэхён не знает, что он чувствует. Но он однозначно чувствует, поэтому кивает другу и переводит озадаченный взгляд на дерево. С ним явно что-то не так. — Ицэлис. Наши предки дали ему название, которое мы передаем устами из поколения в поколение. Мы верим, что наша деревня не просто так находится у этого дерева. Ицэлис —будто сердце леса. Само сердце всего живого, всей жизни. Слова отдают в груди чем-то знакомым. Тэхён смутно помнит их, но его волнение превращается в сковывающий трепет. Теперь смотреть на древо становится не по себе и хочется увести взгляд от его мощи. — Тэлике, — он шепчет, смотря на корни, что волнами торчат из земли. — Тэлике, — Чимин соглашается и, оставив Тэхёна одного, подходит к древу. Тэхён наблюдает за ним с опаской, будто бы дерево может пошевелиться и что-то сделать. — Ицэлис — проводник ее силы. Мы все чувствуем это. В его жилах течет та же сила, что в наших венах. Она обращает нас в волков, мы чувствуем то же, что ты сейчас, когда обращаемся. Вопреки дрожащим коленям, Тэхён следует за другом, шаг за шагом приближается к древу и аккуратно ступает на землю около него, чтобы не задеть корни. — Я не чувствовал ничего подобного. Люди строят храмы, большие и маленькие, но такой силы в них нет, — Тэхён бормочет и унимает дрожь в ладони, когда тянется к коре. Твердость словно обжигает пальцы, но омега следует примеру Чимина и прислоняет раскрытую ладонь к древу. Он ждал, что в него попадет сила, подобно молнии с неба, но вместо нее Тэхён лишь чувствует, как успокаивается. Его больше не пугает это дерево, тело перестает дрожать, а что-то, что сжимало его изнутри, отпускает и будто кутает в тепло. Тэхён, кажется, лично познакомился со своей богиней. — Мы охраняем его. Это сложно объяснить, но Ицэлис — часть нашей стаи. Здесь мы проводим праздники и обряды, приносим сюда новорожденных и оплакиваем умерших. — Это удивительно, — легкая улыбка касается губ Тэхёна. Удивительно не только древо, силы которого чувствуются даже на расстоянии. Удивителен целый другой мир, что оказался в паре дней верхом от жизни Тэхёна.