Пока весна не наступит вновь

      Джеймс держал её за руку, идя к окраине города, к западному району Хогсмида. В этом не должно было быть ничего нового.       Лили вспомнила, как он по утрам будил её за час до рассвета в замке Гриффиндор, чтобы они могли подняться на Восточную башню и увидеть восход солнца. Лили шла, зевая, и Джеймс брал её за руку, осторожно напоминая о ступеньках.       Но они уже давно не были детьми, теперь она замечала, какие теплые у него руки, как близко к нему она себя ощущала, когда переплетались их пальцы. Пока они шли, он большим пальцем почти рассеянно поглаживал тыльную сторону её ладони.       Лили не знала, лучше, чтобы он делал это нарочно или же машинально. Учитывая перемены, произошедшие в Джеймсе, возможно, он так ведет себя с любой женщиной. Возможно, ей имеет смысл обидеться, вырвать руку и сохранить чувство собственного достоинства.       Но сейчас ей было все равно, ей было просто приятно.       Ласка посылала волну незнакомой энергии по телу. От его прикосновений мурашки бежали по коже, кровь нагревалась, сердце бешено колотилось в груди, да так, что его наверняка было слышно в ночной тиши.       Лили хотелось бы, чтобы они были одни, чтобы она могла разобраться в этих переменах. Дело было не только в том, что Ремус и Сириус без конца бросали понимающие взгляды, будто лучше неё зная, в чем дело.       Джеймс, казалось, не замечал переглядок друзей, Лили ему искренне завидовала.       Когда они пришли, она уже почти забыла, о чем думала.       Лили представляла палатки на окраине города, готовящиеся к фестивалю в королевстве Гриффиндор, некоторые приезжали в последнюю минуту. Вместо этого она увидела кучу палаток наподобие фестивальных в какой-то глухомани. Палатки были установлены позади десятков повозок, освещенные сотнями разноцветных фонариков, живой оркестр играл веселую музыку, десятки людей танцевали, смеялись и общались. Это напомнило ей лучшие годы Весеннего фестиваля в Гриффиндоре, только более оживленно и менее помпезно. − Фестиваль перед фестивалем? – удивленно спросила она, её голос прозвучал достаточно громко, чтобы перекрыть звуки вокруг. − Да, − кивнул Джеймс. – Фестивали – это для королевств, чтобы заработать денег. А это просто для развлечения.       Разница для Лили была очевидна. Она вспомнила, как Джеймс позвал её и Питера присоединиться к нему незадолго до начала Весеннего фестиваля, атмосферой это было очень похоже.       Вспомнила она и что видела в тот день. Сейчас она оглядывалась в поисках гадалки, на самом деле не желая с ней встречаться. Мадам Трелони, если та и была жива, там не было. − Я покажу тебе фокусы, − радостно подмигнул Джеймс. – Ремус… − Все в твоем рюкзаке, − немедленно отозвался Ремус. – Я подумал, ты захочешь её впечатлить. − Не тот навык, который я бы выбрал, чтобы произвести впечатление на леди, но… − Сириус, − перебил Ремус. – Пошли найдем Прюэттов. − О, круто! Обожаю опасное для жизни метание ножей!       Лили с интересом посмотрела им вслед, потом повернулась к Джеймсу. − А что у тебя в рюкзаке?       Джеймс помедлил с ответом. Он казался растерянным, выпустил её руку, будто лишь сейчас заметил, что делал. − Я тебе покажу, − сказал он, довольно неловко проводя пальцами по волосам и избегая смотреть ей в глаза.       Он шел стремительно, Лили едва поспевала за ним. Вскоре Джеймс привел её к палатке, где целью игры было сбить шесть металлических бутылей. − Скажи, что ты видишь.       Лили попыталась присмотреться к тому, как люди бросают мячи. Кому-то удавалось попасть несколько раз, но сбить все оставалось непосильной задачей. Но сильнее её занимало то обстоятельство, что Джеймс стоял очень близко к ней, прижимаясь грудью к её спине. Она вспомнила, что прежде была выше него, и задалась вопросом, когда же он вырос. Теперь она легко могла представить, как он обнимает её, притягивает еще ближе. Тогда бы она могла повернуться и…       Лили покачала головой. − Это всего лишь игра, − прошептала она, не доверяя голосу. – У людей, похоже, плохо получается.       Джеймс усмехнулся. Она слегка вздрогнула от его теплого дыхания и отбросила волосы, надеясь скрыть мурашки на коже. − Легко проигрывать, когда игра не создана для победы. − В чем подвох? − Все подстроено, − пояснил Джеймс. – Мячи слишком мягкие, чтобы сбить бутыли. Единственный способ – это попасть в среднюю снизу. Но видишь, она стоит чуть впереди. Таким образом, сила броска достается ей, так что это очень сложно.       Лили моргнула и повернулась к нему, на этот раз проигнорировав его близость. − Но это же мошенничество! − Да, − кивнул он, − но люди продолжают играть. Просто никогда не получат призы, − он указал на верхнюю полку позади продавца, где было выставлено несколько предметов. − Это нечестно… мы должны рассказать людям…       К её удивлению, он усмехнулся. − Люди тебе не поверят. Они хотят получить шанс на победу, даже зная, что потеряют деньги. Это просто игра. − Значит, никто никогда не получает призы? − Ну, иногда кому-то может повезти, − он подмигнул, озорно улыбаясь. – Хочешь, чтобы сегодня удача улыбнулась тебе?       Она колебалась всего мгновение, а потом кивнула.       Джеймс стоял с ней в очереди, тихонько объясняя, что от неё потребуется. Когда настала её очередь, он пошел к продавцу за мячами, но в последнюю минуту споткнулся и уронил их. − Упс, − виновато произнес он, не обращая внимания на смешки других игроков, и наклонился, чтобы поднять мячи. Выпрямился он уже с довольной ухмылкой.       Лили не могла не рассмотреть новые мячи у него в руках. Они были очень похожи на те, которые выдавал продавец, но она чувствовала: эти тяжелее. Продавец выглядел по-настоящему удивленным, когда она бросила первый мяч и сбила сразу три бутыли. − Почти! – его голос звучал ободряюще, но улыбка была натянутой.       Он вновь расставил бутыли. Лили тщательно прицелилась. У неё получалось не очень хорошо, но цели были не так уж далеко. Поэтому, метнув мяч, она попала в среднюю бутыль в нижнем ряду, сбив все остальные. − Я выиграла! – радостно воскликнула она, забыв обо всех подтасовках, и обняла Джеймса. – Я правда выиграла!       Он сиял, хотя и глядя поверх её головы. Лили запоздало сообразила, что он не ответил на её объятия, его руки безвольно висели по швам. Будто он вдруг забыл, как ими пользоваться. Или же не хотел её обнимать. Лили его отпустила, вдруг засмущавшись, и повернулась к продавцу. Вся очередь за ними следила, продавец смотрел с подозрением, но ничего не сказал, пока она выбирала свой выигрыш. − Золотой мяч? – озадачился Джеймс, когда они вышли. Он уже пришел в себя, хотя пальцы вновь ерошили волосы, будто ему надо было чем-то занять руки. – Ты могла выбрать что угодно, но взяла золотой мяч, который даже не золотой.       Лили пожала плечами. Она понятия не имела, для чего вообще этот золотой мяч, смотрелся он дешево, но ей понравился. − Смотри, у него крылышки, − парировала она и нажала кнопку. По бокам действительно появились крошечные металлические крылья. Изысканно. – Я не хотела брать ничего, я же тоже сжульничала. − Среди воров нет чести, Эванс, − легко ответил Джеймс. Затем на его лице появилось осторожное выражение, он стал довольно… уязвимым. – Эванс же, да? − Что? – смущенно переспросила она. − Фамилия. Все еще Эванс?       Она поджала губы, поняв, наконец, что его интересует. Вокруг были люди, и все же у неё было ощущение, что в целом мире остались лишь они одни. Джеймс пристально смотрел на неё, ожидая ответа. Лили знала: для него это имеет значение. Она безотчетно потянулась к кольцу на ожерелье, борясь с внезапным желанием просто надеть его на палец, чего она не делала с тех пор, как он подарил его ей много лет назад.       Он взглядом проследил за движением, на губах расцвела мягкая улыбка. − Да, − прошептала она, хотя он уже знал ответ. – Я все еще Эванс. − Лили Эванс, − произнес он почти про себя, тихо пробуя её имя на вкус. Его рука вновь легко сжала её ладонь. – Хочешь попробовать другую игру?       Лили кивнула, не решаясь заговорить. ***       Джеймсу казалось, он вновь превратился в десятилетнего мальчишку, который играет с Лили, носится по Весеннему фестивалю. Её улыбка и счастливый смех в каждой палатке, где она проигрывала больше, чем выигрывала, – даже когда он научил её распознавать хитрости, Лили отказывалась забирать самые дорогие призы – остались такими же, какими он их запомнил.       Но на этом сходство заканчивалось.       Насколько Джеймс мог видеть, произошло много перемен.       Он никогда не обращал внимания, как хорошо пахнет Лили. Каждый раз, когда она оборачивалась, её волосы развевались, распространяя аромат её духов. Джеймс знал: она принесла ему нечто большее, чем тоску по дому. Всякий раз, глядя на неё, он не мог не отмечать, сколь она красива, хотя это как раз было неудивительно. Как мерцает блеск зеленых глаз, вспыхивает огонь в её волосах, как они переливаются в свете фонарей, как горят её губы, когда она смеется. Он гадал, правда ли её губы такие мягкие, какими кажутся.       Чем больше они гуляли, тем больше краснело её лицо, жар праздника согревал её в холодную ночь. Джеймсу хотелось прикоснуться к её щекам и узнать, такие ли они теплые, какими кажутся. Но это было опасно: он сомневался, что его самообладания хватит, чтобы остановиться на щеке. Наверняка он будет ласкать её лицо, захочет наклониться и коснуться её губ…       Он не мог заставить себя отвести взгляд от её губ.       Не помогало и то, что Лили явно наслаждалась их прогулкой по ярмарке, выражение её лица было возбужденным, она будто просила его разделить с ней эту гамму эмоций. Вечер продолжался, и Джеймс ловил себя на мысли, что хочет разделить с ней нечто большее.       Была уже поздняя ночь, когда они встретили Сириуса и Ремуса. Друзья сидели за импровизированным столом возле деревянной платформы, она же наспех собранная сцена, на которой играла группа.       Сириус, не утруждая себя деликатностью, приподнял бровь, многозначительно глядя на переплетенные руки Джеймса и Лили. На этот раз Джеймс не стал её отпускать, и ухмылка Сириуса сделалась лишь шире. − Как прошла ваша прогулка? – с нескрываемым злорадством спросил он. – Я не ожидал увидеть вас до… рассвета. − Отлично, − быстро ответил Джеймс, бросив на него предупреждающий взгляд. – У меня для тебя кое-что есть.       Он протянул Сириусу мешок с выигранными призами. Большинство были недорогие, но Наземникус всегда покупал все, что они приносили, так что в этом был смысл. − Эй, − Лили его остановила, порылась в мешке и извлекла золотой шарик. – Это я оставлю себе. – Под пристальным взглядом Джеймса она густо покраснела, отчего его желание прикоснуться к ней лишь усилилось. – Это был первый приз за вечер. − О, понимаю, − заверил он, кивая. – Первым, что выиграл я, нарушив правила, стало серебряное ожерелье. Я хранил его много лет. − А что случилось потом? − Потом твой парень решил, что ему нужно видеть больше, чем он может, чтобы удовлетворить свое эго, − ответил Сириус.       Джеймс смущенно покачал головой. − Несколько лет назад я продал его, чтобы купить эти очки. Тогда по вечерам я уже не видел ничего, кроме размытых теней. − О, − она слегка поколебалась, а потом свободной рукой сняла с него очки. Её лицо немного поплыло. Она примерила очки на себя. – У тебя и правда ужасное зрение, − согласилась Лили. − Тебе надо просто подойти поближе, − почти рассеянно добавил Сириус. Лили обернулась к Джеймсу, заметив, что он подслеповато сощурился, чтобы взглянуть на неё. − Прости. Держи. − Спасибо. Так гораздо лучше, − сказал Джеймс, поправляя очки. Его лицо вновь прояснилось, отчего её сердце пропустило удар. – Теперь я тебя вижу. − Сохатый, делов-то, просто подойди ближе. − Напитки! – вдруг воскликнул Ремус, многозначительно поглядывая на Сириуса. Тот лающе рассмеялся. – Хочешь виски? Или что-нибудь другое, неважно. Следующая палатка «Кабаньей головы». − «Кабаньей головы»? – заинтересованно переспросила Лили.       Джеймс ухмыльнулся. − Только не говори, что об этом месте есть неизвестные исторические факты. − Нет, − закатила она глаза. – Если только профессор Дамблдор в твоем представлении не исторический персонаж. − Профессор Дамблдор? Он до сих пор жив?       Тень омрачила её лицо. − Я на это надеюсь, − пробормотала она, затем покачала головой, словно пытаясь очистить разум от печальных мыслей. – «Кабаньей головой» управляет его брат. Потому у меня там завтра вечером состоится встреча. − Аберфорт? – переспросил Джеймс, явно сбитый с толку. – Этот старый пьяница – брат профессора Дамблдора? − Эй, − бесстрастно вмешался Сириус. – Никогда не знаешь, каким странным может быть твой брат. − Что не так с этим Аберфортом? − Увидишь, − пожал плечами Сириус. Задумчиво посмотрел на Лили и спросил: − С кем ты на сей раз встречаешься? − С лордом Слагхорном и лордом Блэком из Слизерина, − ответила Лили, нахмурившись, когда заметила, как расстроился Сириус, услышав фамилию, которая когда-то принадлежала ему. Но, конечно, она этого не знала. – Почему… − Лунатик, какие у тебя еще напитки есть? – громко спросил Джеймс, надеясь сменить тему.       Ремус моргнул, всего мгновение поколебался и вручил ему бутылку. − «Старый огненный виски Огдена». − О, лучший из лучших. Транжиришь деньги, да?       Сириус тут же усмехнулся и расслабился. − Нет, это мы выиграли в карты.       Джеймс с притворным неодобрением покачал головой. − Азартные игры и ловкость рук? Хотите, чтобы вас вышвырнули с ярмарки? − Мы выиграли у Прюэттов, − пояснил Ремус с редкой мародерской усмешкой на губах. – Все у всех пытались украсть, просто у нас это получилось лучше.       Лили тоже усмехнулась, не в силах ничего с собой поделать. − А вы не можете перестать воровать, да? − О, дорогая Лили, − вздохнул Сириус, протягивая ей маленький бокал огневиски. Она держала его и настороженно смотрела, будто опасаясь, что он взорвется. – Позволь поделиться с тобой мудростью, которую я однажды открыл твоему парню. Все всё время воруют. − Я не… − О, и ты тоже. Люди крадут титулы, время, драгоценности или даже… − Сириус ей многозначительно подмигнул. – Чье-то сердце.       Лили покраснела и отвела взгляд. − Хочешь рюмашку, Джеймс? – спокойно предложил Сириус, плеснув ему немного огневиски. Потом встал и пихнул Ремуса локтем. – Пошли потанцуем?       Ремус поморщился. Джеймс знал: он вовсе не любитель танцев и даже не разделяет побуждения Сириуса пустить девушкам пыль в глаза. Сердце Ремуса принадлежало другой.       Взглянув на Лили, Джеймс подумал, что он тоже не хочет больше ни с кем танцевать. − На благо, Лунатик, − добавил Сириус, подмигнув ему. Глаза Ремуса вдруг расширились. − Ну конечно! − Очень тонко, Сириус, − пробормотал Джеймс, когда он проходил мимо него, а Лили пересела на его освободившееся место. − Разве ты не можешь просто почувствовать любовь этой ночью? – ухмыльнулся Сириус. – Если тебе нужно укромное местечко, помни: Хижина в твоем распоряжении.       Когда они ушли, Джеймс уселся на одно из бревен рядом с Лили. Она все еще смотрела на стакан огневиски в руке. − Тебе не обязательно пить, если не хочешь, − тихо сказал он, наклонившись к её уху. Лили аж подскочила, будто успела забыть о его присутствии. − Я знаю, но… − она смущенно осеклась. – Мне любопытно. Я никогда не пила ничего крепче вина и пива. − Я удивлен, что ты пьешь даже пиво, − поддразнил он. – Благородные… ладно, замковые девушки пьют только вино. − Возможно, пару раз я ускользала в «Дырявый котел», − застенчиво призналась она, а в голове Джеймса вдруг возникла альтернативная версия его жизни. Та, где он вырос в замке с Лили, и теперь, вместо того, чтобы приглашать её с ним поиграть, он приглашает её с ним выпить, они оба переодеваются простолюдинами, довольные своей находчивостью. Сбежав из замка, они гуляют по улицам гриффиндорской деревни при лунном свете, слегка навеселе от выпитого. Смеются над какой-нибудь глупостью, их смех превращается в тихие улыбки, когда они смотрят друг на друга, слишком долго для дружеского взгляда, повсюду царит магия, а потом…       Часть жизни, которой у него не было.       А у Лили была в некотором смысле. Джеймс гадал, не сбежала ли она с кем-то – и потом вместо его лица в воображении появлялся случайный неприятный незнакомец… Она сказала, что не замужем, но что, если её сердце кому-то принадлежит, как сердце Ремуса… − Итак, чего мне следует ждать? – из задумчивости его вывел голос Лили. – Ну, от огневиски. − Будет покалывать, − сказал он. – Огневиски намного крепче, чем вино. − О, − она отставила бокал. – Тогда, пожалуй, попозже.       Джеймс кивнул. В воздухе повисла тишина, он уже успел пожалеть, что они остановились, чтобы поболтать с его друзьями. Может, предложить ей еще раз прогуляться, хотя они уже во всех палатках были. Или…       Его взгляд упал на музыкантов, игравших веселую музыку. Он не видел Сириуса и Ремуса на импровизированной танцплощадке, но их идея была не так уж плоха. − Хочешь потанцевать? − Ой… − Она закусила губу, он прежде не видел её такой неуверенной. – Я не танцую. − Все танцуют, Лили. − Ну, не я.       Он покачал головой. − Как так вышло? Я же видел других благородных девушек, и уверен, что леди МакГонагалл научила тебя танцевать правильно.       Он хотел пошутить, но Лили скрестила руки на груди, её глаза нехорошо сузились. − Что ж, не научила… Для того, чтобы учиться, нужен партнер.       Она отвернулась, и на миг Джеймсу показалось, она сейчас вновь упомянет его уход из Гриффиндоре. Эта мысль окатила его как ледяной душ. Он не хотел обсуждать с ней эту тему, а особенно сейчас, когда ночь шла явно в другом направлении. − Я рада, что тебе понравилось танцевать с другими благородными девушками, но я не такая, как они.       Джеймс медленно моргнул. Похоже, её это слегка расстроило, и тон ее голоса породил в нем странную легкость, будто он мог вот-вот подняться в воздух. Может, мысль, что у него есть другая женщина, тревожила её не меньше, чем его мысль, что у неё появился новый воздыхатель.       Она была единственной частью его прошлой жизни, по которой он неустанно скучал. А еще он каким-то образом надеялся наверстать упущенное. − Нет никаких девушек, − пробормотал он, и она бросила на него взгляд. – Ни благородных, ни каких-то еще.       Лили уставилась на него хорошо знакомым взглядом. Она хотела убедиться, что он говорит серьезно, а не лишь потому, что думает, что она хочет это услышать. Так же она смотрела, когда он давным-давно сказал, что они поженятся. Джеймс знал: тогда они не отдавали отчета в том, что говорят и что это будет значить.       Он вдруг подумал, что было бы, случись ему повторить эти слова сейчас.       «Она все еще носит кольцо», − отметил он, и ночь стала чуточку ярче, и возможностей стало немножко больше.       Лили первой отвела взгляд, взяла со стола стакан с огневиски и отпила глоток. На миг она прикрыла глаза, содрогнувшись от вкуса, и Джеймс вдруг осознал: если бы он её поцеловал сейчас, то смог бы ощутить вкус огневиски на её губах – пьянящий, притягательный и обжигающий… − Ладно, Джеймс, − деловито произнесла она, вновь выдернув его из дум, но ему нравилось слышать, как она зовет его по имени со знакомым раздражением. – Давай потанцуем. Но предупреждаю: я отдавлю тебе ноги. Многократно.       Джеймс не смог удержаться от ухмылки, его сердце бешено заколотилось до того, как он сделал шаг навстречу. − С удовольствием. ***       Лили действительно не умела танцевать.       Это было единственное, чему её пытались научить другие, но она отказывалась, непреклонная в своем убеждении, что партнера для неё никогда не найдется. Она знала: танцевать она бы училась с Джеймсом, вне зависимости от того, принц он или нет, ей просто больше никто не был нужен.       Король Реддл не устраивал полноценные балы, поэтому танцы были не более чем формальностью, которую поначалу соблюдали, но потом забыли. Ведь сторонники короля приходили лишь затем, чтобы выразить ему свое восхищение. Лили принципиально ненавидела эти балы как простолюдинка, и никто от неё не ждал, что она будет танцевать, что её вполне устраивало. Танцы казались ей таким же скучным занятием, как вышивание. Набор определенных бессмысленных шагов, и она не могла понять, почему это нравится людям.       Однако танцевать с Джеймсом было совсем иначе.       В этом она винила танцующих кругом людей. Все было хаотично, совсем не похоже на синхронизированные шаги, где выверено каждое движение, а танцоры едва касаются друг друга. Здесь люди все время прижимались друг к другу, обнимались, брались за руки и искали следующего партнера. Мир вращался вокруг Лили блаженной палитрой красок, но ей было хорошо и радостно.       Но больше всего она винила Джеймса.       Её тянуло к нему, даже когда они менялись партнерами в кольце смеющихся людей, она была от него неподалеку. Всякий раз, как заканчивалась музыка, она вновь и вновь оказывалась в его объятиях, запыхавшаяся, с колотящимся в груди сердцем и безумно счастливая. Лицо Джеймса раскраснелось от радости, он тоже тяжело дышал, не в силах отвести от неё взгляд.       Надо было ей танцевать прежде. С ним. − Тебе весело? – спросил он в один из коротких перерывов, пока группа не заиграла следующую мелодию. − А ты как думаешь? – смеясь, спросила она, в груди горело от нехватки воздуха и последствий огневиски.       Лили было все равно.       За последние несколько лет у неё было много поводов не радоваться, но сейчас она не помнила ни одного. Остались только оживленная ярмарка, веселая музыка и рука Джеймса, сжимавшая её руку. − Думаю, ты была создана для такого счастья, − улыбаясь, сказал он, его глаза сияли ярче, чем фонари над ними. Он поднял свободную руку, чтобы осторожно убрать пряди волос с её лица, его теплый палец мягко ласкал её кожу. – Мне тоже никогда не было так хорошо, − прошептал он.       Лили моргнула, семена неуверенности исчезли из её сознания так же стремительно, как и взошли. Она не знала, что с ним случилось за последние семь лет. Но чувствовала, что они могут говорить часами, и этого будет мало. Она не знала, что он познал без неё – какие радости, опасности, приключения, но все же верила в него.       Она всегда будет верить в Джеймса.       Но Лили помнила и о том, что ей нужно, чтобы он поверил в себя. Если бы он понимал, что это значит для неё… для всех жителей королевства…       У него в руках сосредоточена вся власть, он мог бы принести надежду людям. − Джеймс, − бодро начала она, желая, чтобы он прочел её мысли и увидел, как она в него верит. – Ты…       Но музыка заиграла вновь, на сей раз это была другая баллада. Маленькие дети, столпившиеся на танцполе, начали расходиться, а потом остались только пары.       Лили опустила взгляд. До сих пор ей удавалось не наступить Джеймсу на ноги. Но, если они будут стоять так же близко, как другие пары, это ненадолго. − Возможно, нам надо… − Лили, − прервал он, его голос был чуточку ниже и приятнее, чем она слышала прежде. – Потанцуешь со мной?       Это было приглашение. Лили знала: если она откажется, Джеймс не станет настаивать, безо всяких вопросов.       Но она никогда не могла отказать ему, особенно, если он приглашал совершить нечто смелое.       Она кивнула, и Джеймс опустил руку, чтобы приобнять её за талию, отчего у неё перехватило дыхание, а сердце забилось громче. − Я не умею танцевать, − шепотом напомнила Лили, нерешительно положив руку ему на плечо.       В ответ он притянул её ближе, легко направляя. − Я открою тебе секрет, − шепотом сказал он ей на ухо, от чего по телу пробежали мурашки, которых она даже не пыталась скрыть. – Я тоже.       Она тихо рассмеялась, на этот раз не совсем ему поверив.       Он крепко сжимал их переплетенные руки, деликатно ведя её ладонью, иногда кружил её, как это делали другие пары. Но в основном Джеймс просто притягивал её ближе. Они двигались медленнее, почти покачиваясь, а музыка затихла, и вскоре осталась лишь песня, которая, как чувствовала Лили, принадлежала только им.       В его объятиях она чувствовала себя в безопасности. Хотя «безопасный» было не то прилагательное, которым она прежде награждала Джеймса.       Лили думала, что стоит смотреть под ноги, чтобы не отдавить ему пальцы, но отвести взгляд было невыносимо. В глазах Джеймса горели собственные звезды, ей хотелось назвать все созвездия. Все исчезло, остался только он, его запах, напоминавший ей о свежем утре в лесу, мускулы его рук, его горячая рука на талии, отчего ей хотелось, чтобы он касался её кожи, а не блузки, и его тихое дыхание с привкусом карамели, которого Лили жаждала сильнее всего на свете.       Она почти хотела, чтобы музыканты заиграли песню повеселее, это было бы безопаснее, но это привлекало её в Джеймсе всегда.       Он сулил опасность и эмоции, и Лили никогда не могла ему противостоять. − Ты очень хорошо танцуешь, − заверил он, в его голосе прозвучала капелька веселья, хотя он не улыбался. Он выглядел таким же нервным, как во время ужина, и на этот раз она знала: причиной стала она.       Её сердце бешено колотилось в груди. − Я благодарю своего партнера, − дрожащим голосом прошептала Лили. – Прежде я никогда так не танцевала. − Мы все еще танцуем, − заметил он, но это было уже неправдой. Они почти остановились, считай топтались на месте, едва двигаясь. Ей показалось, что и музыка смолкла, но в этом Лили не была уверена. Джеймс полностью завладел её вниманием, и она увидела, когда он отвел взгляд от её глаз, чтобы посмотреть на её губы, а потом поднял вновь, на сей раз вопросительно, неуверенно.       Она в ответ подняла голову, сердце угрожало вот-вот вырваться из груди. Это было болезненно, настоящая пытка, и все же Лили ей радовалась. Её ресницы затрепетали…       А потом разразился взрыв звуков, Лили моргнула, сделала шаг и лишь теперь поняла, что происходит. Её оттолкнули в сторону, и она осознала, что музыканты начали другую песню, гораздо веселее, и люди вернулись на танцпол. − Может, сделаем паузу? – предложил Джеймс. Лили согласилась – у неё слегка кружилась голова – и позволила ему увести себя подальше от толпы, в более тихое местечко. – Не устала? Можем вернуться, если хочешь. − Нет, я в порядке, − покачала она головой, но имела в виду, что не хочет, чтобы эта ночь заканчивалась. На рассвете придется вернуться в реальность. − Хм… − он задумчиво взглянул на небо. – Хочешь, я поделюсь с тобой еще одним секретом? − Не слишком ли ты мне доверяешь? − Я бы доверил тебе свою жизнь, − не колеблясь, сказал он.       Она вздрогнула под пристальным взглядом его глаз. − Тогда говори.       Он лукаво улыбнулся, так же очаровательно, как она помнила. − Я лучше покажу. ***       Лили слегка дрожала, когда они добрались до вершины старой заброшенный сторожевой башни. Джеймс взглянул на неё, желая приобнять за плечи, но он только что зажег лампу, и при свете его мужество дрогнуло.       Поэтому вместо этого он достал свой плащ и накинул ей на плечи.       Она взглянула на него с нежной улыбкой. − Всегда такой предусмотрительный, − шепнула она, и он знал, что она вспоминает те времена, когда он брал с собой охапку одеял, когда они отправлялись в Восточную башню. – Восход? – догадалась она, указывая на открывшийся перед ними вид.       Небо стало фиолетовым, но еще было темно. Хоть сторожевая башня была не слишком высокой, они даже не видели лошадей, который Джеймс тихонько одолжил и планировал вернуть. − Единственное место здесь, откуда открывается прекрасный вид, − пояснил он. – Рассвет уже совсем скоро. − Я могу подождать, − ответила она, прислонившись спиной к каменной стене и протягивая руки к лампе, чтобы согреться.       На этот раз смелость его не покинула, он протянул руку и сжал её ладонь. Его рука была чуть теплее, чем её, он надеялся, что этого достаточно.       На её лице расцвел румянец, а когда Лили вновь вздрогнула, ему показалось, что на сей раз не от холода.       Джеймс прикусил губу, чтобы скрыть улыбку. − Итак, − начала она, её голос был таким же тихим, как ветер вокруг, − сколько ты видел рассветов? − Столько, сколько смог, − ответил он. – Обычно не в Хогсмиде, поскольку за обзором нужно добираться сюда. Но в других местах тебе бы понравилось! В Рейвенкло так много красивых башен! А в Слизерине мне нравилось наблюдать закат над их Большим озером. Но я всегда думал, что больше всего тебе бы понравилось наблюдать закаты в Хаффлпаффе. Вдали там видно сияющее море, такое синее, а дома переливаются желтым, как золото. Тебе бы тамошний вид полюбился.       Последовало короткое молчание. − Ты думал обо мне? – прошептала Лили. − Каждый восход солнца, − заверил он её, на сей раз не удержавшись от улыбки. – И каждый раз, когда видел что-то любопытное или посещал историческое место, я думал о тебе. Представлял, что ты скажешь. Я так по тебе скучал.       Снова тишина. Она положила голову ему на плечо, Джеймс ощутил волну её удивительного цветочного аромата. Он нервно сглотнул, дыхание его стало прерывистым, сердце забилось быстрее, все его внимание сосредоточилось на ней. Чувства, похожие на адреналин от удачной шутки, но гораздо, гораздо лучше. − Я тоже много думала о тебе. Ничего не могла с собой поделать, но представляла: что, если бы ты был там… − она осеклась. − Лили?       Она не ответила, глядя на их переплетенные руки. − Все годы ты занимался… этим? Жульничеством, шалостями и просто переездами? − Я занимался всем, чем мог. Шалости лишь развлечения, − он на миг задумался, пытаясь заставить её понять, что это значит. – Ну да. Мы не любим хулиганов. По-своему мы пытаемся сделать мир справедливее. − Справедливее, − медленно повторила она, поднимая голову.       Он вдруг запаниковал. − Ну, например, наша последняя шалость. Локхарт был не просто напыщенным индюком, он был обманщиком и вором. А его подвиги, которые он якобы совершил? Он ничего не сделал. Он лишь пользовался бесприютными бедолагами, забирал себе их трофеи, и никто не смел усомниться в его словах. Он ограбил двух очень хороших охотников, они жили в лесу за пределами королевства Рейвенкло. Он должен был им заплатить столько, чтобы они безбедно могли жить несколько месяцев. − Значит, ты просто взял и обокрал его? − Я забрал то, что никогда не должно было принадлежать ему, − ничуть не стыдясь, уточнил Джеймс. – Сперва мы отдали наши сбережения, чтобы помочь Хагриду и его брату пережить лето, а потом пошли искать другую часть. − Но разве следующим летом он не украдет у кого-то другого? Что тогда? − Тогда мы вернемся. И попытаемся максимально исправить ситуацию.       Она повернулась к нему, их лица были очень близко, но теперь Лили хмурилась, наблюдая за ним, будто чего-то ожидая. − Тебе не кажется, что ты мог бы помогать в более широком масштабе? Больше, чем делать что−то одно за раз? − Это лучше, чем не делать ничего, − защищался он. – И… мы не обязаны это делать. Это нам просто нравится. − Которая часть? Добиться успеха в розыгрыше или помочь кому-то? − И то, и другое, − ответил он, отказываясь чувствовать неловкость. – Шалость удалась.       Лили вздохнула и отвернулась от него. На её лице читалась тысяча мыслей, но она не озвучила ни одну. Их руки были по-прежнему переплетены, и Джеймс счел это хорошим знаком. Он вспомнил, что сказал ему Ремус.       Заставь её увидеть. − Лили… тебе же было весело сегодня, да? − Она сжала губы, будто не желая отвечать, но кивнула. – То, что у меня есть, я приобрел благодаря Сириусу и Ремусу. Это лучше, чем… − Джеймс на миг прикрыл глаза, вспоминая время, когда он сидел на троне в замке и каким маленьким себя чувствовал. Затем он покачал головой. Больше это не его проблема. – Ну, это лучше, чем многое другое. Эта жизнь по мне, я не хочу для себя другой. − Знаешь, я в этом сомневаюсь, − прошептала она. – Мне просто кажется, ты сдался, не начав. − Ну, теперь уже поздно, − он небрежно пожал плечами, пытаясь придать голосу беспечность.       Лили лишь моргнула и вновь развернулась к нему с мягким выражением. − Нет, не поздно, − без тени сомнения заверила она. Ее глаза сияли, когда она смотрела на него. Но Джеймс уже знал, что она ищет. Знал и то, что ее ждет разочарование.       Внутри него не было короля. Джеймс признал это, едва отец умер из-за его глупости, и принял решение уйти навсегда. − Ты – настоящий… − Пора, − вдруг воскликнул он, вставая и протягивая ей руку. Лили на миг заколебалась, но все же встала рядом. Меж ее бровей залегла складка. Джеймс отвернулся, не желая видеть ее разочарование. – Вот.       Небо над ними стало светлее, оттенки розового и пурпурного оттеняли облака. Вдали, над холмами на востоке, засияло солнце, сверкающая точка в небе, залившая светом далекие, едва заснеженные вершины. А потом свечение каскадом обрушилось на всю деревню Хогсмид.       Джеймс улыбнулся. Это зрелище всегда дарило ему надежду на лучший день. Он взглянул на Лили. Солнечный свет освещал её лицо, отчего её волосы казались такими же огненными, как солнце, а кожа розовой и блестящей. Она обернулась, и в свете солнца её глаза стали ярко-зелеными, зрачок был едва виден. Это было приглашение в путешествие, которое, как он надеялся, никогда не закончится. − Снег почти растаял, − немного грустно прошептала она, и он поклялся, что спросит потом о причине. А сейчас в целом мире не было ничего, кроме Лили и полной уверенности в том, что он её должен поцеловать.       Он приблизился, услышал, как у неё перехватило дыхание. Она задрожала, но все же не удивилась. Джеймс подумал, что она ждала этого так же сильно, как и он. Он разделял её нервозность, когда положил ладонь ей на талию, как тогда, когда они танцевали. Другой рукой он нежно взял её за подбородок, чтобы их лица почти соприкасались.       На её губах появилась чуть заметная улыбка. Джеймс большим пальцем гладил её щеку, потом коснулся губ, чувствуя, как она приоткрыла рот, ощущая её мягкое дыхание.       Он вновь взглянул ей в глаза с отчаянным вопросом, как в тот раз. Она жадно впивалась в него взглядом, ища что-то, что, он знал, найти может лишь она. Каждой своей частичкой он хотел поцеловать её, разделить с ней этот восход и миллионы других, как они должны были делать всегда.       На миг, восхитительный солнечный миг он был уверен, что ей хочется того же. Он видел горевший в её глазах огонь, принимающий и просивший. Но эта тихая упрямая решимость, так свойственная Лили, все затмила. − Джеймс, − прошептала она, и он вздрогнул, услышав свое имя. – Возвращайся со мной. − Я не могу. − Почему? Почему ты ни разу не возвращался? − Ты не поймешь. − Чего я не пойму?       «То, что я натворил, вызовет у неё отвращение. Она возненавидит меня».       Его рука упала, а защита инстинктивно тут же усилилась. − Ты за этим пришла? Надеясь меня переубедить?       Этого отрицать она не могла. − Я пытаюсь понять, почему ты не можешь быть королем, я же знаю, что ты король. − Потому, что я не король. Что бы ты ни делала, мне это не нужно. − Похоже, что все-таки нужно.       Он в ярости мотнул головой. Раз Лили не видела его дальше титула, с которым он родился, раз она не могла забыть принца… то ему было нечего ей предложить. «Все равно она меня возненавидит». − Мне не нужна твоя помощь, Эванс. Ты не можешь приходить сюда и указывать мне, как жить дальше.       Лили отступила на шаг, теперь её глаза горели гневом. − Да. Приезжать сюда было ошибкой, − согласилась она опасно тихим голосом. – Знаешь, все эти годы я провела, надеясь, что ты вернешься, веря, что ты сможешь решить все проблемы Гриффиндора. Но ты такой же, как Реддл, тебе наплевать на королевство, − она тяжело вздохнула, отворачиваясь. – По крайней мере, тебе хватило порядочности уйти прежде, чем все развалить.       Она тут же отодвинулась от него и ушла к лестнице.       Джеймс стоял спиной к солнцу. Вздрогнул он лишь когда услышал, как она садится на лошадь и уезжает.       Он знал, что надо пойти за ней, но словно примерз к месту, не в силах даже оглянуться на солнце. Лишь сейчас он осознал, что каждый раз, когда наблюдал восход, он смотрел в сторону королевства Гриффиндор.