Смерть и золото

— Не волнуйся, hla silvar, тебе понравится у нас, — Вейрен идёт, щурясь от яркого солнца, пригревающего макушку. До Хла Руна ещё идти и идти, но день только начался, так что не будет нужды останавливаться на ночь. — Милая Беатрис просто обожает смотреть за животными, особенно живыми. Ульфу почему-то больше нравятся те, которых он воскрешает, но это ведь дело вкуса… Дорога вьётся, как ленточка, а они шагают — не медленно и не быстро, а в самый раз. Вейрен насвистывает что-то весёлое и время от времени продолжает свой рассказ: — Хазра тебе спуску не даст, конечно. У неё даже камни и пни начинают выполнять поручения, а от тебя наверняка будет толк, дружище. С каждым днём шансы того, что его объявят предателем и пособником Мифического рассвета, становятся всё весомее. Вейрен замечает, как речь стражников становится всё холоднее с каждым днём, а привычные скидки выбиваются всё большими усилиями. Настанет день, когда придётся по-настоящему защищать своё маленькое убежище в горах — и Вейрен знает, что эту битву он проиграет, способный только как можно дольше беречь своих приёмышей, к которым успел так привязаться, и заступаться за них до конца. Надо же будет когда-то наконец осесть. — Ты не бойся, работы много не будет, — Вейрен похлопывает своего спутника по спине, — воды принести или дров, будешь помогать. Всё же лучше, чем если бы я тебя на той ферме оставил, да, дружище? Да ты не переживай, зачем же так истошно орать. Гвинал не узнает, а полученные от неё деньги я, так и быть, потрачу на яблоки специально для тебя. Осёл издаёт ещё несколько отчаянных звуков, но продолжает цокать копытами по дороге, опасаясь отойти от Вейрена в такой глуши — волк или сухопутный дреуг станут последними, кого он увидит в своей и так не слишком счастливой жизни. — Знаешь, — Вейрен вздыхает и перебрасывает мешок с одного плеча на другое, — что-то я устал, дорогой. Так уж вышло, что ты теперь осёл, поэтому не обижайся… Осёл оглядывается в поисках лучшей участи, но из чащи доносится опасное неопределённое рычание, и он сдаётся, чувствуя, как спине становится тяжело и как крепкие ноги прижимаются к серым круглым бокам. — Тебя никогда раньше не седлали мужчины? Многое потерял, солнышко, — Вейрен легонько стучит пятками по бокам осла, и тот послушно трогается с места. — Теперь наверстаешь. После разрушенного форта налево, в гору, а там и сам увидишь. Осёл издаёт звук, похожий на икание, и цокает по дороге.