Техниколор

      Сначала в Агентство, а после и в общежитие они возвращались в молчании. Доппо принял полицейский рапорт и расшифровку допроса, чтобы написать отчет, Рампо остался, а Дазая и Ацуши отпустили на полчаса раньше конца рабочего дня.       Накаджима отвык от молчания с Осаму. Если раньше оно было теплым и ненапрягающим, то теперь он постоянно ждал подвоха. «Я начну доверять тебе, когда ты начнешь доверять мне», — да? Ацуши доверял Дазаю всецело и всепоглощающе, но сейчас он боялся сделать что-то не так. Сказать что-то не так. Ликвидировать чужое признание одним неосторожным словом. Он определенно поговорит потом с Осаму, выложит ему всю суть, все события, но только после того, как убедится, что их отношениям ничего не угрожает. Накаджима не мог не заметить чужое подозрение. Было больно его ощущать. Он просто надеялся, что Дазай так же, как и Рампо, не станет задавать лишних вопросов, просто примет ситуацию, как есть.       Молчание было неловким, горьким и тяжелым, а Ацуши хотелось бы прильнуть к Осаму, обнять его за руку, потереться щекой о плечо — и молчание скрасилось бы явным пониманием и нежным теплом. Но он не мог.       — Хорошего вечера, Ацуши-кун! — пожелал Дазай притворно-радостно, и Накаджима наконец вернулся в свою комнату в общежитии.       Слезы сами собой потекли из глаз. Ацуши не чувствовал ни боли, ни сожаления, но потока влаги он не мог остановить. Он не чувствовал себя разбитым, просто напряжение внутри него было так сильно, что тело не справлялось. Рухнув на расстеленный футон прямо в одежде, Накаджима уткнулся мокрым лицом в подушку, моля всех богов о том, чтобы уснуть как можно скорее.       И он уснул.       И снова проснулся со слипшимися от слез ресницами.       Это уже входило в привычку, которую Ацуши очень сильно не хотелось иметь. Он не завел будильник, но проснулся в шестом часу и, позавтракав, сразу же отправился на работу. Пришлось прождать еще полчаса около двери Агентства, прежде чем пришел Куникида и открыл дверь офиса, удивленный тому, что новичок не только приходит вовремя, но еще и объявляется шибко заранее.       Накаджима принялся заниматься рутинной работой — на второй день никто не доверил бы ему более важных, даже простых дел. Когда он закончил, Доппо вручил ему бумаги: рабочий договор, руководства, соглашения, инструкции. Тяжело вздохнув, Ацуши принялся читать и заполнять документы; он даже не заметил, как время подошло к часу дня.       — Дазай-сан опять задерживается, — скучающе протянула Наоми, со спины обнимая сидящего за рабочим компьютером брата.       — Неужели пошел топиться... — буркнул Куникида, перелистывая страницу чьего-то отчета.       — А может похоронил себя заживо? — предложил Рампо, попивая сладкую газировку.       — Или его арестовала полиция? — спросил Кенджи, поливая цветы.       — Да, он вечно опаздывает, — протянул Танидзаки, склоняя голову набок, но не переставая печатать.       Накаджима знал, где был Осаму. Он позволил себя похитить Портовой Мафии; Дазай когда-то рассказывал ему о том, каково это было. И о том, как беспросветно глуп был Акутагава. И о том, как радостно было подразнить Чую.       И о том, как он узнал, кто назначил за его голову семь миллиардов йен.       Буквально через минуту детективы разбежались кто куда, оставив Ацуши единственным детективом в компании клерков. «Да... Точно... — Парень тяжело вздохнул, вперившись взглядом в дверь Агентства, которая вскоре распахнулась, а после и показалась зевающая Йосано. — Пока что все по сценарию».       Дежавю — мерзкое чувство. Если раньше оно ощущалось для Накаджимы тем, будто бы ты что-то забыл, а потом внезапно вспомнил, то теперь его грызла неуверенность и бесконечная скука. «Я это уже видел», — бесконечное, непрерываемое. И давила необходимость воспроизводить все точь-в-точь как в прошлом...       Если сейчас, неся покупки Йосано до метро, он мог не врезаться в какого-то нахального мужчину, он все равно не мог позволить себе отклоняться от временной линии, даже в такой мелочи. Ацуши пришлось вбежать в него намеренно и уронить все коробки, которые нес. Он многое уже сделал и сказал не по сценарию, но эффекта бабочки парень опасался больше всего. Самым худшим было то, что последствий Накаджима не увидит, пока этот эффект, собственно, не сработает. Ацуши рассказал коллегам о прошлой работе Дазая — конечно, они все равно бы об этом узнали, но повлияет ли это на будущее? Он одолел Акутагаву в их первую встречу — изменит ли это что-нибудь?       Когда в поезде начались взрывы, Накаджима и бровью не повел, терпя тряску и тяжело вздыхая. Он видел Кеку на станции. Он ощутил боль такой силы, что хотелось вырвать из груди сердце с корнем, но виду не подал. А теперь ему нужно было столкнуться с ней лицом к лицу.       Они с Йосано разделились, и Ацуши направился в конец поезда, по пути отдавая команды трясущимся пассажирам переместиться в серединный вагон. Смотреть на Изуми было больно. Такого безрадостного и безжизненного выражения на ее лице он не видел уже очень давно, да и не хотел снова увидеть. Он разулся и сбросил перчатки. Сражаться со Снежным Демоном было не так сложно, как в первый раз, и Кеку он захватил намного быстрее, даже не получив ни одного ранения.       — Бомба, — сказал он коротко и тихо, не желая говорить больше. — Обезвреживай.       Накаджима знал, что бомбу не обезвредить. Но таков был его изначальный путь, и по нему было необходимо пройти вновь.       — Меня зовут Кека, — сказала Изуми едва подрагивающим голосом. — Я убила тридцать пять человек. Последней была семья из трех человек: мать, отец и сын. Демон вскрыл им горло.       Ацуши нахмурился. Он устал от боли, которую приносили ему уже пережитые моменты жизни.       Кека показала надетую на нее бомбу.       — Ты правда хочешь закончить свою жизнь так? — спросил Накаджима с тяжелым сердцем. — Закончить ее, даже не дав себе шанс увидеть свет?       — Ацуши, ты еще жив? — спросила Йосано по интеркому. — Этот идиот-взрыватель говорит, что бомбу можно отключить дистанционно через пульт. Она взорвется через несколько секунд, если ее правильно не обезвредить.       — Пульт? — попросил Ацуши терпеливо, глядя Изуми прямо в глаза.       Она передала пульт. Накаджима нажал на кнопку, прекрасно зная, что будет дальше... и желая сказать Акутагаве пару ласковых.       — Ты нажала на кнопку, Кека? — спросил голос из трубки. Даже тигриного слуха было не нужно, чтобы его услышать.       — Нет, — произнес Ацуши громко, чуть склонившись, чтобы его было слышно на том конце линии, — это был я.       — Тигр-оборотень? Хах, — Рюноске усмехнулся. — Ты не спасешь ни пассажиров, ни ее.       — Поспорим, идиот?       Пошел обратный отсчет. Кека не успела сказать о том, что больше она не хочет убивать: Накаджима сразу схватил ее, выпрыгнул с ней из поезда и, на лету стянув с нее бомбу, забросил ее высоко в небо. От взрыва заложило уши, а падение в море и вовсе оглушило, больно ударив плотностью воды по всему телу — парень принял на себя весь удар, закрывая собой Изуми. Ацуши вырубился, а очнулся уже, положив голову на чужие колени, как раз в тот момент, как до них двоих добралась Акико.       Они втроем прибыли в Агентство, и на пороге здания, даже не дойдя до лифта, Кека потеряла сознание, видимо, от переутомления. Накаджима донес ее до медпункта, немного переговорив с Йосано, сел в коридоре и принялся ждать. Сколько еще ему надо будет переступать через себя? Как долго его сердцу предстоит выносить эту нескончаемую боль?..       Вскоре подошел Доппо. Бросил рядом с Ацуши его перчатки и ботинки, передал ему телефон Изуми.       — Какие же вы проблемные, — вздохнул он, пока парень натягивал на себя недостающие элементы одежды.       — Какие есть, Куникида-сан.       — Эта девочка — ассасин Портовой Мафии, — начал тот говорить чрезмерно знакомые слова. — Она уже засветила свое лицо. Ее казнь — лишь вопрос времени.       Накаджима тяжело вздохнул, поднимаясь на ноги.       — Куникида-сан, — сказал он, заглядывая семпаю прямо в лицо. — Вы помните, как я попросил вас записать в ваш блокнот светошумовую гранату и использовать ее по моему сигналу? — спросил Ацуши бесцветным тоном. Доппо едва задержал дыхание, стиснув руки в кулаки.       — Да. Помню.       — Я помог вам избежать худшего развития событий для Агентства. Пожалуйста, помогите мне тоже, — сказал он бесконечно устало. Он не собирался в третий раз выслушивать, что в его лодке место только для одного человека — него самого.       — И как я могу тебе помочь? — спросил Доппо недоуменно, склоняя голову набок.       — Не пытайтесь настроить мой моральный компас. — Накаджима повернулся лицом к двери в ожидании, когда ее распахнет Йосано. — Я... Я знаю, что не могу всех спасти. Но, если я даже не попытаюсь, то предам самого себя.       Куникида молчал. Он молчал достаточно долго, чтобы Ацуши смог понять: тот прислушался к его словам, хотя ответа и не дал, просто тяжело вздохнув. Буквально в следующее мгновение Акико пригласила их внутрь, а после Доппо устроил Кеке допрос с пристрастиями, итогом которого стало направление в сторону ресторана Тачибана. Они с Дазаем бывали там пару раз. Один раз — по делу, второй раз — просто так, решив устроить внезапное свидание. Тофу здесь и правда отменный...       Накаджима был рад, что выиграл тогда, во время оценки детективных способностей, семьсот тысяч йен — теперь некоторое время можно было вовсе не думать о финансовых проблемах. Накаджима с удовольствием ел свой отядзукэ, Изуми с наслаждением уплетала тофу, и только Куникида в их компании был мрачнее тучи, терпеливо выжидая, когда Кека начнет говорить. И вскоре она заговорила. Ацуши особо не вслушивался, старательно набивая живот — скоро ему понадобится очень много энергии для предстоящих событий.       — ...человек по имени Акутагава.       На этой ноте Ацуши отставил от себя миску и отпил воды, крепко стиснув в пальцах стакан.       — Ясно. Что ж... нужно доложить об этом в Агентство. Ацуши? — Доппо подозвал его к себе одним лишь взглядом, и они вышли из гостевого помещения в коридор.       — Я сдам ее военной полиции, — тихо сказал Накаджима, скрещивая руки на груди и глядя куда-то в сторону, лишь бы не на Куникиду. Этот разговор — один из самых неприятных в жизни Ацуши, и он надеялся закончить его как можно скорее.       — Ты!.. Я думал, ты хотел спасти ее! — но парню пришлось столкнуться глазами с чужими, приложив палец ко рту, призывая быть тише.       — За ней охотится военная полиция. За ней охотится Мафия. Не важно, кому она попадется — она все равно обречена на казнь, — вздохнул Накаджима, закрывая лицо ладонью и вновь вздыхая. Устал. Как же он устал. А сегодня ему еще предстоял бой с Акутагавой... Теперь Ацуши прекрасно понимал, почему продуктивность Дазая так сильно падала, когда тот подсознательно ощущал неизбежность партнерства или противостояния с Чуей. — Мне нужен отгул до конца дня. Она не видела мира света; все, что я могу сделать — это показать его перед ее смертью.       — Мир... света? — переспросил Доппо непонимающе, и Накаджима объяснил:       — Думаете, Акутагава угощал ее тофу? — и Куникида вдохнул, осознавая. — Вся ее жизнь — череда приказов из трубки. Ей дали смысл жизни... но не дали надежды. Это бесчеловечно.       — ...Я тебя понял, Ацуши-кун, — кивнул Доппо, прикрывая глаза и доставая из кармана блокнот. — Ты не раз проявил себя, так что я доверюсь тебе. Делай, что посчитаешь нужным.       Накаджима коротко поклонился, и Куникида ушел, по пути что-то записывая. Хорошо, что этот разговор прошел именно так. По крайней мере теперь Ацуши знал, что помимо Рампо ему доверяет еще и Доппо, а чем скорее он заполучит доверие всего Агентства, тем быстрее сможет рассказать правду о том, что им движет. «Я не собираюсь вновь увидеть умирающего Дазая», — думал Ацуши, возвращаясь к Кеке.       Они немного посидели в тишине, вскоре Накаджима оплатил счет, и пара отправилась на свидание, совсем не романтическое, но греющее душу сильнее даже встреч с Дазаем. В конце концов Изуми была для него как младшая сестра. Он показал ей мир света, он взял на себя ответственность за нее, убедил, что Снежный Демон способен не только убивать, но и спасать людей...       И в этой временной линии Ацуши намеревался сделать то же самое.       Два часа пролетели незаметно. Вот они и подошли к отделению военной полиции.       — Пришли, — выдохнула Кека, крепко прижимая к себе плюшевого зайца, которого Накаджима выиграл для нее в игровом автомате. — Мне было... очень весело...       Они стояли напротив кобана.       — Ты не пойдешь туда, — грустно сказал Ацуши, вперившись тяжелым взглядом в асфальт.       — Если я пойду туда, меня арестуют и казнят. Если не пойду — меня казнит Мафия за предательство, — произнесла Изуми обреченно и обернулась, глядя на Накаджиму своими блестящими, полными слез глазами. — Я должна понести наказание.       Ацуши вздохнул с легкой дрожащей улыбкой. Посмотрел на нее с такими теплом и заботой, что Кека даже опешила, распахнув в удивлении глаза.       — Ты не виновата в том, что тебя использовали, Кека-чан, — наконец проговорил он, едва сомкнув веки. — Пожелай мне удач-       Грудь пронзил Расемон.

***

      Сколько Ацуши себя помнил, он ненавидел два вида боли: от сотрясения мозга и от сломанного позвоночника. Конечно, регенерация тигра могла исцелить и то, и другое, но на это требовалось некоторое время, в течение которого приходилось мириться с тяжелейшими признаками и симптомами. Сотрясение было страшно не только головной болью и головокружением; с ним Накаджима несколько минут ощущал себя овощем, неспособным ни двигаться, ни говорить, иногда даже дышать. Череп будто набивался ватой, гудел, трещал по швам; порой от тупой давящей изнутри боли хотелось врезаться куда-нибудь виском, лишь бы расколоть кость и позволить гулко пульсирующим мозгам вырваться на свободу.       Перелом позвоночника — по определению ужасная вещь. Хуже было то, что Ацуши приходилось двигаться до зарастания перелома и до восстановления спинного мозга. Сложно описать чувство, когда не чувствуешь ног, но все равно на них стоишь; было тяжело силой воли удерживать голову прямо, когда шейный позвонок буквально раздробило на маленькие кусочки.       Ожоги от кочерги, боль от вбитого в ступню гвоздя, оторванная нога, пули, Расемон — ничто не могло сравниться ни с сотрясением, ни с переломом позвоночника.       Иногда Ацуши гадал: где же находится способность — в сердце или в мозгу? На Стандарт-Айленде он узнал: все-таки в мозгу. Когда сердце Дазая остановилось, его способность перестала действовать, потому что прекратилось кровоснабжение мозга. Восстановить кровоснабжение было необходимо в течение двух минут, чтобы мозг не успел окончательно умереть, и только лишь в краткий миг можно было исцелить его с помощью способности Йосано — когда сердце уже запущено, но кровообращение еще не дошло до мозга.       У Накаджимы множество раз останавливалось сердце. Множество раз повреждали его мозг. Но он все равно выживал. Его способность не работает после его клинической смерти, Ацуши прекрасно об этом знал, зазубрив все инструкции Агентства и общаясь с Куникидой, но все равно почему-то он вставал снова и снова. Уже умерший. Но, наверное, на деле просто граничащий со смертью.       Неужели у него была настолько бешеная регенерация, что он просто не успевал умереть?       Ацуши сидел в углу металлического контейнера, скинув с себя обувь и перчатки, выжидая, когда его переместят на грузовой корабль. В этот раз он пришел в сознание значительно раньше, и сбежать он мог в любой момент... но так он бы нарушил временную линию. Накаджима должен был дождаться, когда Кека откроет двери его контейнера. Он должен был дождаться, когда Акутагава вновь пронзит его Расемоном.       Если бы от Ацуши осталась одна голова, он смог бы регенерировать? Даже если смог бы, то, если разрубить его регенерирующую голову пополам, от какой части выросло бы тело?       Лишился бы он души?       Двери контейнера распахнулись. Накаджима встал, морщась от налипшей на кожу, пропитанной кровью одежды. Ох, его ожидали более скверные ощущения.       Расемоном его оттащило за ногу на палубу, впечатывая спиной в противоположный контейнер, а после в плечо уперлась чужая нога, удерживая на месте. Ацуши и не торопился сопротивляться. Все нужно было сделать правильно, просто необходимо.       — Я думал, ты уже мертв, — проговорил Акутагава, пытаясь, видимо, выбить ему ключицу ступней. — Что ж, похоже, сделка все-таки состоится.       — Ошибаешься, идиот, — рыкнул Накаджима сквозь зубы, и Рюноске только замахнулся, чтобы влепить ему пощечину, но не успел — Ацуши молниеносно отскочил на пару-тройку шагов, призвал тигриные лапы, а Кека уже наставила на Акутагаву пистолет, который тот тут же разрезал пополам.       Они не успели ничего сказать друг другу. Рюноске просто преодолел расстояние между ним и Изуми в несколько шагов и схватил девушку за горло, начиная свой монолог о том, как тяжела жизнь в трущобах, как там нечем дышать. Накаджима ждал. У него была отличная возможность вспороть ему горло со спины, но он этого не сделал.       Сейчас главная цель — спасти Кеку и выбросить тяжело раненого Акутагаву в море. Ни больше, ни меньше.       — У бесполезных людей нет права дышать, — хрипло проговорил Рюноске, и полы его плаща зашевелились.       — Ацуши! — эхом отдалось от стен контейнеров — Куникида уже прибыл. Видимо, пора. Но...       Еще один момент. Еще немного, и он сможет действовать. «Прости, Кека», — вымученно подумал Ацуши, когда Изуми сказала, что блинчики были вкусными. Ее мучения сейчас были необходимы для того, чтобы она впоследствии могла покупать любые блинчики, когда только захочет.       — Беги, Ацуши! — в отчаянии вскрикнула Кека. — Этот корабль не идет до места встречи.       — Куда же он идет? — спросил Акутагава с долей ироничной, но тяжелой насмешки.       — На дно.       И последовали взрывы. И Накаджиме очень хотелось бы остаться и вызволить Изуми прямо сейчас, но в данный момент было необходимо дать Доппо знать, что он живой, он здесь, и он собирается спасти Кеку во что бы то ни стало. Увернувшись от пары взрывов и нескольких взлетевших в воздух металлических пластин обшивки корабля, Ацуши ринулся к краю, находя глазами катер Вооруженного Детективного Агентства. Куникида заметил его.       — Прыгай! Корабль тонет! Другого шанса не будет! — крикнул он напряженно, не отводя от Накаджимы взгляда.       — Пять минут, Куникида-сан! — уверенно проорал Ацуши, едва удерживая равновесие от взрывов, и побежал обратно, в самое пекло.       Спасти Кеку.       Спасти Дазая.       Спасти Агентство.       Его решимость была сильна как никогда.       Вырвать Изуми из лап Акутагавы было легко. Чуть сложнее было с ним сражаться. Игнорировать словесные выпады, перехватывать его атаки, терпеть неизбежные ранения. Дазай и Чуя очень долго и упорно, хотя и нехотя, тренировались вместе, поэтому и знали друг о друге все, поэтому у них были заготовленные планы на любые вражеские атаки. Этого Накаджиме и Рюноске не хватало. Сейчас он понимал это, как никогда.       Но еще Ацуши злился. Злился из-за того, что конкретно в этом времени Акутагава оставался таким же тупым, каким его когда-то описывал Осаму.       — Такими темпами Дазай-сан никогда не признает тебя! — проорал парень, вызывая чужую первородную ярость, и... это было плохо. Но и Накаджима мог сорвать на Рюноске свой гнев, наступая снова и снова, пробиваясь через барьеры разрывающей пространство способности.       О, Акутагава пронзил его насквозь не раз и не десять — много больше. Накаджима сдаваться не собирался.       — Почему?! Почему такое отродье, как ты...       — Потому что я лучше тебя! — выкрикнул Ацуши. — Только и всего!       Никогда в нем не было такой злости и уверенности. Конечно, дело было в том, что его отправили назад во времени; а он уже успел вырасти, как личность, понять и принять свою способность, обрести ценности — друзей, ставших приемной семьей, Кеку, ставшую приемной сестрой, Дазая, ставшего... центром его вселенной.       Рюноске взбесился и попытался применить свои способности на максимум, но было уже поздно. Накаджима, пробив его щит, влепил кулаком ему по челюсти прямо в воздухе и отправил Акутагаву в недолгий полет, устремляя его прямо в море. «Он выживет, — подумалось. — Черт, пожалуйста, выживи. В прошлые разы ведь выжил!»       Приземлившись на землю на четыре лапы, Ацуши схватил пришедшую в себя Кеку, рванул к краю судна и прыгнул аккурат в катер Агентства, теряя сознание. Это была не сложная битва, но приземление выдалось нелегким. Возможно, даже Кеке понадобится лечение Йосано, хотя он всем собой пытался прикрыть ее тело и смягчить падение.