Пасквилянт из Долины Призраков

Господь, ты видишь это тело. В нем жил злодей и пасквилянт. Его ты создал неумело, Но дал мне шанс исправить дело, Но дал мне шанс исправить дело, Хоть, право, я не дуэлянт, Хоть, право, я не дуэлянт “Песня Арамиса”

«Опять этот чёртов Вэнь Кэсин», – мысленно сокрушался Чжоу Цзышу, изучая дом Гу Сян, личной субретки принцессы Цзин Ань. Худенькая, егозливая девушка, которой, как стало известно по результатам расследования, принцесса доверяла все свои секреты, была замужем за галантерейщиком Цао Вэйнином. И квартиру-мансарду на втором этаже своего дома эта семейная пара сдавала… ну кто бы сомневался… Вэнь Кэсину. Чжоу Цзышу ухмыльнулся такому совпадению, совершенно точно уверенный, что при подобном соседстве упомянутый муж уже давно стал обладателем рогов, а припоминая об искусном поцелуе этого развратника, то и весьма кустистых рогов. Цао Вэйнин – мещанин, галантерейщик оказался похожим на кролика, пугливым большеглазым мужчиной, ещё больше утвердив в глазах Цзышу свой статус рогоносца. Он даже разговаривал с запинками, расплываясь в восхищённой улыбке лишь при упоминании имени жены. – Не поручала ли вам госпожа Гу Сян передать что-нибудь другому лицу? – Не передавала ли вам хозяйка госпожи Гу Сян какие-нибудь предметы на хранение? – Не поверяли ли они вам устно каких-нибудь тайн? Чжоу Цзышу заранее мог предсказать ответы, но протокол есть протокол, и он терпеливо ждал, пока Хань Ин закончит бесполезный допрос и передаст подозреваемого – Чжоу Цзышу был абсолютно уверен, что подозреваемость в данном случае следует взять в кавычки – в руки конвоя, чтоб они могли спокойно обыскать помещения. – Г-глава, – пугливо начал Хань Ин, стоило им остаться наедине, – здесь же живёт тот… ну тот самый… тот самый, который вас… – Шевалье Вэнь Кэсин? – Не следует ли нам… заодно арестовать и его, и заточить в Бастилию? – На каком основании? Он не имеет никакой связи с нашим расследованием, сомневаюсь, что это он тот, кого мы разыскиваем. Тем более, он пока не совершил ничего противозаконного. – Но он… он вас… – Хань Ин. Он тоже жертва обстоятельств. Всё в порядке. Мне приходилось делать вещи и похуже. Ничего бы не изменилось, даже если бы на его месте оказался ты. – Я? Что? Правда? Помощник покраснел до кончиков ушей и засуетился с осмотром первого этажа. Необычной конструкции камин и совершенно нестандартная квадратная плитка поглотили всё его внимание. То, что в помещение, занимаемое Вэнь Кэсином на втором этаже, вел отдельный вход с улицы, они уже выяснили, так что, даже оказавшись в одном здании им не грозила случайная встреча. Чжоу Цзышу по привычке нахмурился, затем вспомнил к чему это привело в последний раз и раздражённо хмыкнул, отметив, что впервые за последние полтора года, прошедшие со смерти Цзюсяо, его настроение отклонилось от точки максимальной индифферентности. Совсем незначительно и не в положительную сторону, но отчего-то это ощущалось особенно болезненно. Словно заставляло его использовать почти атрофировавшиеся органы чувств. И ему совсем не хотелось думать, что послужило тому причиной. Следовало как можно скорее покинуть этот дом, пока квартирант не вернулся к себе с какой-нибудь женщиной сомнительной профессии. Чжоу Цзышу просто не хотел этого видеть. – Хань Ин! Заканчивай тут, и расставляйте мышеловку. У меня дела. ---- “Мышеловка отнюдь не изобретение наших дней. Едва лишь общество изобрело полицию, полиция изобрела мышеловку”, а тайная шпионская служба кардинала эту идею позаимствовала и довела до совершенства. С воображением Чжоу Цзышу в мире существовало ничтожно мало вещей, которые нельзя было бы использовать для причинения ущерба, пыток либо убийств. Порой сам кардинал вздрагивал, когда его кузен делился новым изощрённым способом выбивания из человека признания и нужных сведений. Когда в каком-нибудь доме арестовывают человека, подозреваемого в преступлении совершённом группой людей по предварительному сговору, этот арест содержится в тайне, чтобы не спугнуть потенциальных соучастников. В той комнате квартиры, куда первым делом должны попадать вошедшие, устраивают засаду из четырёх-пяти агентов, дверь открывают всем, кто бы ни постучал, а затем тут же захлопывают её и арестовывают пришедшего. Таким образом, не проходит и трёх-четырёх суток, как все постоянные посетители этого дома оказываются под замком. Вот что такое “полицейская мышеловка”. В квартире господина Цао Вэйнина агенты Тяньчуань устроили именно такую мышеловку, и абсолютно всех, кто появлялся на пороге дома галантерейщика, задерживали и с пристрастием допрашивали люди из тайной шпионской службы кардинала. У Вэнь Кэсина был отдельный вход в апартаменты, так что приглашать гостей и приводить к себе женщин это ему ничуть не мешало. Но проиграв в битве с собственным любопытством, он сам заперся дома, сделав из своей комнаты пункт наблюдения. В окно он мог видеть всех гостей, а сквозь отверстие в разобранном паркете мог слышать всё, что происходило и произносилось между шпионами и обвиняемыми. Допросы, перед началом которых задержанных тщательно обыскивали, сводились почти неизменно к следующему: – Не поручала ли вам госпожа Гу Сян передать что-нибудь её мужу или другому лицу? – Не поручал ли вам господин Цао Вэйнин передать что-нибудь его жене или другому лицу? – Не поверяли ли они вам устно каких-нибудь тайн? Каждый раз Вэнь Кэсин с предвкушением приникал к полу, но однообразные ответы и действия ничуть не оправдывали его усилий, заставляя рассеянно вздыхать и браться за очередную бутылку сливового вина. Портвейн он на дух не переносил, бургундское просто не любил, напиваясь им только для вида в большой компании и тоскуя по винодельням своей родной провинции. Нигде не производили такого вкусного вина из молодой сливы как в Долине Призраков. Рецепт был изобретён Жун Чанцином, вздорным и, кажется, бессмертным стариком – который уже был седым, когда Вэнь Кэсин родился – и передавался только лично, под подписку о нераспространении. Каково же было удивление Вэнь Кэсина, когда он обнаружил что та старая черепаха из трактира «Бессмертный с горы Чанмин» варит вино с абсолютно идентичным вкусом, правда, продаёт его из-под полы и втридорога…. Но сам факт! Выяснить откуда этот принципиальный трактирщик знает рецепт Жун Чанцина Вэнь Кэсин внёс в свой список дел, но не слишком высоко. Куда приоритетнее стояла задача поисков компромата на Чжао Цзина и украденной шпильки, а с ней и той фигуристой красотки с татуировкой сливовой ветки на плече. Он уже однажды видел такую в далёком детстве, до всех печальных событий с родителями, поэтому точно не помнил деталей. Кажется, это был кто-то из Поместья Четырёх Сезонов, но, когда пару лет назад он отважился наведаться в те места, от когда-то гордых и изящных построек остались одни руины. Ещё одна разрушенная семья, ещё один счёт к Чжао Цзину. Из размышлений его вырвали женские крики, затем стоны, которые, по-видимому, пытались заглушить. Этажом ниже кого-то грубо «допрашивали», даже не соизволив начать с вопросов. – Дьявол! – вскричал Вэнь Кэсин. – Как они смеют так вести себя с женщиной! Её грубо и нагло обыскивают, а она, бедняжка сопротивляется... Они применяют силу... Негодяи! Недолго думая, он выпрыгнул в окно второго этажа, чтоб оказаться на улице перед дверями галантерейщика, достал шпагу и вежливо постучал. Что может быть проще, чем попасть в мышеловку через официальный вход? Он давно хотел проверить, удержит ли мышеловка тигра. ---- – А дальше? – Цзышу хмуро расхаживал вдоль ряда побитых плохостоящих мышеловов. У половины из них в алебастровых повязках были руки, у второй половины – ноги. Костыли живописной конструкцией красовались возле входа. Синяки, розданные чьей-то щедрой рукой, были вообще у всех. На каждом глазу. Таким количеством фингалов ещё три недели можно будет освещать парижские мостовые вообще без фонарей. – Он… он… напал на нас! Мы даже не успели задать ни единого вопроса. – Он избивал нас и кричал, что «госпожа Гу Сян не поручала ему ничего передавать, господин Цао Вэйнин тоже не поручал ему ничего передавать, и ему не поверяли никаких устных тайн, но он бы очень хотел их услышать». – Пообещал нас всех вые… если мы будем невежливо обращаться с женщинами. – Потом взял её на руки и унёс к себе. Кричал ей быстрее снимать платье… «Вот каналья! Чёртов Вэнь Кэсин!» – мысленно всплакнул глава шпионов кардинала и дважды перечитал «Отче наш», как его научил кузен: по молитве за каждое бранное слово. Затем вздохнул, опять вспомнил Вэнь Кэсина и перечитал ещё раз. На всякий случай. Этот мерзавец даже на расстоянии вызывал у него зуд в кулаках и сильное желание ругаться, чего с ним не случалось со времён ученичества в Поместье Четырёх Сезонов. Какое-то смутное воспоминание, что тогда был ещё кто-то, способный также легко доводить его до белого каления, он малодушно отбросил. Эти мысли лишь вызывали бесполезное жжение в груди и слабость в мыслях. – Понятно. Всё предельно ясно, – он слышал, как от его равнодушных интонаций агенты задышали чаще, их сердца забились истеричнее, но хвала кардиналу, никто не упал. – Завербуйте Цао Вэйнина и отпустите. А за Вэнь Кэсином… – Отправить сразу два отряда с поддержкой гвардейцев? Арестовать? Заточить в Бастилию? – Нет, установите слежку. Его умение очаровывать женщин и желание им нравиться может сыграть нам на руку. Если… если личная камеристка принцессы доверит ему важную тайну, а ещё лучше письмо, нам останется только проследить за ним и поймать на готовеньком. И не показывайтесь ему не глаза. Не спугните добычу раньше времени. Все свободны. Эй, костыли не забудьте.