прикоснись

      Чимин не появился на парах на следующий день, отписавшись Тэхёну, что заболел. В целом, никто не удивился отсутствию юноши, но это был первый раз, когда Чимин об этом хотя бы предупредил.       Весь день он провёл за разглядыванием интернет-галереи Юнги и чтением статей о том, как помогать близкому с гаптофобией. Главным советом было — вытаскивать чаще людей на улицу, к толпе людей. Чимину казалось это не слишком гуманным, но был ли другой способ? К вечеру юноша уже не мог смотреть на ноутбук и с раздражением захлопнул его, не беспокоясь о том, что тот может повредиться. Чтобы Юнги понравиться, нужно быть чаще с ним, стать хотя бы хорошим ему другом.       Чимин предлагает художнику завтра погулять в парке, как раз обещали хорошую погоду. Юнги колеблется недолго, но решает, что это неплохая идея, и соглашается.       Юнги зачёсывает волосы назад, чтобы не так лезли в лицо, берёт ключи в руку и выходит из квартиры. Они договорились с Чимином, что встретятся у фонтана, там всегда людно, но Юнги надеялся, что сможет обойти толпу, в конце концов не статуи, подвинутся.       Остановившись недалеко от обозначенного места, Юнги стал искать привычную ярко-розовую макушку и никак не мог найти. Пришлось звонить и спрашивать где он. — Я у фонтана, где ты? — Чимин вертит головой и не замечает художника. — Во что ты одет? — В чёрное пальто и спортивный костюм. А ты? Это ты машешь? — Юнги хмурится и чуть прищуривается, ругаясь на себя за то, что забыл надеть линзы. — Да! Видишь меня? Нет, постой, я тебя вижу, сейчас подойду! — Чимин выбирается из круга людей, также пришедших отдохнуть. Юнги склоняет голову и не узнаёт внезапных перемен в юноше. Высветленные до тёплого русого оттенка волосы, висячие милые серёжки, очень нежный классический осенний образ совсем были не под обычный стиль Чимина. — Прости, не признал сначала, всё искал розовую макушку. — Юнги продолжает разглядывать человека перед ним. Чимин улыбается. — Вообще хотел покраситься в оранжевый, но в итоге поболтали с парикмахером и решили отставить на попозже, итак розовый едва вывели, похожу пока в классическом цвете. Мне не идёт? — Чимин выглядит немного взволнованным, нервно потирает ладони, но Юнги спешит его успокоить: — Нет, ты выглядишь бесподобно, в прочем, как и всегда. Главное, чтобы это было твоим желанием, а не попыткой подстроить себя под остальное общество. И под человека, который тебе так нравится. — Чимин кивает. — Нет, не бойся, это точно моё желание, спасибо тебе! Пойдём? — Чимин сначала протягивает руку, но под насмешливый взгляд Юнги убирает обратно в карман. Листва ещё не теряла своей зелени, а прогноз и правда не соврал: погода была чудесная, солнечная и тёплая, даже безветренная. — Я вчера читал, что гаптофобам нужно больше находится в обществе, вроде того, ну, чтобы привыкнуть к людям. — Неуверенно начинает Чимин, когда берёт себе и Юнги чай с шариками. Художник поднимает на него внимательный взгляд. — Снова читаешь справочники о моей чокнутости? Зачем? Мне кажется, что у тебя есть дела поважнее. — Юнги отходит немного в поисках свободной скамейки, но таких поблизости не обнаруживалось. — Я хочу помочь! — Чимин нервно поправляет лямку рюкзака на плече. Художник качает головой, идя прямо по траве. — Глупая затея, Чимин. От этой идеи отказался Хосок, решив оставить всё как есть, тебе тоже быстро надоест. Мне-то больнее ты уже не сделаешь, а себе? Сколько тебя потом будет терзать чувство вины? — Юнги оборачивается и всё его лицо напряжено. — Пусть так! Но каждый человек оставляет в душах других хоть какой-то след, и чем-то помогает. Хосок помогал, и как-то облегчил твоё состояние, я постараюсь помочь тебе, и даже если мне надоест или ничего не выйдет, это всё же лучше, чем не делать ничего совсем! — Чимин сжимает свободную от чая руку в кулак. — Не отталкивай меня, пожалуйста! — Юноша так отчаянно просит и надеется, что художнику остаётся только смириться.       Юнги выдыхает и шепчет что-то вроде «ну что за глупый человек!», но Чимин того не слышит и это, верно, к лучшему. — Ладно, но давай только потом ты не будешь говорить, что я тебя не предупреждал. — Юнги не хочет, чтобы он звучал так грубо, но такие фразы неплохо отрезвляют людей. — Хорошо, Мин Юнги, ты меня предупредил, но я, как твой друг, буду тебе помогать! — Чимин достаточно быстро успокаивается, и вместе они идут до самого озера в конце парка. Юнги достаёт из своей сумки плед и стелет его на траву у воды. — О, не ожидал, что ты возьмёшь с собой что-то из такого! — Чимин садится рядом, как только Юнги подозвывает к себе. — Да, надеялся, что погода будет достаточно хорошей, чтобы можно было порисовать, так оно и вышло, к счастью. — Юнги достаёт блокнот для рисования и материалы. — А рисовать хотелось тебя. — Художник говорит с таким спокойным выражением лица, что Чимину становится завидно, потому что у него перехватило от этой фразы дыхание. — Ух ты, меня ещё никто никогда не рисовал! Я красивый? — Чимин горделиво вскидывает голову, поправляет волосы, и Юнги ухмыляется. — Конечно, я тебе уже три скетчбука посвятил. — Юнги точно не ожидал, что на такую простую фразу у его собеседника покраснеют уши. — Прям мне? — Чимин хлопает ресницами и художник кивает. — Прям тебе, прям все сто страниц. Ты же мне часто шлёшь свои фотографии, а я тебе скажу, что обожаю делать зарисовки с фотографий, который мне отправляют близкие. — Юнги не говорит о том, какое волнение он всегда испытывает, открывая очередное вложение от Чимина. — А покажешь мне? — Глаза Чимина горят радостью от того, что им, вроде бы, восхищаются и это делает Юнги больно. Как часто Чимин сталкивается с неискренностью и не серьёзным отношением к себе? Видимо также часто, как и сам Юнги, то есть, почти постоянно. — Конечно покажу. — Художник старается для начала сделать небольшую зарисовку местности. Он выглядит увлечëнным, его волосы трепал внезапно набежавшиц ветерок, Юнги улыбается, когда проводит несколько линий на бумаге и Чимин не может оторвать восхищëнного взгляда. — Кстати, что там с человеком, который тебе нравится? Продвигается дело? — Чимин как-то робко улыбается, опускает взгляд на траву возле них и букашек на ней. — Ну да, немного. Только не признался ещё, боюсь, что у него ко мне ничего нет, поэтому пока не особо навязываюсь. — Чимин снова ждёт одобрения от Юнги. — Это хорошо, значит потом, если всё не зря, вам будет вдвоём комфортно. Посиди вот так, ладно? — Юнги возвращается к рисованию своего собеседника. Чимин согласно кивает и замолкает, боясь даже двинуться, настолько ответственно подходил он к позированию. Художник по себя посмеивается над этим, потому что если для него это простое дело, то для Чимина повод для гордости. — К слову мы с тобой зря старались, наш проект не прошёл в финал конкурса, мы пролетели. — Юнги нисколько не старался над этим, а потому проигрышем опечален не был, скорее рад, что теперь у него есть такой собеседник. — Да и больно надо! Что они понимают в искусстве? — А вот Чимин возымел привычку защищать всё, что Юнги делает и это грело душу и, чего греха таить, самолюбие.       Чимин и Юнги прогуляли около четырёх часов и гуляли бы дольше, если бы художник не стал замерзать. После этого решено было непременно вернуться.       Художнику было на удивление комфортно сегодня и не возникало внезапного и резкого желания убежать и спрятаться. Паническая атака пару раз подкрадывалась, но Юнги скорее старался выровнять дыхание, чтобы не испортить день ни Чимину, ни себе и это даже вышло очень хорошо.       Чимин проводил Юнги прямо до дома и возле подъезда они замялись, художник неловко отводил глаза, а Чимин покачивался с пятки на носок. — Эм…спасибо, что вытащил на прогулку, мы славно провели время. — Юнги снова нервно почесал шею, как и всегда до этого. — Я рад. Я тут хотел сделать тебе небольшой подарок… — Чимин снял с плеча рюкзак, а Юнги удивлённо поднял брови. — Зачем? — Просто хотелось тебя порадовать. — Чимин достаёт плюшевую кошку-сосиску и Юнги расплывается в умилительной улыбке. — Считай, что тебе это удалось. — Говорит Юнги, принимая подарок. В квартиру он поднимается окрылённый, словно ему сделали предложение руки и сердца, а не подарили простую плюшевую игрушку. Спит он теперь строго с ней.       Почти месяц Чимин ухаживал за Юнги, поражаясь своей стойкости. Художник или был очень проницательным и всё быстро понял, или наоборот слишком непонятливым, раз каждый раз так искренне сопереживал выдуманным успехам Чимина с гипотетическим человеком, который ему нравился.       В один из дней, а точнее вечеров, спустя месяц, когда они снова собрались все вместе, но Хосок и Тэхён уже легли спать, Чимин всё ещё сидел с Юнги и пытался поддерживать беседу про греческих философов. Выходило из рук вон плохо, но юноша очень старался и Юнги не мог этого не оценить. — Ну, вот так, говорят, Сократ и провёл свои последние дни. Что думаешь? — Юнги заканчивает свой рассказ, разглядывая чаинки на дне кружки. Чимин, честно говоря, не слушал того, что говорил художник, но всё его внимание и существо было обращено к этому человеку. Как и внимание Юнги, если быть честным. Ему очень хотелось, чтобы Чимин признался ему в чувствах, а не тому, другому человеку, такому же художнику, которым тот так восхищается и картины которого он так любит, хотя молодому мужчине не стоило жаловаться, Чимин боготворил и его каждую картину. Не все же гаптофобы заканчивают жизнь или самоубийством, или в одиночестве? Может, стоило попробовать и самому признаться, только сейчас-то лезть к Чимину, когда он так влюблён и это в первый раз, не стоило, только муть нагонять, и Юнги только советовал, как сделать лучше для юноши и его будущего партнёра. — Знаешь, я хочу ему всё-таки признаться. — От этих слов у Юнги кровь отлила от лица и пальцы задрожали, но тот смог ободряюще улыбнуться. — Конечно, держу за тебя кулачки, что всё пройдёт идеально и он ответит тебе взаимностью. Такому, как ты просто нельзя отказать! Позвонишь потом, чтобы рассказать всё? — Чимин несколько раз кивает. Им пора ложиться спать. Точнее Чимину спать, а Юнги немного повсхлипывать в подушку, обнимая несчастную плюшевую игрушку и смотря в еë милые глазки-пуговки.       Всю неделю в свободное и не очень время Юнги истероидно ходил и рычал на всех в необыкновенном раздражении. Хосок не знал в чём проблема и, соответственно, не знал чем помочь, сначала хотелось обвинить Чимина, но Тэхëн убедил своего парня, что его друг точно вне подозрений.       Чимин не сказал, когда пойдёт же признаваться, сообщил только то, что на этой неделе и Юнги ждал, о, как же он ждал звонка. И дождался.       Утром субботы художника разбудил звонок. Чимин. Где-то они уже это проходили. — Что случилось? Только не говори, что на тебя снова напали! — Юнги вскакивает с кровати, а Чимин на той стороне заливисто хохочет. — Пошли на набережную! Я у тебя под окнами! — Юнги выбегает в чём есть на балкон и видит Чимина с выкрашенными в ярко-морковный цвет волосами, кажется накрашенного и машущего рукой. — Мне столько всего тебе нужно рассказать! — Понял, сейчас спущусь. — Что ж, этого нельзя было избегать вечно, поэтому Юнги смиряется и готовится радоваться за дорогого друга. Художник спешно надевает лёгкую рубашку и штаны, забывая, что на улице уже достаточно прохладно, хотя и солнечно, накидывает тонкое пальто и сбегает с лестницы девятого этажа, совсем забывая, что в этом доме таки есть лифт.       Чимин стоит, убрав руки в карманы и так солнечно улыбается, что мог смело соперничать с самим небесным светилом. — Ну, рассказывай! — Юнги ждёт, но Чимин качает головой. — Не, сначала дойдём до набережной, там и расскажу. Там такая открытая кафешка есть, м! И там всё ещё тепло, не знаю из-за чего, моего интеллекта не хватает на такое. — Чимин идёт достаточно быстро, Юнги едва поспевает за этим юношей, приходится почти бежать. — Вы там с ним уже были? — Если Чимин захочет поделиться своими впечатлениями там же, где получил, судя по реакции, согласие, то о! Юнги будет невероятно счастлив. — Нет, но будем! — Чимин хихикает, а Юнги хмурится, совершенно ничего не понимая.       До набережной добираются в рекордно короткие сроки. Там долго-долго стоят на набережной и любуются морем. У Юнги огромный запас терпения, это факт, но сейчас стоять и смотреть на такого красивого и счастливого Чимина, прикрывшего глаза и подставившего лицо морскому ветру, было почти невыносимо. — Юнги — ты самый прекраснейший из людей! Этот мир просто не заслуживает тебя, ты самый лучший художник! Побежали! — Чимин делает в воздухе жест, будто берёт Юнги за руку и убегает. Художнику приходится догонять. Что это всё значило?       До «кафешки», оказавшуюся рестораном на крыше дорого прибрежного отеля, добрались молча. Только когда сели за столик подальше ото всех глаз, Юнги поднял глаза на такого невыносимо-счастливого Чимина, и спросил: — К чему были эти слова на набережной? — Юнги нервно постукивает пальцами по поверхности стола, а Чимин смотрит на него таким взглядом, что художник даже не может дать оценку эмоции, которую он выражает. — А ты не понял? — Чимин покачивает в воздухе ногой. — Нет! — Юнги для большей убедительности мотает головой. Чимин садится необычайно ровно за столом и делает несколько нервных вдохов. — Художник, чьи картины захватывают мой дух, человек, которым я восхищаюсь, личность, в которую я влюблён — это ты. — Чимин на последней фразе робко опускает взгляд. Юнги стремительно краснеет, шокировано смотря на юношу перед собой. — Оу…то есть ты, то есть, эм, я тебе нравлюсь, да? Ты это серьёзно? — спрашивает Юнги, прежде чем позволить себе спрятать пылающее лицо за ладонями. Не каждый день тебе признаются в любви, особенно когда о том, что это произойдёт даже не подозреваешь! Чимин тихо смеётся, прикрывая рот рукой. — Конечно серьёзно, я всё взвесил и определённо уверен в своём решении, у меня нет сомнений, даже малейших. Я хочу быть с тобой. Даже если всё наше взаимодействие будет заключаться в общении и платонической любви, а спать мы будем в разных кроватях. — Чимин был очень удивлён своей красивой речи и уверенному голосу, и рад, выглядит хотя бы не как полный идиот. — Т-ты мне тоже очень нравишься. Я так ревновал, когда ты рассказывал мне о том, кем восхищаешься и мне даже мысль в голову не приходила, что это мог быть я и всё, что ты делал, это старался для меня. Но если ты и правда готов попробовать рискнуть привычным бытом и в принципе на такие отношения, то…мы будем вместе? Правда? — Голос Юнги наоборот подрагивает от охвативших его душу волнения и радости, а от напускной спокойности не остаëтся и следа. — Да, я очень хочу быть с тобой. — Чимин улыбается снова так ярко, что у Юнги и сомнений не остаётся, что у них всё будет хорошо. Хотя бы первое время.       Они гуляли настолько долго, что когда заваливаются домой к Юнги, то ног никто почти не чувствует. Юнги был умилительно удивлён, словно маленький ребенка, тому, что у него теперь есть отношения. Конечно, от них он ничего не ждал, но так отчаянно хотелось верить, что вот сейчас, именно сейчас всё будет хорошо, что именно сейчас он будет самым ценным и любимым, несмотря ни на что. И он сам был готов отдавать столько же. Чимин потом его обязательно бросит, но художник позволил самому себя обмануть хотя бы на время. — Я всё время у тебя остаюсь ночевать, давай завтра ты у меня останешься? — Спрашивает Чимин, болтая в воздухе ногами, пока Юнги готовил им двоим омлет. Время двенадцать часов ночи, но спать никому из них не хотелось. — Могу и у тебя, если есть отдельная кровать, мне нет разницы. — Юнги разливает яичную массу на сковороду. Его телефон разрывался от количества сообщений от Хосока и Тэхёна с аккаунта Хосока, после того, как Юнги коротко написал: «Чимин предложил мне встречаться». Чимин же на своём отключил уведомления, полноправно любуясь теперь своим парнем. — Но комфортнее тебе здесь на самом деле, верно? — Как и любому в своём собственном доме, но иногда стоит выходить из зоны комфорта, верно? — Юнги подмигивает и Чимин тает, укладывая голову на стол и пряча смущённую улыбку.       Ночью, лёжа в одной квартире, но в разных комнатах и в разных постелях, каждый отвечал своему другу. Хосок нашёл аккаунт Чимина и уже сначала выразил свою благодарность, что юноша вызвался спасать Юнги, но потом пообещал и наслать порчу, если тот начнёт его обманывать и, когда чувства начнут пропадать, не скажет об этом сразу. Чимин заверил, что будет самым честным с Юнги, и Хосок очень хотел в это верить.       Конечно, Чимин не знал, что Хосок расчувствовался, когда желал ему и Юнги спокойной ночи, не видел лица и точно не смел догадываться, что кто-то плакал на плече у Тэхёна, который нежно этого кого-то целовал в макушку, говоря, что Чимин хоть и балбес, каких поискать, но очень хороший балбес, который стоит того, чтобы ему доверяли. Услышь эти слова о себе Чимин и Юнги тоже пришлось бы нести платочки для утирания непрошеных слёз. Так закончился первый день отношений Юнги и Чимина.       Чимин всё утро просидел на кухне, общаясь с Хосоком и выясняя, чем можно особенно сильно порадовать Юнги, и художник охотно советовал, надеясь, что Чимин поможет его другу-гаптофобу выбраться из этого болота. — Как думаешь, какие цветы ему нравятся? — Чимин тихо шепчет в динамик телефона голосовое. — Которые уже завяли и находятся в вазе. Шучу. Вообще-то любым рад, у него нет на них аллергии, а внимание он любит, главное, чтобы не на публике, этого он боится. — Также тихо шепчет в голосовом Хосок, потому что на второй половине кровати лежит Тэхён, с головой укрывшись одеялом. Чимин ставит чайник, чтобы заварить чай, когда в дверном проёме появляется лохматый Юнги, старающийся пригладить их хоть немного. — Доброе утро! — Голос Юнги после сна хриплый, и Чимину это очень нравится.       Когда Юнги сидит перед ним, подвернув ноги под себя и дующий на горячий чай, Чимин думает, что он самый счастливый человек на планете Земля. Юнги, ощущающий чужой нежный взгляд, думает о том же.