Грязь

— Мне страшно, — срывается с моих губ, прерывая давящую со всех сторон тишину. Слышу резкий шорох длинных рукавов и лёгкий, едва уловимый, звон железных украшений - кажется, он держал в руках свою шляпу. Сора чуть тянет меня за плечо, переворачивая моё обессиленное тельце на спину и разочарованно качает головой. Я выгляжу ужасно, будто бы посеревшая кожа, огромные круги под глазами и синяки, местами желтеющие, появляющиеся на пустом месте, абсолютно без причины. Кажется, такое было у моей мамы, когда ей ставили недостаток железа, но в моём случае мне явно не достаёт самой жизни и отчего-то хочется истерически смеяться, будто в последний раз. — Я просил тебя не идти на риски, — его голос чуть срывается и я слабо улыбаюсь, потянув его на себя за тонкую ткань высокого ворота. Он поддаётся охотно и целует как-то отчаянно, до боли, отдающей прямиком в подкорку мозга. Я знаю о чем он хочет поговорить и как-то рефлекторно прикрываю живот свободной рукой, другой же оглаживая тонкую шею. Он отстраняется, видимо, заметив столь незамысловатое движение, и отворачивается чуть в сторону, потирая переносицу. Я сжимаю кулаки и прикрываю раскрасневшиеся глаза, стараясь унять дрожь в тощих ногах. Клянусь, я чувствую, будто совсем лёгкое, едва заметное движение. Каждый раз я стараюсь прислушаться к противной пульсации, дабы уловить сквозь него хоть что-то, но, видимо, я слишком зациклена на всей этой ситуации. Действительно ли я чувствую лёгкое шевеление этого существа или же окончательно начинаю сходить с ума? Думаю, по итогу все станет понятно. — Ты хочешь убить его?, — сглатываю, чуть отползая к изголовью кровати и Сора шипит сквозь зубы, будто отчаявшийся раненный зверь. — Я хочу избавиться от проблемы, — холодно отвечает он, резко поднимаясь на ноги, ступая по холодному полу. — Это твой ребёнок, — честно, не знаю, чего мне стоит ждать по итогу. Руки опустились уже очень давно. — Это не ребёнок, Джо. Это тварь, которая может забрать тебя у меня. Внутри все сжимается и к горлу подступает противный ком, норовящий унести меня в объятия очередной истерики, коих за последнее время было и так безмерно много. Но самое страшное - это понимание того, что Сора в чём-то действительно прав. Существо, зародившаяся во мне, бесспорно, часть самой меня, но осознание того, что на свет оно появится ценой моей жизни рвёт на части и так измученную душу. Я стараюсь подняться, превозмогая надоедливую усталость, и с долей надежды смотрю на Сору, стоящего в тёмном углу комнаты. Он на мгновение словно задумывается, после чего помогает мне встать, явно из последних сил держа себя в руках. Стараясь разрядить напряжённую обстановку, я выдаю первое, что приходит в голову, явно ставя своего ненаглядного в некий ступор. — Я хочу есть, — медленно проговариваю я, на самом деле не чувствуя абсолютно никакого голода в данный момент, — давай забудем обо всём ненадолго. — Ты хочешь, чтобы я что-нибудь приготовил? — я киваю и слышу в ответ одобрительный вздох, ловя себя на мысли, что с постоянным разочарованием дыхание, совсем необязательное для Соры, скоро станет одной из его привычек. Дорога до кухни, кажется, занимает целую вечность и виновато ли в этом растущее между нами напряжение или же моя чрезмерная медлительность из-за нынешнего состояния. Сора помогает мне усесться за стол и открывает кухонный шкаф, оценивая не самые богатые запасы продуктов. Немного овощей и риса. Он не успел ничего купить за эти дни. Из-за резкого ухудшения моего самочувствия у него не получилось найти время для похода в Город Сумеру дабы пополнить беднеющие запасы еды. Мне отчего-то становится стыдно. — Выбор невелик, — проговаривает он, будто бы не зная к чему подступиться, — кота, к слову, кормить нечем. — Можешь отдать ему морковь, — тихо отвечаю я, стараясь побороть подступающую сонливость, — я её не люблю, а он достаточно охотно уплетает. Сора кивает, кидая в миску под столом заранее очищенную морковку. Животное тут же прибегает на звук, с минуту с сомнением обнюхивая столь учтивый дар, и впивается зубками в чуть подсохший овощ. Я чуть улыбаюсь, наблюдая за его реакцией и снова касаюсь пальцами живота, чувствуя что-то отдалённо похожее на движение. Врач говорит, что по примерным подсчётам сроков это норма и я действительно могу начать слышать нечто похожее на шевеление вкупе с нарастающей болью в спине и ногах. Сора беспокойно всматривается в моё лицо, будто бы готовясь к худшему, но я лишь качаю головой и тепло улыбаюсь, как бы беззвучно говоря ему, что все в порядке и пока переживать не о чем. Он медленно усаживается на пол, кладя руки на исхудавшие колени и сглатывает, с некой мольбой смотря мне в глаза. Я вновь понимаю к чему все ведёт и прерываю его ещё до начала очередного неприятного диалога. — Мы можем найти другой выход, — видимо, материнский инстинкт во мне проснулся куда раньше положенного и я рьяно защищаю этого ребёнка, будто это последнее, что у меня есть, — дети адептов ведь тоже не люди. И их матери не умирали. — Я порождение Кхемии, — отвечает он, скептически оглядывая меня, стараясь уловить любое изменение в моём лице, — несмотря на их нынешний статус и силу, все они появились естественным путём, а не были искуственно созданы. Ты не можешь утверждать, что все пройдёт так же гладко. Этот ребёнок гибрид человека и существа, которому даже названия нет. Кукла в моём случае скорее условность, я не гомункул, как создание Рэйндоттир и уж точно не человек. Я задумываюсь на мгновение, осознавая, что понятия не имею, что вообще заложено в ДНК у этого существа. Будет ли он похож на человека или я внезапно рожу нечто с рогами и копытцами? Я выдыхаю. Отчего-то хочется верить, что все страхи Соры в конце концов окажутся лишь обычными страхами и я восстановлюсь сразу после рождения. Мне хочется дать ему шанс, несмотря на все возможные риски, потому что где-то в глубине души зародилась стойкая уверенность, что всё обойдётся. Я смиренно жду, когда Сора закончит, прекрасно понимая, что из-за своей же глупости мне придётся через силу запихивать в себя приготовленное им блюдо. Он временами окидывает меня заинтересованным взглядом, отчего колени предательски сильно начинают дрожать. Босой ногой задеваю лежащего и довольно мурчащего кота под столом, ощущая прикосновение тёплой шерстки и тут же успокаиваюсь. Эта живность удивительным образом действует на меня, как успокоительное и стараюсь закрывать глаза на нелюбовь Соры к этому пушистому комку. Не замечаю, когда небольшая, но полная тарелка оказывается у меня под носом и я сглатываю, вдыхая приятный аромат. Аппетит так и не просыпается, но я смиренно беру в руки ложку, набирая небольшое количество и кладу в рот, понимая, что выбрасывать это будет крайне жалко. Сора пристально наблюдает за моими действиями и я замираю на мгновение, его взгляд наполняется отголосками злости, смешанной с неким волнением. — Ты ведь не хочешь, верно?, — я не отвечаю ничего, лишь опускаю взгляд и поджимаю пересохшие губы, — не мучай себя. Он касается пальцами горячей тарелки и я тут же перехватываю его руку, потянув на себя. Сора, в полном недоумении, дёргается, видимо, сочтя моё действие необычайно неожиданным. Я впиваюсь в его губы, проникая дрожащими пальцами под чёрную ткань и окончательно понимаю - мне нужно отвлечься. Затуманенный мозг ли вызвал столь сильное желание очередной близости или же полное отчаяние, я не знаю. Я просто стягиваю с себя топ, чувствуя прикосновение ледяных пальцев к разгоряченной кожи груди и даю ему полную свободу действий.