Смерть и золото

Палочка благовоний, подпалённая огоньком с пальца: ниточка белёсого дыма поднимается вверх и вихрится барашками, оттлевший серый пепел осыпается на простую глиняную подставку-желобок. Воздух вокруг душный и горький, как в храме, дым плывёт мягкими волнами и оседает, укрывая темную комнату полупрозрачной вуалью. Пыль, поднятая с дороги ветром: взмывает вверх, песочно-серая и плотная, оседает сухой коркой на коже и скрипом на зубах, забирается под одежду, вездесущая и непобедимая, не нападающая, а ждущая своего часа, когда сам ляжешь пылью посреди дороги, соединившись с ней в одно целое. Заветный септим в нагрудном кармашке рубахи — всегда тёплый на ощупь, будто только что его сжимали в ладони, отбрасывающий золотые блики в свечном свете. Звякает, подкинутый в воздух, замирает в высшей точке своего полёта и падает вниз, пляшет по поверхности стола, выбирая сторону. Алая шёлковая лента: дрожит, туго натянутая, извивается по земле и по воздуху, как змея, теряется, но не рвётся, навсегда связывая двумя концами две части одной души, обещая и обрекая. Сверкает в полутьме красной молнией и исчезает из виду, маня за собой, далёкая и близкая, обнимающая запястье, как любовник, и обвивающая смертоносной лианой грудную клетку. Ступка и пестик, стоящие у окна: в ступке мешанина из бурого порошка и ещё не стёртых в него кусочков сухого гриба — оставленная на середине работа, ожидающая, когда руки в шрамах и мозолях снова возьмут пестик и неспешно, будто всё время мира сосредоточено в этих руках, перетрёт оставшиеся кусочки в порошок, ссыплет в стеклянную пробирку и отставит в сторону. Медная заколка с обработанным зелёным стёклышком: вонзившая свои два острых изогнутых зуба в рыжие волосы с проседью, поблёскивает выпуклым стёклышком на солнце. Её снимут, подержат в руках — чтобы помнить, чтобы грустить и чтобы любить. Её будут держать в сжатом кулаке, засыпая, и будут говорить ей, что тоскуют — медная заколка понимает больше, чем должна понимать безделушка, и изо всех сил держится за такие же медные волосы, ловя стёклышком-глазом колючие снежинки. Предзакатный золотой час: мимолётный, порой совсем незаметный, ещё не прогоревший в медь заката и не истлевший в сизость сумерек, мягко касающийся жёлтым светом верхушек башен и крон деревьев. Пролетает над городом, тёплый и нежный, и растворяется в подступающем оранжевом мареве заката. Вышивка на изнанке монашеской рясы: маленький жёлтый цветок, образованный переплетением ниток, спрятанный от посторонних глаз за слоем простой чёрной ткани, осторожно льнущий к тёплой коже. Маленький, ничего не стоящий подарок, бессмыслица, которую берегут, как сокровище: вышивка касается запястья священника с нежностью рук, вышивших её.