До самой смерти и даже дальше

— Опаздывать на встречу с его Величеством крайне плохая затея, — Териус имеет наглость увернуться от губ Джина. Тот хмурится больше для вида и всё равно целует его, облаченного в легкую броню с заданием охранять принца. — Отвлекать гвардейца тоже так себе идея, но видишь, ничего страшного, — омега легкомысленно жмет плечами и, наконец добившись улыбки от альфы, снова целует его в губы, получая короткий ответ. — Иди, а то ничего не узнаешь про войну. — Приходи ко мне после отбоя, — получив от Териуса кивок, Джин подскакивает на ноги и быстрым шагом пересекает всю библиотеку. Альфа бесшумной тенью следует за ним, позволяя Джину увеличить расстояние до того, каким оно должно быть между членом королевской семьи и стражником. За те месяцы, что возлюбленный ходит хвостом за ним, Джин привык не оборачиваться и не искать его взгляда. Териус почти сразу научился переключаться между чувствами и долгом, а вот Джину пришлось постараться ради этого, но сейчас он легко доживает до единения. А позволяет себе скинуть статус принца и побыть простым омегой в таких укромных местах, как библиотека. Конечно, только после того, как сделает задания учителей. В детстве он ненавидел учиться, но теперь признает, что без этого хорошим королем ему не быть. — Ваше Величество, — принц окликает отца, как только служка накидывает на него утепленный плащ и отворяет дверь. Кёниль, в ожидании сына рассматривающий стены крепости, оборачивается. За время похода на его лице появились тени, которых раньше не было. Теперь Джин знает, что это такое — у него тоже появилось несколько с тяжестью на душе. Далеко от их королевства его отец убивал людей. Которые желали этой участи ему, но всё же забирал души живых. Те дни, что Джин проводил с матерью, он узнал, что сразу после коронации его отец несколько лет не возвращался домой, кочуя из похода в поход. А ещё узнал, что тяжесть эта смоется с души со временем, а потому совсем перестал переживать. В конце концов, Джин не просто отобрал жизнь — он спас другую, более важную, которая сможет принести в мир много света и добра. — Ты опоздал, — Кёниль не ругается и даже говорит без строгости в голосе, но Джин чувствует в нем огромную усталость. — Прощу прощения, ваше Величество, — следуя этикету, Джин сгибается в глубоком поклоне на долгие секунды. — Если бы опоздал я, что бы ты подумал о моей персоне? О короле, который даже с собственным временем совладать не может? Джин не решается произнести ответ вслух, но по ставшему менее строгим взгляду отца понимает, что тот прекрасно видит его реакцию. — А если бы ты опоздал на встречу с Териусом, что бы молодой альфа подумал о тебе? — Он же… Он бы понял. — Но ему было бы неприятно. А если это были бы простые торговцы, ждавшие встречи долгое время? — Не выдержав его взгляда, Джин опускает собственный в каменный пол. Он лишь хотел провести побольше драгоценного времени с человеком, переворачивающим его сердце в груди. Но отец крайне умело показывает, что такое быть королем, хотя Джин от этого еще далек. — Позволить себе опоздать может кто-угодно, но не король, Сокджин. Кто бы ни ждал тебя в назначенный час — твой народ, возлюбленный или враг, — ты обязан явится минута в минуту, ведь ты не омега, не Ким Сокджин. В первую очередь ты всегда король, а потом уже всё остальное. — Я понимаю. Прости, что сам не подумал о таком и поддался моменту, позволил себе задержаться, — в извинениях Джин глубоко склоняется, а выпрямляется, когда чувствует ладонь отца на собственном плече. — Я усердно учусь, Ваше Величество. — Я знаю. Твои наставники слали мне письма о твоих успехах. Я горд тем, что юная омега не уступает в сообразительности альфам, которых растили с пеленок для трона. — Спасибо, — улыбка, подобно красивой розе, зацветает на устах омеги. Джин вглядывается в карие глаза отца, еще совсем немного обрамленные морщинами, и видит там неподдельную гордость и тепло. — Мне так сложно понять, что я буду свободен. А моя судьба зависит от меня, от того, каким королем стану я сам, а не мой муж. Просто немыслимо, отец! — Носить корону и иметь власть — это тяжелое бремя, Джин. Но, возможно, для тебя оно окажется меньшим, чем быть за спиной альфы, — король молча оборачивается и спускается спокойным шагом со ступней, направившись к выходу из крепости. Джин непонятливо следит за ним, ведь в замке скоро подадут ужин, а горожане уже расходятся по домам и город стихает — нет смысла идти в него, — но после нагоняет Кёниля семенящими шагами. — Война губит королевства и людей. Не зная ничего о твоей силе, тебя будут пытаться свергнуть с престола. Поэтому я не хочу придавать огласке факт твоей будущей коронации. И несколько лет после нее тоже предполагаю, что лучше это держать в тайне. Но этот выбор падет на тебя, короля. Проходя по пустынной улочке до центра Сеилиса, Джин не торопится с ответом и вспоминает прошедшие уроки. Безусловно, война требует огромных затрат и жертв. Вступать в неё ради простой защиты, если можно этого избежать, нет никакого смысла — пока не имеющий должного военного образования, Джин понимает такие простые истины. — Думаю, это мудрое решение. А я приложу все возможные усилия, чтобы показать свою силу и быть мудрым правителем, — Джин едва не врезается в спину короля, когда мужчина останавливается посреди улицы. За ними следует тенями стража, а людей на улице уже практически нет, но никому из них нет дела до королевской семьи — все спешат скорее домой. Мягко, присуще любови отца, Кёниль обнимает Джина за плечи и выдвигает его перед собой, показывая, что наблюдает за пекарней. Сквозь просторное окно Джин видит тени внутри, снующие за прилавком — один из пекарей продает последнюю выпечку, а девушка за ним прибирается и с улыбкой закрывает дверь за последними посетителями, которые признают короля и замирают в низких поклонах. Джин, не дожидаясь отца, склоняется также глубоко им в ответ. С тем же уважением, которое каждый раз видит в таком же действии отца, глубоко уважающего свой народ. — Сила и мудрость — хорошие черты для правителя. Но запомни навсегда, единственное, перед чем ты должен быть готов склонить голову — это твой народ, Сокджин. Король — это не завоеватель или военноначальник. В первую очередь, король — это любящий муж для всех поданных, — на его слова омега кивает. Пусть его и не растили преемником трона, но он всю жизнь не сводил взгляда с отца, а чтобы смыслить в любви, не нужно учиться этому у наставников. Джин видел, что его король всегда любил своих людей и земли, как любил семью — об этом Джин знает не по-наслышке и именно поэтому становится первым в истории ближайших королевств королем-омегой. — Тебе предстоит узнать каждый угол Сириина, где самые плодовитые поля, а где сады. Какой тракт размывает дождями осенью, а на какой позже всех приходит снег. Какие леса способны погубить, а какие безопасны. От речи отца Джина отвлекает звонкий девичий смех. Одновременно с отцом он оборачивается на него и не сдерживает улыбки, когда видит девочку ростом едва ли выше его колена, бегущую по улице с вязанной игрушкой в руках. Малышка замечает мужчин и, немного помявшись на месте, маленькими шажочками подходит ближе, неловко улыбаясь в ответ. Совсем не по-королевски Джин опускается на одно колено в пыль дороги и протягивает девочке руку, желая поприветствовать ее. В ответ ему девочка протягивает свою игрушку и мило улыбается, совсем не жалея о крохотном подарке для самого богатого человека на этой земле. — Продолжим прогулку со спутницей, — отец разделяет восторг Джина от милейшего создания, это слышно по его голосу, но на лице мужчины покоится абсолютное спокойствие, не выдающее эмоций. Этому Джину еще придется поучиться, а пока он подхватывает девчушку на руки и удобно прижимает ее к боку, оставив игрушку владелице и разрешив ей со смехом дергать его не уложенные сегодня пряди волос. — Куда мы теперь идем? — Никуда. Наслаждаемся вечером в сердце города. Заодно, вернем пропажу, — отец всё же позволяет себе кинуть легкую улыбку через плечо в сторону Джина и ребенка на его руках. — Ты думаешь, она потерялась? Как же мы найдем ее дом, она ведь еще не говор- Ответ находится сам собой в лице женщины, стремительно выскочившей из дома. В ее чертах проглядываются те же добрые карие глаза, что и у ее дочери, но сейчас женщина выглядит крайне напуганной из-за слез, перекрывающих ее взгляд. — Ари! — Женщина кричит имя, на которое малышка в руках Джина реагирует, но маленькая процессия остается незамеченной, пока Джин не подходит ближе. Он тихо кашляет, привлекая к себе внимания и легко отдает ребенка в руки матери от облегченное “Спасибо богине”, с улыбкой наблюдая, как женщина целует пухлые щеки и в перемешку со слезами ругается сжатым голосом. Через минуту она обращает внимание на спасителя, а с узнаванием его личности лицо женщины вытягивается в удивлении и чем-то еще. Поклонившись в знак уважения ей и увидев такой же поклон от женщины, Джин снова заглядывает ей в глаза с легкой улыбкой на губах и приятным чувством в сердце. Они видит благоговение к себе. А чувствует кружащую любовь внутри. Это его народ. Ради которого он будет учиться. Будет биться. Будет отстаивать свою силу перед всеми другими королевствами. Будет жить и просто дышать. — Спасибо вам за мир, — прошептав слова, женщина снова поклоняется. В этот раз Джин не отвечает ей тем же, показывая, что принимает ее благодарности. Он ждет, пока она выпрямится и поставит дочь на землю, а после воздушно улыбается. — Хорошего и, пожалуй, главное, спокойного вам вечера, — глянув на снова убегающую восвояси девочку, Джин кивает на благодарности ее матери и едва ли не смеется с того, как обиженно надуваются детские губы, когда побег оказывается прерванным. Вокруг уже совсем вечереет и Джин с теплом думает о вкусном ужине, что уже должен их ждать в Силиесе. Собравшись позвать отца, скорее всего увлекшегося разговором с кем-то из людей, омега разворачивается, но натыкается на ласковый взгляд Кёниля. Урок усвоен. Будущий король уже преклонился перед ликом народа.