Испанка

      Серые стены палаты нагоняли тоску, стоны и кашель раздавались со всех сторон. Артур лежал в постели, обработанные раны болели, но из-за адского истощения организма боль отходила на второй план. Мужчина повернул голову и посмотрел на перевязанную руку, бинты пропитались кровью и стали алыми. Попытка пошевелить пальцами не увенчалась успехом, рука не ощущалась вовсе. Тяжело вздохнув, он посмотрел в потолок. Сон не шёл, хотя организм требовал отдыха. Мужчина не хотел закрывать глаза, не хотел снова видеть тот ужас. Мысли о сражении заставили пробежать по телу волну мурашек.       Нужно было отвлечься, заставить навязчивые мысли покинуть голову. Изучая трещины в покрытии потолка, он начал думать о персонале госпиталя. Та женщина с короткими чёрными волосами, кажется, её зовут Лиза. Она хорошо держалась, даже когда Артур попытался напасть, на поле битвы такие нужны. А тот врач, которому он смачно ударил в грудь, имя ещё такое необычное, он точно не из Франции. По телосложению крепкий, настойчивый, мог бы хорошо управляться с оружием. А потом был третий, Айзек. Он произнёс это в своей голове, смакуя каждую букву. Молодой, на удивление весьма умелый хирург. Что он забыл в такой дыре? С его навыками впору работать в Париже или Лондоне. А эта внешность: рыжие, словно пламя, волосы и глаза цвета изумруда, удивительной красоты человек. И как же ловко он умудрился одурачить его? Прикинулся рядовым и забрался в голову. Артур усмехнулся, вспоминая этого юного доктора.       Но он и не оставил без внимания тот неловкий момент, в котором этот мальчишка просто поедал его глазами. Он вспомнил, как поймал на себе взгляд, но не подал виду. Глаза у этого хирурга были словно у кошки на охоте, казалось, что зрачок заполнил радужку. Артур лукаво улыбнулся. Какой же всё-таки интересный кадр ему попался. Глаза начали закрываться, страшные образы сменились на невнятные видения, и мужчина наконец смог погрузиться в сон.

***

      Из чёрного забытья его выдернул женский голос. Кое-как разлепив веки, он увидел силуэт в коричневых тонах.       — Сэр, нужно сменить повязки, пожалуйста, сядьте, — почти прошептала себе под нос девушка.       Артур потянулся, боль волной прошлась по телу, заставив свести брови. Здоровой рукой он помог себе сесть и, опёршись о спинку кровати, сверлил взглядом сестру. Девушка с опаской подошла ближе и почти дрожащими руками подняла рукав рубахи, начав снимать бинты.       — Смелее, я не кусаюсь, — спокойно сказал он.       — П-простите, — пролепетала девушка, уже куда увереннее работая с повязкой.       Рана была большой, по краям запеклась кровь, кожа покраснела, но гноя видно не было, а это хороший знак. Значит, Артур не умрёт от сепсиса. Обработав края спиртом и наложив компресс, смазанный некой мазью, девушка принялась бинтовать его. Зафиксировав руку, медсестра попросила мужчину высунуть раненую ногу. Проделав те же манипуляции и сменив бинты, девушка быстро ретировалась.       Сон снова не шёл, но теперь мужчина чувствовал себя немного легче. Он лёг в постели и снова начал сверлить взглядом потолок. Стоны и кашель стали куда громче, значит, солнце уже встало. В его палате не было окна, и о времени суток приходилось лишь гадать. Артур поелозил головой по подушке и, устроившись поудобнее, прикрыл глаза. Чтобы хоть как-то занять голову, он начал прокручивать в памяти одну из множества книг, прочитанных им. Так прошло некоторое время, мужчина уже начал засыпать, но в палату снова зашли.       — Вижу, вам уже сделали перевязку, — прозвучал до боли знакомый голос. — Как ваше самочувствие?       Артур открыл глаза и, посмотрев в сторону доктора, слегка улыбнулся. Он не ошибся, это был Айзек. Врач держался довольно неплохо. Однако по его лицу это трудно было сказать: синие круги под глазами, красные капилляры и бледный тон кожи.       — Приемлемо, — сухо отчеканил солдат.       — Хорошо. — Кроули прикрыл рот рукой и зевнул.       — Ночка была не из лёгких? — саркастично поинтересовался он.       Кроули посмотрел на него в недоумении. Насколько же сильная у этого человека воля? По всем законам жанра сейчас он должен пребывать в бессознательном положении, а что на практике? Этот мужчина ещё умудряется издеваться над ним!       — А вы, я погляжу, хорошо себя чувствуете. Может, уже готовы вернуться на фронт?       Артур поменялся в лице, глаза снова наполнялись чернотой. Айзек понял, что взболтнул лишнего. Солдат сбросил с себя одеяло и, превозмогая боль, встал с постели. Повязка на ноге стремительно багровела, струйка крови стекала по лодыжке.       — Вернитесь в постель! Вам нельзя двигаться! — завопил Айзек.       Он отступал, пока не упёрся в холодную стену, мужчина навис над ним. Его волосы растрепались, почти чёрные глаза горели яростью, а дыхание походило на разъярённого быка. Айзек тяжело дышал, стараясь вжаться в стену всем телом, только бы отдалиться.       — Ты видел, как людям отрывает конечности или как их кишки разлетаются во все стороны?       Айзек помотал головой.       — Скажешь нечто подобное ещё хоть раз, я устрою тебе ад на земле.       Артур отстранился, Кроули прошёлся по нему взглядом с ног до головы. Бинты на ноге насквозь промокли от крови, под ногами уже скопилась внушительная лужа. Штаны были в кровавых разводах. Рубаха, закрывающая раненое плечо, съехала, оголяя ключицы. В голову снова пробрались похабные мысли, но Айзек быстро отогнал их. Посмотрев на лицо солдата, он вздрогнул, его глаза походили на чёрные дыры.       Военный сделал шаг назад, и его тряхнуло. Кроули машинально подхватил его под здоровую руку. Дыхание становилось всё тяжелее, солдат начинал терять сознание.       — Я же приказал вам остаться в постели! Не падайте!       Артур посмотрел на него затуманенным взглядом, кивнул. Кое-как дойдя до постели, Айзек уложил его и натянул одеяло. На лбу солдата выступил пот, щёки покраснели. По-хорошему стоило бы снова сменить повязки, но хирург посчитал, что больному стоит отдохнуть, это можно сделать и потом. Приложив тыльную сторону ладони ко лбу солдата, мужчина невольно вздрогнул. Благо, рядом стояла небольшая металлическая миска, рядом с которой лежали марлевые повязки и всё необходимое для перевязки. Отрезав небольшой кусок марли, хирург погрузил его в воду, выжал и положил Артуру на голову в надежде, что это поможет сбросить температуру, после чего ретировался.

***

      Вечером этого дня Гавриил Ремо дал приказ перенаправить больных солдат. На все возможные вопросы гражданских он будет отвечать лично. Попросив помощи у органов порядка и обеспечив защиту сотрудникам, они начали переселять больных. Всего в госпитале находилось около пятидесяти заражённых человек. Большинство из них могло передвигаться самостоятельно, меньшая часть — с помощью костылей. Поэтому, как только дневная смена сдала посты, началось перемещение.       Здание старой школы находилось в примерно ста метрах от госпиталя, оно заранее было переоборудовано в лазарет. Койки, медицинское оборудование и помещение для персонала обустроены как полагается. Солдаты заходили в помещение и выбирали себе кровати, которые стояли в классах. В среднем в одном кабинете умещалось пять человек. За каждой медсестрой закреплялась своя палата. Врачом, что занимался лечением заражённых, был Хастур Витори. Ему в помощь Гавриил поставил юного доктора Луи. Мальчишка только окончил обучение и по просьбе администрации города был выслан в помощь сюда.       Так госпиталь разделился на два отделения, между ними было налажено сообщение, и Лиза, как старшая медсестра, являлась неким общим звеном. Айзек же в свою очередь вёл осмотр раненых и местных. С фронта продолжали поступать раненые солдаты, но уже не в таких количествах. Заражённые потихоньку выздоравливали и готовились к отправке домой, однако у некоторых лихорадка перерастала в пневмонию. Их переводили в отдельную палату на десять коек, и доктор Витори лично назначал лечение. Первая смерть от гриппа в стенах госпиталя Святого Варфоломея состоялась 26 апреля. Скончался мужчина двадцати пяти лет от роду, его лицо было красным, словно он сгорел на солнце. Ступни посинели, а перед тем, как испустить дух, он кашлял кровью. О смерти было немедленно сообщено Ремо, он же в свою очередь отослал документы в вышестоящую инстанцию. Уже от своего начальства Гавриил получил указание не сообщать о причинах смерти этого человека. Заполнив документы и сделав заявку на гроб для транспортировки покойного, Ремо дал добро на произведение вскрытия и исследование.       Вскрытие показало, что лёгкие больного были почти до отказа заполнены кровяными сгустками вперемешку с жидкостью. Патологоанатом, проводивший вскрытие, выдвинул предположение, что причиной такого состояния лёгких является бацилла Пфайффера. Все результаты и предположения были в письменном виде отосланы в Париж, в институт Пастера. Со всей Франции поступали похожие заявления.       В это время в солнечной Испании эту заразу окрестили Испанским гриппом. На момент, когда общественности стало известно о новой болезни, в стране скончалось по общим данным около полумиллиона человек. Как только новая болезнь стала достоянием общественности, властям пришлось признать, что она существует. Странами союзниками Франции было принято решение искать вакцину, а также прекратить набор новых рекрутов. В госпиталях был введён строгий карантин.       С момента первой смерти в городе N прошло две недели, из заражённых скончались ещё пять человек. Все они были отосланы для похорон. Весь крохотный городок только и делал, что обсуждал новую болезнь. Некоторые особо впечатлительные люди утверждали, что это начало конца света. Кричали о всадниках судного дня и предвещали скорый конец всего живого. Они не сыскали большого одобрения граждан, но у них получилось посеять панику. В местной газете о каждой новой смерти в стенах госпиталя трубили на первых полосах. Администрация городка в качестве профилактики болезни, ввела карантин. На улицах появлялись агитационные плакаты, предупреждающие о заразности этой напасти. Люди не без помощи органов порядка кое-как соблюдали меры предосторожности. В общем, городок учился жить в новых реалиях.

***

      Артур пошёл на поправку, нога уже не так болела. Возвращалась чувствительность в повреждённую руку, он уже мог пошевелить несколькими пальцами. Медсёстры отзывались о нём двояко, одни называли его милейшим джентльменом, другие боялись, как огня. Единственной, кто не испытывала к нему двояких чувств, была Лиза. Старшая медсестра спокойно делала перевязки и обрабатывала раны. Артур же был немногословен в её присутствии, но, если женщина начинала диалог, мог с лёгкостью поддержать его.       Что касалось Айзека, то он был максимально сосредоточен на работе. Он сухо орудовал терминами и просто назначал медикаменты. С их последней неудачной попытки знакомства он не разговаривал с ним. До одного дня.       Вечером, перед тем как сдать смену, Айзек делал обход больных, спрашивал о том, что бы они хотели получить в пользование. Обычно это были сигареты, книги и сладости. На всё это Кроули получал разрешение от Ремо.       Зайдя в палату к Артуру, к слову, он был единственным пациентом двухместного помещения, врач положил блокнот на тумбочку. Солдат сидел в постели и разрабатывал раненую руку.       — Как успехи? — поинтересовался Айзек.       — Уже могу согнуть несколько пальцев. — Он поднял взгляд на врача. — Как вы?       — Могло быть и лучше.       — Понятно. — Артур вернулся к своей руке.       — Я пришёл спросить, что бы вы хотели получить из города. — Он взял блокнот и достал карандаш. — Выбор небольшой, но могу предложить, сигареты, сладкое или книги.       — Книги! — Солдат оторвался от руки и горящими глазами посмотрел на Кроули. — Любую литературу!       — Хорошо.       Айзек сделал пометки, странно косясь на него. Впервые со дня нахождения здесь у этого мужчины горели глаза.       — У вас есть какие-нибудь предпочтения, мистер…       — Мориган, Артур Мориган.       — Мистер Мориган. — Врач записал имя.       — Пушкин, Достоевский, Гоголь. Если вы достанете мне что-то из этого, буду премного благодарен. Если нет, то можно и Дюма.       — Вы читаете русскую классику?       — Да. — Артур улыбнулся. — Я прочитал много книг на разных языках.       Внутри Айзека начал таять лёд к этому человеку. Он уже не казался таким каменным и закрытым. Врач отложил свои вещи, подойдя к койке, аккуратно положил руки на плечо солдата. Тот настороженно посмотрел на него.       — Вы массируете не в тех местах, если делать так, — врач провёл вдоль предплечья, надавливая на нужные точки, — то чувствительность восстановится в разы быстрее.       — Спасибо, — растерянно ответил мужчина.       — А если так, — Кроули взял его ладонь в свои руки и начал массировать, разминая пальцы, — то вы сможете пользоваться рукой, как и раньше.       — Вы хороший врач, Айзек. — Тепло улыбнулся мужчина.       — Спасибо, — пролепетал хирург.       Между ними воцарилась неловкая пауза, и, чтобы хоть как-то заполнить её, Айзек спросил:       — Я могу задать вопрос?       — Да, конечно.       — А кем вы были? — Он посмотрел в синие глаза. — Ну, до начала войны.       — Я был преподавателем в Оксфорде.       — Правда?! — почти с детским восторгом пролепетал врач.       — Чистая правда, я уверяю. — Улыбнулся Артур.       — А что вы преподавали?       — Историю искусств, как ни странно.       — А что насчёт вас? Где вы учились?       — Парижский университет Сорбонна, факультет хирургии.       — У вас очень хорошее образование, как так получилось, что вы не остались в Париже?       — Я расскажу об этом, но как-нибудь в другой раз.       — Буду ждать.       Айзек расплылся в глупой улыбке, продолжая массировать чужую руку. Артур уже с некой теплотой смотрел на этого изумительного врача. Они ещё долго разговаривали о жизни, и Кроули не заметил, как пролетело время.       — Айзек, мне кажется, что вам пора домой, — зевая, сказал Артур.       Кроули, что всё это время не выпускал чужую ладонь из своих рук, недоумевающе посмотрел на него.       — По скромным подсчётам, уже десять вечера, — сказал солдат.       Айзек выудил из нагрудного кармана маленькие часы, посмотрел на время и охнул.       — Бог ты мой, и правда. Я, наверное, вас утомил своей болтовнёй. — Смутился врач.       — Нисколько. — Тепло улыбнулся солдат.       — В таком случае я побегу, мне ещё сдавать смену.       — Доброй ночи.       Кроули взял свои вещи и, потушив свет в палате, вышел, закрывая двери. Идя по коридору к своему кабинету, он чувствовал, как щёки горят сильнее, чем в прошлый раз. Помимо тела, которое вот уже несколько ночей снится ему в весьма пикантных снах, этот солдат обладает потрясающими познаниями во многих вещах. Доктор помотал головой, вспоминая, в каких развратных позах представлял этого мужчину.       «Да нет, не может этого быть. Он очередной солдат, который уедет, как только поправится. Нет смысла надеяться на что-то большее».       Айзек вздохнул, ему очень хотелось надеяться на это «большее». Он вошёл в кабинет, переоделся и, закрыв его, вышел. В холле сдал ключи и направился домой. Идя по размытой от тающего снега дороге, он снова был погружён в свои мысли. Подойдя к дому, посмотрел на окна, в них горел свет.       Мужчина вошёл в дом, из кухни вышла Миранда с полотенцем на плече.       — Ты сегодня поздно. Что-то случилось?       — Заработался, — промямлил себе под нос врач.       — Айзек, ты в порядке? — настороженно спросила женщина, подходя ближе.       — Да-да, всё хорошо. — Он снял пальто и повесил его. — Я не буду ужинать, пойду спать.       — Доброй ночи. — Проводив его взглядом, женщина вернулась на кухню.       Уже лёжа в постели и смотря в потолок, Айзек размышлял о том, стоит ли продолжать такое тёплое общение с Артуром. Так и не придя к решению, он укутался в одеяло и уснул.